***
— Весёлую же ночку нам устроил твой отец... — отнюдь не весело произносит Элли, когда они уже почти подъезжают к дому. — Это точно, — девушка слегка теряется, не зная, как реагировать, и спустя минуту добавляет, — Жаль, что нас к нему не пустили... Элли на секунду поворачивается к ней, сидящей рядом, и, уловив её настроение, понимает, что лучшим решением будет помолчать оставшуюся часть пути. В доме Харди как всегда прохладно и сухо, а ещё на удивление светло как днём. Всё из-за больших окон в пол на первом этаже, через которые комнату освещают огни фонарей, дальних домов, а сегодня ещё и какая-то невообразимо-яркая Луна. Они стоят у порога, наблюдая снаружи за этой игрой света. — Спасибо, что подвезла, — Миллер кивает в ответ, не зная даже, что добавить. Как-то пусто теперь, как-то скомканно выглядит такое прощание. — Будет странно, если после этого мы просто разойдемся по домам, — будто читает её мысли Дейзи, прервав мучительно долгую паузу. — Да, пожалуй... — А не будет ещё страннее, если я попрошу тебя остаться? — с волнением в голосе спрашивает девушка, уже успев пожалеть о своей неловкой просьбе. — Я, ну... — Элли замирает вдруг, как будто удивлённая таким поворотом событий, и Дейзи, увидев сомнение в её взгляде, сразу же даёт задний ход, — Точно, тебя же ждут дети, зря я спросила... — Но не могу же я оставить тебя здесь одну. А с мальчиками ещё посидит Люси, я напишу ей. Думаю, они уже спят. — Ты уверена, что всё нормально? — Да, — с улыбкой кивает Миллер. — О, хорошо, — тут же приободряется младшая Харди, и глаза сияют уже не от слез, как ещё пару часов назад, — И хорошо, что ты останешься! Правда, спасибо, Элли! Женщина вновь только кивает и заходит в дом. Дейзи сразу же предлагает горячий чай и направляется к кухне, ставить чайник, получив на это согласие Элли. Зайдя в гостиную, Миллер садится на диван, со своей навязчивой мыслью, что она ужасная мать. И сестра вдобавок. Но утешает лишь то, что, возможно, так она хотя бы будет хорошим другом. Дейзи возвращается и садится рядом. — Странно это всё... — немного замявшись, начинает она, — Честно, я бы предложила посмотреть что-нибудь, например, но сложно отвлечься от мысли, что папа сейчас там... — Понимаю... Они сидят так ещё с минуту, растягивая эту паузу в разговоре. Миллер рассматривает полки, шкафы и даже пытается прочесть названия некоторых книг, стоящих наискосок, как с кухни раздаётся звонкий щелчок. Тут же встав с дивана, Дейзи удаляется в кухню, вскоре вернувшись в гостиную уже с полными кружками. Чай необычайно приятный, лёгкий, чего Миллер почему-то совсем не ожидала. Ценителем вкусного чая Алека никак не назовешь. Видимо, настоящий гурман тут Дейзи. Но непринужденные мысленные рассуждения обрываются. Тишина незаметно начинает давить, и как для Миллер, так и для Дейзи, это происходит не только из-за отсутствия их диалога. Скорее, они приходят к осознанию того, что у них одна общая причина, по которой они обе сейчас здесь... А мысли, в любом случае, все об одном, и переключиться действительно довольно трудно. Но Элли, смотря на бедную девушку, на её дрожащие ресницы и всё ещё красноватые глаза, не может не помочь ей. Элли собирается сделать первый шаг. Элли сильнее, чем она думает. Хоть и от одного воспоминания о Харди, когда-то сказавшем ей это, на глазах выступают слёзы - ей так жаль Дейзи, да и самого Алека тоже. — Погоди, — она поднимает голову чуть выше и видит на дальнем столике у стены коробку с настольной игрой, — Это случайно не Scrabble? Дейзи тут же отвлекается от чая, поворачивается и смотрит на стол. — Да, он самый. — Можем сыграть разок? — предлагает женщина, и этот маленький первый шаг ей навстречу помогает, если не спасти, то хоть немного скрасить этот вечер. Минут десять от начала игры всё идёт лучше некуда. Осторожно завязавшийся разговор к первому часу игры перерастает в полноценную беседу, с пооречердно задаваемыми вопросами, обсуждениями, лёгкими спорами. Увлекшись, Дейзи, кажется, забывает о том, почему они обе здесь. Она занята, думает над словом, ей попался крайне "нерабочий" набор букв, так что приходится серьёзно ломать голову. И вот, наконец выложив новое слово, не успевает она как следует этому обрадоваться, Элли выкладывает своё, уже заранее ею заготовленное. — Сердце. Дейзи то ли удивлённо, то ли испуганно смотрит на эти идеально-квадратные фишки, которые выкладывает перед ней Миллер, и как будто не понимает, что за иероглифы начертаны на каждой из них. После пары вопросов Элли "что такое?" девушка наконец приходит в себя. — Да нет, ничего... Вспомнила про папу, — возможно, так на неё влияет усталость, всё-таки, глубокая ночь, или просто нервы уже ни к чёрту, когда твой отец это Алек Харди, но у Дейз после этих слов начинают слезиться глаза, и она явно сдерживается, чтобы совсем не разреветься, — Прости, я на самом деле не такая плакса, — девушка чуть улыбается и вытирает лицо. — Я верю, — Элли мягко улыбается и садится чуть ближе, приглашая её сделать то же самое. Когда девушка послушно садится ближе, Миллер приобнимает её за плечи и гладит по голове. — Знаешь, я понимаю тебя как никто другой сейчас. Пару недель назад у моей мамы был инсульт, ты, возможно, слышала, — девушка бесшумно кивает, а Элли чуть отворачивается, чтобы не смотреть в глаза, — Я поехала с ней в больницу, два дня подряд сидела рядом, следила за её состоянием, и ей не становилось лучше. Но на третий день она пришла в себя, почти без последствий, и теперь всё хорошо. Поэтому я представляю, каково это, — неспешно, с лёгкой осторожностью Миллер берёт Дейзи за руку, — Но если у тебя есть хоть сотая доля от упорства твоего отца, ты со всем справишься, я уверена. Не сразу удается осознать всё услышанное, и Дейзи в первые секунды удивлённо моргает, не отрывая взгляда от своей собеседницы. И только потом улыбается ей донельзя тепло и благодарно. — Всё-таки, правда, такое нужно переживать вместе с кем-то. В одиночку очень тяжело. Я знаю, уж поверь, — но Дейзи по глазам уже видит, что Элли знает, и потому только произносит в ответ чуть тише обычного: — Я рада, что ты осталась. — Да, я тоже, — быстро подхватывает женщина и улыбается. И это чистая правда. Проходит ещё какое-то время, прежде чем они успевают устать настолько, что обеим наконец-то хочется спать. Элли вспоминает, что у неё нет с собой ни пижамы, ни щётки, и они с Дейзи вместе решают эту проблему. Девушка перебирает весь свой гардероб в поисках футболки, которую ей когда-то отдала мать, и шорт, которые оказались ей пока велики. Позже находится и запасная зубная щётка. Приготовившись ко сну, Элли садится на кровать Дейз и очень не хочет оставлять её одну, наедине со своими мыслями. Кому как не ей знать, насколько это бывает страшно, как одиноко чувствуешь себя в такие минуты. А остаться в одиночестве, когда твой отец лежит в больнице с заболеванием сердца — ужасное чувство. Когда девушка тоже садится рядом, Элли раскидывает руки, приглашая в объятия. Дейз не раздумывая обнимает женщину, и её взгляд искрится настоящей благодарностью. — Всегда думала, что это звучит глупо, но всё будет хорошо. Каждый раз в этом убеждаюсь, — шепчет Миллер, проведя рукой по длинным светлым прядям. Неизвестно, сколько проходит времени, прежде чем она слышит в ответ: — Спасибо, Элли. И просидев ещё немного в обнимку, женщина спрашивает, вспомнив, что уже совсем поздно: — Кстати, где я буду спать? — Обычно тут только мы с папой, и кровати всего две... — чуть заминается девушка. — Так, только не говори, что... — у Миллер есть смутные подозрения, но озвучить их она сама не решается. — Ну, моя кровать занята. А на диване спать себе дороже, поверь, — поясняет девушка, — Остаётся только папина кровать. Я уже постелила для тебя. — Ладно, аргумент, — соглашается она и обречённо кивает, — Ты не подумай, просто это странновато слегка... Дейзи на это только виновато улыбается и опускает взгляд. И Миллер не возражает, в глубине души это даже её забавляет. Пройдя чуть дальше по коридору, она находит спальню Алека. Толкнув дверь, медленно заходит внутрь и тут же ощущает на себе поток ледяного воздуха — окно не закрыто, и ветер с моря отчаянно рвёт занавески. Устранив причину страшного похолодания в комнате, Элли скорее забирается под одеяло. Дейз буквально пару минут назад постелила новое постельное бельё, но, несмотря на перебивающий всё аромат стирального порошка, подушка всё ещё пахнет его шампунем. Не зря говорят, что запахи лучше всего передают воспоминания — и Элли не подумала бы об этом, если бы не вчерашний вечер, мысли о котором тут же всплывают в сознании. Как Алеку снова стало плохо, как он кричал от боли, как она прижала его к себе и подбородком уткнулась ему в волосы. Момент абсолютного ужаса и одновременно почти трепета, почти радости, что она может быть рядом и помочь ему. Элли старается прогнать эти воспоминания, но они возвращаются и бьют с новой силой. Первый рывок вперёд и его дрожащие руки у неё на спине, бешено стучащее сердце и болезненный, измученный взгляд. Она открывает глаза и старается отвлечься на мысли о настоящем. Например, о том, что она, вообще-то, ночует дома у Харди, на его же кровати. Как всё это странно, думает Миллер. Каждый день Алек Харди просыпается на этом самом месте, встаёт и идёт делать дела. Каждый вечер Алек Харди гасит здесь свет и ложится спать на это самое место. Правда, за исключением сегодняшнего... И почему она задумывается об этом? Просто это необычно, странно, непривычно в конце концов. Хотя однажды они уже и спали в одной кровати, когда расследовали Сэндбрукское дело, но это совсем не то. Что-то всё равно не даёт ей покоя. Окончательно запутавшись в своих мыслях и решив, что разберётся с этим как-нибудь потом, Миллер наконец удаётся заснуть.***
Элли чуть не подскакивает на месте от резкого и громкого звука. Спросонья её почему-то пугает звонок собственного телефона. И только спустя секунды приходит осознание — скорее всего, звонят из больницы. Она специально оставила им свой телефон, на случай, если... в общем, на крайний случай. Как она сама рассудила, что бы ни произошло, лучше будет ей самой сообщить обо всём Дейзи. Миллер смотрит на телефон в испуге, но к счастью успевает сообразить, что надо бы взять трубку. Заметив, что рука, которой она тянется к тумбочке, заметно подрагивает, Элли садится на кровати и с глубоким вздохом берёт телефон. — Алло? — и её сердце пропускает удар.