Часть 2
– Пожалуйста, вы не знаете на какой остановке выходить, чтобы добраться до левого побережья?,- девушка, до этого полная решимости и уверенности, потерянно рассматривая сложные и ей не постижимые схемы остановок и дорог подземного метро, окончательно дала концы в попытках понять самой и решила подойти к маленькой бабушке, которая, словно под зов, также подошла и начала рассматривать схему метро. – Ой, дорогуша, тебе как раз бежать к остановившемуся поезду!,- услышав поспешную благодарность от очаровательной девушки в слишком тонкой даже для осени одежде, бабушка решила перекричать последующие слова потерянной приезжей, уже во всю бегущей к поезду метро на своих деревянных гэта. – Как зайдешь – спроси у других, когда тебе выходить! – Спасибо, обасан*!,- та, до сих пор бегая в сторону дверей поезда, повернула голову и широко улыбнулась дружелюбной японской бабусе. Заходя и быстро приходя в себя, та, держась за рукоять и немного дрожа от холода, решила оглядеть вагон, в который забрела. Люди, как и во время первой поездки с матросом по имени Вэй, были по-своему заняты чем-то своим и не обращали никакого внимания на Хуфэн. Это искренне успокаивало. Вспоминая двух бабушек-японок, которые помогли ей добрести до левого побережья, одна – когда Ху на убийственном холоде, буквально часами ранее продавала, а вернее пыталась это делать, головастиков, сказав что проход, через который она появилась, может обратно довести до того места, куда ей надо, вторая – буквально только что, в руках держа какие-то овощи, сказав, что ей на стоящий столбом поезд и беспокойно, будто родной внучке, кричала за спиной, чтобы Ху обязательно спросила у других, когда ей выходить, в голову девушки автоматом пришли все теплые воспоминания со своей китаянкой-найнай, которая, бурча и ругая её за все что возможно, с теплотой заботилась о своей единственной внучке-солнышке. Воспоминания словно этот пронизывающий холод мегаполиса скрипели по костям и сильнее сжимали всё тело от тоски и усталости. Надо же, она тут часом больше-часом меньше как всего-то один день, а уже готова рухнуть от давящего веса огромного мегаполиса. Ху крутила в голове по-старчески надрывной, заливающий заботой голос и сухие, морщинистые руки, которые так бережно ей лечили раны, обнимали, готовили и, тем не менее, занимались тяжелой работой деревенских для блага острова. Прощальные слова найнай о том, что это её выбор и крепкие, жалящие безысходностью объятия дали девушки сил не рухнуть прямо в вагоне метро, так как терпеть этот ужас не то чтобы один день, а последующие года казалось чем-то убийственным. От всех этих мыслей хотелось сбросить всю свою смелость, отважность и просто провалиться в небытие в этом поганом углу вагона, у стеклянного окна, где при виде красочных реклам и блокбастеров, ужасы стирали свои четкие очертания, будто нет их и вовсе. Ловя себя на долгом раздумье и тревожной апатии, Ху снова вспоминает о реальности и решая не игнорировать совет бабушки-японки, та поворачиваясь в сторону школьника лет семнадцати, постучала пальцами того по плечу – тот был занят прослушиванием музыки через большие наушники и оцениваем видов цветастых реклам за стеклянной витриной метро. – Извини, ты случаем не знаешь, когда выходить? Мне на левое побережье,- та, дождавшись, когда паренёк уберет наушники и взглянет на неё, быстро затараторила, думая, что школьник-подросток выкинет такой же сюрприз как бабушка только что и уже готовилась кинуться к дверям вагона. – Нуна*, вы выходите на остановке Красного дерева. Потом с остановки прямиком на выход, а недалеко пройдя, сразу будет целый ряд киосков и лавок, там всё-таки главная подготовка ко дню столицы. Там у них и спросите уже дальнее ваше направление. Лучше спросите у нескольких, мало ли на что наткнётесь,- смугловатый парень с кудрявыми волосами и хмурыми бровями, ростом немногим выше Ху, протяжным и лениво-спокойным тоном всё сказал девушке, словно рассказывал повседневный быт и даже не поворачивая головы в её сторону, за все слова только один раз мельком взглянув на Ху. – Вы приезжая и это заметно. Не верьте никому. В день Инко* и подавно. Ху за всю тираду паренька изумленно хлопала глазами и, опомнившись, сдержанно улыбнулась ещё одному спасителю её несчастной, так сказать «приезжей», задницы. Поблагодарив парня, она решила поддержать безмолвную, по-своему компанейскую атмосферу в общих гляделках на блестящие красками плакаты за окном. Они действительно завораживали. Снова занятой оцениванием видов, парень знакомым движением краем глаза посмотрел на довольно высокую, в тонком и теплом только по цвету одеянии, с распущенными волосами кудрявых завиток и янтарными как золото глазами. Немного опустив глаза, тот увидел такие старинные и уже многими не используемые деревянные гэта. Эта девушка завораживала не меньше вида за окном вагона. Ху, наблюдая, как один ряд картин сменялся цветами на другой, боковым зрением видела, как паренёк снял наушники и искренне не ожидала, что тот наденет их на неё. – Можете послушать, пока не доедете до Красного дерева,- хмурый парень достал из кармана крошечный девайс, в противовес своему недовольному виду протянул его Ху. – Будет как-то честнее, если выберете песни по названиям, нуна. Та, снова хлопая глазами, ошарашенно глядела на девайс и поглаживала матовое покрытие голубого устройства. Она только читала и видела картинки с наушниками, метро и прочими хитростями до невозможного развитых технологий. Сейчас чувствуя на себе всё это вживую, она ловила на себе мысль, что несмотря на чудовищную усталость, шок и немое счастье также не отстают в её палитре нового опыта по прибытию в Инкогнито. Подправив размер головы на наушниках и покрепче сжав плеер, она решает включить песню под названием 花样年华*(хвайан-ниэнхва) и под медленный ритм мелодии, по-новому осматривать виды за окном вместе с угрюмым, но до умиления милым в своих поступках пареньком. Песня давила на измученное холодом и усталостью тело тяжёлым грузом из скрипучих, буквально плачущих струн национальных инструментов и опять напоминала обо всех проблемах, что ждали её впереди. Одним трением струн, биением басов и надрывным ритмом, выбранная песня смешала итак запутанные мысли и чувства девушки больше прежнего. Теперь она могла полностью понять – почему композиция названа именно так и никак по-другому. Это был безмолвный бой всего пережитого – темного с ярким, тягучего с горьким. Не выдержав всю волну хлынувших эмоций, та одергивает наушники и отдает их вместе с плеером обратно растерянному таким поступком пареньку. – Спасибо тебе, честно. Но мне как-то не здоровится,- ещё раз измученно улыбнувшись пареньку, та успевает услышать записанный голос и то, что до Красного дерева уже следующая остановка. Спустив большой рюкзак на одно плечо и повернув к себе на живот, девушка принялась шуршать вещами под хмурый, на этот раз непонимающий взгляд паренька. – Это, пожалуй, единственное, что я могу дать. До свидания, диди*!,- девушка положила пареньку в ладошку золотой жетон её острова Хаки, где изображалось большое болотное дерево и, обратно натянув рюкзак, поспешила выйти на своей остановке. Выходя с распахнутых дверей метро, девушка встретила волну из людей, которая даже сейчас и не думала оставлять Ху в покое. Застыв на месте за раскрытыми дверями, та ощутила все тиски и толчки, которые создавала кучка людей, заходящая в кучу дверей метро. Так вот каково левое побережье Инко. Сама девушка, в свой все-таки первый день, до сих пор вступала в ступор при виде или ощущении столь огромного количества не только людей – всего. Когда давящая волна людей исчезла, а позади Ху ощущался быстрый напор ветра, та поняла что, наконец, сможет поискать и, возможно, найти себе крышу над головой. Ей стало жаль парнишу, который похлеще её самой ощутил на себе тиски такой толпы внутри вагона. Но предаваться в какие-то мысли за реальностью в Инкогнито невозможно. Увидев достаточное количество людей, ждущее приезда другого метро с обеих сторон, Ху поспешила подняться по лестнице и найти карту. Сама станция метро Левого побережья была пугающе огромной, устаревшей железом и, как девушка через время успела понять, до ужаса запутанной. Поднявшись наверх по широкой лестнице с кучей людей, та ускорилась и, оглянувшись вокруг, решила повернуть вправо. Обнаружив огромную карту столицы и вторую, крошечную карту снизу, как путеводитель для выхода и передвижения по метро, та, сев на корточки, поспешила изучать вторую. У неё не была фотографическая память или хоть какой-то намёк на имение устройства, которое бы с легкостью сделало снимок, она, как-никак, приплыла с острова. Глубоко вдохнув и громко выдохнув, девушка потерла переносицу и уговаривала себя терпеть. Недовольно нахмурившись, Ху встала с места и поспешила идти по прямой, через длинный проход с кучей реклам, людей, вечно спешащих и толкающихся. Ещё один проклятый выбор между левым и правым поворотом. Ху не отличалась ненормальной социофобией или стеснением, но при такой куче людей, которой нет никакого дела, она прекрасно осознаёт, что те не остановятся и не станут помогать. Испробовала уже. Опять поиграв в рулетку с поворотами, та решила, что при постоянном повороте направо, в конце концов, доберётся до проклятого выхода. Добрев, значительное время под аккомпанемент кучи болтовни, суеты и уже порядком нозящего говора ни в чём не виноватой дикторши остановок метро, Ху лицом к лицу наткнулась на тупик. На играющий веселой дудкой тупик. А она-то секундами ранее удивлялась, чего ж людей-то так мало стало. Стоя около тупика, та обнаружила, что людей теперь нет и вовсе. У неё был один вариант – левый поворот. Но у девушки с этой неразберихи окончательно сдали нервы и, наплевав на всё, та рухнула пол и, вздохнув, прижалась головой руками о колени. Так издевательски тело начало хуже прежнего знобить и ломить, а виски колоть. – Я недавно вышел с поезда, Йоу. Да, решил закончить кое-какие дела. Скоро буду у ресторана. Мужчина в лощеном тёмном костюме быстрым вихрем прошёл за Ху и повернул на злосчастный поворот влево, совсем не замечая девушки, тараторя по телефону. Ху, забыв обо всех недугах, поспешила за этим мужчиной. Быстро встав на ноги, та лихорадочно пыталась уследить за всеми шагами того. Ведь в, даже если огромном, метро не бывает никаких ресторанов, так? Повторно наткнувшись на ненавистную кучу людей, девушка, заторможенная из-за толпы, быстрыми стрелами пыталась найти мужчину в необычном одеянии. Толкаясь плечами, Ху не замедлила следовать за мужчиной. Вся эта игра продолжалась недолго, но девушка уже несколько раз успела ощутить, как её трогают за бедро или щипают за ягодицу. Пытаясь успокоить свой пыл тем, что скоро выйдет отсюда, не придавала домогательствам никакого значения. А толпа всё увеличивались и давила. Куда ещё больше? Тут девушка ощутила нешуточную нехватку воздуха, как легкие хватило как насосом, а сердце сжалось. Силуэт нужного мужчины начал трястись, теряя чёткий фокус с общим видом, как и всё другое окружающее. «Нет, чёрт тебя дери, Хуфэн. Нет. Возьми себя в руки. Скоро всё пройдёт. Духи твоих предков с тобой.» С силой сжав руки в кулак, девушка с ещё большей решимостью, не меньше других толкалась и спустилась по эскалатору. Ещё немного пройдя, та не могла поверить. Выход. Это был выход. Рванув дверь от себя, Ху, громко постукивая гэта, вышла на улицу. На вообще не свежий, но всё-таки воздух. От хлынувшего облегчения и чувства победы над ранее убийственным лабиринтом мрачного метро, она была готова кинуться в руки тому модному мужчине и выразить искреннюю благодарность. И немного шальная, любознательная часть девушки отозвалась и решила убедиться, что до сих пор способна видеть мужчину у поля зрения. Воспоминание о телефонном разговоре мужчины о направлении в ресторан отозвалось сильным урчанием в желудке. Окончательно решившись до конца следовать за мужчиной, на этот раз, чтобы поесть чего-нибудь, Ху поспешила повторными действиями. Это будет её первый раз в столичном ресторане. Это вам не какие-то посиделки у костра, где ты, держа рыбу на палке, слушаешь болтовню о ловле сырья. Тут есть целая палитра выбора в еде, питье и компании, которой, правда, у девушки нет. Но обойдётся ещё. Обретя прежнюю уверенность и силу при мыслях о будущем посещении в теплое заведение с вкусной едой, девушка, сохраняя мужчину на видимости, нескрываемым любопытством оглядывала людей, автомобили разных видов, забившую трассу и огромные здания, некоторые крыши которых скрывались за серым туманом столицы. За пройденную дорогу, девушка также успела увидеть целую кучу киосков и лавок. Даже в самом центре города, где она продавала головастиков, не было такого количества продающих и покупающих еду людей. Всё это выглядело настолько привлекательным её ещё совсем «туристическим» глазам, что та решила бросить идею о посещении ресторана на потом и поела рамён с токкпокки у киоска дедушки. Тот не пожалел, увидев с каким аппетитом и детским довольством девушка кушала еду, положить в добавок два рыбных пирога и кусочки вяленого мяса. Да уж, Ху с великим счастьем оценила один из видов их традиционной кухни в Востоке. Она читала о таких блюдах как рамён и рамэн, знала даже что такое мочи и диву давалась попробовать все эти необычные блюда их страны. Восток имеет разные и буквально нескончаемые виды традиционной и не только еды – всё зависит от твоего места нахождения и насколько оно развито. Живя в острове Хаки, девушка с рождения довольствовалась рыбой, супами, кучей разных гарниров, именитой в их острове холодной лапшой и тому подобное. Она знала и хотела готовить что-то другое, но не было никакой возможности раздобыть нужные рецепты и компоненты. Тем не менее, она любила традиционную еду своих краёв. Но то, что предстало её взору сейчас – ломало голову и захватывало дух. Всё съеденное было очень вкусным и таким непривычным на пикантность. Ху не терпелось сломать этот барьер «приезжей» и с лихвой окунуться в быт столичной жительницы, не ощущая разницу с другими. Скоро она попробует то, что хочет и, несмотря на всё, выдержит тоску и апатию. Она должна. По-другому быть и не может. Поблагодарив за щедрость и вкусную еду, девушка оставила деньги и, встав с места, улыбаясь уголками губ, старалась сохранить первое своё «открытие» в красочной кухне родной страны, которая так интересовала её, у себя в голове, в сокровенном ящике. Уже была глубокая ночь, а всё это не сопровождалось привычным шелестом болотных деревьев. Осознание давящей реальности о нескончаемости столицы успокаивали до определённого момента раздражающие люди, своим гомоном и собственной рутиной. Та, пройдясь немного дальше, наткнулась на киоски с гирляндами, традиционными лампами и разными на цвет и вид масками. Вспомнились слова Вэя, некогда первому кто помог ей, о том, что скоро близится день столицы. Также вспомнились собственные шутки в сторону имени парня и того, что тот был матросом. Действительно, какую бы маску он надел? Могли бы они при таких нулевых возможностях снова встретиться? А что бы выбрала она сама?... Ху с той же полуулыбкой оглядывала кучу киосков и ловила изучающие взгляды продавцов на себе. Как она за время успеет привыкнуть и к этому? Остановившись у очередного киоска, девушка заметила фигуру необычно высокого мужчины у соседнего киоска, одетого в плотную рубашку песочного цвета. Когда тот повернул голову немного в сторону Ху и, опустив голову, принялся оглядывать маски, девушка обратила внимание на темные волны волос, не доходящие до плеч и стыдно даже признаться, на статный профиль привлекательного лица. Та ощутила кучу смешанных эмоций и мыслей при виде этого мужчины в светлой рубашке. Оторвав взгляд, та медленными шагами приблизилась к соседнему киоску и бросила взгляд вниз, на стол где лежала куча разных масок. Она заметила лучащую солнечным светом маску тигра, вокруг левого отверстия для глаза которого были нарисованы белые ветви цветы лотоса, тогда как правая сторона была полностью белой, пустой. Весь этот рисунок из белых ветвей дополняла маска по левому соседству. Она была цвета тёмной, золотой бронзы и своими чернильно-черными рисунками ветвей заканчивала весь пазл. Её левая сторона была полностью черной, также пустой. Обе маски наполовину пустые, а другой половиной дополняющие разными оттенками золота покрытиями и изгибами одна – чернильных, другая – небесных ветвей. Вместе они давали полный взор на тигра, словно прячущегося за этими ветвями. Ху мигом надела на себя маску с золотым покрытием и белыми ветвями поверх. Боковым зрением та заметила, что статный мужчина, которого она разглядывала, уже завязывал веревку второй, бронзовой маски с черными ветвями. Тот, будто тоже поняв всю задумку и парность масок, прямым и даже маской нескрываемой смотрел пожирающей тьмой черных глаз, словно нарисованные на маске чернильные ветви. Одни – чернильные, вторые – небесные, не так ли?... Янтарные, золотые глаза вместе с почти что черными глазами напротив вместе исследовали черты друг-друга, находя все подходящие элементы к надетым ими масками. – Выглядишь очень «по-здешнему». Перед глазами явился тот самый спаситель Ху, по пятам которого она следовала в метро. Тот, поставив руку на плечо второго, ранее ею разглядываемого мужчины, начал рассказывать о чём-то. Быстро расплатившись, она поспешила убраться и прекратить оценку киосков, иначе этому бы не было конца. Уже уходя, та продолжала ощущать чей-то взгляд за спиной. Хотелось верить, что это не убийца или насильник, а тот мужчина, чьи темные глаза давили странной силой. Девушка невольно вспомнила слова найнай, когда она дома собирала свой рюкзак: « – Всё это пустяки, Фэн-фэн. Главное помни, если встретишь небывалого красавца, не связывайся с ним! А если всё равно сделаешь по-своему, хотя бы напиши своей найнай какой он,- посмеялась та. – Кто бы не хотел себе красивых правнуков, а?» Да уж, найнай. Увидь она того мужчину сама, ехидно посмеиваясь, лепетала бы Ху, что таких мужчин встретишь раз в десятилетие. Это не было тупым, крайне нелепым подобием чувства «любви с первого взгляда» или тому подобное, девушка успела ощутить все странные колики и эмоции просто увидев плечистого мужчину в подходящей маске. Она не хотела бы и дальше видеть черные омуты, направленные на неё. Они…напрягали? Девушка сама толком не понимала, что на неё нашло и как это всё тайфуном хлынуло. Что столица, что её жители – до комичности невозможные палитры из интереса и неприятия. Немного походив с кучей людей в одном темпе, Ху повторно ощущает, как сжимается сердце и пульсирует голова. Как же она не привыкла к такому столпотворению... Точнее сказать, никогда не ощущала на себе и не имела представления как падка на все эти тиски. Быстро повернув в какой-то угол меж зданиями, та села на грязный асфальт и пыталась выровнять дыхание. Вытащив из сумки воды и промочив лицо, Ху, думая, что боль прошла, решает встать с места и выйти с этого грязного угла, где стоят мусорные баки. Встав на ноги, её бросает дрожь в ногах и мутный вид вокруг. Падая всем телом на грязный асфальт, та уже не видит ничего, отправляясь в странный мираж из темной пустоты.***
Разлепив тяжёлые веки, девушка, не двигая головы, пыталась оглядеть окружность. Воняло мусором и каким-то перегаром вперемешку с блевотиной. Да, она точно отключилась прямо на грязном асфальте этого тёмного прохода меж зданиями. Где-то справа послышалось шуршание. Будет ещё замечательнее, если это окажутся крысы. Но правда неприятно удивила Ху куда больше. На вид дёрганая, совсем уж чумазая женщина в одних гематомах, порезах и дряблой одежде рылась в её рюкзаке. Стараясь не выдать себя, преодолевая боль во всём теле и режущую в голове, Ху сжав кулаки, встала только спиной, пока не чувствуя ног: – Эй, ты,- горло саднило от сухости и голос хрипел. Брошенные слова застревали в воздухе беззвучным выдохом. – Эй,- на этот раз вышло сказать хотя бы это, и худощавая женщина обратила взор ошалелых глаз с каким-то расфокусированным взглядом. Точно торчок или пьянчуга, не имеет значения. – Проснулась, красотка?,- бросив эти слова, та дёрганными руками бросает рюкзак Ху в сторону и медленными шагами направляется к ней. Не желая отсиживать ноги, Ху наплевав на всё, одной рукой придерживая грязный асфальт, отпрыгнула и встала на ноги. – Я, как успела заметить, поняла, что ты тоже не в хорошем положении. На общее горе – делятся, знаешь. Мы же всё-таки пынйоу(с кит. приятели, имеется ввиду, что у них совпадает язык),- с этими словами та взяла что-то с кармана потасканных штанов и быстрым рывком раскрыла нож. – Иди предлагай делиться дерьмом крысам, дрянь. У меня и без тебя хватает ролевых игрищ,- Ху, лихорадочно вздрагивая от усталости, с каждой секундой всё больше раздражалась и готова была ударить довольную происходящим бродягу по её криво улыбающемуся лицу. Женщины прокрутила нож в руке и ещё одним шагом приблизилась к Ху. Угол, в котором они теснились, был узким, темным и не давал вообще понять какое сейчас время суток. Зато удачно давал женщине быстро подойти к Ху. Их теперь разделяли какие-то жалкие шаги. – А чего мы такие смелые?,- та приблизилась уже впритык и сжала Ху к стене. – Не советую тебе это делать,- Ху почувствовала, как холодное лезвие металла прижалось к её щеке. – И почему же, красотка?,- та, поставив руку около её головы и второй сильнее прижав лезвие, натянула безумную улыбку. Подняв руки наверх и давая ложную веру насчёт поражения, Ху увидев, как женщина отдалив нож, с размаху готовилась пырнуть её в шею, выученным движением наклонила голову вниз и ухватила её запястье наверх, сжимая и стараясь сбросить нож. Хватка у этой дряблой дряни была раздражающе крепкой, точно когтями вцепилась за этот проклятый нож. Секунду подумав, Ху решает другой рукой обхватить её шею и тянет её тело вниз. Ощутив, как та наклоняется своим телом вниз, бьёт коленом в живот, а затем, обратно подняв, Ху чувствуя звон в ушах, промахивается с ударом в лицо. Женщина, ловя этот промах, быстро бьёт её также в живот, но Ху, решая игнорировать звон в ушах, блокирует второй удар и отшвыривает её назад, на ту стену напротив, где она минутами ранее рылась в её рюкзаке. Она хотела было до конца добить женщину, но ощутила режущую боль в животе из-за удара и опять шаталась из стороны в сторону. Морщась от боли и поднимая глаза на лежащую женщину, Ху со злостью поняла, что та обратно встает и уже без шуток повторно намеривается зарезать её. Этой бешеной бабе явно не занимать напора. Да уж, повторить один из выученных ради безопасности маневров никак не удастся. Неужели она закончит на свой же первый день в Инкогнито? Неужели эта столица настолько проклята? Неужели она настолько слаба, чтобы противостоять ей? Неужели её удар в живот коленом был так плох? И какой это сейчас день вообще? Ху, хваталась за стену, и сильно сгорбившись, не видела, но слышала, как эта бешеная готовилась пырнуть её. И конец… Или нет? Она морщится и, со всех сил стараясь, обратно выпрямляется, смотрит перед собой. Через мутный отблеск она слышит, как дрянь с ножом начинает хрипеть, а справа от неё стоит чей-то до боли знакомый силуэт. Заставляя себя очнуться из этого мутного тумана, Ху уже ясными глазами видит, как высокий мужчина, в длинном тёмном пальто, не выражаемым лицом сжимает запястье женщины. Та мечется, хрипит и пытается вырваться из хватки такого внушительного мужчины, а ему, казалось, всё нипочём. Даже не стараясь, тот ещё сильнее сжимает её запястье и из её рук падает нож. Мужчина второй рукой вылавливает нож и, приставив его ей к шее, проговорил: – Око за око?,- подхватив её за локоть, тот своим ростом нависает над ней. – Или ты уйдёшь сама? – Я у-уйду. Пожалуйста, не убивайте меня!,- та, вся со страха сжалась и трясла голову из стороны в сторону. Когда же он, опустив нож, крепким рывком прижал её талию к себе впритык, женщина буквально застыла в ступоре и ожидала что-то ужасное, что окончательно покончило бы с ней. Но мужчина только вытащил вещи с её карман и после отшвырнул её от себя. Та, громко дыша и дёргаясь, не медля выбежала из тёмного угла. Когда мужчина повернулся и посмотрел на Ху, та поняла. Волосы до плеч, статная фигура широких плеч, высокий рост и самое главное – звериный, изучающий взгляд до невозможного тёмных глаз. Это тот самый мужчина у киоска с масками. Или же Ху уже от игрищ с бешеной бабой сходила с ума?... Недолго так простояв и одарив долгим взглядом её фигуру сверху-донизу, тот подошёл и прижавшись, помог ей присесть. Взяв в свои крепкие руки запястье Ху, второй рукой пальцами ощупал пульс. Ху, стараясь не видать бьющую усталость, подняла прямой взор на него. Тот без стеснения словил её взгляд и хитро, внимательно прищурив глаза, посмотрел ей в упор и ухмыльнулся. Их двоих отделяли какие-то жалкие сантиметры и девушка даже могла почувствовать ровное дыхание того. Мужчина, достав с кармана пальто те самые два мешка с золотыми монетами Хаки, которые отобрал у женщины, показал на них глазами. Ху, поняв намёк, слабо кивнула и, повернув голову, показала на рюкзак лежащий на противоположной стороне. Знакомый в своей особенной манере незнакомец принялся раскладывать все валявшиеся вещи обратно в рюкзак и, достав с грудного кармана платок, вытирал с некоторых вещей грязь. Что за архаичный мужчина и откуда это всё в нём? Закончив с этим делом, нацепил рюкзак себе на одно плечо и подошёл к Ху: – Что болит больше всего?,- ощупав рукой её лоб, тот серьезным взором смотрел на хмурящуюся от боли девушку. Низкий, немного хрипящий басом голос по-странному заставил девушку вздрогнуть. Вспомнились мысли о странных замашках мужчины вроде грудного платка и отдались нервным, болезненным смешком девушки: – Всё ломит, особенно живот. – Ты уже сколько так? Дать ответа не удалось и Ху повторно видела только смутную ересь, а затем и вовсе темноту. Почему-то ощущались чьи-то цепкие руки у себя на спине и ногах, будто кто-то её носил на руках. Было смутно слышно, как рокотал мегаполис и то, как чей-то смутно знакомый бас что-то говорил. Говоря о смутном, девушка, не зная через сколько, и вовсе перестала что-либо ощущать или слышать, окунаясь в тёмную негу.***
Тук-тук-тук. Чья-то обувь билась по лестнице? Снова ощущение этих рук на своём теле. Тук-тук. Эта же обувь бьёт что-то железное? Что-то скрипит и, ровно под тисками воды, доносится чей-то другой, тоже почему-то знакомый голос. Ху ничего не разбирает, находясь буквально под безликим омутом. Что-то мягкое ощущается на всём теле и раздаётся слишком нереальное тепло чего-то домашнего. – Что ты вообще успел сделать, Йоу? – вот, то единственное, что удается расслышать. Кого так звали? Кто кого так зовёт? Звучит опять-таки раздражающе знакомо. Неужели того ископаемого в привычках мужчину зовут Йоу? Что этот Йоу успел сделать? Наверное, что-то сумасшедшее, раз второй, тоже запомнившийся голос спрашивал таким тоном… О духи, где она и что вообще происходит?… Пока одна девушка тряслась и, хмуря брови, металась на кровати, а две мужчины рядом с ней болтали о своём, Инко, казалось, за долгое время смеялась. Смеялась злорадным смешком, так как видела то, чего никто не знал и не мог знать. Две совсем разные масти упали рядом. Кто бы мог подумать, что столь разные в своей значимости карты будут лежать буквально впритык? И поменяется ли их масть, начиная с новой точки этой шулерской игры?…