Я нашел в тебе себя

Ты возомнил о себе, что не можешь ничего больше чувствовать, кроме дежурных раздражения и безразличия — другие чувства тебе не даны. Ты думаешь, что ты бессердечный и черствый, что ничего не может тронуть тебя, заставить банально улыбнуться или засмеяться, ничто не может воскресить похороненные давным-давно чувства. Даже Леди не вызывает таких чувств, когда смотришь на нее в действии. Больше не замирает сердце, больше не захватывает дух, больше — ничего. Но от обыкновенных трех слов, от банальных, криво написанных черной ручкой «я люблю тебя» сердце трепещет. Чертово сердце трепещет, как будто в лотерею выиграл, на седьмое небо слетал и обратно, а ты даже не знаешь, от кого это. И что это за ерундовина? Как это устроено? Вот и Феликс не знает. Вздыхает, раздраженно убирая с лица платиновые волосы, и откидывается на стуле в библиотеке. Он всего-навсего открыл книгу, забытую в кабинете, и обнаружил в ней необычный подарок, который теперь вытеснил весь интерес к истории и занимал все свободное в разуме пространство. Вот на кой черт ему эта история, если теперь он знает, что кто-то смог написать подобное? Или это просто шутка? Какой-нибудь извращенный вид юмора? Это вряд ли. У каждого второго от вида Феликса трясутся коленки, вряд ли кто-то посмеет сделать из него объект насмешек. А вариант, что он действительно кому-то нравится… Ну правдоподобный еще меньше, чем первый. Тихие ойканья заставили Фела прервать размышления и раздраженно открыть глаза, чтобы увидеть в десяти метрах одногруппницу Бриджит, которая набирает за раз невообразимое количество книг и вряд ли сможет унести. «Глупая девчонка, — раздраженно подумал Феликс. — Ей и сто таких библиотек не помогут». Она не считала себя самой умной. Более того, она знала, что всегда есть кто-то, кто умнее, красивее, популярнее, удачливее, но это не останавливало ее от совершенствования. Она Леди Баг. Уж сильнее, чем есть, она уже не самоутвердится. Но если ее альтер эго вполне себе может существовать без знаний в математике и истории, то обыкновенная девчонка Бриджит Чен — нет, поэтому она брала почти каждую вторую книгу и укладывала ее на верхушку стопки в левой руке. Любви к истории, в отличие от Феликса, она никогда не питала, потому что прошлое ее интересовало меньше всего. Его ведь не исправишь. Так зачем теперь вникать в то, что застыло и никогда не изменится? Просто чтобы знать как факт. Феликсу не нравилась история лишь тем, что он никогда не мог узнать наверняка правду и никаких фактов по правде нет. Это бесило его. Как и Чен, которая всегда спала на лекциях по истории. Тоненькие ноги Бриджит в голубых джинсах чуть сгибались под весом тяжелых томов и в попытке приподняться, а правая рука тянулась к заведомо недосягаемой полке. Феликс только усмехнулся, наблюдая за этим жалким зрелищем. Но что-то заставило его закрыть книгу и подняться. Еще более неведомая сила подтолкнула его к тому стеллажу, где стояла Бриджит и пыталась дотянуться до верхней полки. Случайностью это сложно назвать. Феликс одним движением указательного пальца наклонил книжку на себя за корешок, а потом и вовсе вытащил ее — серебряное кольцо блеснуло на пальце. И все это без толики сомнения, с каменным выражением лица. — А попросить кого-нибудь не судьба? — в своей нахально-грубой манере бросил он и с грохотом приземлил книжку на самый верх, будто нарочно, так что Чен аж шелохнулась и едва устояла на ногах. Она что-то пролепетала себе под нос вроде благодарности и, довольная, направилась к своему столу, где уже были разложены тетради, плеер с наушниками и потрепанный пенал. Феликс почему-то идет следом. И на кой черт ему сдалась эта девчонка? Самая обыкновенная из всех обыкновенных, не красавица и не умница, так и снова: почему он постоянно обращает на нее внимание? Еще одна загадка, еще один парадокс. Бриджит уселась и открыла верхнюю книгу, пробегая по содержанию глазами. После она открыла тетрадь и взяла ручку. Феликс, стоящий рядом, в это время переживает весь спектр эмоций, хотя до этого клялся сам себе, что чувствовать ему не дано. Это тоже чушь. Он видит лишь тетрадь, исписанную ее каллиграфическим, немного скачущим почерком, эти ее кручковатые гласные и понимает, что его валентинка написана той же рукой. Рукой глупой Бриджит Чен. И почему-то Феликс ни капли не расстроен. ㅤ