***
В аудитории все окинули девушку равнодушным взглядом, а кто-то даже и этого не удостоил — привыкли. Она села рядом с Натом и открыла красиво выписанный каллиграфическим почерком конспект. Они были из разряда «удобно списать», ведь Маринетт старалась вести каждую тетрадь с чувством и расстановкой, даже несмотря на то, что некоторые предметы были вводными и оканчивались так же быстро, как и начинались. Лекция вот-вот началась. — Маринетт Дюпен-Чен, как назывались перевороты, происходящие в Европе в 19-м веке сороковых годов? Девушка забубнила что-то невнятное. Ведь он это специально! Опоздавших лектор никогда не любил, еще и тех, кто не разбирается в его предмете, а, увы и ах, Маринетт проходила по обоим пунктам. История была для нее дремучим лесом, в котором было только три зеленых маленьких опушки: дата основания Парижа, рамки войны да появление Эйфелевой башни, — и то, все под большим вопросом. В отличие от того же самого Луки, она была полным профаном в истории и виноватой совершенно себя не чувствовала. Она дизайнер, и вполне довольна этим. — Весна народов? — раздался голос с верхних рядов. Лектор кивнул, недовольно кинув на девушку свой суровый взгляд. От такой тяжести Дюпен-Чен была готова провалиться под землю каждый раз. Что ж, она дизайнер, а не историк, но от стыда это не спасало. Внезапно в аудиторию прошмыгнул еще один опоздавший, с которым их постоянно оставляли для «вразумительной беседы», ведь студенты уже слишком взрослые, чтобы опаздывать на пары, а тем более, чтобы их отчитывать. Парень приземлился рядом с Маринетт. Сама того не подозревая, она ждала этой встречи. — Что за кислое лицо? Уже набросились на тебя? — На шее оказалась крепкая рука, прижимающая с себе, и плевать, что лекция уже десять минут как идет. Дюпен-Чен зажмурилась и улыбнулась, прислоняясь головой к знакомой груди, запах которой был давно известен. Она всегда говорила, что ее бесит этот жест, но на самом деле любила его — этот момент, когда она могла слышать стук сердца, размеренное дыхание, окунаясь целиком и полностью в личное пространство друга. Момент, когда на секунду все вокруг замирает и есть только они вдвоем. — Все верно, Капитан Очевидность. Его пальцы с накрашенными ногтями слабо потянули ее нос. Она засмеялась, но быстро подавила смех, пряча улыбку руками, потому что сокурсники начали возмущенно оборачиваться на них, не хватало, чтобы еще и преподаватель сделал им замечание. — Лука, перестань!.. Щас выгонят… — «Опять» она не стала добавлять. Маринетт выбралась из объятий и расправила складки на юбке. Они начали общаться с того момента, как познакомились на лекции по французскому у первокурсников, где второкурсники могли добрать недостающие часы, пропущенные за семестр. Лука отлично понимал ее, и они быстро сдружились под дружным ярлыком окружающих, что скоро такого рода отношения превратятся в нечто большее, но пока все оставалось как и было. Безусловно, у них разные факультеты, даже поток. Маринетт учится на дизайнера, а Лука — второкурсник, повышает квалификацию музыканта, чтобы в дальнейшем учить тому же детей. Так сложилось, что, пару раз пересекшись, Лука решил, что в грядущем семестре он возьмет часы по литературе и истории, которые, он не взял в первом году и которые, по его прикидкам, будут как раз вместе с симпатичной Дюпен-Чен. Так еще и гуманитарные науки давались ему легко, так что появление в его расписании истории не стало тяжкой ношей. — Завтра у нас зачет. — Новость, выскользнувшая из уст лектора, заставила всю аудиторию замолкнуть, спуститься с небес и обратить на него пристальное внимание, как никогда ранее, — буду спрашивать даты, имена, задам индивидуальные вопросы. Готовьтесь. — Оповестил бы нас еще завтра, — фыркнула Маринетт. — Не ворчи, — прошептал Лука, наклонившись к ней. — Я вас предупредил, поэтому оценивать буду строго. — Что значило «зачет» получит только заключивший сделку с дьяволом. — Мы пропали… — девушка запустила руки в волосы. Парень беззлобно закатил глаза, уже не удивляясь скоровременной панике подруги. Привык. А в конце концов у нее будет один из высших баллов во всей группе, а она сама будет виновато отнекиваться. Но уж такова ее природа, и ничего с этим она поделать не может.***
В эту ночь Маринетт почти не спала. Как бы она ни плевалась на историю и вредного лектора, ответственность и рассудок всегда брали верх. Как можно прийти на зачет заведомо не готовым, причем еще и полностью осознавая это? Вот и Дюпен-Чен не понимала. Билет за билетом, час за часом Мари учила непонятные ей события и к концу ночи едва понимала, ради чего она, собственно, себя так изводит и терзает? Вон, Лука никогда не готовится, и всегда у него стабильно зачет на высокий балл сдан. Маринетт иногда подумывала, что он находится в каком-то сговоре с лектором, иначе как объяснить это явление? Пришлось выпить несколько кружек растворимого кофе и банку энергетика, но после того, как у Дюпен-Чен стал слегка дергаться правый глаз, она поняла, что на сегодня пора завязывать с бодрящими напитками. Всеобщая история очень слабо касалась дизайна, если вообще не была ему параллельна, но эта оценка тоже идет в диплом наравне с остальными. И как ты потом докажешь, что история это так, побочка? Вот и Маринетт не знала. К четырем часам утра она уснула лицом на конспектах с телефоном руках, заведя будильник пораньше, чтобы точно не проспать. Но опять проспала…***
— Лука! Лука! — Мари, крича, чуть ли не летела по коридору, размахивая табелем в руках. Три мучительных дня она, как и сотни студентов, ждала результаты зачетов. Эти трое суток казались ей самым настоящим адом, ведь нет ничего хуже ожидания. Но, каково было ее удивление, когда в табеле, который раздавала староста, у нее были одни зачеты, причем на высокие баллы. Такого счастья она, наверное, не испытывала никогда. Ну кроме предыдущего зачета в прошлом семестре. Лука в это время сидел на подоконнике и в приятном одиночестве бренчал какую-то песню, мурлыкая себе под нос ее слова — на днях у него важное музыкальное мероприятие, на которое он получил приглашение по чистой случайности. Появление Маринетт (единственный случай, когда он мог прервать музицирование с удовольствием) заставило его отложить гитару и спуститься. — Я сдала! На «отлично»! — она крепко обняла его, зажмурившись и чуть ли не сияя от радости. — Представляешь? — Представляю, Мари, представляю. — Лука отстранился, чтобы увидеть ее глаза, коснулся пальцами щеки и, чуть приблизившись, оставил на скуле незаметный поцелуй как утешительный приз. — Ты большая молодец. Наверняка всю ночь не спала опять, да? Дюпен-Чен покрылась пунцовым, как вареный рак, и уже совсем не помнила, что вообще хотела сказать, и думала только, что неприлично игнорировать, когда тебе задают вопрос, но мозг отказывался работать. Оставалось только неловко сжимать пальцами толстовку Луки. Откашлявшись, она все же отстранилась и спросила: — Ладно, что насчет тебя? Ты же всегда хорошо разбирался в истории. Спорю, у тебя хороший результат. — Как тебе сказать… — он виновато почесал затылок, чуть улыбаясь. — Ну… Завтра пересдача, короче. ㅤ