Между строк

Мимо проносятся размытые силуэты. Коридоры кажутся бесконечными. Отчетливо видны только одинаковые двери: какой-то из них суждено привести мужчину к спасению. Он надавливает на ручку, и одна беззвучно распахивается, позволяя прохладному воздуху кабинета обдать опустевшее лицо. Йесод медленно двинулся к своему рабочему месту, на выдохе опираясь руками о стол. Земля под ним давно не тряслась так сильно. В года слабости покров планеты был недвижим, а теперь его, зрелую, окрепшую личность, постоянно преследовали фантомные колебания литосферных плит. Гипервентиляция не помогла. Конечно, а как же иначе! Неживым созданиям, подобным ему, дышать не нужно. Невероятно бесполезная функция, так почему же она присутствует? А более точный вопрос: почему вообще присутствует Йесод? Основной смысл существования хорошего механизма — выполнение поставленной задачи. Машины не должны облокачиваться о мебель в одной только надежде удержаться на своих конечностях и проникаться самосознанием. В это время они должны работать. Но сентиментальная чертовщина продолжала течь в отсутствующий мозг, подобно вирусу. Внезапно пришло понимание. Всё, абсолютно всё в миг стало кристально ясным! Ах, точно. Верно. Именно так… «Вирус». В компьютеры нельзя пускать вредителей. В жизни, как оказывается, тоже. Сефира медленно опустился в своё мрачное кресло. Что-то внутри болезненно пульсировало, стягивались, распрямлялось и вновь рвалось. Как отвратительно болеть! Ведь, разумеется, это болезнь. Йесод пытался изолировать себя от лишних мыслей о ментальной составляющей своего существа. Если он начнет задумываться, то еще долго не сможет обрести прежнюю продуктивность. Механизм, который должен работать… Так почему же Он не работает? Кто сделал его таким? Кто сделал всех нас такими? Попытался взять ручку. Помешал ранее незамеченный тремор. «Отлично! Замечательно!» — подумал мужчина и обессиленно закрыл лицо ладонями в перчатках. «Алкоголик, наркоман, а ещё, оказывается, ужас как жесток. Почему ты заставляешь меня испытывать эмоции?» Тьма сгущалась. Может быть, кто-то умирает сейчас, может быть, кому-то срочно нужно подкрепление, может быть, кто-то готов потерять рассудок в этот самый момент, а он не может взять чертову ручку! Плевать кто, плевать где, но его главная задача — сведение числа жертв к минимуму. «Ублюдок… ублюдок, который не может справиться с простейшими обязанностями!» Резко встал. Удар. Костяшки несколько раз врезаются в твердую стену. «Интересно, полопались ли сейчас несуществующие волдыри? Ладно, не важно. Звук и ощущение физической боли должны заглушить белый шум в голове». Это была хорошая процедура. Очень удобная и чаще всего эффективная. Он искренне хотел вернуться в нормальное состояние, но попросту не представлял, как сделать это иначе. Загнанная в угол машинка в крохотной комнате, лишённой всякого намёка на свет, Йесод остался наедине с предательской болью, проросшей из ничего. Нужно было разнообразить досуг! Именно поэтому глава информационного департамента бесполезно колотил холодную, равнодушную ко всему границу помещения. «Ах, какой же я несчастный, да?! Черт бы побрал эти галлюцинации! Уже не только на коже, теперь им подверглось и тело… «А», должно быть, в данный момент жутко собой доволен!» Лицо скривилось от омерзения. Нанеся решающий удар, сефира ощутил, что начал медленно сползать на пол. Бессилие сковало грудную клетку, заставив ком хлынуть к укрытому тканью горлу. «Не помогает…» Но обычно всё было хорошо? «Не помогает…» Но это всегда работало? «Не помогает…» …или же не работало никогда? Опустившись на колени, он непроизвольно согнулся пополам, обхватив тонкие плечи. Затем зарылся в волосы, потянул, но ничего не почувствовал. Начались нескончаемые попытки восстановить дыхание. Зрачки сефиры сузились. Звук. Кто-то шел по коридору. Шаги показались Йесоду размеренной красивой мелодией в грубой и жесткой тишине. С каждым отзвуком чудо приближалось, прокладывая путь из света сквозь тьму, царившую в ныне хрупком сознании. Значит, за пределами этой комнаты кто-то есть… может быть, там его ожидает настоящий огромный мир. Но как же теперь выйти? Остановился. Звучит негромкий, расслабленный стук. — Да уж, ты, конечно, перегорел значительно. Кофе будешь? — внезапно раздался самый неуместный, самый болезненный, самый жестокий голос из всех когда-либо существовавших на этой проклятой, гнилой планете. Йесод отполз к стене, прижавшись к ней спиной, неотрывно глядя в сторону двери. Зажал руками рот и на всякий случай задержал дыхание. Сейчас малейшее движение, малейшая реплика, малейшее колебание могло выдать его, а значит выдать и слабость. Этот человек весьма проницателен. «Человек. Смешно…» Снова стучит. — Ты ведь там, верно? Куда тебе ещё… Йесод почти рассердился. Неужели он в самом деле настолько предсказуем? Тишина, однако, не прекратилась. — Ладно. Знаешь, я просто оставлю её у двери, а затем откланяюсь. Пей и ворчи, — послышался легкий смешок, — но не слишком увлекайся. Неплохая всё-таки кружка… Глава информационного департамента с трудом подавил великое желание хмыкнуть. Вскоре послышались знакомые пропитанные спокойствием шаги. Человек неторопливо удалялся, перед этим, кажется, буркнув что-то себе под нос. Затем по коридору расслоилось прежнее безмолвие. Йесод не сразу набрался решимости покинуть кабинет даже на короткий миг. Посидел на полу, поднялся, сделал круг по комнате, а потом стоял у двери и упорно прислушивался. Тихо. Лишь удостоверившись в своей полной безопасности, мужчина слегка приоткрыл дверь, быстро высунувшись за кружкой, а затем снова исчез в проёме. С минуту рассматривал кофейную пенку. Подумать только, он нарисовал смайлик! Какой абсурд… нет, правда. Старался, кажется, но рот немного съехал: пить нужно меньше. Интересно, у него получилось с первой попытки? «Что же ты за создание!» Йесод сделал глоток и ощутил, как приятно поползли вверх уголки его бледных губ.