Детство Мастера

      Тьелпэ пыхтел, порой останавливался, но по-прежнему старательно тащил доску с узором, что уже вырезала на ней Лехтэ. Именно она, по мнению малыша, идеально подходила для его замысла — домика для нового друга.       Началось все с того, что у них в саду поселилась белка, рыжая, с роскошным хвостом. И, конечно же, маленький Куруфинвион, которому этой весной уже исполнился целый год, заметил ее. Распахнув от восхищения яркие серые глазки, он оставил игрушки, с которыми возился на коленях аммэ, и принялся наблюдать. Поначалу белка не обращала на эльфенка никакого внимания, однако потом, побегав в саду и слегка пообвыкнув, стала позволять подходить ближе к себе и даже принимать угощение из рук малыша. Тьелпэ смеялся, пытался погладить зверька по шелковистой (как он все же смог выяснить) шубке и наконец увидел, как именно она держится на стволе дерева головой вниз. Он был в восторге! Однако вскоре задумался. — Что случилось? — спросила у сына наблюдавшая за ним Лехтэ.       Тот, наморщив лоб, сначала некоторое время сосредоточенно молчал, а потом прислал осанвэ. В одном из них мокрый, голодный и, несомненно, несчастный зверек сидел на ветке и вызывал острую жалость; в другом — довольный носился по дому.       Мать, улыбнувшись, покачала головой: — Нет, Тьелпэ, с нами ей будет неудобно, белки не могут жить в домах эльдар, она затоскует, — пояснила Тэльмэ. — Однако выход есть.       Сын заинтересовался и подошел ближе. Лехтэ продолжала: — Давай сделаем для нее небольшой домик, который повесим в саду. Тогда ей будет, где укрыться, а ты сможешь оставлять там для нее угощение.       Эльфенок расцвел и пролепетал что-то восторженное на своем языке — неразборчивое, но совершенно очевидно, что согласное.       Чертеж будущего домика они, конечно, составляли вдвоем, но и после Тьелпэ пытался принимать самое деятельное участие. То он брал молоток и принимался забивать гвозди, то, утащив стамеску, копировал движения аммэ, прорезая на стенках узор. Старательно так повторял, и у него даже почти получалось. В конце концов Лехтэ выделила ему доску, вручила карандаш и доверила заниматься крайне ответственным делом — чертить узор на будущем порожке для домика. Эльфенок вдохновился, однако за действиями аммэ наблюдать, конечно, не перестал.       Закончив, они вместе приколотили его на положенное место. Тьелпэ сам прибивал, аммэ ему только немного помогала, придерживая руку. Эльфенок со всех сторон осмотрел готовый домик, представляя, как обрадуется ему пушистый друг. Он проверил, что вcе дверцы открываются, что внутри достаточно просторно и место для кормушки также не забыто, а огорожено красивыми резными бортиками. Оставалось только одно — выбрать подходящее дерево и устроить зверьку новоселье.       На этот праздник Тьелпэ позвал, конечно, и атто, который, внимательно изучив беличье жилище, похвалил сына и улыбнулся жене. Вешать домик выпало Искуснику — и Лехтэ, и Тьелпэ заявили, что такое дело под силу только ему.       Когда жилище было надежно закреплено на ветке, Атаринкэ поднял сына на руки, и тот насыпал орешков для своего пушистого друга.       Теперь можно было отправляться на прогулку. И какова же была радость эльфенка, когда на обратном пути он увидел, что домик уже обитаем!

***

— Пойдешь сегодня со мной? — спросил Атаринкэ сына. — Думаю, помощник мне понадобится.       Нолдо немного лукаво улыбнулся замершему от удивления Тьелпэ. — Конечно, я с тобой, атто, — радостно воскликнул эльфенок. — Только… я же пока ничего не умею. — Не беда, научу, — тут же сообщил малышу его отец. — Так как, ты со мной?       С самым серьезным видом Тьелпэринквар взял Атаринкэ за руку. — С тобой! Пойдем?       Спустившаяся проводить мужа Лехтэ немного удивилась, увидев сына не с любимыми игрушками, а готовящегося отправиться вместе с отцом. — Тьелпэ, папа собирается в мастерскую, — начала было она. — Я знаю, — гордо сообщил эльфенок. — И ему там нужен помощник. Я.       Нолдиэ улыбнулась, глядя на счастливого сына и довольного мужа. — Тогда, конечно, иди с ним. Папу не стоит оставлять одного. — А вечером мы поиграем? Да, аммэ? А сказку ты расскажешь или атто? А… — Хватит, хватит, — рассмеялись оба родителя. — Вечером решим, чем займемся, может, это ты будешь рассказывать маме, как прошел этот день, — сказал Атаринкэ, обнял жену, не забыв почти невесомо коснуться ее губ, и они с сыном отправились в мастерскую.

***

— Держи. Чуть крепче. Да, вот так. Молодец, — тишину нарушал спокойный голос Атаринкэ. — Теперь смотри и запоминай. Сначала…       Тьелпэ очень старался, но все равно получалось пока не очень. Конечно, отец хвалил его, но результат говорил сам за себя — тут криво, здесь косо, а это… вообще не понятно, чем должно было бы стать.       Увидев, как изменилось настроение сына, Искусник отложил инструмент в сторону. — Мне нужно немного передохнуть, — начал он. — Пойдем, покажу тебе кое-что занятное, в одном из шкафов твоего деда.       Они прошли в рабочий кабинет Фэанаро, что располагался рядом с мастерскими. Сейчас там было пусто, но присутствие прославленного нолдо все равно ощущалось. На столе лежали наброски, схемы, чертежи. Конечно, самые важные и законченные убирались в ящик или на полку, но те, что находились в работе, должны были быть на видном месте и под рукой. Однако не их хотел показать Атаринкэ сыну. Он прошел к небольшому шкафу, открыл дверцу и подозвал Тьелпэ. — Смотри!       Сначала Куруфинвион решил, что это шутка, потом, что загадка, затем, что он совсем несообразителен, потому как не мог понять назначения и половины находящихся там изделий. Например, это, крайнее справа: вроде бы ложка, но для чего столь странной формы, а там, у самой стенки, вообще нечто непонятное, то ли ошейник кованный (но как собака такой носить будет), то ли обод, что на бочку надевают, только странная она должна быть, очень маленькая… — Атто, я не понимаю, — Тьелпэ замолчал. — Совсем.       Эльфенок грустно опустил голову, а Куруфинвэ рассмеялся. — Мои первые работы, Тьелпэ.       Тот распахнул глаза, неверяще глядя то на отца, то на изделия. — Смотри, браслет для моей аммэ, — Атаринкэ показал на загадочный ошейник для бочки. — А это — чайная ложка для моего старшего брата, самого старшего, для дяди Майтимо. То бесформенное нечто — подстаканник для атто, его я сделал раньше ложки, так что вид у него более устрашающий.       Малыш Тьелпэринкваро изрядно повеселел и отважился все же спросить: — Так ты не всегда умел так работать? Ты тоже, когда учился, делал неровно… тоже. Атто, я ведь смогу потом делать такую же красоту, как ты сейчас? — Конечно, мой родной, не сомневайся, — ласково ответил Атаринкэ. — И знаешь, я уверен, что ты меня превзойдешь. Ты обязательно создашь нечто уникальное и очень… — тут он немного замялся, подбирая слово, — важное. — Несущее добро и свет, неожиданно для себя закончил Искусник.

***

      Напряженное сопение становилось все громче, угрожая перейти в словесную форму. Эльфенок наклонился ниже, потом выпрямился, затем чуть повернул голову вбок и немного высунул кончик языка. — Ну конечно же! Как все просто! — вскричал юный Тьелпэринквар и двумя точными удара своего молоточка придал заготовке нужный вид. — Молодец, — раздалось рядом и чуть сзади. — Ты все правильно сделал, а главное смог справиться с собой, прогнав ненужные эмоции, что лишь мешают работать, — продолжил все тот же голос. — Теперь бери следующую… да, вот эту. Приступай. — Но атар атаринья, подожди я не знаю, что должен сделать. Ты же мне не сказал… Мастер Фэанаро незаметно усмехнулся. — Реши сам, Тьелпэ. А если сомневаешься — спроси у самого металла, чем он желает стать.       Озадаченный эльфенок принялся с интересом разглядывать небольшой кусочек металла. Самый обыкновенный с виду, он показался юному нолдо необычайно спокойным и, если так можно сказать, любопытным, интересующимся всем на свете.       «Что же хочу я? Чего желает металл?..»       Неожиданно вспомнилось, как отец делает записи в рабочем дневнике, а мама чертит эскизы украшений будущих построек. — А если ты будешь красивой подставкой под чернильницу и письменные принадлежности? Как смотришь на это?       Тишина была ответом. — Странно, — вслух сказал Тьелпэ. — Тогда… тогда       Мысли нолдо были одна другой ярче, но пока еще он не видел, не чувствовал ту самую, единственную, которой и суждено будет воплотиться.       Он предлагал стать подставкой для книг, украшением светильника, ажурными уголками книжных полок… Металл молчал и даже немного начинал сердиться на недогадливого мастера, ведь он явно дал понять, что хочет видеть и знать многое, очень многое.       Тьелпэринквара словно что-то подтолкнуло, будто легчайшее осанвэ долетело, оставив ему лишь одно слово: Палантир. — Возможно, тебе будет интересно стать украшением на подставке, что держит один из Видящих Каменей?       Эмоции захлестнули юного нолдо, яркие, жарки, как горны нолдорских печей, громкие и звучные, как удары молотов мастеров эльдар.       Определившись с задачей, Тьелпэ принялся рисовать эскиз и заниматься необходимыми расчетами. Фэанаро же, убедившись, что внук отлично справляется с задачей, отошел к своему столу и взял в руки один из недавно выращенных им камней.