Badpoly

— Вы точно уверены, что это здесь? — стараясь сдерживать свой скептицизм, спросил монохромный. — Да! — воскликнул какой-то забитый, невезучий, что ему пришлось приблизиться к ненавистному месту, деревенский житель. — Говорю же вам, господин, этот демон обитает в этом ужасном месте! — Это выглядит как самый обычный, пусть и запущенный, яблоневый сад. — устало хмыкнул монохромный, разглядывая деревья. — Лишь иллюзия, насылаемая демоном! — тревожно настаивал крестьянин, дрожащий, как испуганная крыса. — Хорошо, я проверю это «логово демона». — безразлично произнёс монохромный, привычным успокаивающим жестом проверяя крепления ножен двуручного меча на спине. — Но даже если это ложный вызов, вам всё равно придется заплатить храму. — Это чистейшая правда! Этот отвратительный демон… Он и правда там! — в глубоком ужасе прохныкал человек. За что ему всё это? Он не хотел оказаться проклятым, оставаясь рядом с диким садом дольше! Неужели паладин и без него не сможет сделать свою работу? — Можно я пойду? Не хочу оставаться в этом Богом оставленном месте! Как только Кросс согласился, небрежно махнув рукой, провожатого и след простыл, настолько быстро он сбежал от сада, оставляя рыцаря предоставленным самому себе. Покачав головой, поражаясь крестьянскому невежеству, Кросс ступил под тень яблонь, продвигаясь вглубь так называемой обители нечистой силы. Они не понимали, что если бы в этом месте и правда обитал демон, вряд ли бы их деревня осталась жива. Тем более, если он тут уже несколько столетий, как утверждал староста. Эти ребята не очень дружелюбны с соседями, особенно со смертными. Место и правда выглядело как самый обычный, годами не тронутый хозяйской рукой сад. Птицы увлечённо скакали по деревьям, чирикая о чем-то своём, мелкие зверьки шуршали в кустах, даже не реагируя на незваного посетителя. Солнечный свет в достаточно естественной мере проникал между пышной листвой, чтобы полутень не казалась угрожающей. Наверняка, когда-то знав заботу, это место было прекрасным. Но теперь? Оно отдано на откуп природе, забытое всеми, кроме кучки этих тревожных крестьян. Уже чувствуя раздражение на бессмысленно потраченное время, проблуждав по саду по меньшей мере больше двух часов, если верить внутренним ощущениям, Кросс уже хотел было вернуться в деревню, когда увидел меж яблоневых стволов какое-то тёмное строение. Взвесив все за и против, — лишние потраченные полчаса всё равно погоды не сделают, — монохромный решил напоследок осмотреть и эту находку, чтобы не возвращаться совсем уж с пустыми руками. Чем ближе он подходил, уже способный рассмотреть однотонные, тёмно-серые каменные стены, тем более очевидны становились следы чужого присутствия. Деревья уже не выглядели такими неухоженными, а в траве можно было рассмотреть кем-то протоптанные тропинки. Эта часть действительно была обитаема, вот только этот жилец, видимо, очень не хотел приближаться к границе сада, оставаясь в самом его сердце. Поляна неожиданно вынырнула, взрослые деревья сменились низкой травой, и Кросс наконец смог хорошо рассмотреть мелькающее между яблонями строение. Внушительное, но простое по своей архитектуре. Если бы не его размеры и застрявшая атмосфера былого величия, то взглянув однажды, можно было отнести к разряду скучного склада или чего-то подобного и никогда не возвращаться вновь. При следующем шаге ближе к этому странному, отчего-то смутно знакомому зданию, — видел ли Кросс раньше что-то подобное? — пронзительно хрустнула под весом рыцаря незамеченная в траве ветка. Только многолетний опыт и некое чувство, называемое паранойей, не дающее жить спокойно, но спасающее в подобные моменты, позволили обернуться и выставить перед собой родной двуручный меч, о который в следующий момент с не слабой силой ударилась странная штука. Что бы это ни было, оно было чёрным и мясистым, гибкой тварью тянувшимся в особо глубокую тень деревьев. Понять, что же именно напало, так разумно выждав удобный момент, монохромному не удалось, ведь оно исчезло также внезапно, как и появилось, растворившись в тени. Да, тут определённо что-то обитало. И судя по всему, оно не очень радо незваным гостям. К сожалению этого существа, Кросс не мог теперь убраться восвояси без дальнейшего расследования, когда появилась прямая возможность угрозы. У него был приказ. Ситуацию не делало яснее и то, что святые печати, с маниакальным упорством выводимые священниками на всех мечах, доспехах, щитах и прочей амуниции рыцарей, упорно молчали — это вряд ли действительно был демон. Но что ещё могло так близко подобраться, рискнуть напасть, а потом вновь скрыться от опытного рыцаря? Кросс уже чувствовал подступающую мигрень. Он ни разу не был мыслителем и искателем, предпочитая прямые и ясные задачи распутыванию загадок и интриг. Недостаток, сыгравший в судьбе монохромного немаловажную роль, когда один мелкий, но что более важно, знатный ублюдок воспользовался его руками для собственного самоубийства. В целом, собственная недалёкая твердолобость обычно не мешала ему прозябать отведённое небесами время. Но он не мог позволить, чтобы от его халатности и лени пострадали беззащитные крестьяне. Так что Кросс поступил самым разумным и логичным для данной ситуации образом. Не дождавшись новой атаки и не сумев обнаружить нападавшего, он вновь зашагал к сооружению посреди поляны, тщательно следя за своим окружением. От напряжения ныли скрытые под многослойными одеждами и тяжёлыми доспехами шрамы и суставы. Как давно он действительно был в настоящем сражении? Несколько лет назад привычную жизнь перечеркнул собственный клинок, с отвратительным хрустом разрубивший грудь наследника приютившего его с братом рода. Милостью Его Светлейшества Дрима он не лишился головы. Хотя под безжалостно обжигающим, подобно самому беспощадному солнцу, взглядом их Божества, смутно чувствуя незримые оковы на самой своей душе, монохромный позволил себе думать о смерти, всё ещё ощущая на руках и лице алую человеческую кровь. Его положение никогда не станет прежним, а вся оставшаяся жизнь пройдёт в подобной глуши на мелких, порой совсем уж абсурдных поручениях. Это было бы даже приятно, не преследуй его днями и ночами какие-то расчётливые в своей неземной вседозволенности золотые зрачки. В любом случае, опальный рыцарь рад оказаться от их обладателя как можно дальше. Отягощённый долгом и привитой младшим братом благородной совестью, будь они оба неладны, тщательно следя за своим окружением, вместо того, чтобы уйти, Кросс сделал новые шаги прямо к мрачному строению. Словно лопнула струна ловушки у самой земли, на монохромного посыпался град ударов этой самой штуки. Он ещё мог отбиться, но уследить, откуда оно берётся? Точное количество? Увольте. Его навыки и опыт покрылись ржавчиной и пылью самобичевания и презрения к себе. Какой прок от силы, если она разрушила жизнь младшему брату? Крест оказался небрежен, не ожидая в этой глуши сильного противника. Ну, отступать в любом случае поздно, не так ли? Рыцари, какими бы паршивыми они ни были, не убегают от боя. Планировало ли существо просто прогнать вторженца или действительно убить… Для первого, Кросс был слишком глуп и упрям, а для второго, видимо, оказывал ещё достойное сопротивление. Как бы там ни было, но монохромный направился прямо к единственному строению в округе, попутно отбивая выпады чёрных тварей, изгибающихся под немыслимыми углами и от того, казалось бы, нападающих отовсюду. В таком своеобразном обмене «приветствиями» с хозяином здешних мест путь к зданию занял незначительно малое количество времени. И это с учётом всех трёх килограмм доспехов на костях рыцаря. Массивная дверь, как для такого побитого временем места, открылась слишком легко, с едва заметным скрипом. Здесь действительно кто-то жил. Осталось выяснить, для всех ли он такой агрессивный, или только так не рад чужому вторжению. А там уже по ситуации, ликвидировать или арестовать. Мгновением спустя что-то пронеслось мимо, довольно низкорослое, чтобы проскользнуть под рукой Кросса и скрылось в застоявшемся внутри полумраке. Очевидно, оно предпочло вернуться в свой дом прежде, чем туда ввалится незнакомец. Что всё ещё не подтверждало разумность существа, поэтому не блещущий хитрыми уловками, Крест решил просто спросить. Ответит? Замечательно. Попробует ударить по лицу? Можно всегда вернуться к драке, теперь, когда застоявшееся тело рыцаря начало разогреваться, вспоминая давние нагрузки. — Так деревенские всё же не бредили, и в этом саду действительно живёт демон? — холодно произнес монохромный, крепче стискивая в руках меч, прислушиваясь к окружающим звукам и безотрывно следя за темной колонной, где скрылся нападавший. Зачем дёргать кота за хвост? Ведь для решения именно этого вопроса рыцаря Света направили сюда. Лучше сразу во всём разобраться, а не растягивать замысловатые, лживые приветствия. Вряд ли оно имело светские манеры, чёрт бы их побрал. — Демон? — раздался звонкий насмешливый голос, резонируя от мраморных стен. — Пф. Я не имею никакого отношения к этим отвратительным созданиям. Хорошо. Очевидно, хозяин этого места разумен. И не является демоном, хотя бы по собственному утверждению. Не то чтобы твари любили трубить о своём происхождении каждому встречному рыцарю… Ах да… Они действительно делали это довольно часто. Всё равно всё заканчивалось смертью либо демона, либо рыцаря. — Тогда кто ты? — сохраняя спокойствие, спросил монохромный, несмотря на слова незнакомца, не теряя бдительность. Свежи воспоминания, когда какая-то штука пыталась сломать ему пару костей с неожиданной силой, для такой кажущейся мягкой твари. — А какая тебе разница, дримовская шавка? — с ядовитой насмешкой хмыкнул обитатель храма. — Хочешь знать, чьим убийством будешь хвалиться? Во время диалога существо не стояло на месте, постоянно перемещаясь по теням. Умный. Неподвижность бы дала возможность напасть, но куда бить, когда одно слово доносится с одной стороны, а другое — с противоположной? Сам Кросс не мог позволить себе такую вольность. Перемещение по незнакомой местности может стать не преимуществом, а большой ошибкой. Попасть по собственной нелепости в ловушку… Звучит, как что-то в духе Креста. — Если ты действительно не демон, я не собираюсь тебя убивать. — честно ответил монохромный. Нужно продолжать говорить если не для раскрытия правды, то чтобы иметь хоть какое-то представление о перемещении противника или о схеме его перемещений. — А если ты действительно доставляешь неприятности деревне, то просто приведу тебя на суд. — Как благородно, рыцарь. — нахально рассмеялся не-демон, наконец покидая темноту, выходя под тусклый голубой свет, проникающий сквозь витражи. — Если ты так желаешь знать, кто я… Говорившим неожиданно оказался ещё один скелетоподобный монстр. Казалось бы, совсем ещё ребенок, настолько он был низкорослым и тонким. Но Кросс знал, что внешность их вида легко вводила в заблуждение, и под юным обликом могли с лёгкостью скрываться столетия. К тому же, староста рассказывал о десятилетиях соседства. Босой, в одной сиреневой рубашке и черных штанах, он стоял под тусклым светом, а из примечательного на нём была лишь серебряная диадема с выгравированным полумесяцем, да истончающиеся за спиной усики той странной субстанции, один из которых минут пять назад чуть не пробил дыру в Кроссе. — Так и быть, — смерив монохромного насмешливым взглядом лиловых огоньков, сказал скелет, — я скажу тебе. Возможно, это последняя возможность вспомнить, кто я, или кем когда-то был. Меньший монстр щёлкнул пальцами, и сразу же вспыхнули сиреневым огоньком множество свеч, более подробно освещая тёмное помещение. Как подсказывало шестое чувство, это место и правда было храмом. Только посвящен он отнюдь не Дриму. В отличии от привычных Кроссу, сверкающих золотом и украшениями, это место можно даже назвать минималистичным. Помимо витражей, складывающихся в картины, на возвышении стоял лишь такой же чёрный, как стены и пол, жертвенник, а за ним висел огромный гобелен. На синей ткани тёмными нитями изображено существо с единственным голубым зрачком и смутно знакомыми усиками. А уже словно за спиной существа также искусно вышиты четыре силуэта, но монохромному не удалось рассмотреть их, так как что-то, отдалённо напоминающее скелета, просто раз за разом притягивало к себе взгляд. Моргнув и сбросив наваждение, рыцарь рывком повернулся к маленькому монстру, вспоминая, что похожими придатками он сам был атакован не так давно. Ведь не может быть этот храм для него? Крест никогда не слышал о существовании ещё одного Бога. Люди и монстры могли верить в какие угодно выдумки, но каждая другая религия просто меркла перед физическим лицом Дрима. Как можно поклоняться кому-то незримому, далёкому, когда воплощение света, добра и позитива делило один воздух, ходило по той же самой земле? — Не скажу, что приятно познакомиться. — презрительно усмехнулся незнакомец, беспечно усаживаясь на жертвенник. — Меня зовут Найтмер. Когда-то я был известен, как Старший Бог и близнец вашего обожаемого Дрима. Когда-то по моим костям струилась чистейшая ненависть, ярость, жажда битвы. Когда-то один мой вид навевал ужас и трепет. Это место — мой главный храм. А сегодня… — он горько хохотнул, очевидно вспоминая о том, что привело некогда великое существо к такому падению, и неопределённо махнул рукой, словно демонстрируя себя. — ты видишь. И что же ты теперь будешь делать? Убьёшь меня? Или потащишь к позитивному ублюдку? Я бы предпочёл смерть, если тебе интересно моё мнение. — Я… — обескураженно выдавил Кросс, постепенно выстраивая в голове целостную картинку, неохотно возвращая меч на его место за спиной. Уже твёрже он закончил. — Как я и говорил, если ты не приносишь неприятности крестьянам, то у меня нет повода тебя арестовывать. — На кой чёрт сдались мне эти фанатики? — с отвращением хмыкнул Кошмар. — Я просто не хочу, чтобы они заходили в МОЙ сад и рубили в нём деревья. Неужели старое, давно забытое божество так много просит? Просто провести своё последнее время в одиночестве. — Хорошо, я проясню им этот момент и постараюсь приложить все усилия к тому, чтобы вас больше не беспокоили. — устало вздохнул монохромный, уже страдая от проблематичности следующей работы. — Прошу прощения за вторжение. Это не будет легко. Вряд ли его послушают сразу, несмотря на весь авторитет храмовых рыцарей. Но тут получалось, что именно крестьяне были нарушителями, вламываясь на частную территорию и устраивая беспорядок. Да, решение мирских конфликтов, роль посыльного — такова работа служителей низшего звена, которым являлся Кросс. — И что? — иронично спросил Негатив. — Ты вот так просто мне поверишь? Его недоверие можно понять. Очевидно должно было произойти что-то действительно отвратительное, чтобы вычеркнуть из истории одного из Богов. И чтобы этот самый Бог нелестно отзывался о своём брате не иначе как об «ублюдке». Монохромный на его месте бы тоже не купился. — Поверю. — безэмоционально ответил Кросс, просто не видя смысла врать или продолжать конфликт. — Вы действительно очень похожи на Дрима. И я понимаю и принимаю ваше недовольство, когда посторонние вторгаются на частную территорию. К тому же эти ваши щупальца… Вся эта история, скрытая за золочёным блеском храмов Света и милосердием, ощутимо пахла просто отвратительно. Религии так просто не забываются, пока есть последователи, а всех переубедить нельзя. Кросса потряхивало от догадок, что мог сделать Дрим, чтобы похоронить своего старшего близнеца. — Лозы. — раздражённо исправил Найтмер, морщась, словно от зубной боли. — Это лозы. На крайний случай лианы или усики. — Хорошо, как вам будет угодно. — покладисто согласился рыцарь. — Ваши лозы имеют похожую с Дримом ауру, пусть и довольно слабую, а это, в отличие от той же внешности, трудно подделать. Монохромный как никто другой успел познакомиться с беспощадной энергией Бога Света, хотя пробыл в его присутствии от силы час. Она, словно кислотная коррозия, вгрызлась в его душу, постоянно напоминая о совершённом грехе, о случайном убийстве мальчишки с суицидальными наклонностями. Не имело значения, сам ли тот прыгнул под удар, когда Креста погубил просто факт дворянской крови на клинке. — Хмм... — задумчиво прогудел Кошмар, смотря будто в саму душу монохромного, как-то расслабляясь. — Ты слишком доверчив и хорош для этого мира. Мой тебе совет, держись от Дрима и его фанатиков как можно дальше. Кросса обрадовала едва заметная капитуляция Негатива. Он не хотел узнавать на собственной шкуре, на что способен загнанный в угол Бог, давший себе определение «одним видом вызывающий ужас». В интересах самого рыцаря решить всё мирно. — Не назвал бы себя хорошим. — слабо усмехнулся такой оценке Крест. Разве предатель, бешеная псина, кусающая хозяйскую руку, может быть кем-то кроме отброса? — Да и служение храму Света не совсем мой добровольный выбор. Монохромный стоически подавил с неожиданной силой всколыхнувшееся желание, вызванное обманчиво маленьким и хрупким даже не монстром перед ним. Как давно он жаждал похвалы? Чтобы кто-то отпустил его грех? Вот уж точно он не ожидал это от Бога Тьмы, когда даже милосердный Дрим лишь усугублял вину, утяжеляющую оковы на душе. — Ах, вижу. — понятливо кивнул Найтмер, спрыгивая с жертвенника и отходя от него на пару шагов, складывая руки за спиной. — Соболезную, на редкость неприятная вещь. — Нечему, это мой грех, я заслужил. — едва заметно дрогнув в лице, отверг чужое сочувствие рыцарь. Он просто не заслужил его. Такие предатели, как он, не нуждаются в жалости и понимании. Так почему же из всех существ он видит это в зрачках забытого Бога? Похоже на какую-то нелепую насмешку. — Ты сам в это веришь, или это то, что говорит ублюдок и его последователи? — невежливо фыркнул Негатив. — Я убил ребёнка монстра, который подобрал меня и брата с улицы. — глухо выдавил ядовитую правду своего преступления Крест, удерживая себя от успокаивающего прикосновения к мечу. Несмотря на то, что Кошмар едва ли не по локти забрался в гниль его чувств, Кросс не хотел показаться агрессивным и вновь провоцировать на нападение. По-хорошему, он должен был уже покинуть это место, объяснить всё старосте и вернуться в храм, чтобы привычно простоять всю ночь на коленях в молельне, раскаиваясь в преступлении. Не говорить с тем, кто когда-то вызвал настолько ужасный гнев Дрима, что тот стёр даже само упоминание существования своего брата из мира. Возможно, Кроссу стоит сказать крестьянам и указать в отчёте, что тут живёт просто отшельник, чтобы избежать лишних вопросов и подозрений. Не стоит заигрывать с Богом, откопав его давний секрет. Но покидать смутное, мрачное присутствие не хотелось. Даже по этим жалким обрывкам былого величия, что тонкими лоскутами тянулись за существом, монохромный мог понять, почему ему поклонялись и строили храмы, почему боялись и клялись в верности. Может быть, опалившись золотым сиянием света, было естественно искать утешения и мира в чём-то противоположном. Тьма звучала великолепно, она бы скрыла клеймо пятен человеческой крови на теле, а не делала их более гротескно яркими. Тьма звучала как принятие и утешение. Жаль, что хватка ядовитого позитива никогда не оставляет его душу, не позволяет забыться. — Но ведь это не было твоим намерением. Его смерть — не твоя вина, дитя. — так просто заключил Найтмер, озвучив то, о чём рыцарь никогда не позволял себе думать. Да уж. По сравнению с вечным существованием Бога, годы страданий Кросса действительно были ничем. Под взглядом лиловых зрачков он едва ли не младенец. Как странно. — О чём может говорить забытый Бог, у которого даже нет последователей? — не мог не огрызнуться Кросс, сам до конца не понимая испытываемую ярость. Кросс не заслужил того, чтобы кто-то облегчил его ношу. Детоубийство — ужасное преступление, не заслуживающее прощения. Так почему Кошмар смотрит так понимающе? О чём может знать одинокий затворник? Бог просто ошибается на его счёт, так как возможно столкнулся с кем-то лицом к лицу впервые за столетие, если не больше. — Бьёшь по больному, а? В светлых это есть. — лишь всё также покровительственно усмехается Негатив, зная о желании ударить побольнее, оказавшись загнанным в угол. — Пойдём со мной, рыцарь. Я хочу показать тебе кое-что. Найтмер беспечно повернулся к недавнему знакомцу спиной, выпуская из поля зрения. Удивительно, как мало значат смертные по сравнению с Богом, даже сильно ослабленным и доживающим последние года, если тот не задумываясь пустил монохромного в слепое пятно. Или просто конкретно этот так безразличен к влачению своего жалкого состояния, что готов умереть даже от удара в спину? Мотивы высших существ простому монстру не понять. Отбросив бесполезные метания мыслей, Кросс как зачарованный последовал за маленьким монстром. Как бы злобно не жгли напоминающие о себе оковы вины, а просьбам-приказам этого Бога хотелось следовать, в отличие от жгучих требований Дрима. Не вините монохромного за его податливость и внушаемость, он давно словно пустой, треснутый сосуд, нуждающийся в заполнении. В отличие от присутствия большинства монстров и людей, больше похожих на мелкий грибной дождь, у этих существ оно больше напоминает что-то вязкое и тяжёлое. От такого захочешь избавиться — не отмоешься. Чужое загнанное горе, тоскливое одиночество оседало в груди Кросса своим собственным. Похоже ли это на то, чтобы найти свою так называемую родственную душу? Хотя что его мимолётная боль в сравнении с вековой агонией Найтмера? А Кошмару хорошо, но тошно. Всё это время он был один в своем саду. Весь остальной мир монолитным экраном позитива был отрезан от его восприятия. Словно что-то перекрывало даже кислород. Яблочный уже так давно не подпитывался, а Крест был почти полноценным банкетом. Пускай даже из-за энергии Дрима в нём Негатив словно подбирал объедки. Путь не был длинным. Всего лишь пересечь несколько метров холла, после узкий коридорчик и оказаться на так называемом кладбище. Там, в тени деревьев притаилась парочка надгробий. Грубых, больше похожих на едва обтёсанные булыжники, без каких-либо обозначений, уже затянутые объятиями природы. — Вот они, мои последние последователи. — слабо усмехнулся Кошмар, щедрым жестом обводя давние захоронения. — Мм, им было не больше десяти лет, когда Дрим предал меня. В той резне, они вытащили моё почти бессознательное тело, пока их родители, наставники прикрывали нас, и провели всю свою не особо радостную жизнь в этом месте, не смея покидать пределов сада. Кроме них, больше и некому было помнить. Когда верующих много, их лица сливаются в одну, сплошную массу. Исчезновение и появление принимаются просто как данность. Одним больше, одним меньше. Тщательно следить за каждым не имело смысла, было попусту невозможно, когда они исчислялись десятками тысяч. Но когда их осталось всего пятеро на всём белом свете? И они заперты в ограниченном пространстве? Поневоле начинаешь прикипать, запоминать их лица, голоса, привязываться к тем, кто искренне заботится. В то время Найтмер даже не мог соскрести себя с кровати, и мальчишкам пришлось изрядно помучиться с тем, кто не хочет просто существовать после подлого удара в спину. Пока Бог переживал хандру, предательство близнеца и потерю дорогих для него монстров, для трёх людей и двух монстров пролетела вся жизнь. И едва склеенные души вновь разбились, но в этот раз некому было лелеять осколки. — Я… Соболезную вашей утрате. — единственное, что смог пристыженно сказать светлый рыцарь, внезапно как никогда остро ощущая все светлые обереги клеймом, а доспехи — кандалами. Даже такому монстру как он стало трудно дышать. Несмотря на мирную картину, это место пропитано печалью и одиночеством. И вот он, заявился в последнее пристанище падшего Бога, обвешанный всевозможными знаками того, кто когда-то предал. Весь его вид, наверное, буквально кричал — хорошенько вмажь мне по лицу. — Чего уж там. — невесело хохотнул Негатив, отворачиваясь от старых могил, стараясь лишний раз не смотреть в их сторону. — Что было, то прошло, да травою поросло. Они давно уже спят спокойно, вне досягаемости моего брата. Возможно, достаточно скоро, я отправлюсь за ними. Выглядело дико, как древнее божество смирилось со своей участью. Из тех крупиц, что Кроссу удалось услышать из его рта, получалось так, что оно черпало свою силу от войны, битв и боли. Создание, что создано из этого, просто не могло так покорно принять судьбу. — Разве вам бы не хотелось отомстить? — не выдержав, спросил монохромный. — Ты, верно, шутишь? — снисходительно посмотрел на смертного Найтмер, складывая руки за спиной. — Да не прошло бы и дня, чтобы я не желал этого! — неожиданно рявкнул искажённый множеством тонов голос, вместе с хлынувшим из глазниц и рта чёрным, смолистым веществом. — Буквально всё во мне, сама моя природа требует того, чтобы собственноручно разорвать этого ублюдка на куски! — но гнев затих, и на его смену пришел влажный кашель, когда яблочный выплюнул несколько слизистых комков скверны. — Но что я могу? У меня нет ничего и никого. Как только рухнет этот храм, как только увянет сад, я исчезну. Вспыхнувшее давление бесследно исчезло, а Кошмар вымученно вытирал с лица чёрные подтёки, только сильнее размазывая смоль по надкостнице. Монохромный почувствовал вину. Похоже, своими небрежными словами он спровоцировал приступ, который стоил Найтмеру немногих сил. Как будто этого гадкого чувства под рёбрами недостаточно. Почему ты просто не можешь вовремя остановиться и закрыть рот, Кросс? Половина проблем в твоей жизни исчезла, если бы ты просто молчал и делал свою работу. — Простите, мне жаль, я пересёк черту. — выдавил рыцарь, нервно сжимая амулет с солнцем, свисающий с шеи — основной знак религии, имеющийся у каждого, кто ходит под знамёнами Дрима. — Мне нечем загладить оскорбление, кроме как своей жизнью. Найтмер скользит к монстру заинтересованным взглядом. Предложение исключительно заманчивое. У него так давно не было последователей, так давно никто не посвящал ему свою жизнь, преданность, веру и деяния. Словно небольшой источник воды в пустыне. Вроде пустяк, но для долго лишенного — настоящее сокровище. — Так глупо раскидываться столь серьёзными словами. Неужели в это время уже не существует понятия чести и преданности? — загнанно, терзаемый искушением огрызнулся Кошмар, даже делая парочку шагов назад, будто расстояние что-то решало. — Неужели в то время рабство стояло выше добровольного служения? — ответил вопросом на вопрос рыцарь. Хотя, можно ли его так вообще называть? Убийство дворянского наследника помимо жизни лишало и рыцарского титула, чтобы преступник мог умереть в максимальном позоре. А его работа на Дрима была ничем иным, кроме как рабством. Светлый бог просто поставил монохромного перед фактом, что теперь его жизнь принадлежит Свету. Если спросить у самого Креста, в тот день он предпочёл бы умереть, раз и навсегда искупив грех. — Ха! И правда, о чём это я. — слабо усмехнулся Найтмер, вспоминая своим поплывшим разумом о хватке дорогого братца на чужой душе. — Но ты же понимаешь, со мной тебе будет ещё хуже. Навсегда застрянешь в этом месте, я не отпущу тебя. Никогда. Мне так чертовски опостылело быть одному. Но моих прежних сил уже нет, избавить полностью от Дрима не смогу, уж извини. И убивать, если ты решил покончить с жизнью моими руками, тебя не собираюсь. — Понимаю. Я привык игнорировать его, но был бы признателен, если бы стало хоть чуточку легче. — с отвратительным пониманием и покорностью кивнул монохромный. — То, что будет с моей жизнью, тоже решать только вам. Найтмер закусил язык. Ну прямо идеальный последователь. Слишком идеальный, но вместе с тем почти полностью травмированный внутри. Так странно, что Мечта не пустил в его душу крепкие корни, превратив в одного из ярых фанатиков. Такая насильственная, несвойственная Позитиву обработка только заслужила у Креста стойкое отвращение. Совсем не похоже на прежний подчерк, но времена меняются, видимо, и он тоже изменился. — Не стану тебя останавливать, если это действительно то, что ты хочешь, Кросс. — после некоторой напряжённой игры в гляделки, с тяжёлым вздохом согласился Найтмер, протягивая мечнику руку. Монохромный с готовностью кивнул, срывая с шеи цепочку, которая всё время будто жгла кости, постоянно напоминая о себе ощутимым весом. Словно ошейник. Тяжёлые доспехи с гравировкой на внутренней части отправились за ней, как и меч. Ничто из этих вещей никогда не принадлежало конкретно Кроссу, он не чувствовал какой-либо жалости, расставаясь с ними. — Я почту за честь разделить с вами существование. — глухим, но искренним голосом произнёс Крест, торопливо, почти неряшливо опускаясь на колени, нежно обхватывая ладонями тонкое запястье и прижимаясь невинным поцелуем к протянутым пальцам. — Пожалуйста, не покидай меня, Кросс. — ответил на это Найтмер, тщательно скрывая отчаяние в словах. Негатив не сможет перенести ещё одну потерю. Это попросту окончательно сломит его. Нет, он собирается умирать первым, если кто-то попробует разлучить его с новым партнёром.

***

— Как всегда, такой предсказуемый, братик. — снисходительно хихикнул где-то в тысячах километрах Дрим, наблюдая за происходящим через нечто, похожее на хрустальный шар. Пока есть светлые знаки и атрибуты, ничто не сможет укрыться от его взора. Наконец-то, спустя столько лет, Мечта вновь увидел своего старшего близнеца. То, что казалось тому тесной тюрьмой, на самом деле было самой нерушимой крепостью. Но теперь появился рычаг, способный выманить тёмного наружу без вреда для него. — Пора бы нам уже вновь воссоединиться. Мне пришлось ждать так долго. — мечтательно мурлыкал Светлый Бог, скользнув кончиком пальца по сиреневой фигурке в шаре. — Как хорошо, что твой вкус в мужчинах остался всё тем же. Стоит разрушить в крошиво подходящую душу, и ты уже готов забрать беднягу под своё крыло, не так ли, мальчики? Позитив с издевательской ухмылкой обернулся к четырем статуям. О, они были его гордостью. Самые близкие приближённые брата, его драгоценные любовники, навечно застывшие в камне. Когда-то давно они даже не поняли, что именно их настигло, но разорванная связь надолго ослабила Кошмара, дав Мечте время безжалостно искоренить братскую религию. Всё, лишь бы дорогой близнец принадлежал ему одному, как это и должно было быть всегда.