Зов Крови

Шисуя лежала на кровати в комнате приюта и смотрела в грязный потрескавшийся потолок. Вокруг болтали ее соседки, что еще больше раздражало ее. Все в этой комнате знали что она эспер. Но молчали, потому что боялись ее. Единственная кто молчала и читала книгу это была Тога. Девушка с короткими фиолетовыми волосами и такими же глазами. Она лежала на кровати и спокойно перелистывала пожелтевшие страницы старой книги. Накахара встала и открыла окно. Некоторые обернулись, но сразу же вернулись к своим делам. Ши достала сигареты и закурила, делая глубокие и нервные затяжки. Тога подняла голову и с укоризной посмотрела на подругу. — Может сыграешь? От такого предложения Шисуя поперхнулась дымом и резко повернулась к девушке, испепеляя ее взглядом. — Ты рехнулась так пугать?! — глубоко вздохнув, она спустилась с подоконника и села на кровать. Сигарета была потушена. Достав из-под кровати что-то большое, завернутое в тряпки, она начала медленно их разворачивать. Через минуту в руках Шисуи была красивая гитара. Любовно перебирая струны, она чуть поправила настойку инструмента и прикоснулась к струнам, прикрывая глаза. Начав отстукивать ритм ногой по полу, Накахара ударила по струнам играя вступление. Потом она начала петь: -Там за третьим перекрестком, И оттуда строго к югу, Всадник с золотою саблей В травы густо сеет звезды. Слышишь, гроздьями роняет небо Из прорех зерно стальное, Горные лихие тропы Покрывая пеленою. Дороги сплелись В тугой клубок влюбленных змей, И от дыхания вулканов в туманах немеет крыло… Лукавый, смирись — Мы все равно тебя сильней, И у огней небесных стран Сегодня будет тепло. Там у третьего причала Сизый парус, парус белый, Делят небо от начала До рассвета рваной раной, Слышишь? Море омывает шрамы, Посыпает крупной солью Струпья цвета бычьей крови, Словно память древней боли.* — поющую девушку окутал золотистый дым и он начал заполнять комнату, формируя силуэты. Все присутствующие восхищенно смотрели на играющую девушку и слушали ее песню. Последний раз коснувшись струн, она подождала минуту и начала играть дальше: — Что ни вечер, то мне, молодцу, Ненавистен княжий терем, И кручина, злее половца, Грязный пол шагами мерит. Завихрился над осинами Жгучий дым истлевшим стягом, Я тоску свою звериную Заливаю пенной брагой. Из-под стрехи в окна крысится Недозрелая Луна, Всё-то чудится мне, слышится: «Выпей, милый, пей до дна! **— девушка вновь ударила по струнам и начала петь громче. По полу вновь начал стелиться золотой дым с примесью синего. Силуэты приняли форму волка бегущего по лес, а рядом рысь, которая неслась по степи, поднимая пыль из-под мощных лап. — Выпей — может, выйдет толк, Обретёшь свое добро, Был волчонок — станет волк, Ветер, кровь и серебро. Так уж вышло — не крестись — Когти золотом ковать, Был котенок — станет рысь, Мягко стелет, жёстко спать!»** Перед закрытыми глазами мелькали силуэты воспоминаний, а по щекам текли слезы. Парень с черными волосами и лиловыми глазами. Молодой юноша с черными волосами и белыми концами, в черной одежде. Они оба улыбались ей, мягко и нежно, протягивая руки. Потом появилось зеркало. В нем отражалась девочка лет 13 с растрепанными длинными черными волосами и сиреневыми глазами. Потом высокая девушка с черными волосами и такими же глазами, в классических брюках, белой рубашке и с мечом в руке. А потом появилась девушка с сапфировыми глазами, в белой одежде и с волосами цвета свежего снега. Потом зеркало треснуло и появилась Шисуя — бордовая олимпийка с лисьими ушами, бело-алые волосы и алые глаза. А в ногах, окутывая и укрывая клубился золотистый туман. Но вот из него начали появляться различные животные, птицы, люди, города. А через секунду, за спиной девушки появился он. Невысокий рыжеволосый парень, с пронзительными голубыми глаза. Классический костюм с жилетом и плащ на плечах. На голове шляпа, на руках — перчатки. — Сестра… Резко обернувшись Шисуя выкрикнула, отшатываясь: — Ты!!! Не подходи ко мне!!! Покачав головой, парень подошел к ней и взял за руку, переплетя пальцы. — Прими меня. Прошу. Я не причиню тебе вреда. Судорожно вздохнув, она открыла алые глаза и прорычала. — Накахара Чуя. Я может и была твоей сестрой в прошлой жизни, но сейчас нет. Я не знаю почему твоя сила досталась мне. Я чудовище, убивающее других эсперов и поглощая их силу пожирая плоть людей. Я не хочу осквернить это воспоминание. И тебя. Она выдернула руку. Глаза парня расширились и он протянул руку к Ши, что-то крича, а затем он рассыпался золотым дымом и в этот момент девушка закончила петь, открывая глаза. В грубине алых глаз клубился золотой туман. Положив гитару, Накахара встала с кровати и выглянула на улицу из окна. Подпирая стену и запрокинув голову с закрытым глаза на траве сидел Канеки. Легкий ветер покачивал его волосы. Он еле слышно сказал, но Шисуя услышала: — Ты слишком красиво поешь… Глаза девушки расширились. Она сглотнула и поняла, что хочет снова петь. Взяв гитару в руки вновь, она села на подоконник и коснулась струн, снова начиная играть. — Налей еще вина, мой венценосный брат, Смотри — восходит полная луна В бокале плещет влага хмельного серебра, Один глоток — и нам пора Умчаться в вихре по Дороге Сна По Дороге Сна — пришпорь коня, здесь трава сверкнула сталью, Кровью — алый цвет на конце клинка Это для тебя и для меня — два клинка для тех, что стали Призраками ветра на века. Так выпьем же еще — есть время до утра, А впереди дорога так длинна Ты мой бессмертный брат, а я тебе сестра, И ветер свеж, и ночь темна, И нами выбран путь — Дорога Сна По Дороге Сна — тихий звон подков, лег плащом туман на плечи, Стал короной иней на челе Острием дождя, тенью облаков — стали мы с тобою легче, Чем перо у сокола в крыле Так выпьем же еще, мой молодой король, Лихая доля нам отведена Не счастье, не любовь, не жалость и не боль — Одна луна, метель одна, И вьется впереди Дорога Сна По Дороге Сна — мимо мира людей, что нам до Адама и Евы, Что нам до того, как живет земля? Только никогда, мой брат-чародей, ты не найдешь себе королеву, А я не найду себе короля И чтоб забыть, что кровь моя здесь холоднее льда, Прошу тебя — налей еще вина Смотри — на дне мерцает прощальная звезда Я осушу бокал до дна И с легким сердцем — по Дороге Сна.*** Шусуя пела. И ее сильный, но нежный голос лился из окна. И оба корпуса приюта слушали затаив дыхание. Некоторые девушки тихо раняли слезы, слыша в этой песни стенания души, кто-то просто поряжался тому, что можно петь на столько душевно. Последний раз коснувшись струн, Шисуя открыла полностью золотые глаза с алыми рисунками, которые через секунду вернули свой привычный алый цвет. Она давно так не пела…