***
— loving you was like a fairy tale, i just can't pick up the phone again.
Страх. Тэхён привык жить в страхе с самого детства. Родителей он своих даже почти не помнит. Единственное, что осталось где-то в глубинах сознания Тэхёна – голос его матери и её тёплое прикосновение мягких губ. Тот самый день. Роковой день, когда Ким в последний раз говорил со своей матерью. Тогда Тэхён бежал за мамой, окликая её, говоря, чтобы она не уходила сегодня, а почитала ему книгу на английском. Но Роза остановилась только лишь у самой двери и то, потому что малыш Тэ, протестующе повис на ноге матери. Та развернулась и натянула материнскую, нежную, но усталую улыбку, низко склоняясь перед трясущим губой Тэхёном, уже собиравшимся закатить истерику. — Тэхён~и, мамочка скоро вернётся, не волнуйся! Иди порисуй машинки, займись чем-нибудь, я приду и мы позанимаемся вместе всем, чем захочешь. – ласковым голосом проговорила Роза, поглаживая потрескавшимися от мытья посуды подушечками пальцев пухлые тэхёновы щёчки, которые покрывались румянцем от любых сильных эмоций: будь то любовь, будь то ненависть. Последний лёгкий чмок в лобик. За ним следовали только хлопок тяжёлой двери, звуки бури за окном и одинокий маленький мальчик, беспрестанно продолжающий сидеть на крохотном синем детском стульчике, плача и ожидая маму. А она всё не возвращалась. Не пришла ни в следующий день, ни в последующий... Никогда больше не пересекала порог этого дома. И никогда больше не чмокала своего сына в лобик. И никто так не делал и до сих пор.Почему только Тэхён вспомнил об этом именно сейчас?
Парнишка сидел на кожаном кресле автомобиля, понуро опустив голову вниз и отчаянно натирая одну руку о другую. Слёзы снова покатились по его щекам. Горькие и ледяные, обжигающие холодом чувствительную кожу Тэхёна. Ким просто устал, ему не хватало разгрузки, выпуска своих настоящих чувств и эмоций, которые он всегда был вынужден таить в себе, ибо общество отрицало его, что, к сожалению, оно делает постоянно и безосновательно, склоняясь на уже принятое и привычное каждому, совершенно откидывая возможность изменений в мире.Да, Тэхён был не таким, как все, но разве он сделал что-то такое, за что его нужно осуждать и недолюбливать?
Чонгук незамедлительно заметил слёзы на глазах парня, хоть и не ожидал их увидеть прямо сейчас, да, и в целом был настроен на другой лад. Это сильно удивило Чона и тронуло в самое сердце. Он понял, что без его поддержки Тэхён так и не сможет сбежать от своих переживаний, что заставляло полюбить Тэ ещё сильнее, вызывало желание обнимать младшего и хранить, как зеницу ока, быть с ним 25/8 и просто помочь ему наконец. И дураку было бы ясно, что Ким страдает от недостатка внимания и любви. Чонгук уже точно знал, что ему хочется отдать в большей степени от себя. Он горел желанием осчастливить того человека, кем расцвела его душа, даже в независимости от того, будет ли Тэ с ним или нет. Для Чонгука ближе и важнее Тэхёна уже точно никого не будет. Он никогда не оставит Тэ без внимания. Тэхён – именно тот, кого хочется согреть и с которым хочется идти по жизни до конца. — Почему ты снова плачешь, солнце? – точно заботясь, проныл Чонгук, выпуская поводок из жёстких ладоней, – Ты же сказал, что тебе нравится боль? Всё было хорошо. Что случилось? Расскажи мне, пожалуйста, я хочу знать всё-всё в подробностях! – тускнея, умолял Гук, торопливо запуская пальцы обеих рук в мягкие волосы Тэхёна и поглаживая большими невинно выступающие алые щёчки. Тэхён же мнимо приподнял заплаканные глаза, от вида которых самому хотелось плакать, на мужчину, неловко поправляя прядь отросших волос, убирая её за оттопыренное краснеющее ушко. Ему совершенно не хотелось раскрывать все карты сейчас. Он боялся, что Чонгук банально убежит, сделает так, как поступали с ним все. Тэхён считал, что такой "уродец" как он, никому не сдался и в помине. Но, если так подумать, другого шанса-то у него и нет. На самом деле, Тэ уже давно мечтал о самоубийстве, но что-то всё же держало его от этого страшного решения. Если Ким сейчас не расскажет Чонгуку, который определённо был единственным, кто в за последние годы проявлял к нему столь пылкие непривычно положительные чувства, то он несомненно совершит суицид. — Чонгук, я... Я постоянно терплю всё это... Да, у меня нет семьи. Да, меня никто не любит, и я никому в этом мире не сдался. Да, я грёбаный гей! Да, я, блять, то, что принято выбрасывать при находке. Да, я то, что стремятся поскорее забыть... – из последних сил, захлёбываясь слезами, исчерпывая весь воздух из лёгких, обессиленно стонал Тэхён, падая лицом в просторную грудь Чонгука и охватывая его талию двумя холодными от грусти руками, – Ты можешь меня выкинуть. Прямо сейчас. Выброси меня к чертям на радость! – продолжал ещё пуще прежнего истерить мальчишка, – Давай! Прошу, не тормози!Выкинь меня, как это сделали мои родители! Я не хочу, чтобы ты мучался, Чонгук!Ты меня слышишь?!
Чонгук, откровенно говоря, не был удивлён такой реакции. Это ожидаемо, но стая мурашек всё же пробежала по телу, словно порыв колющего, морозного ветра зимним утром, когда забываешь закрыть распахнутую на ночь форточку. Тэхён с самого первого взгляда был для Чона особенным. Только этот мальчишка смог разбудить в чёрством мужчине лёгкий, любвеобильный дух. Так что Чон и не думает слушаться слепых от паники и истерии просьб, это уже фундаментально установлено им. — Детка, успокойся. Я ни за что в жизни тебя не брошу. Ты, видимо, ещё не понял, как много ты для меня значишь. Ты совершенно не тот, кем себя видишь. Ты заслуживаешь большего, Тэхён. Ты заслуживаешь любви. Я подарю тебе её столько, сколько возможно, только чтобы увидеть твою улыбку. Да, без тебя бы не светило солнце! Тэхён, драгоценный, ты нужен мне. Прямо сейчас мы с тобой едем в мою квартиру, и ты всё ещё думаешь, что ты мне не сдался? – взволнованно отвечал Чонгук, стремительно пытаясь успокоить младшего. Тэхён и в правду успокоился. В машине наступила гробовая тишина, а звуки с улицы парни и вовсе пропускали мимо ушей. Сейчас каждый из них жил только своими чувствами. Они оба нуждались в друг друге.Они живут в отдельной вселенной от потустороннего для них мира.
— Агх... Папочка, т-ты... Прости! Я правда очень сильно люблю тебя, просто не хочу, чтобы ты страдал из-за меня... Мне кажется, я для тебя самый настоящий «тихий ад»... – переходя на невнятный шёпот, мямлил Тэхён, слегка отдаляясь и заглядывая в пучины чонгуковских глаз. Чонгук отчётливо разглядел в нём свой смысл жизни. Такой слабый, нежный, хрупкий и ласковый, прямо как котёнок. У мужчины не возникало и мысли уходить от него. Ведь Чонгук точно знал, что не сможет больше жить по-прежнему. Теперь Тэхён – его собственный маленький мир, его беззащитность играет на отцовских чувствах Чона, а невинность притягивает к себе.Сладость, да и только.
— Вау. Я не буду страдать, Тэхён. Я также по уши влюблён в тебя и для меня счастье, когда ты рад. Я сделаю тебя таким, что ты больше никогда и не подумаешь заплакать, зай. – нежно, постепенно успокаиваясь, сказал Чонгук, – Поехали ко мне, я обещаю, ты получишь только всё самое лучшее от меня. Просто дари в ответ улыбку и любовь. Мне больше и не нужно. – сквозь уже свои слёзы проговаривал Чон, – А, вот, за «тихий ад» ты у меня ещё поплатишься, сучоныш! – абсолютно без доли наезда, закончил Чонгук, нацепив свою фирменную ухмылку на подтянутую кожу лица. Даже отуманенный Тэ моментально встрепенулся. Это, мягко говоря, непривычно для мальчишки наблюдать кого-то плачущего из-за него и искренне желающего видеть его улыбку. Тэхён тяжело выдохнул и мягко и легко улыбнулся, окинув сладким взглядом весь мужественный образ Чонгука, который сейчас совсем по-девчачьи заливался слезами, сидя перед ним с поводком на напряжённых мышцах ног. — Папочка, я готов. Я готов улыбаться для тебя. Хоть каждый день. Хоть каждую секунду. Я сделаю всё, чего ты пожелаешь. Я хочу, чтобы ты тоже был счастлив, а, если я могу на это влиять, то я полностью согласен быть с тобой до конца моих дней. Я...— Я неимоверно горю любовью к тебе и хочу быть с тобою!
Закончив своё выступление пылкими, сопливыми словами, Тэхён накинулся на Чонгука, слизывая солёные капельки с его губ и пробегаясь игривым язычком по всей их площади. Тэ-Тэ хотелось визжать от счастья. И ещё сильнее хотелось почувствовать Чонгука внутри себя. Тэхён всегда избавлялся от душевной боли, заменяя её физической или занимаясь чем-то приятным. Сейчас же он хотел угробить всё прошлое, сжигая каждую крупинку воспоминаний о прежней жизни. Тэхён ненавидел себя. Никчёмного и брошенного себя из прошлого. На данный момент ему просто необходимо было совершить что-то глупое, пошлое и жёсткое. Что-то, что выбило бы из его головы всю грязь, всё, что его мучало годами. Недолго помолчав в раздумьях, Тэхён ухватился за могучие плечи Чонгука и резким движением запрыгнул тому на колени. Футболка Чона, висящая на мальчишке, намокла от горьких слёз и сползла с сияющего, гладкого плеча парня. Чонгук недоумевающе смотрел на то, как только что ревевший Тэ уже совсем не уныло тёрся сильно сжатыми ягодицами о давно поднявшийся член мужчины и рвано и тихо стонал писклявым голоском.Кажись, в ангелочке проснулся дьявол.
— Чонгук, папочка, вытрахай меня полностью. Сделай так, чтобы я выплакал столько слёз, что больше не имел бы возможности реветь снова. — прикрывая от наслаждения глаза и сжимая алые губы в тонкую полосочку, молил необычайно похотливый Тэхён. Чонгук откинулся затылком на кожаное сидение белого салона автомобиля. Он не спускал глаз с чертовски мокрого, смелого и пошлого Тэхёна. Зрелище своим видом пережимало глотку Чону, который, то и дело, нервно сглатывал накопившиеся слюни. Перед таким удержаться – грех. Чонгук, ничего не обдумав, вытащил поводок из-под Тэ и быстро намотал его на кисть. Кровь кипела также, как и мозги парней. Казалось, они оба нарушили все существующие в мире законы: физики, химии, физиологии... Вот, шлепок. За ним второй. Слышны стоны, приглушённые карамельной ладонью младшего, которые так и сводят с ума пленённого Чонгука. Тэхён резво тянется двумя проворными руками к ширинке джинсов Чона, горячо облизывая рыхлые губы старшего. Оба парня уже совершенно ничего не понимали и следовали только лишь своим животным инстинктам. Будоражащий звенящий звук вмиг расстегнувшейся ширинки. У Чонгука писк в ушах сражает оставшийся рассудок наповал. — Т-тэхён, м-может мы всё-таки доедем до дома, а? — нехотя простонал Чонгук, отрываясь от пламенеющих губ Тэ, — Я... Я не хочу, чтобы "это" случилось в первый раз здесь... Тем более, это же реально твой "первый раз" в жизни, ведь так? — прибавив строгости на последнем предложении и слегка утихомирив своё дыхание, пробасил Чон. Тэхён крепко зажал бёдрами ноги Чонгука и сел, ровно вытянув спину и задумчиво и игриво прислоняя костлявый, элегантный палец красной подушечкой к нижней губе, решил подразнить старшего: — Ах, какая жалость! Ты не хочешь меня, я понял... — наигранно, но всё-таки достаточно артистично, чтобы Чонгук могу поверить, произнёс Тэ, — И да, кстати, откуда тебе знать, был ли у меня секс?! — у Тэхёна, точно пожар, загорелись глаза в ожидании ревности Чона.Но ответ был совсем не такой, какой уже представил себе Ким.
— Кхм, ну, что уж тут поделаешь... — с явной яростью и отчаянием в глубине души произнёс Чонгук, но виду не подавал, — выглядел совершенно умиротворённо, — Тогда мне придётся сделать так, чтобы наш с тобой секс превзошёл твой "первый раз". А, детка, ты уж лучше поверь мне на слово, ибо... — Чон не смог сдержать всего своего раздражения и возбуждения, которые создавали собой очень своеобразный и опасный "микс", и парень ловко прижал к рулю за горло твёрдой рукой непослушного Тэ, а после и сам склонился над его ухом, с наслаждением прислушиваясь к покашливающим звукам задыхающегося Кима. — ...ибо от тебя не останется ни живого кусочка. Сладкий, я намного лучше в постели, чем ты даже можешь себе представить. — прошептал сквозь плотно сжатые зубы Чон, затем пройдясь кончиком языка по горячей ушной раковине Тэхёна. Чонгук резко отклонился назад, вжавшись спиной в сидение, и наконец-то отпустил уже бледнеющего от недостатка кислорода мальчишку. Тэхён бессильно опрокинулся на дверь, на удачу зацепившись пальцами за её ручку, и распахнул её до упора. Ким часто и мелкими глотками поглощал воздух, пока Чонгук властно смеялся, похлопывая младшего по оттопыренной заднице. Тэхён фактически лежал у того на коленях, словно малыш, который чем-то подавился, но... Только сейчас на мощных бёдрах Чона был совсем не ребёнок, а задыхался он точно не от встрявшей посреди горла конфетки, да, и сам его папочка совсем не помогал ему откашляться. Сказать, что Тэхёну обидно... Было бы самой грубой ошибкой. Ибо Ким так никогда в жизни не возбуждался. Ему хотелось ещё и ещё. Тэхён более менее пришёл в чувства, но всё равно был невозможно одурманен и пленён Чонгуком, его действиями и сексуальностью. Мальчишка, сгорбившись, развалился на коленях Чона, обхватив трясущимися ладонями внутреннюю часть его бёдер, тем самым создав себе опору. — Папочка, а... П-пожалуйста, накажи меня за то, что я тебе соврал... Прости... — почти плакал Тэхён, всё сильнее впиваясь отросшими ногтями на руках в ноги хёна и умоляюще смотря тому в глаза, — Ударь меня. Я заслужил... — уныло, но предвкушёно краснея, добавил Ким. Чонгук заухмылялся и молча схватил Тэ за нижнюю челюсть, притягивая к своему лицу. Ким напугано зажмурился, ожидая удара и резкого потока боли. — Размечтался. — твёрдо сказал Чон, — Тут только мне дозволено решать, что с тобой делать. Но, всё-таки, кое-что ты точно "заслужил"... Мужчина заулыбался во все тридцать два зуба и медленно приблизился к губам Тэ. Мальчишка так невинно и перепугано наблюдал за Чоном, взволнованно сжимая ротик, что Чонгук заимел ещё больше уверенности в том, что хочет сделать именно то, на что намеревался. Неожиданное быстрое движение. Зубы хёна жадно вцепились во влажную и нежную губу младшего, да так, что из неё мгновенно хлынула кровь. Боль и желание иметь Чона рядом с собой навсегда сковали Тэхёна стальными цепями. Тэ уже было потянулся начать поцелуй, но Чонгук невозмутимо отпрянул, оставив губу мальчишки истекать кровью, заливая его же собственную белую футболку. — Ты наказан. Сегодня никаких поцелуев и, тем более, никакого секса в машине. Мы едем ко мне, там обсудим ещё кое-какой момент твоего наказания. — строго проговорил Чонгук, отталкивая Тэхёна на соседнее сидение, — Всё, я не буду говорить с тобой, пока мы не зайдём в квартиру. Тэхён был поражен и ещё сильнее возбуждён и одновременно встревожен словами и поступками Чонгука. Мальчик виновато прижал к груди колени и направил расстроенный взгляд в висящее над ним зеркало заднего вида. Грустно. Ему хотелось обнимать, целовать и ласкать хёна от самого рассвета до заката, а уж точно не обижать его. Ким отвёл глаза в окно, за которым бурно кипела обычная городская жизнь. Машина активно приближалась к мегаполису. Сейчас уже полдень типичного викенда, каждый занимался, чем хотел. Тэхён тоже бы очень желал иметь такую возможность. Именно поэтому и решил снова схитрить. — Папочка, — ехидно выкинул Тэ, чтобы проверить, точно ли тот обижен и, получив "положительный" результат, продолжил свой план, — Ну, как хочешь... Ким стягивает носком одной ступни кроссовок с другой и уверенно скользит своей тонкой и слабой ножкой по салону машины. Мальчишка широко раздвинул ноги всё ближе и ближе подбираясь пальцами к чоновским бёдрам. Чонгук на мгновение окинул Тэ презрительным и в то же время взволнованным взором. Тэхён же, прежде чем совершить своё грязное дело, подготовительно облизнулся, а после решительно и грубо вжал носок в пах Чона, незамедлительно и полностью прочувствовав его эрекцию. Чонгук моментально ахнул, вцепившись в руль ещё сильнее и даже чуть не свернув с дороги. Мужчина усиленно старался не отводить взгляд и мысли от дороги, крепко закусив нижнюю губу. — Папочка мне врёт! Но от чувств не убежишь, Чонгук~а — усмехнулся Ким, ещё сильнее надавливая ногой и уже начав двигать ей по всей длине огрубевшего члена, — Ну же, скажи мне, что ты правда не хочешь меня! Я ведь вижу обр... — Закройся! Кто говорил, что я тебя не хочу, сука?! Ты просто наказан! — с напряжением и злостью прокричал Чон, — Убери свою ногу. Живо! Тэ, захлёбываясь слюнями, захохотал, ещё пуще пробуждая в Чонгуке дьявола. Когда же Ким немного успокоился, то снова продолжил водить носком по тому же месту, подолгу останавливаясь для стимуляции головки. Чонгук же всё также пытался быть невозмутимым, уже жёстко и резко ведя автомобиль по заполненным улицам города. — Кхм, папочка, а почему же ты сам не уберёшь мою ногу, если она так тебя раздражает? Давай, признай, что ты просто этого и в помине не желаешь! — продолжил издеваться и нарываться Ким. Чонгук молчал несколько минут после этого, агрессивно сдерживаясь и от того неудержимо потея. Но всё-таки в один момент его терпение окончательно лопнуло, и он даже пошёл против своей властности и самоуважения, нарушив обещание Тэхёну не говорить с ним. — Вот, шлюха, погоди у меня! Мы через пару минут уже будем на парковке... — процедил Чонгук, убивая Тэхёна своей доминирующей атмосферой, погружая того в панику. Только сейчас загнанному в угол своей глупостью, наивностью и любопытством мальчишке в голову пришло осознание того, что же он натворил. Но было уже поздно, ведь следующие слова добили его до белого каления.— Если ты не сможешь двигаться и говорить несколько месяцев в лучшем случае, не волнуйся, я каждому расскажу, какой блядью ты был, детка.
***