fais rien

      Минхен оказывается неплохим парнем.       Донхеку так думается не только потому, что он угощает его в кафе, держит дверь и хорошо общается с его родителями — Минхен чуткий, умеет слушать и замечать детали. Минхен слушает, уважает его выборы и интересы. Кажется, еще никто этого в жизни Донхека не делал. Он привык ставить себя на последнее место после всех, как и свои увлечения. Наверное, природно и по наследству, его жизнь была подстроена под окружающих. Но рядом с Минхеном он этого совсем не чувствовал.       Донхек делился с ним своими любимыми аниме и очень удивлялся, когда в следующую встречу старший давал ему развернутый отзыв по поводу того, что успел посмотреть.       — Я думаю, мы стали хорошими друзьями, — говорит как-то Донхек, когда Минхен забирает его после музыкальной школы. Родители младшего все еще думают, что Ли такой же, как все. Что он настроит Донхека на нужную волну, убедит в том, что он ничего не значит. Минхен делал обратное. И прямо сейчас он улыбался, заглядывая парню в глаза.       — Я тоже так думаю, — он двигает к нему кружку с кофе. Они сидели в одной из полюбившихся кафешек, небольшой и уютной, где никогда не было много людей. — Меня пригласили на… что-то вроде бала, — тянет Минхен. — Хочешь со мной? Там не будет очень весело, зато локация красивая и вкусное шампанское, — он тихо смеется.       — Почему бы и нет, — Донхек пожимает плечами, осматривая помещение. — Мне уже надоели теннисные корты, конюшни…       — Я бы не сказал, что наш образ жизни в принципе веселый, — замечает Минхен. — Только если ты не живешь один, зависим от игр, наркотиков или алкоголя. Тогда весело. А когда ты просто пытаешься жить…       — Будто тюрьма, — хмыкает Донхек.

***

      Большие окна в несколько этажей украшали фасад поместья, возле которого остановилась серебристая «Вольво» Минхена. Донхек улыбается даже немного клыкасто, восхищаясь игрой закатного света на огромных стеклах. Он вылезает из машины, все еще рассматривая красивое здание. Минхен подходит к нему сзади, поправляя белую накидку из искусственного меха на чужих худых плечах. Вечера были еще прохладные, пусть и стояла середина весны. В своей кремовой рубашке с рюшами на воротнике Донхек бы точно замерз.       Они проходят внутрь, где слышится человеческая болтовня. Отовсюду летят приветствия, звонкие поцелуи в щеку, рукопожатия. Донхек чувствует себя в гуще событий — с родителями он присутствовал на таких мероприятиях редко. Их машина тоже совсем скоро должна занять место на парковке.       Донхек держит старшего под руку, пока тот здоровается с какими-то людьми, а сам только немного улыбается, вежливо кивая. Ему нравилось быть тут с Минхеном, тайком коситься на его профиль, будто сошедший с иллюстраций к сказкам про бравых рыцарей.       Совсем скоро они проходят вглубь зала, где ловят официанта с бокалами розового шампанского. Парни стоят у колонны, продолжая непринужденно болтать. Донхек смотрел, как по полу из красивых плиток ходят люди, а некоторые и вовсе собираются в пары, чтобы потанцевать.       — Не хочешь со мной? — приглашает Минхен, ставя полупустой бокал на столик позади себя. Он поправляет воротник рубашки и протягивает раскрытую ладонь Донхеку. Младший поднимает глаза с чужой руки и вкладывает свою, будто тайно доверяя.       Минхен был хорошим партнером в танцах, Донхек даже не мог подумать. С ним ему даже не нужно было думать о шагах — Ли настолько безупречно вел, что младший просто удобнее взял его руку, а второй коснулся шеи, заглядывая в глаза.       — Где ты научился? — спрашивает он негромко.       — Мне кажется, это одна из главных обязанностей джентльмена, — улыбается Минхен. — Я умею танцевать сальсу, но это не здесь, — он подмигивает и тихо смеется, а Донхек только мотает головой.       — Мне кажется, все и так думают, что мы сумасшедшие, — признается младший. — Не знаю, почему так.       — Это неправда, — говорит Минхен еще тише. — Они считают нас хорошей парой. Восхищаются нами. Я слышал эти разговоры. Даже мой отец сказал так. По крайней мере, мы выглядим убедительно.       — Потому что мы не притворяемся, — Донхек отводит глаза, будто чувствуя укол совести. Он выдыхает, отходя от парня. — Выйдем? Хочу проветриться, — просит Ли, заламывая пальцы.       На улице Донхек кутается в свою накидку. Они стоят сбоку от здания. Позади — кирпичная стена. Спереди, у подножья небольшого холма, на котором располагалось здание — чернота хвойного леса, простирающаяся далеко вперед. Только где-то вдалеке между деревьев был виден ряд фонарей от большой трассы, заворачивающей на восток.       — Ты в порядке? — спрашивает Минхен, когда младший нервно роется по карманам, доставая большую пачку тонких клубничных сигарет. Он прикуривает, выдыхая сизый дымок в черноту ночи. Он говорил Марку, что курит, но при нем еще никогда этого не делал.       — Все хорошо, просто немного устал, — Донхек постепенно успокаивается — от чего-то его накрыла тревога. То ли предчувствие, то ли какой-то внутренний диссонанс. — Мне не нравится все это. Я не хочу жить так, — говорит он негромко, поджимая губы. Минхен смотрит на него внимательно.       — Мы же говорили об этом, Донхек… Нужно только немного подождать, да? — он приобнимает его за плечи, но парень отходит, даже не смотря на старшего.       — Прости, — говорит он, снова затягиваясь. — Мы… мы не должны влюбляться, иначе ничего не выйдет. Или мы проиграем всему этому, от чего оба так пытаемся сбежать.       Минхен немного усмехается, засовывая руки в карманы и смотря себе под ноги.       — Я не говорил этого. Я говорил, что помогу тебе, — он облизывает губы и смотрит Донхеку в глаза. — Кажется, я уже проиграл, — говорит Ли еще тише.       Донхек не успевает раскрыть рот, как его прерывает вибрация чужого телефона. Минхен порывисто извиняется и берет трубку. Донхек топчет недокуренную сигарету мыском туфли и складывает руки на груди. Ветер становился все холоднее, время замедлялось, а на лице Минхена застыла потерянность и испуг.       — Донхек, — он отключается. — Мне нужно срочно ехать. Твои родители где-то здесь, они заберут тебя, ладно? Я свяжусь с тобой позже.       Ощущение складывалось такое, будто Минхен просто забыл обо всех словах, что сказал раньше. Донхек горько сглотнул, но догонять его не стал. На душе было просто отвратительно. Ли гулял по парковке, но потом вернулся в зал. Еще пара бокалов шампанского, мама приобнимает его за плечи и говорит, что они с отцом останутся еще ненадолго.       Донхек берет такси, устраиваясь на заднем сидении. В пустом доме он больше не может наслаждаться одиночеством, а еще почему-то очень сильно злится: рвет нотные листы, сидя на полу, а головой откидывается на кровать, жмуря глаза. Его подводка немного размазалась от времени, а в глазах стояли тяжелые мокрые слезы. Но плакать совсем не хотелось.       Донхек оставляет на полу весь мусор и одежду, переступая босыми ногами, когда запирается в душе и долго сидит на дне ванны. В глубине души, пока вода хлестала по его изнеможденному лицу, Донхек знал, что через какое-то время для него это все не будет иметь значения. Что либо он смирится со всем, что его ждет, либо, наконец, уйдет от этого.       Но прямо сейчас ему было досадно от того, что Минхен не поддерживал его во всем. Наверное, к хорошему быстро привыкаешь, — думает Донхек, приваливаясь головой к стенке ванны и вздыхая. Он был так юн, но так измотан.       Этой ночью он спит мертвым сном, ни разу не просыпаясь. Мама прикрывает рот, стоя в дверях. Из-за ее спины лился свет из коридора, бросающий тени на смятые и рваные листы. Женщина вздыхает и прикрывает дверь.