«Когда твои ноги зависли в воздухе, а твоя голова уткнулась в землю. Попробуй исхитриться и повернуть её. Твоя голова взорвется, Но в ней ничего нет. И ты спросишь себя: Где мой разум?» The Pixies — Where is my mind?
Зашторенные окна, легкий запах лекарств, белоснежное постельное белье — у Артура было только две теории о том, где он очнулся после нескольких мгновений звонкой тишины и кромешной тьмы. Сначала Флек подумал, что заснул на материнской кровати после очередного выпуска шоу Мюррея Франклина, а все случившееся — это просто дурной сон. Однако секундой позже всю голову мужчины прострелила резкая боль, которая пронзала от самого подбородка до кончиков волос. Сомнений не осталось. Он в больнице. Больницы Артур не любил — от первой детской простуды до сомкнутых рук на глотке Пенни. В больницах скучно, веет чем-то нехорошим, а нехорошего в жизни Флека и без этого хватает. А еще к нему никто не приходит, кроме единственной родственницы — да и ее уже не стало. Теперь есть только он, повязка на голове и шумящий на фоне старенький телевизор с выпуском новостей. Попытка самоубийства в прямом эфире? Мужчина хихикает — так, словно икает. Хорошая шутка. Жаль, что без закономерного панчлайна.Хотя нет, Флек, так даже смешнее. Безродный кусок дерьма останется страдать. Ха-ха. Он запорол свое самое мощное выступление. Хи-хи. Плох даже в суициде. О-хо-хо.
Он бы ударился сейчас лбом об косяк двери, если бы мог встать. Ноги заплетаются, руки не слушаются, телодвижения хаотичны и сбивают с прикроватной тумбочки вазу со скромным букетом. Артур приглядывается. В расползающейся луже воды тонет небольшая открыточка с выведенным на ней именем «От Софи». Мужчине еще сильнее хочется умереть, а за дверью палаты слышится возня. — Тук-тук, — и Флек готов поклясться, что в этот момент весь окружающий его мир окончательно сошел с ума. Пригладив дорогой галстук, в помещение вошел... Мюррей? В его руках покоилась большая коробка конфет, а взгляд источал приторную доброту — прямо как в фантазиях.Хотел Мюррей Франклин тебя в сыночки?
— Мальчик мой, — прямо с порога начинает Франклин, не дожидаясь реакции, — я не знаю, что на тебя нашло, но это было...Мерзко? Низко?
—...Абсолютно потрясающе, — после выдоха и драматичной паузы, — вся страна судачит только о тебе. Таких рейтингов у телеканала не было никогда. Это истинное искусство, браво. Флек вперивает взгляд в одну точку, а уголок его губ начинает едва заметно дрожать. Его кумир приближается к койке, а он сам, Артур, не может очнуться от недоумения — его будто погрузили под толщу воды без шанса на глоток воздуха. — Я просто пытался убить себя, — тихо лепечет мужчина себе под нос, словно открыл для себя самую великую тайну человечества. — Так точно, — послушно кивает Франклин. — С-столько лет я пыта-ался рассмешить людей, а д-достаточно... Было... От нездорового смеха содрогаются стены — вот теперь Флеку точно не хватает воздуха. — Достаточно было пустить себе пулю в лоб!Какое же ты ничтожество, Артур.
Мюррей прикрывает уставшие глаза и флегматично покачивает головой, сложив руки на груди. Его не пугает поведение странного парнишки — профессиональная чуйка сразу подсказала, что с ним что-то не так. За годы общения со звездными алкоголиками, насильниками и психопатами ведущий очень четко научился определять, кто перед ним. Именно поэтому больной на голову бездарь из сального клуба вышел на его сцену в этом дурацком гриме — и никто его не остановил. Закинувшее ноги на стол убожество всегда было в руках Мюррея Франклина. И сейчас он его отпускать на собирается — даже на тот свет. — Да-да, очень печально, мистер Флек, — бормочет Франклин, и Артур с силой прикусывает рукав больничной рубахи, чтобы подавить очередной сжимающий глотку приступ, — но таков этот бизнес. Так происходит со всеми. До того, как ты станешь кем-то, толпа будет готова заметить только твой труп — так было и со мной. Но! Тяжелая старческая рука касается хрупкого плеча Флека. — Я избавился от этого. И ты избавился тоже, — Мюррей снова улыбается и снова не по-настоящему. — Видишь ли, твой образ печального клоуна пришелся по душе невероятному количеству людей. От тебя в восторге даже чертов Томас Уэйн!...Ублюдок Уэйн.
— ...И он готов щедро вложиться в тебя. Знаешь, почему? — что-то склизкое, точно дождевой червь, пробежало в тоне Мюррея, и Артур напрягся всем телом — отчасти это помогло отвлечься от смеха. — Почему? — Ты превратил символ анархии в символ того, что беспокоит всех нас. Теперь ты лицо американской депрессии, Артур. Очень хорошо продающееся лицо. Артуру Флеку внезапно больше не хочется умереть. Ему хочется убивать — даже сильнее, чем раньше. — Я не согласен, — с нехарактерной сталью в голосе. — А тебя никто не спрашивает, Артур, — с елейностью и чувством превосходства, — ты наш новый мессия, но твое рыльце в пушку. Напомнить про подозрительную смерть миссис Флек? А про труп твоего бывшего коллеги в квартире?Ебаный людоед. Тебя я убью первым.
В палате повисает тишина. Флек смотрит на пробивающуюся сквозь занавески темноту ночного неба Готэма. Кажется, он все же умер там, в студии вечернего шоу, а затем попал в ад, где Мюррей — его личный дьявол с трезубцем.Может, санитары по ту сторону двери — это черти? Тогда Софи Дюмон — ангел-хранитель? Самое время спасти жалкую душу, Софи, но ты не слышишь.
— У меня даже нет депрессии, — последний возможный аргумент, крутившийся в голове Флека, который он бросает как-то невпопад. — Им плевать, — отмахивается Франклин, — а вот на тебе как минимум пара пожизненных, сынок. Есть еще возражения?Ни одного, Мюррей. Но свое мерзкое жилистое горло ты точно ниточками не зашьешь.