Тайные игры Востока

– Йоучен, беги быстрее!,-по-странному для северян бледный мужчина со всей пылкостью бегал все быстрее. – Отец, у меня к тебе встречное предложение!,-юный мальчик бегая под размытой скоростью, повернулся всем телом к отцу позади, буквально закрывая передний вид. –Сдавай уже! Двое жителей северной провинции, один высокий, но по-худому жилистый мужчина, второй ещё только растущий мальчишка с собранным в маленький хвост волосами и присуще северянами смугловатый, бегали и смеясь, уворачивались от кучи жителей на дороге. От громких возгласов и споров меж завязавшейся погони, холодный воздух превращался в большие пучки пара изо рта двух нарушителей спокойствия на пешей дороге. Юнец с хвостом обратно повернувшись в сторону дороги перед ним, начал снова часто-часто поворачивать голову назад, глядя на отца, который при всем рвении не мог догнать слишком быстрого и ловкого на поворотах сына. Мальчишка, весело смеясь, продолжал радостно испускать сгустки пара изо рта, а нос с щеками, казалось, с каждой секундой всё больше покрываются корочкой и румяной испариной. Настолько вовлекаясь в детский, игривый азарт погони, мальчик не сразу заметил, что позади перестали пыхтеть и также громко топать ногами об асфальтную дорогу. Резко остановив двигавшиеся уже на автомате быстро топающие ноги, смуглый мальчик готовился врезаться головой о грудь какой-то женщины идущей на встречу. Смышленые манипуляции рук в виде вращения их по сторонам кое-как помогло мальчику: он оставался в пару сантиметрах от крупной груди женщины, поэтому это спасение тянуло как раз на «кое-как». Испуганно, почти что смущенно хлопая ресницами, мальчик решился посмотреть женщине в глаза, вздернув голову наверх. Готовая возмутиться женщина с недовольным лицом хотело было отсчитать мальца, как увидев прелестное зрелище в виде очаровательного мальчика с румяными щеками, длинными, выжидающе хлопающими ресницами, по-взрослому четко очерченными губами, она невольно сменила злость на милость. Недолго так простояв, женщина фыркнула и не больно ударив сорванца по голове, сказала: – Тебе не говорили, что так быстро бегать на дороге с кучей людей опасно? Смотри мне ещё, вдруг украдут!,- улыбнувшись, она потрепала мальчика по смолёным волосам и пошла дальше своей дорогой. Мальчик, державший ненавистную шапку в руке, с крепко завязанным шарфом, оглядывал людей позади. Он испуганно бегал глазами, в поисках знакомого силуэта отца. – Испугался, сорванец?,- не ожидавший, что его поднимут с земли и сжимающими руками будут держать на воздухе, мальчик начал брыкаться от сильного захвата рук у себя на шее. – Эй, отпусти меня, ничего я не пугался!,-юнец быстрыми ударами кулаков бил обхватившие его шею руки и тряс всем телом, испуская излюбленный пар изо рта. – Отец, я укушу! Весело смеявшийся с уже красного от недовольства сына, мужчина быстро разжал руки и мальчик плюхнулся маленьким тельцем на асфальт. Приземлившись на ладонях, мальчик начал обиженно, не серьезно ударять кулаками живот отца, создавая звук трения теплой куртки с кучей ударов маленьких рук. Нахохлившийся мальчик злобно свел брови, смотря как бледный мужчина развеселился еще больше от его обиженных ударов. – Ладно, боец. Пойдем домой и я научу тебя новым приемам,- увидев как обиженный мальчик засверкал глазами, мужчина довольно потрепал того за голову. –А то дерешься совсем как маленький. Мужчина как никто другой знал, что подобные сравнения больно бьют по самолюбию сына и даже если мальчик и был ребенком, тот не хотел чтобы окружающие, а самое главное отец видел в нем какого-то беспомощного карапуза. Сам мужчина никогда как таковым своего неугомонного сына не считал слабым и тем более беспомощным. Но он всегда оставался для него ребенком, которому еще предстояло увидеть не мало трудностей и бед в жизни. Он боялся и переживал, но понимал, что не сможет во взрослом будущем своего сына помочь ему или хотя бы присутствовать в нем. Он знал наверняка, что не доживет или просто исчезнет во благо к тому времени. Его работа сильно давила и раз за разом шатала его уверенность за сохранность своего сына. Смотря на в меру по сравнению с другими северянами смуглого сына, с темными, почти черными волосами нависающих до плеч и собранных сейчас в короткий хвост, аккуратным носом и до боли знакомым взглядом темных глаз, мужчина вспоминал свой первый приезд в эту холодную провинцию на самом севере Востока. – Отец, я уже давно не ребенок!,- крепко сжимая руку мужчины, мальчик принялся представлять отцу причины, почему же он не считается за мальца. Слова сына проходили куда-то мимо, а гул жилых домов, людей, машин смешивался в один и шумной волной обволакивал проникнутого дальними воспоминаниями мужчину. Покрепче сжав маленькую ручонку сына, мужчина с прищуром, испуская тонкую нить пара и глядя на снежный, временами ледяной асфальт, прокручивал дни пока еще своей беззаботной молодости. Это был совсем обычный, можно сказать сырой и по привычному иссушающий день в Инкогнито. Иссушал он далеко не солнцем – его существование забывалось и почти ни разу не вспоминалось жителями. По грязному тусклый цвет туманных облаков и вечная суета железными роботами, летавших на границах с высотами небоскребов наверху, спешным топотом и недовольным передвижением кучи людей и их разных на вид с функциональностью техникой снизу. Молодой мужчина лет двадцати семи выученным путем шагал через нескончаемую толпу таких же работников офиса. Но он был не совсем таким же… Почувствовав знакомую вибрацию мобильного у себя в кармане классических брюк, мужчина, надевший поверх офисного пиджака длинное и прямое пальто, движением левой руки потянул половину края верхнего одеяния. Открыв доступ к переднему, узкому карману классических брюк, он порывисто достал зудящий мобильный. Просмотрев фальшивое имя на отображении сенсорного мобильника, стараясь не толкнуть кого-либо своим резким поворотом, поспешил в сторону темного захолустья меж жилых домов. Как и ожидалось, упрямец называемый на мобильном «Шаньси» и не думал сбрасывать: наоборот продолжал своим звонком зудеть устройство в руках вибрацией из-за отсутствия какого-либо рингтона. Только всё было не так просто, как могло бы показаться другим. Вместо слышного всем рингтона мелодий, сразу понятной отличием своих звуков, мужчина установил целое множество алгоритмов, состоящих из точно поставленного ритма вибраций в зависимости от звонящего абонента. Идиотские мелодии и другие тому подобные звуковые характеристики казались мужчине комичными и могли с легкостью выдать его принадлежность к определенному типу работы для даже немного просвещенных людей. Вибрации же те могли запомниться своим порядком разве что – ему самому. Если глубоко не задумываться и не брать во внимание казалось бы обычное жужжание мобильника – не догадаться, что на каждый записанный контакт есть свой порядок ритмичных пауз и промежутков. Допустим, когда звонил именно Си, мобильный отдавал зудящим тактом – бззз бз бз бззз бз бззз. Дальше этот ритм продолжал в меру ускоряться и снова по обратному отбивать частыми, медленными жужжаниями и двойными ударами короткой вибрацией. Снова медленный зуд и на этот раз единичный удар короткой вибрации. Любой другой человек, узнав об этих махинациях принял бы его за двинутого чудика с слишком щепетильным отношением к таким, казалось бы, ненужным мелочам. Те же, кто был частью этой запутанной, опасной и подлой работы, знай они о такой предосторожности мужчины – прониклись бы восхищением и признанием в сторону невообразимо хитрой уловки. Сами они, такие же сторонники тайн и масок, тоже не давая больших возможностей понять или уловить суть, создавали определенные системы. В такой работе невозможно быть слишком педантичным. Эта поддержка четко поставленных правил даже в самых малых мелочах увеличивала их собственную возможность на сохранность. Движением пальца, взмахнув кнопку принятия вправо, мужчина спокойно оглядываясь, подложил к уху мобильник: – Говори, Си,- от привычки занимать ноги при разговоре по телефону, мужчина вертел мелкие камушки блестящими туфлями «броги», стоя в тени сырого прохода меж высоких домов. Позади отдавало характерным запахом грязи, затлевших сигарет и гнили. Ржавые контейнеры для мусора: Инкогнито не перестает радовать своих жителей пряными подарками в виде черствых отходов и нескончаемого количества безобразных бомжей с торчками. Прослушав быструю тираду шепелявого собеседника и дойдя до самой сути завуалированной отсылками и скрытыми шаблонными эвфемизмами болтовни, мужчина спросил: – Как я понял, маска тайн должна будет покрыться снегом,-хмыкнув произнес мужчина, сильнее ударяя очередной камень на земле. Он, что не удивительно, тоже не скупился на привычный спектакль из замысловатых фраз, только им понятной игрой слов. – Будет ли полон артель или маска с золотой гадюкой сама сольется со снежным бытом? Еще немного перекинув дежурными фразами о несуществующих родственниках, приятелях и смене погоды, мужчина сбросил вызов и выйдя из темного переулка, свернул в обратную сторону откуда шёл. Теперь у него было другое место назначения. Да, он был маской с золотой гадюкой, чья изворотливость не считанное количество раз спасало шкуры их общего артеля из агентов. Вспомнив об убогих разговорах которые приходилось поддерживать при мобильном звонке с соработниками и связующими этого дела мужчина не сдержал ухмылку. Не то чтобы все звонки буквально каждого жителя Инкогнито записывались и тем более прослушиваясь были охарактеризованы отличающими прогнозами по поводу того, как они сообщают своим далеким приятелем о своем здоровье, сплетнях и прочей никому не нужной куче информаций. Имели честь на такое «внимание» от шишек правосудия столицы, в большинстве своём, получившие известность о себе через кучу муссирования со стороны таких же гнилых, но продажных людей – хакеры, агенты, дилеры, контрабандисты, участники или сами главы крупных преступных общин: этот список об информационных данных по разному преступно вовлеченных людей с каждым объясняемым разом становился крупнее, сложнее и запутаннее в своем углублении на четкие виды определенной сферы криминала – словно только начавшая вязание сложных нитей паутина, связанная своими спутанными тонкостями благодаря одному общему звену по центру. Сам мужчина будучи двойным агентом и крепким звеном информационной «биржи» меж странами Востока и Белых, находил смешным сам факт того, что ему тоже удостоилась благодать иметь внимание со стороны полицейской общины под ежедневным наблюдением и слушанием. По этой простой причине, ему же, с другими участниками запутанной паутины преступности, приходилось разыгрывать эпитеты про придуманные воспоминания о просмотренных фильмах, давних приятелях и другой куче нелепой информации. Заядлые убийцы, торчки, киллеры и секретно на них работающие легавые совсем по-семейному обсуждают старпёрские фильмы или их «любимую» актрису. Как любят делать самые непримечательные жители Инкогнито. Раз маска с золотой змеей должна будет сменить курс назначения единично в холодную провинцию Хан на самом севере, так этому и быть. – Отец, давай по дороге купим мясо на палочке?,- мальчик вздернул рукав куртки мужчины, пытаясь привлечь внимание слишком задумчивого отца. – Острый соус всегда согреет?,- немного придя в себя от воспоминаний, мужчина вспомнил любимую фразу своего сына и отобрав шапку с маленьких рук, нацепил на голову снова недовольного мальчика. –Думаю шапка получше помогает с холодом, Йоу. Сам мужчина также не любил надевать что либо себе на голову или руки, предпочитая закрывать последние в карманах. Он имел прекрасный иммунитет на холод и даже в каком-то роде считал режущую прохладу и мороз приятным. Так зачем цеплять нелепо вязанный кусок ткани на голову? Те же воспоминания о сборах в Хан новой волной окутывали мужчину, отвлекая от болтовни энергичного сына. Бззз бз бз бззз бз бззз… – Я уже собрал вещи, Си. Прекрати названивать. Ага, накупил аж целую пачку пёстрых шапок с перчатками по локоть,- мужчина фыркнул на типичную шутку своего коллеги. –Позвоню по приезду в город. Собрав только самые нужные вещи и одежду, мужчина принялся вытаскивать черный кейс под кроватью. Предварительно закрыв видный доступ к своей квартире через окно, мужчина быстрыми скрипами набирал нужный набор цифр. Два щелчка, вялое дергание верхней части кейса, движение рук на ней и уже открытая коробка «пандоры» с нужными материалами в виде нескольких револьверов, пистолетов, холодного оружия и кучи бумаг, скрепленной на внутреннюю стенку кейса. Проверив магазин на наличие пуль, мужчина достал беретту 92, револьвер чиаппа рино и несколько папок с самыми нужными материалами. Оставшееся в кейсе Си сам договорился передать через знакомого человека по его приезду в Хан. Давно привыкший к постоянному передвижению с оружием, блондинистый, буквально с выжженными волосами мужчина надел черный кожаный пояс и быстро положил внутрь закрепленного к нему кармана беретту. Надев лежащее на постели длинную водолазку, которая так подходяще скрывала пояс и закрепленные карманы с оружием на ней. Прошлепав тонкими тапочками, мужчина недолго думая, достал длинный и широкий железный термос и поспешил обратно в спальную. Маленький револьвер чиаппа с легким скрипом влез в термос и глухим стуком приземлился на самое дно. На оружие таких крошечных размеров всегда для вида находилось место в термосных бутылках. Главное положить туда кусок плотной ткани, чтобы револьвер не стучал по металлу термоса: при характерных звуках вряд ли окружающие и более того копы подумают что ты любишь хранить булыжник в термосе и потом любовно гладить его вытаскивая, ага. Быстро проверив на наружность и презентабельный вид квартиру, мужчина поспешил закрывать железную дверь, спускаясь по лестнице и надевая параллельно то самое длинное пальто. Поймав на улице такси, в самом салоне мужчина, вздернув рукав пальто, проверил время часов на запястье. Оглядывая красные огни фонарей в оживленных районах с бесчисленными красками заведений, он попросил временами косо смотрящего через зеркало таксиста ехать быстрее. Сам мужчина или как мать назвала его Лэй давно перестал обращать внимание на косые и изучающие взгляды в свою сторону. Конечно, не каждый день встретишь на Востоке блондина с светящими осенней серостью глазами. Сам он был результатом быстрого «перепиха» какого-то недалекого мужчины из страны Белых и его матери, которая работала барменом в весьма «интересном» на происхождение клуб-ресторане. Лэй понятия не имел, кем был его отец, но ни разу не увлекался вопросами или поисками по его поводу. Просто мужчина Белых, приехавший на Восток по делам и знатно выпивший, решил утолить плотские потребности. После того «нелепого» как говорила ему мать секса, от него как не духом. Впрочем, Лэй ни разу не замечал грусти или какой-либо другой эмоции, выражающее что-то на лице у матери. Ей было всё равно и она с чистым сердцем приняла ответственность за такую беспечность с их стороны, раз белый мужчина струсив, решил убежать обратно в свою страну. По рождению, с каждым днем прежнее холодное отношение к младенцу, по ее словам, у нее сменялось привязанностью и осознанием, что она искренне любит карапуза с выжженными волосами и как небо серыми глазами. С возрастом выяснялось, что Лэй не смотря на светлые волосы с глазами, очень походил на мать аккуратным лицом и необычной, по кошачьи приподнятой так сказать, формой глаз. От отца мальчику также достались совсем уж высокий рост под метр девяносто и некая сухость мышц, что делала его, не смотря на подтянутость, худощавым. Эти самые красные огни за окном заставляли молодого мужчину вспомнить детство проведенное в ресторане которое по причинам важных мероприятий и чисел сменялся клубом. Лэй искренне восхищался матерью, которая не смотря на детскую беззаботность вроде подкинутых нецензурных слов или беспричинных взрывов недовольства, была одной из самых сильных личностей которую он встречал. Она научила его языку Белых и она же заставляла подтачивать навыки борьбы, показывая самые лучшие методы метания ножей после своей вечерней смены в клуб-ресторане. Вечно энергичная и готовая к драке женщина, была на редкость мудра и серьезна – когда это действительно требовалось. Окружающие люди часто в открытую пялились на мальчика с такой завораживающей внешностью, но чужой по окрасам палитрой волос и глаз. Дети, тоже изначально смотревшие с подозрением на чуть ли не сверкающего молочным золотом волос мальчика, сразу после пары фраз, с радушием принимались играться с новым другом. Лэй никогда не рос в презрении или ненависти окружающих: все после разглядываний принимались знакомиться ближе и с приятным изумлением узнавали, что мальчик говорит на китайском и является буквально родным для Востока. А на беспричинные возгласы, что ему не место в этой стране и мол он один из белых – Лэй, благодаря матери, не давал таким питать надежду на ответные реплики. С воспитанием матери, которая была напрямую связана с бандой контрабандистов, сам Лэй научился и познал тонкости преступной общины. Даже если его мать не захотела бы чтобы ее сын узнавал о всех опасных делах – это было бы невозможно скрывать вечно. Сам он отнесся к принадлежности матери в этой банде на роли охотницы за головами ровно и на удивление даже сказал, что от этого он не любит её меньше. Её воспитание, навыки и познания дались тому в ещё большей мере по своей любознательности и были главной причиной того, почему по окончанию высшего образования Лэй решил связать себя работой агента. Агента под прикрытием, если точнее. Он успел вклиниться в доверительный круг страны Белых и был полезным звеном для добычи информации про невиданные для белых методы и системы продвижения строительно-индустриальной сферы в огромных мегаполисах Востока. Сам Лэй давал информацию искажая правдивость на самую возможную и безопасную точку, чтобы не выдавало, но и не давало белым слишком высовываться своим постижениями о Востоке. Такому произойти он не даст. Посадив белых на крючок, он давал им ложную веру, что те, благодаря такому надежному агенту из «своих», получали по малому куски запутанного пазла. На деле, он сам по-медленному, в неком оцепенении, ожидал подходящее время для атаки, собирая нужные Востоку такие же куски замысловатых пазлов белых. Его никто не заставлял, просто он сам не видел себя в другом деле. Лэй не боялся смотреть смерти в глаза, если в ответ он мог дать своей родине на редкость нужные схемы и информацию. Сам оттачивал наученные у матери техники с ножами, оружием и приемы боя. У него не было таланта в драках и расчетах нужных движений в бою тет-а-тет. Но было желание и искушение познать азы борьбы в пользу страны, что сильно помогло тому улучшать навыки с каждым днём. Сам он считался предателем и шпионом белых у копов на Востоке. Только считанные шишки страны знали об истинных методах общины агентов в которой он состоял. Те для вида обманывали полицейских, подстраивая им искаженные факты и просчеты, некие «преступные» акты по их поводу. Оказавшись на железнодорожном вокзале, Лэй, покрепче сжав кожаный чемодан, поспешил на скоростной поезд. Кто бы мог подумать, что переселение двойного агента так изменит жизнь того и тот в результате стольких лет проживания в Хан, будет в настоящий момент сжимать руку мило лепечущего о чем-то своем сынишки. – Отец, дядя ждёт деньги за мясо,-мальчик снова потянул за рукав застывшего мужчину. – А, извините, сколько с меня?,-расплатившись, Лэй крепче сжал ручонку сына и с нежностью смотрел, как тот, пачкая щеки, кушал острое мясо на палочке. Если его самого всегда называли прелестным мальчуганом в ранние годы, то Йоучен был не по годам очарователен в своих темных волосах с глазами обрамленными такой же формой как у него. Не взирая на умеренную смуглость и темные волосы, Лэй никак не мог понять на кого сын похож больше. Сам он видел многое от себя, но и от его матери тоже… Внезапная переездка в провинцию Хан была причиной знакомства Лэя с матерью Йоучена и как результат – его рождения. Само это знакомство, как он вспоминал, до сих пор можно было назвать одним из самых комичных в его жизни. Лэй, как и говорил Си, через пару дней по поселению в двухкомнатную квартиру, ждал человека, который передаст ему оставленный в Инкогнито чёрный кейс с оружием и ценными на информацию бумагами. Впервые приезжая сюда, его сразу поразила волна морозов в виде кучи снега и льда на земле. Он, будучи столичным жителем, который то и дело мог наблюдать туман с грязными оттенками, по приезду в Хан округлил глаза, наблюдая за светящим солнцем. Небо было покрыто целыми кучами облаков разных пышностей, совсем белые и чистые, а солнце временами пряталось и переменами выходило из пряток белоснежных облаков. Он постарался как можно четче запомнить эту красивую картину у себя в голове. За первым днем по приезду последовала волна привычных циклонов в Хан: буран, совсем серые, большие кучи облаков, гололёд и целое месиво снега. Пока он шёл на назначенное место рядом со своим жилым домом, совсем не привыкший к таким активным потокам со стороны погоды, успевал несколько раз поскальзываться на временами ледяной дороге. Многих жителей забавляла неловкость и странное, не похожее на местного волнение при ходьбе на снегу со льдом блондина в строгой классике. – Си, этот человек на месте? Хорошо, я уже почти дошёл. Наконец придя на назначенное место, Лэй с недовольством заметил, что именно на этом месте дорога вся покрыта льдом. Стараясь не делать резких движений, молодой мужчина начал оглядываться в поисках нужного человека с кейсом. Вокруг было много идущих по своим делам людей и мужчина медленным движением руки хотел было достать из брюк мобильный, как кто-то быстро пробежав, резко толкнул его по плечу. Готовясь упасть на твердый лёд, тот начал махать руками, надеясь, что так сможет сохранить равновесие. Уже спиной близясь к падению, мужчина резко чувствует чьи-то руки. Обратив внимание наверх, он увидел перед собой смуглую девушку с темными, волнистыми локонами волос. Та насмешливо улыбаясь и сверкая хитрым блеском глаз, держала до жути высокого мужчину за талию. Один бледный мужчина с невероятно длинными ногами, наполовину нагнувшись, смотрит во все глаза на нависающую низкую, смуглую девушку, которая с кейсом в руке, крепко придерживает того. Целый вальс из абсурда. Получше комедийной сцены ещё стоит поискать. Стараясь снова встать ровно, убирая руки девушки и временами неловко шатаясь от скользкого льда, мужчина неуверенно кашлянул: – Кхм, вы же от Си?,-увидев кивок головы от девушки, тот попытался взять кейс с руки девушки, как очередной прохожий позади Лэя слишком быстрым рывком оттолкнул их. Оказавшись слишком близко, те рухнули друг на друга, громко хрустя ледяной поверхностью и заставляя развеселившихся такой сценой прохожих дать больше свободного места. Лэй, поставив ладони над плечами девушки, нависал сверху, сдавливая и смущая девушку. – Чёрт,-попытками убрать ладони обернулось очередным падением и тесным прижиманием его тела о лежащую девушку. – Давай ты прекратишь и я помогу тебе встать,-девушка толкнула лежащего на ней мужчину на бок, и в отличии от Лэя, легко встала на ноги. –Дурак такой,- беззлобно посмеялась смотря как высокий и казавшийся таким серьёзным, статным мужчина лежа до сих пор дергал длинными ногами в попытке встать. Она и сама не заметила, как решила убрать лишний официоз и перешла на ты. – Меня зовут Минь,-она крепко сжав руку лежащего мужчины, потянула того наверх, заранее придерживая. – Лэй,- встав в человеческую позу и сжимая талию девушки для поддержки опоры, мужчина мог сполна оценить их разницу в росте. –Не подумай, в Инкогнито такого в жизни не увидишь. – Си мне уже сказал. Приятно познакомиться, но ты всё равно такой дурак,- посмеиваясь, девушка отдала черный кейс. –Раз ты официально стал новым жителем городка Хан, могу просветить искусству сохранения равновесия. Мы же приятелями по языкам оказались ещё! Я очень тонко напрашиваюсь на чай, знаешь. – Принято, за чаем многое успеть можно,- вернув прежнее спокойствие и поддержав двусмысленный флирт, мужчина цепкими пальцами ближе прижал девушку и те поспешили в квартиру Лэя. По итогу тот несчитанное количество раз успел убедиться, что у Минь не заканчивается энергия батарей, будто те были встроенные на авто питание. По такому же итогу Лэй узнал, что Минь является агентом провинции Хан и добывает тонкие детали про контрабанду между страной Белых и Востока. Те могли с легкостью доверять друг-другу, так как оба тесно общались с Си, а тот не имел привычки связывать себя ненужными и ненадежными знакомствами. По куче итогов следовало нескрываемое притяжение двух агентов и их тесное, амурное общение в постели. За ним медленно, но верно следовала построенная опасностью, действиями и доверием крепка дружба и любовь. По ещё одному итогу, они, уже являясь связанными узами брака, часто метали ножи дома и рисовали план передвижения по добыванию необходимых материалов и информаций. У них была своя, только им понятная романтика, полная риска, помешанных на чужой взгляд разговорах об убийствах и разведках. При своих рабочих заданиях полных чужих глаз и ушей, они и не думали показывать, что были дороги друг-другу. Многие видели в них работающих сообща, по стечению обстоятельств ставших напарников, которые прикрывали спины один другому и готовы были перерезать горло нашедшимся предателям за намерения выдать секреты их страны. Дома же, разве что готовы были перерезать горло друг-другу за последний кусок ароматных булочек, купленных напротив их жилого дома. Минь была очень бойкой и не смотря на низкий рост, хранила в себе пугающе сильную силу. В очередной раз ударяя мужа и смеясь с того, какой он будучи высоким, может быть неловким и смущенным, Минь с детской злорадностью уплетала последнюю булочку. – Знаешь, я рад что мы встречались, но ты в роли жены просто убиваешь меня,- мужчина в противовес словам, нежно убирал пальцем начинку на уголке губ жены. –А с беременностью и вовсе оправдываешь каждый каприз. В очередной раз получая удар в живот, мужчина решает поднять руки и выражая мир дурашливо трясти ими: – Я же шучу, Минь,- хозяйственно прижав к себе девушку с выпуклым животом, опустил голову, прижимая губы к уху жены и опаляя горячим дыханием. –Моя маленькая и боевая шпионка. – Замолчи уже, боже,- краснея от томного шёпота неугомонного мужа, девушка немного оттолкнула того за плечи. –Думаешь это девочка или мальчик? – Перестарался с комплиментами? ,-хохотнул мужчина, с наслаждением замечая как смуглые щеки покрываются румянцем. Изумленно оглядывая прелестную девушку, чьи волосы так контрастировали с надетым домашним платьем под молочный цвет, а выпуклый живот делал ещё невинней, что давало обманчивое впечатление о на деле взрывной девушке, мужчина посмеялся: – Глядя сколько мяса ты уплетаешь и чуть ли не кусаешь тарелку за ней, могу предположить что мальчик,- мужчина встав на колени, погладил живот жены. –Как-то неважно, в любом случае - лишь бы не твой характер. – А вот после таких слов наш ребенок назло тебе будет моей копией. Да, малыш?,-вместе поглаживая выпуклый живот, они понимали, что идут на большие риски и те будут поджидать со всех сторон. А ведь действительно так и случилось. По рождению их сына целой волной полетели поджидавшие крысы из разных углов городка. Вспоминая о жизни с Минь и наполнявшие их крепкие узы понимание и гармония, мужчина, нарушая данное себе обещание, вспоминает и день когда жену убили. На автомате открывая дверь в квартиру, мужчина ощущая новый удар по вискам, падает на кухонный стул. Вдохнув и выдохнув всей грудью, Лэй с сведенными бровями сверлил стол перед собой. Он хотел бы как и все другие винить и проклинать тех кто убил жену, но не мог. Единственное на что хватало сил – грызть себя мучениями о том, что это всё его вина. Минь никогда не говорила такого, да и находилась она под угрозой и до него, но забыть застывшие, полузакрытые глаза, неподвижное тело он никогда не сможет. Два агента под маской с их теперешним семейным положением готовы были перерезать горло тем, кто подумывал тронуть их сына. Они вдвоем доказали свою способность на это, но и с этим они не были непобедимыми, показывая это окровавленной маской, которая оставила золотую змею на повторную единичность и одиночество . – Отец, а когда ты уже научишь меня новым приёмам?,-мальчик забавно махал головой из сторон в сторону, хитро хлопая ресницами. Мужчина окончательно избавил из неуместного наваждения воспоминаний: перед ним стоял живой, счастливый, непоколебимый сын, так похожий на него с Минь, его сын – Йоучен. – Давай, для начала мы,- мужчина встав, кивком головы зовёт сына в просторную и что главное, почти что пустую гостиную. – Встаём в позу для лучшего начала, знаю, отец,- мальчик догнав отца, первым встал по центру гостиной и прежняя детская шаловливость исчезла с лица юноши. Лэй всегда удивлялся при виде такого уверенного и серьезного выражения лица у сына, который, не смотря на притворную реакцию в виде взрывных вспышек злости или недовольства, на самом деле имел хладнокровную собранность и хватку настоящего бойца. Сам он знал, что на редкость талантливого и в отличие от него, в юности схватывающего всё с не человеческой ловкостью десятилетнего сына нужно подталкивать на большое жестким обучением и совсем не нежными словами. Лэй не хотел растить избалованного и высокомерного сопляка: у Йоучена есть и должны быть все шансы стать если не настоящим бойцом, то мужчиной, который как удав должен уметь наблюдать и терпеливо ждать лучшего момента для удара и тотального уничтожения. – Я покажу сначала на тренировочном манекене,-мужчина с улыбкой решил огорчить готового к прямому бою сына. –Смотри внимательно. В обычных случаях мужчина показывал сыну на нём же удары и приёмы блокировки, атаки и лучшие варианты обездвижения противника: он показывал, но никогда не объяснял. Сам Лэй получал, в своё юношеское время, кучу объяснений и тонкостей от своей матери и еще подолгу торчал около ножей и манекенов. Йоучен своим отцом не был, мальчик сам начал учиться драться, наблюдая тайком за отцом, людьми на улице, бездонными глазами выискивая важные элементы движений тела. Лэй помнил как наткнулся на сына, который с отточенной рукой тренировал удары на манекене и как поймал себя буквально завороженным способностям сына: после ударов мальчик отошел на другой конец комнаты и крепко сжимая кучу ножей одна за другой подкидывал их на нарисованный по центру тело манекена. Когда же мужчина предложил начать заниматься с ним, тот сказал что будет искренне рад, если отец молча будет с ним драться и показывать приёмы. « – Понимаешь, отец, мир итак вертится вокруг ненужных слов. Я хочу понять язык тел, тем самым став одним целым с держащей меня на ногах землей.» Сейчас мужчина успел показывать совсем отличающиеся удары, в которых были задействованы края ладоней под мизинцем, иногда указательный со средним пальцем и внешняя сторона ладони. Он не жалея ударял по нужным точкам манекена и под конец ударил по шейной артерии краем ладони. – А теперь попробуй показать мне хотя бы один из этих приёмов, Йоу. Одновременно встав в боевую позу, они начали по круговому обороту наблюдать и ожидали подходящего момента для атаки. – Начинай. Мальчик крепкими движениями ног направлялся в сторону отца, подставляя показанными минутами назад движениями руку на плечо того. Рука мальчика направлялся в ту самую шейную артерию, но хитрым маневром оказалась сжата у плеча и Йоу, не медля, сжал плечо отца и свободной левой рукой ударил в ребро. Не ожидавший такой хитрости, Лэй начал фыркать, придерживая ушибленное сыном ребро: – Отец, не смейся! Я уверен, что всё правильно сделал. Знаешь, те удары по манекену крайне опасны для человека, а шейная артерия и то может привести к смерти. Вот я и решил в бою использовать подставленную монету, так сказать,- мальчику стало неловко от смешков отца и тот растерявшись, начал бить ступнями скользкий паркет. – Я смеюсь не над тобой, Йоу. Ты меня приятно удивил и я никак не ожидал, что ты догадаешься о смертельности последнего приёма. Мне пора перестать недооценивать своего сына, не думаешь? Забыв про тренировку, они начали просто драться попавшими под руки подушками на диване и мальчик в очередной задыхаясь от давящей лицо подушки, решил резко замолчать: как и ожидалось, отец остановил с подушечным боем и мальчик, схватив две подушки ударил отца по голове, словно два барабанных диска. – Ах ты хитрец!,- уже пытаясь догнать убегающего сына, мужчина падал на скользкий пол и смеялся. –Йоучен! Я тебя догоню! ...Йоучен! Беги, не останавливайся! Убирайся отсюда! Йоучен! Спасайся, Йоучен!... Последний возглас бил по вискам и отдавал бешеным ритмом сердца, которое готово было выпрыгнуть с грудной клетки. Лихорадочно дышавший парень резко сел на кровати и озарился вокруг. На соседней кровати слева мирно сопел Джун и крепко сжимал подушку. Ничего. Ни отца, ни этих проклятых воспоминаний с ним – пусто. «Не смей вспоминать, не думай, не поддавайся. Это сон, это прошлое, в конце концов.» Устало сведя брови, парень(или всё-таки молодой мужчина…) нацепил весящее на вешалке полотенце и быстрыми движениями прикрываясь им по бедра, поспешил в душевую. Проверив температуру воды хлещущей на руке, Йоучен собрав в обе ладони ледяной воды, плеснул себя по лицу. Бешеный ритм сердца и холодный пот с ознобом медленно проходили, но опираясь мокрыми руками о края раковины и гладя в свое отражение, молодой мужчина не видел привычной уверенности. Сжав в руке копну волос, тот в голове повторял слова о прошлом как мантру и зашёл в душевую кабину. Такие же ледяные струи били по коже и отрезвляли мелкими ударами. Через полчаса, вторым полотенцем вытирая волосы, парень оглядел вид за окном, которое стояло меж двух кроватей. Кромешная туманная тьма на небе с кучей железа и вечно живые улицы, наполненные гулом и светом фонарей. Он знал, что ресторан Рена закрывался к четырем-пяти утра и быстро застегивая классическую, но удобную рубашку, поспешил в прихожую. Как бы он сам того не хотел, от отца он перенял некий снобизм по отношению к одежде. Он не позволял разгуливать себе в футболках со странными принтами, порванными по специальному штанах и прочем «тинейджерском» шмотье. На тренировках и борьбе он носил подходящую, простую одежду легкого крова, а в повседневности одевался по слегка небрежной классике: подчеркивающая широкие плечи и рельеф мускул рубашка, утюженные брюки темных тонов, блестящие чистотой и блеском туфли. Заперев входную дверь ключом и быстро сбегая по лестнице, тот искал входящие вызовы нужного номера: – Гуан, ты до сих пор на смене? Ничего такого, малышня, захотел навестить и составить компанию. Скоро буду. Масть вальта одиноко лежала на столе, пугая играющих молчанием… Звеня колокольчиками над дверями, мужчина оглядел присутствующих посетителей и увидев от силы троих, поспешил сесть за пустую барную стойку. Давно следящий за витриной и входом двери Гуан, медленным взглядом оглядел зашедшего мужчину. Всё-таки умеет же Йоу одним своим появлением замирать и оглядывать статную фигуру, излучающую харизму и внутреннюю силу, которая будто всегда сдерживалась. У Гуана не тянул язык назвать того парнем: тот не был старым или чахлым как любили часто представлять люди при назывании человека мужчиной – он излучал ауру крепкого мужчины, чья осанка, жесты и взгляд излучали обаянием и заставляли спину равняться подстать. Ещё так простояв в углу ресторана, юноша заметил, как профиль мужчины от крепко сжатой челюсти покрылся натянутой мышцей, а шея напряженно сдувало вену на ней. Он еще пару часов назад догадывался, что того что-то всерьез терзает, но не решался спросить напрямую, предпочитая кидать встревоженные взгляды. Выходя из своего укрытия за темным углом, юноша поспешил за барную стойку. Услышавший шаги поблизости, боец убрав былое напряжение, нацепил одну из своих фирменных улыбок и вздернув одну бровь, решил спросить: – Долго ты оглядывал витрину за мной, малышня,-увидев румяные щеки юноши, довольно хмыкнул. Гуан всегда предпочитал молчание жалким оправданиям: все итак было понятно – его с самого начала видели и ждали. Этот совсем не похожий на «парня» боец заставлял сердце пропускать удары, а бледное лицо покрываться предательской краской. Отвернувшись от Йоучена, он раскладывал ненужные контейнеры, шейки и стаканы обратно в шкафы: – Olmeca Reposado?,- не поворачиваясь спросил парень. – Бинго,-басистый, немного хрипловатый голос отдал влажным шепотом на ухе. Мужчина, не понятным юноше образом, оказался на привычном месте: на левой стороне от Гуана, прижимаясь плечами о худое тело и сам того не осознавая, заставляя того смущаться еще сильнее. Увидев испуганное выражение лица обычно холодного, спокойного юноши, мужчина подобно чеширскому коту растянул улыбку и не сдержав смешка, фыркнул. – С такими дешевыми фокусами я подумываю подсыпать тебе что-нибудь, Йоучен,-парень принялся разливать текилу на полный льда хрустальный стакан. Положил как бонус в маленькую тарелку куски вяленой рыбы с несколькими перцами чили. – Думаю одним стаканом я не обойдусь,- мужчина оглядел поставленную тарелку и закуску на ней. –Сядь рядом со мной, что ты как не родной. Другие рабочие, думаю, справятся без тебя. Гуану было невыносимо видеть некую подавленность этого порой скрытного, но близкого человека. Он был знаком с Йоученом целых девять лет и тот успел стать кем-то сродни семьи. Оглядывая цедящего текилу влево от себя рядом мужчину, юноша ощущал всю подлость и причины вечного терзания: он безнадежно любит Йоучена. Именно безнадежно, безответно, невыносимо и скрыто от себя, других. Сам человек, которого он любил, продолжал рассказывать нелепые истории из жизни: насмешливый, притягательный. Боец никогда не давал юноше ложных надежд. Гуан в очередной раз удивлялся, как тот умело мог читать по жестам, взглядам и даже по дыханию, что юноша имел совсем иные чувства по отношению к нему. Это было поражающим тем, что сам юноша был сдержан, спокоен и со скрытой тяжестью надевал маску цинизма и раздражения при виде их постоянного клиента – Йоучена. Гуана нельзя было назвать безэмоциональным камнем, нет. Тот часто, временами бессознательно, счастливыми и влюбленными искрами глаз смотрел, как Йоучен сидел, болтал, шутил – не важно что, главное юноша мог продолжать смотреть на него. Когда у бойца были выходные дни, тот, будучи в ресторане Мала, подкрадывался к Гуану и рядом, сдавливая ростом и широкими плечами, помогал готовить еду и посмеивался над его алыми щеками и вообще «Что как не родной, малышня?». Парень на такие реплики кидал холодный взгляд, вздернув голову наверх из-за разницы в росте, безучастно смотрел мужчине в глаза и когда тот не видел, отворачивал голову и сдержанно улыбался. Всегда сдержанно. Он не боялся и тем более стыдился своей влюбленности – он не хотел предполагать, что скажет или подумает Йоучен по этому поводу. До сих пор. Даже после того идиотства произошедшего два года назад… Он знал, что тот в курсе его чувств, но придерживался мысли, что не имеет права показывать настоящие признаки влюбленности. Всегда контролируя свои эмоции и действия, он ненавидел себя и понимал, что сам виноват. Да, так оно и есть. Раз он хотел несбыточного, того, что еще не произошло, ему самому нужно было сделать то, чего он не осмеливался совершить. Гуан ясно помнил как два года назад, когда ему только стукнуло двадцать, сильно выпивший на день столицы, он поцеловал сидевшего также как сейчас рядом Йоучена. Сам боец, до этого улыбавшийся пьяному поведению вечно закрытого в себе Гуана, с безучастным видом оглядел ресторан – не хотелось свидетелей такому поведению юноши. – Гуан, иди наверх. Тебе повезло, что никого нет. Мне от свидетелей ни жарко, ни холодно, но тебе – нет. – Почему ты…Всегда…Буквально плюешь мне в лицо этими словами? Я и сам знаю по каким граблям иду. И мне тоже нет дела до других. Я…Ты можешь хотя бы сейчас, нет… Помолчать и сделать вид будто…,-парень пытался перебороть горький ком в горле, то ли от алкоголя, то ли от слов бойца и не договорив, был перебит действием того. Йоучен поцеловал парня в лоб, спустившись немного вниз, в полузакрытые веки, в румяные щеки и спустившись к губам – остановился. Это было выше его сил и принципов целовать не то чтобы парня, а Гуана. Этими поцелуями он выразил свою собственную близость к нему и братство, но никак не влечение или ответное признание. Такого боец себе даже представить не мог. Этот вечно спокойный и гордый парень, скорее всего, поцеловал его под ударом спиртного градуса. Нет, он понимал, что градус спиртного просто прибавил смелости, чтобы проявить чувства, которые, как он сам успел заметить, юноша намертво хранит в себе. Он не будет яростно плеваться ядом на него и орать о «разрушенной» мужественности, некой репутации благодаря его «гомо» заскокам. Гуан был ему дорог как младший брат: идиотские вещи вроде детского поцелуя он мог легко проигнорировать. К тому же, это был далеко не первый раз, когда парни внезапно целовали его и еще больше – признавались в чувствах, надеясь на мизерный шанс взаимности. Это нисколько не оскорбляло бойца, и он с абсолютной ровностью относился к такому. Сам виновник сие «происшествия» сидел и пьяно качался из сторону в сторону, в итоге головой упав на плечо бойца. Гуан искренне восхищался мужчиной и даже завидовал настоящей, непоколебимой уверенности в своих взглядах, предпочтениях и мужественности. Даже после поцелуя тот не выразил какое-то чувство унижения. Пожалуй, одень бойца в убогое розовое кимоно своей соседки или заставь того сделать маникюр с нынче модными золотыми стразами, тот никак не реагируя, продолжит смотреть любому прямо в глаза, с вызовом и той же цепкостью зверя, заставляя равновесие под ногами шататься. – Малышне пора спать,-боец ловко поднял хрупкого юношу и завалив того себе на плечо, шуточно шлепнул по ягодице брыкающего паренька. –Как ты и хотел, я буду молчать, не волнуйся,-уже со всей серьезностью добавил тот и почувствовав как юноша прекратил брыкаться и извиваться, поспешил за угловую дверь слева от бара. Сжав челюсть от накатившей вины из-за невинных чувств Гуана по отношению к нему, он, покрепче сжав его тело на своем плече, поспешил подняться наверх. Те, братские и по-семейному домашние поцелуи в лицо – самое большее, что мог дать Йоу. Но он не станет мучить юношу подобными выпадами, играясь с чувствами и заставляя напоминать что это – неразделенно. Он поклялся себе больше никогда таким пропастям появляться между ними. Аспекты вроде чужого осуждения, брезгливости меркли ветром и никак не шатали бойца, по сравнению с тем, что эти действия могли бы сделать с Гуаном. Он понимал, что если продолжит позволять Гуану питать надежды и тесниться с ним – тот однажды захочет чего-то большего, возможно осмелеет и напрямую скажет – что приведет к разочарованию от неоправданных действий. Уж лучше Йоу сыграет роль последнего идиота, игнорируя все эти любовные взгляды, жесты, но заставит чувства Гуана хотя бы немного притупиться. Где-то на этаж выше, прямо над рестораном Мала, в квартире пускал горькие, совсем редкие и беззвучные слезы, заставляя пшеничные ресницы подрагивать, парень на своей кровати. Спрятав всю обиду и злобу на себя, Гуан встав с кровати, быстро подошел к окну. Увидев как широкоплечая фигура в тряпичной рубашке и сверкающим выигранной в очередной раз победой поясом начала исчезать в нескончаемой толпе людей, он, немного придя в себя, рухнул обратно на кровать. Он уже был готов сыграть былую песенку на своей дудке под названием «Моё лживое спокойствие». Гуан будет и дальше играть в цирке из небылиц, пытаясь хотя бы так сохранить связь с родным человеком. Воспоминания о нескончаемых играх на лживой дудке погорелого театра заставили Гуана горестно усмехнуться и выпить жидкость в хрустале до дна. Он был прав и даже спустя два года, не смотря на застывшую на паузе недосказанность своих чувств, как и Йоучен делал вид будто ничего такого не было и Гуан ничего такого не чувствует. – Гуан, ты где витаешь? Достань вторую бутылку,- боец знакомым движением наклонил голову и горячо шептал в ухо юноши. Повернув голову в сторону мужчины, юноша оказался в нескольких сантиметрах от его лица. Глаза того – почти черные, внимательно изучающие, слишком искушающие. Слишком… – Перестань так наклоняться и дышать мне в ухо, идиот. Вставая с высокого барного стула, юноша понимал, что окончательно пропал в этой любви к сидящему мужчине. Никакие игнорирования, целые пьесы на дудках лжи, притворное безразличие не заставило его сердце перестать сжиматься под ребром при виде мужчины, который по-настоящему владел им своими действиями, харизмой, умом, честью и всем. Всем… Согнутая во все стороны карта в виде тройки несчастно тонула под вальтом… Сам же Йоучен, долго оглядывая юношу, вспоминал свои первые дни по приезду в столицу. Своего отца. Даже если те меж собой не были шибко похожи: у отца были почти что белые волосы и по-осеннему холодные, серые глаза, когда как Гуан был русым юношей с весенними красками зелени на глазах. Но всё же, было что-то связное у них по острому взгляду светлых глаз, блестящих золотом волос и мраморной коже с азиатскими чертами лица. Ему было только семнадцать… Казалось ни отец с удушающими воспоминаниями о родном городке Хан, ни Инкогнито с убивающей безысходностью и тайнами не хотели и думать о том чтобы пожалеть совсем еще молодого, зелёного юношу, который терялся в одиночестве. Валет спрятался за целой колодой карт, скрывая ото всех свои дальнейшие действия…