Охра

Тускло освещенный коридор, сковывающий ужас и подсыхающая кровь на пальцах. Ян вырезает язык и глаза Сун Ланю, не чувствуя вкуса отмщения, но безумие внутри торжествует и упивается, смотря на обезображенный труп. Он старается не поворачиваться в сторону стакана, старается не думать, что сделал это ублюдок, и что мог совершить он сам. Ян преодолевает дорогу до подвала за считанные секунды, но сердце стучит в горле, спирает дыхание, стоит подойти к железной двери. Скрип. На сыром полу лежит мужчина, его белая рубашка пропитана кровью, руки связаны за спиной, а мешок закрывает лицо. В одно мгновение Ян срывает мешок и к горлу подкатывает смех, расцветая безумной улыбкой. Сияя белизной, предстает спокойное и безжизненное лицо Синчэня. Изящные черты, любимые губы подернуты дымкой смерти, а веки чуть проваливаются в глазницах. Зная, что тело перед ним мертво, он все же пытается нащупать пульс на холодной шее. Это его два выстрела забрали жизнь. Два нажатия на курок без чувств сожаления. Несколько часов назад Синчэнь был перед ним всего лишь очередной жертвой, серым всполохом - не больше. Яркий, как солнечный луч, столь же наполненный теплом и любовью к его грязной душе, сейчас не дыша лежал изломанной куклой на полу, потускнев под чернотой связи. Грудь разрывает на части, а из глотки рвется яростный крик. Ян хватается за голову, не обращая внимание на слезы, катящиеся по щекам. Он собственными руками погубил все прекрасное и светлое в своей жизни. Все внутри мечется, а вина, гнев и безумие засасывают в омут безысходности. Дрожащими руками Ян осторожно приподнимает хрупкое тело и прижимает к своей груди, силясь согреть. Он целует щеки, губы, веки, прося Синчэня вздохнуть. Шепот, пропитанный болью, наполняет тесную комнату. Он просит прощения, зная, что никогда не простит сам себя. Бережно почти трепетно Ян обнимает свое сокровище, свою боль. В голове пульсирует желание убить Сун Ланя, но тот уже мертв. Как никогда душа требует крови, смерти. Он - мальчик, что убил целый род людей за провинность одного, выжжет дотла всех, кто был близок этому ублюдку.