* — ...но это не я, и совершенно точно не ты…
* Элиот засунул новую страницу в оттопырившийся карман. — Я вспомнил, что… никогда не извинялся перед тобой. За все шпильки о тебе и женщинах. У меня было очень много времени, чтобы подумать об этом, знаешь ли, и я понял, что попросту пытался… Списать со счетов твою бисексуальность, скажем так. — Он нахмурился. — И я не пытаюсь нацепить на тебя бирку или ещё что. Просто ты никогда не говорил толком… — Элиот вздохнул. — Хотя, скорее, это я не слушал. Извини меня, Кью, за все мои нападки, ладно? Я был полным придурком и действовал только из… “Страха.” “Неуверенности в себе.” “Бестолковых попыток держаться за старое и привычное.” “И понятия не имел, как попросить тебя любить меня и только меня, когда я сам даже не знал, как сказать тебе, что я...” — Ладно, знаешь что? Давай забудем. Время Тихой Игры. 39??? Тридцать девятый этаж (или около того) — Кью? Я начинаю ненавидеть нашу Тихую Игру. ???. Этаж ещё выше — В общем, тебе правда стоит подумать о пополнении своего филлорийского гардероба, когда мы… После всего этого. Даже если ты не будешь постоянно жить в Филлори — я ничего такого не жду, но… Блядь. Элиот едва не свалился с ног, готовый возблагодарить жуткие ботинки, выбранные Монстром, за естественный выход из очередного неловкого разговора. То есть, монолога. Но ноги у Элиота ужасно болели, и колени тоже, и бёдра, и всё остальное, что он мог перечислить, не свалившись в обморок. Он присел, чтобы осмотреть ботинки, и понял, что на одном из них лопнул шнурок. Элиот стащил его с ноги и тут же пожалел об этом: все мозоли, натёртые за последние… Часы? Века? Существовало ли вообще до сих пор время? Все они разом напомнили о себе. Нечего было и думать о том, чтобы снова надеть эту обувь, и это дурацкое промедление вдруг вывело Элиота из себя. Больше всего ему, конечно же, не хватало сейчас дурацкой боли от натёртых ног. Конечно же, он не был способен даже выбрать себе нормальную обувь на квест по спасению его… Квентина. Его… друга. — Эй, следи за своими вещами! Ботинок, который Элиот отшвырнул от себя, приземлился на жалкие четыре ступеньки впереди него — прямо рядом с Кейди, расслабленно прислонившейся к стене. — Подальше кинуть не мог? — она презрительно закатила глаза. — Последнее время я немного выпал из тренировок, — процедил Элиот, скрещивая руки на груди. Это помогало хотя бы немного скрыть, как они жутковато тряслись от ломки. — У тебя какой-нибудь особый запрос? Или пришла поиграть в строгую учительницу физкультуры? Боюсь тебя расстроить, но это мы уже прошли этажей сорок назад. Кейди только вскинула бровь и поднесла к губам дымящуюся сигарету. — Ты что, правда думаешь, что он хочет отсюда уйти? — спросила она с лёгким, словно ничего не значащим любопытством. — Ему тут первый раз в жизни дали понять, что такое настоящий мир с собой. Это не мир. — Понятия не имею, не-Кейди, Кью сейчас не слишком разговорчивый. Но надеюсь, что хочет, — устало выдохнул Элиот, потирая лоб костяшками пальцев. Ему так не хватало пальцев Квентина в волосах после долгого дня, так не… Не-Кейди щелчком пальцев отшвырнула от себя сигарету. — Знаешь, я тоже на это надеялась. Её сигарета осталась тлеть на полу, даже когда сама она растворилась в воздухе. Элиот бросил на том же месте оба своих ботинка. ???. Этаж какого хера? — Помнишь, как я грозился сделать себе татуировку? Элиот охрип и вымотался, но его вымученные истории продолжали триггерить здешнюю магию: со знакомым уже хлопком в его руках появлялись всё новые и новые страницы. Элиот давно потерял счёт этажам — как и надежду понять, далеко ли ещё подниматься. Может, всё это было обманом. Ловушкой. Может, он попросту обменял свой секрет на вечное восхождение по серой безмолвной лестнице, и никакого Кью рядом нет. — И всё равно оно того стоит, — пробормотал Элиот, наклонился подобрать очередные страницы, и в этот момент ноги у него подкосились. Если подумать, решение идти босиком было не самым удачным в его жизни. Элиот ударился коленом и ступнёй, и в глазах у него помутилось от резкой боли и в том, и в другом месте. И в то же время его накрыло ненавистью к себе за эту слабость, за внимание к этой боли, когда Квентин, господи, Кью… — О, нет! — Элиот услышал шелест юбок, и скоро Фен — видение Фен — опустилось рядом с ним на колено. — Твоя нога! Она потянулась утешить его, преданная и добрая даже в мире адовой Библиотеки, но Элиот — как было с не-Марго — отшатнулся. Не-Фен не удивилась, ей давно было не привыкать к его отказам. — Извини, — прошептала она, неловко устраивая руки на коленях. Это видение было очень похоже на оригинал. Элиот закрыл глаза. — Фен, — сказал он, — тебе не нужно извиняться за доброту и внимание к своему паршивому супругу. — Ты не... — вскинулась Фен, но Элиот открыл глаза и взглядом пригвоздил её к месту. — Тебе есть, к чему стремиться, — поправилась Фен. — Но я здесь не для этого! — Она оглянулась по сторонам и склонилась к Элиоту с заговорщицким видом. — Я тебе этого не говорила, но… Элиот, ты отлично справляешься. От её улыбки Элиоту тоже хотелось улыбаться — вот только он, кажется, разучился несколькими этажами ниже. — Ты уже близко! — заявила Фен. — Ближе, чем был, это точно. И дальше, чем на середине пути. Хотя это зависит от того, как понимать “середину”. — Фен, — Элиот взглянул на неё: смелая, милая, Фен беспокоилась за него даже тогда, когда он практически не оставил ей на это причин. И Элиот поддался слабости и потянулся к этому видению. Оно встретило его раскрытыми объятиями, и руки не-Фен, вопреки всему, принесли ему капельку облегчения. — Ух ты, — она подвинулась и с удивлением достала из-под подола очередные слегка измятые страницы. — Прости, — виновато попросила Фен, пытаясь разгладить их пальцами, и явно зацепилась взглядом за строки.* Элиот очертил пальцем контуры буквы “Q” на спине у Квентина, и тот неуютно пожал плечами. — Знаешь, что, — промурлыкал Элиот, дразня и приглашая, и Кью развернулся к нему, глядя через плечо своими чудесными карими глазами…
* — Ой! — Фен порозовела и сунула страницы Элиоту. — Извини, это, кажется, что-то личное. Элиот опустил взгляд, пытаясь понять, что делать дальше. — Это ты меня прости. — Не извиняйся, — покачала головой его жена. — Я же и так видела, что между вами происходило. Происходит! И действительно. Элиот отлично помнил…* Он валялся в этой постели… Сколько же? Всю жизнь? Может, всё, кроме подушки, одеяла и темноты вокруг было ложью. Элиот, честно говоря, не был уверен, было бы так лучше или хуже, чем на самом деле. Хуже. — Элиот? В голосе Фен, проскользнувшей в комнату, звучало беспокойство. А, ну да, это же была их комната. В какой-то момент друзья отправили его в Филлори, и… “Эл, милый мой, — всплыл в памяти дрожащий голос Марго. — Тебе пора его отпустить”. После этого. Фен осторожно присела на край кровати, не притрагиваясь к нему, и Элиот вздохнул и снова закрыл глаза. — Фен, я не готов… — Вы с Квентином не были женаты, — перебила она поспешно, словно боясь растерять решимость. Элиот заткнулся. — Но дети Земли вроде бы по-другому воспринимают брак? Более свободно? Я хочу сказать, что у нас тут… В Филлори есть специальные ритуалы. Чтобы помочь оплакать потерянного супруга. Фен тихо выдохнула, снова собираясь с духом. Элиот никак не мог понять, к чему это она. Марго рассказывала, что Фен оплакивала его самого, когда они думали… Она что, пытается сейчас повернуть эти ритуалы вспять? Неужели есть очередная идиотская церемония, единственной целью которой будет признание его живым, вопреки всему? И она правда думает, что он… — Ты не хочешь попробовать? — робко спросила Фен, вырывая его из плена душных мыслей. — Ритуалы скорби. По Квентину. Элиот надолго замолчал. Он даже не моргал. — Извини за дерзость, Марго предупреждала, что наши обычаи… — Тебе это помогло? — резко спросил Элиот, и Фен замерла. — Со мной? Фен посмотрела ему в глаза. Элиот прекрасно знал, что не двигался, не мылся и не ел неясное число дней. А потом Фен покачала головой. — Не то чтобы, — медленно сказала она. — Но я думаю… Это больше для того, кого ты потерял, а не для тебя. Способ показать, что ты помнишь. Она вернулась через несколько минут со всей одеждой Кью, которая осталась в его практически нежилой спальне. И она разложила всё это на постели, и Элиот зарылся лицом в мягкие тряпки, и провалился в темную вязкую тишину, в которой… В которой Кью словно был рядом с ним. Пусть даже он не успел провести в этой версии Филлори достаточно времени, чтобы… Фен была права. Лучше Элиоту не стало. Но он всё равно позволил пролиться горячим горьким слезам, думая: Квентин, Квентин, Квентин…
* Фен даже не сразу заметила новый глянцевый буклет позади себя. — И я хочу, чтобы ты знал, что я не буду стоять у вас на пути, если ты… Когда! Когда вы вернётесь назад… — Фен, — скривился Элиот, пытаясь оборвать её полный доброты, но совершенно лишний сейчас монолог. — После всего, что вам пришлось преодолеть… — Фен. — Вы заслуживаете быть вместе. И, если честно, мне кажется, что я… — Фен! — в этот раз Элиоту удалось привлечь её внимание. Фен уставилась на него с удивлением, приоткрыв рот. Элиот мягко взял её руки в свои. — Тебе не… “Тебе не придётся”. Ничего этого не случится, не может произойти. Но Элиот не мог заставить себя произнести эти слова — не перед Квентином. Только не снова. — Что ты говоришь? — мягко спросила Фен. Элиот напомнил себе, что когда-то Кью придётся это услышать. Он поклялся в этом, расписавшись на пунктирной линии в своём договоре. — Элиот? Он сделал бы это снова, столько раз, сколько понадобится. — Мы с Кью, — выдавил Элиот. — Мы не вместе. Не в этом смысле. Фен словно разочаровало, что её муж всё же не собирается сбегать в закат со своим лучшим другом. — Я знаю, — медленно начала она, — но ведь вы можете. Теперь можете? Вам дали второй шанс! Ты теперь можешь сделать всё правильно, прямо как… Краем глаза Элиот отчётливо увидел очередной буклет, свалившийся на историю о Фен и ритуале скорби.* — Если я когда-нибудь выберусь отсюда, Кью, знай, что моя смелость…
* Элиот глубоко вздохнул. — Я ничего не собираюсь делать по-другому, — чётко сказал он — всем, кто его сейчас мог слышать. — Я… Я не хочу. Это даже не было ложью, если посмотреть с правильного — единственного возможного угла. Фен прикусила губу. — Но я не понимаю!.. Вздохнув, Элиот потянулся в карман за стопкой буклетов, вытащил “Тот самый день в тронном зале”, а “Ритуал скорби” сунул Фен в руки. Её лицо, пока Фен читала их общие воспоминания, мягко осветилось узнаванием. — Есть кое-что поважнее, — сказал Элиот, пытаясь, чтобы голос при этом не дрожал. Только одно. Не-Фен, кажется, поняла его, прежде чем исчезнуть вместе со своими страницами. Элиот остался сидеть, выпрямившись, глядя прямо вперёд. Но через два вдоха силы покинули его, и Элиот тяжело осел на ступеньку, где раньше сидела Фен, и прижал ладони к горящему лицу. “Я бы всё сделал по-другому, Кью. Я был бы смелее, будь у нас любой другой путь”. Сквозь пальцы он вдруг увидел одну блестящую туфельку, а за ней другую. — Чудесное представление, — заявила их владелица, и в этом голосе юной девушки каким-то образом поместилась целое море настороженности и опасения. — Жаль, что оно и гроша ломаного не стоит.