you are my victim

- Я ведь сплю, да? Почему я здесь? Я точно сплю! Билл взрослый, он не может выглядеть точно так же, как когда я его впервые встретила... Определенно, это всего лишь кошмар! - Одра говорила сама с собой, смотря расфокусированным взглядом на Билла. Его раздирал собственный страх, потому что он все еще был сильно привязан к Одре, дорожил ей, она была единственным по-настоящему близким ему человеком сейчас, они пережили вместе так много...Пеннивайз не мог понять этих чувств, не мог осознать, почему Билл хочет освободить Одру прямо сейчас и отправить ее домой, сказать, что ей приснился дурной сон и дать снотворное, чтобы она уснула опять, а после этого - никогда больше не показывать свою форму ребенка. Но она сидит на стуле - в домашнем коротком шелковом платье, и ее ноги связаны веревкой на щиколотках. Узел грубый, завязанный наспех, совершенно произвольный, но видно, что он стянут настолько плотно, что не распутать. Вот куда пропадал Пеннивайз, пока Денбро старался расслабиться в душе - он ушел за Одрой, чтобы привести ее на эшафот к ее юному кошмару-палачу. Что может быть хуже, чем погибнуть от руки человека, которому доверяешь, как самой себе? И в то же время Билл чувствовал страх Одры - горячий, бьющийся, пахнущий нереально соблазнительно, распаляющий и без того проснувшийся голод. Они оба боятся, и этот букет страхов - настоящий пир для Оно, потому что Билл видел, что ему тоже тяжело сдерживаться. Глаза мерцают алыми огнями, потому что такие глаза были у него в моменты особо сильного желания и вот-вот Пеннивайз, демонический космический зверь, сорвется с цепи, которую держит Билл. И Билл, кажется, сорвется тоже. - Освободи ее, - Билл сделал шаг вперед, потянулся к узлам на руках, задерживая собственное дыхание. Голод - пожалуйста, помоги утолить его, но только не Одрой, кем угодно, кроме нее! - Я не могу сделать это! - Заткнись, Билли, единственное, что ты не можешь - контролировать свой голод целиком. Однажды ты сорвался бы и этот момент наступил. Пеннивайз дернул женщину за волосы, переключая внимание на себя, посмотрел в широко открытые карие глаза и оскалился. Одра сглотнула и притихла, смотря на Оно. - Твой возлюбленный Билл хочет тебе кое-что рассказать. Ты видишь его? Он все такой же молодой, как и когда вы встретились, а ты за это время успела постареть, лишиться своей юности, и твоя старость подступает неумолимо, когда ты перестанешь с ней справляться, ты лишишься всего, - Оно говорил негромко, но тон его был раздраженным и вкрадчивым одновременно, - А знаешь, почему он остается таким? Ну же, Билл, не тяни, поделись своим секретом с дамой! - Одра, послушай меня внимательно. Ты не должна его слушать, не должна бояться, он только этого и ждет от тебя! Я расскажу тебе все, когда я освобо... С лязгом и шорохом окна оказались зашторены сами по себе, надежно скрывая гостиную от взглядов извне. Улыбка Оно стала еще шире, а волна страха только усилилась. Дверца клетки только что захлопнулась. - Но он прав, Билл... О чем он действительно говорит? Я знаю, что он прав, но я не понимаю, что ты должен мне рассказать и почему я в этом месте? Мне не нравится этот сон! - Я...я...могу менять свою внешность, как я захочу. Мое настоящее тело - это подросток, каким я был в колледже. Считай это темным проклятием. - Проклятием, малыш Билли? Проклятием? - в голосе Оно появились откровенно издевательские нотки, - Ты даже не человек, но пытаешься все еще казаться им. Расскажи ей, что ты ешь, расскажи про свой голод, расскажи, как ты хочешь ее прямо здесь! - Заткнись, Роберт! Я не буду ничего расска... - РАССКАЖИ ЕЙ! Голос Грея на секунду превратился в рев тысяч голосов - от детского лепета до монстроподобного рычания, слившегося в один поток, усиленный темной мощью самого Пенивайза, и Билл почти упал на колени под его словами. Он не мог сопротивляться существу, над которым мерцала незримая корона, приказу самого зла. - Чтобы выжить, мне нужна человеческая плоть, но я отказался от этого годы назад и больше не ем ее! Он притащил тебя сюда, чтобы я...утолил свой...голод. Чудовище, что жило внутри Билла, вцепилось когтями в живот изнутри - огненное, металлическое, рвущее и плавящее чувство поглощало его, выламывало, отдавалось болью в глазах. Он поднял голову, посмотрел на Одру, она - на него. Билл чувствовал, как у нее учащается сердцебиение, а страх едва не выжигает все рецепторы, потому что близкая смерть заставляет ее осознавать, что это все слишком по-настоящему - реальна боль перевязанных конечностей, шипящий голос мужчины за ее спиной, подросток с золотыми глазами, что держится за живот, потому что он голоден, безумно голоден. Рот полон слюны и Билл сглотнул, чувствуя, что последние нити его контроля лопаются. Инстинкт сильнее его личности. - Твои глаза... Билл? Билл? Ты меня слышишь? Мне страшно, это же как в одном из твоих ужасов. Билл? Пожалуйста, не подходи ближе... Денбро безумно страшно за бедную Одру, потому что женщина, которую он любил, была обречена. Контролировать свое тело становилось сложнее. Парень сделал шаг вперед, второй, принюхиваясь, присматриваясь, обнажая человеческие, но смертоносные зубы, и капелька блестящей слюны капнула на пол. А потом Филлипс начала вырываться и пронзительно завизжала. Концентрация страха в комнате стала предельной и последние преграды в теле сорвало окончательно. Женщина оказалась на полу уже через секунду, извивалась и пыталась подняться, но ноги и руки оказались связаны даже слишком плотно и поэтому все, что она сейчас могла - только подражать гусенице в тщетной попытке увернуться. - Прости... Я правда люблю тебя. Но твой страх - намного больше. Прокусить ее тонкую кожу не составило труда и плоть была просто бесподобной. Глаза заволокло темной пеленой и все, что он различал - только темные пятна и пульсирующий красный, заливавший его глаза. Зубы наталкивались на что-то твердое, оторвать получалось не всегда и приходилось помогать себе руками. Мясо просто обжигающее, словно только что с жаровни, вкусное, приготовлено лучшим поваром мира. Крик Одры просто оглушал, вводил сознание в экстаз, заставлял рвать, глотать, откусывать еще, чтобы поймать момент, осознать вкус звука и чувств. Иногда он натыкался губами на что-то холодное, гладкое, пахнущее кровью, слизывал кровь, продолжал свое пиршество потерявшего контроль и больше ничего не мог запомнить и понять. Страх постепенно выветривался и это возвращало Билла обратно в реальность - мокрую, пахнущую железом и солью, неприятно липнущую к животу и всем открытым участкам кожи. Парень лежал на полу на животе и просто слушал тишину - такую, которая возможна только на одном из последних этажей здания, близкого в центру многомиллионного города. Где-то тикали часы - медленно, раздражающе и их надо было выкинуть к чертям собачьим, потому что Билл кайфовал, чувствовал себя фантастически сытым и удовлетворенным, что даже не хотел двигаться с места. Его одежда пропиталась кровью (определенно ей), неприятно липла к телу, Денбро было все равно. Лицо явно было покрыто подсыхающим слоем, потому что чувствовалось легкое стягивание, не мешающее, но неприятное. Глаза открывать не хотелось, потому что Билл не знал, осилит ли он то, что увидит. - И как тебе? - послышался мягкий голос совсем рядом - не дальше, чем на расстоянии вытянутой руки, и Билл повернул голову в его направлении, приоткрыл глаза. Роберт лежал на полу рядом с ним и его белый тонкий джемпер с закатанными до локтей рукавами теперь стал багровым, тускло мерцающим, и от белого осталось только несколько пятен. Лицо Грея почти полностью было в крови - только лоб и глаза избежали подобной участи, но золотистые огоньки выглядели хитрыми, игривыми, словно у сытого кота. - Охуенно себя чувствую. И хочу закурить, - негромко отозвался Денбро, рассматривая Оно. Они оба лежали в крови Одры, разлитой по всему полу и вставать не хотелось. Она все еще казалась теплой, но уже была покрыта тончайшей пленкой свертывания. Страх ушел - и принадлежащий Биллу тоже. Открытая пачка сигарет и зажигалка лежали на журнальном столике и Билл даже с некоторым восхищением пронаблюдал, как они подрагивают, а потом скользят по стеклянной поверхности, перелетают в руку Оно. Мужчина протянул Биллу желаемое и тот забрал пачку, достал сигарету и поджег ее. Пагубная привычка появилась еще в школе - после возвращения из своеобразного заточения и Билл, как ни пытался, не смог ее побороть. Сейчас, лежа с пустой головой на полу собственной залитой кровью гостиной, сожравший собственную же любовь всей жизни, Денбро остро нуждался в этой привычке. Он успел затянуться только четыре раза - медленно, почти пустотно-спокойно, когда Роберт забрал сигарету, затянулся тоже, выдохнул дым в лицо Биллу, не двигаясь с места. Они смотрели друг другу в глаза молча и Билл ловил себя на мысли, что ему впервые в жизни не хочется сбежать от Роберта. Он подарил ему лучшее блюдо за всю эту чертову жизнь и Билл ни разу не испытывал ничего более...крышесносного, именно так. Парень потянулся за сигаретой, но Грей не отдал ее, отвел руку с ней за спину - попробуй, малыш Билли, отними ее у меня, если хочешь затянуться еще раз - и Денбро повелся на это, подполз по крови ближе, оставляя за собой светлый след, прижался к такому же липкому телу, успешно забрал желаемое. Губы казались почти черными из-за слоя крови на них, похожей на густой слой вишневого джема, свежего, липкого, соблазнительного. Ведомый желанием попробовать, Билл приблизился, коснулся блестящих губ своими - собирая с них кровь, невесомо целуя, ловя вкус. Не сладкие, но соленые и горьковатые - специфичный, приятный вкус. Денбро положил руку на щеку, оставляя след от пальцев, прижался сильнее, не встречая сопротивления, мягко прихватывая нижнюю губу зубами и совсем легко кусая. Ему хотелось вызвать реакцию - любую, просто ради интереса, что может предпринять Роберт сейчас, оттолкнет или подхватит игру? Грей выбрал второй вариант и Билл чувствовал липкие горячие руки на талии, прижимающие его к мокрому телу, а поцелуй стал глубже, с более насыщенным вкусом, но все такой же медленный, почти ленивый, и торопить не хотелось. Это казалось почти правильным - Пеннивайз был нетерпелив, и он не терпел промедлений, конкурентов, когда что-то идет не по его плану. И Одра была конкурентом - Билл был почти уверен, что Оно просмотрел все его воспоминания, выловил в них бесконечно повторяющийся образ, за который цеплялся его малыш Билли, понял, что вот оно - то самое, что могло бы сломать этого всегда-человеческого-мальчика, отобрать у него самое дорогое. Отбери у Уильяма Денбро его Одру Филлипс и все, он твой без остатка, послушно последует за тобой, куда ты захочешь. Не Роберт Грей убил Одру, а сам Билл, и винить он может только себя. Но Грей милостив к этому мальчику, он готов закрыть глаза на такое вероломное убийство, раскрыть свои объятия, принять его и обнять, успокоить. Биллу не надо бояться, потому что он не чудовище - он поступил правильно. Настоящее чудовище не он. Денбро прижимался к теплому телу, гладил его, наслаждался каждым мгновением, потому что такого у него никогда не было - даже с Одрой - нечто порочное, липкое, запретное и безгранично личное, принадлежащее только ему и Роберту Грею. Это мог быть далекий свет мертвых огней, что застилали глаза Билла под опущенными веками во время этого тягуче-медленного поцелуя; поделенный на двоих страх бывшей преданной любви; липкая багровая лужа; дрожащее желание покориться существу, которое говорит тысячей голосов в одно мгновение. Билл не знал, не хотел знать, и все, кто сейчас ему был нужен, были перед ним, потому что кроме Грея больше никого не осталось.