Смириться, это значит сжимать себя как пружина, которая рано или поздно или лопнет, или выстрелит
Он внимательно смотрит на меня. Между нами нет ни миллиметра свободного пространства. Странно, я всегда считала, что «его глаза потемнели от страсти и он тяжело задышал», это штампы плохих любовных романов, 80% которых сплошная порнуха. Но, сейчас, впервые в жизни, я поняла, что всё перечисленное имеет место быть в реальности. У него серо-голубые глаза, это я знаю точно, но, сейчас они кажутся тёмно-серыми, он тяжело дышит и, по его выражению лица я понимаю, что пропала. В такие моменты у меня всегда напрочь выключается мозг и голос разума. Я живу только эмоциями и ощущениями. Поэтому я, в надежде на спасение, произнесла эту фразу. А дальше…дальше он просто захватывает мои губы в глубоком поцелуе. На периферии мозга возникает мысль о том, что того пьяного поцелуя с Сашей я по ощущениям совсем не помню, что неудивительно. А здесь я просто растворяюсь в происходящем. Своими практически обжигающими руками он проникает под майку, заставляя меня вздрогнуть от прикосновений. Было ли у меня ощущение, что мы делаем что-то неправильное? Да, но остановить происходящее уже не в моих силах. В какой-то момент он так стремительно и сильно подхватывает меня под бёдра, фактически, поднимая на себя, что перехватывает дыхание. При этом, он не отодвигается и расстояние между нами не увеличивается. На меня впервые так сильно давит мужское тело. Но, это создает головокружительное ощущение близости. И его мужское начало отзывается на это не хуже моего женского — я это отчётливо чувствую между своих ног. Оторвавшись от стены, он мягко перебрасывает меня на кровать. Не успеваю подумать о том, что он задумал — он прерывает поцелуй и приподнявшись, стягивает с меня штаны, а затем куда-то пустоту квартиры летит и майка. Безнадёжно тянусь к застёжке его джинсов и, как ни странно, он позволяет их расстегнуть. А стягивает их он уже сам. Затем, немного затронув поцелуем губы, он спускается ниже. И, я внезапно понимаю, что ему доставляет удовольствие исследовать губами моё тело, он так бережно и нежно трогает и целует грудь, живот и самый низ живота. Я невольно выгибаюсь: не знаю, что у него на уме, но это для меня запретная черта. Правильно поняв намек, он улыбается и возвращается к моим губам. Первый поцелуй — и у меня вырывается судорожный вздох — пальцами он проникает под тонкую ткань белья и, я понимаю, что тело меня сдало окончательно и бесповоротно. И он это это тоже прекрасно понимает. Внизу живота уже ноет от ожидания, и, прервись он сейчас, я бы, наверное, сама на него напрыгнула. Но, этого и не понадобилось. Год у меня не было интимной близости и, многие ощущения уже забыты, тем приятней было ощутить его проникновение. Как не старалась я сдержаться, стоны, невольно, начинают вырываться из груди. Он двигается то медленно, и глубоко, то резко и быстро. Я не знаю, куда себя девать от разрывающих меня ощущений. Впервые, мне хочется, чтобы меня перестали мучать удовольствием. Развязка наступает практически одновременно, он резко выдыхает и останавливается. И я в полной мере могу прочувствовать его в себе. Запоздало, возвращаясь из какого-то параллельного мира в реальность, я слышу, как звонит мой телефон. Прости, Саша, видимо, нам сегодня не поужинать.***
Следующий день начался очень плохо. Я спала несколько часов. Матвею позвонил кто-то из команды и поинтересовался, где его носит в час ночи. Он ушёл, предварительно-таки потребовав чашку чаю. Перед уходом он попытался меня поцеловать, но, я попросила этого не делать. Мне показалось, он как-то нехорошо усмехнулся. Но мне уже, честно говоря, всё равно. Будильник зазвонил в восемь утра. Всё тело ноет и страшная слабость. Последняя, как я подозреваю, скорее всего, от голода, так как я не ела сутки. Пора собираться в Новогорск. О произошедшем стараюсь не думать — мне очень плохо. И физически, и морально. Физически потому, что меня фактически изнасиловали, в хорошем смысле, с моего молчаливого согласия, а морально…тут всё скопом: и гадкое чувство, что меня использовали, ведь предупреждала же меня Лариса, и стыдно перед Сашей, и что Матвей, получается, изменил своей невесте. Ладно, пора вытряхнуть из головы все ненужные мысли и ехать на базу, откуда нас отвезут в Новогорск.***
— Привет! — Лариса подмигивает мне, но её лицо сразу приобретает озадаченное выражение, — Ну и видок у тебя, как будто, прости, тебя рота солдат поимела. — И тебе привет, — мне стоит очень больших усилий сейчас сделать хорошую мину при плохой игре. Мы прибыли в Новогорск и, как я не искала глазами Сашу, дабы извиниться, так и не нашла. После небольшого совещания и получения заданий на завтра, мы разбрелись по номерам. Меня, конечно же, поселили с Ларисой, хотя, я бы предпочла сейчас побыть одна. Я ничего не рассказала ей, совет мне сейчас явно не нужен, а офигевать с себя я могу и сама. Да и просто не могу об этом сейчас говорить. Выйдя из душа, открываю ленту. Я подписана на «Краснодар» и сейчас могу лицезреть у себя их предматчевые фото. Первое, на что натыкается взгляд, это фото Матвея. Выглядит он лучше меня, но, как-то пугающе: губы сжаты, взгляд злой. Совесть терзает, что ли? — Кстати, Сашку с Калугиным мы поселили в двести шестом. Почти наши соседи, — врывается в мои мысли голос Ларисы. — И что теперь? Попросить Никиту уступить мне койку? — Тише, ты чего такая нервная? Случилось что? — она перестает критически разглядывать стеклянный графин и внимательно смотрит на меня. От этого взгляда мне становится не по себе. — Нет, пойду пройдусь, воздуха не хватает, — беру куртку и, надев кроссовки, почти выбегаю за дверь, едва не сбив Никиту в коридоре. — О, привет, — он немного пошатнулся, но, устоял. Защитник всё-таки. — Привет, — натянуто улыбаюсь. Мальчик он солнечный, хоть и серьёзный, — Максименко не видел? — В комнате должен быть, — он махает рукой в сторону номера. — Ага, спасибо. Не обращая внимания на его озадаченный взгляд, стучусь в дверь номера. Слышу щелчок замка и вхожу, едва не столкнувшись с Сашей, который, явно собирался выходить. — Привет, — мне сейчас так погано, что не передать словами, но, я не могу от него прятаться постоянно. Перевестись в уборщицы «Арены», разве что, — уже уходишь? — Да, тренировка, — специально не смотрит на меня, видимо. — Я недолго. Слушай, прости, пожалуйста, за вчерашнее. Я так устала, что, пока ждала, просто вырубилась. Я не болею за «Динамо», правда. — Говоришь, как Мотя, — он открывает дверь, явно давая понять, что разговор окончен. Ну и ладно. Я, конечно, провинилась, но, от его поведения мне точно не легче. Ну вот почему он не может быть таким же разговорчивым и приветливым, как Матвей? Было бы в сто раз легче. Проводив его взглядом, иду в столовую. Не везёт с мужиками, хоть пожру.***
— Уверена? — Антон сегодня всё делает на бегу, но, время на меня находит, чему я очень рада. — Да, судя по спискам, у нас парочка совсем новеньких. Дозаказать билеты и номера не проблема, но, клубы «тормозят» с предоставлением паспортных данных. — Ну, осталось только спросить их самих, в целях экономии времени. Найди и попроси данные. — Окей, — перспектива идти на поле, где в разгаре тренировка, мне не улыбается, но, выбора нет. Тем более, сегодня я себя чувствую намного лучше. Дойдя до места, встаю около персонала и понимаю, что от тренировки мне никого не отвлечь. Замечаю одного из помощников тренера и кратко излагаю просьбу. Он указывает мне на искомых персонажей. Они пока заняты. Что ж, подождём. — А что королева делает среди нас, челяди? — слышу знакомый голос. — Привет, Денис. Работу работаю, как и вы, — краем глаза вижу, что он где-то слева, но поворачиваться не хочу. Зачем? Наша история в прошлом, и, нарываться лишний раз на грубость, я не хочу. — Ну, уже не выглядишь лузером-замухрышкой. Шашни с футболистами не проходят зря, а? — Слушай, — не хотела ведь, но поворачиваюсь к нему, — тебе, кроме сплетен, ещё есть, что мне сказать? Если нет, просто захлопнись. — Молодые люди, здесь идёт тренировка, — напоминает кто-то. — Слышал? Вот и выдыхай, — отворачиваюсь от него. Бесполезно убеждать в чем-то обиженную бабу. — Сама выдохни, подстилка, — а вот это зря. Я и так накручена, сверх меры, и оскорблений, которые, в прошлой жизни я бы пропустила мимо ушей, да что там, пару недель назад бы стерпела, сегодня просто не вытерплю. У меня сдали нервы. Разворачиваю и даю ему пощёчину. Это мой первый опыт в этом смысле и рука незамедлительно заныла. Такое ощущение, что я повредила запястье. — Совсем ох…ла? — он больно хватает меня за плечи и хорошенько встряхивает. — Прекрати! — помощник Галактионова делает шаг к нам, но, его опережают парни, тренировавшиеся ближе всех. Саша отшвыривает Дениса так, что тот катится по траве, едва не увлекая собой меня. Но, воздействие было такой силы, что он мгновенно отпустил меня. Я пошатнулась, но, меня успевает кто поймать сзади, — оборачиваюсь и встречаюсь глазами с Матвеем. — Саша, — вырываюсь и подбегаю к нему. К счастью, народу собралось вполне достаточно, и расправу над Денисом ему осуществить не дали, — не трогай его. — Больно надо. Ты как? — он поворачивается и снимает перчатки. — Руки жгёт, — снимаю один рукав куртки, которая была накинута на футболку и обнаруживаю на предплечье кровоподтёк. Выражение лица Максименко меня так напугало, что я хватаю его под руку, — где медпункт? — Идём, — он кивает Галактионову и, получив согласие, покидает поле. Не оглядываясь, иду за ним. Грёбаный стыд. Всё, теперь меня точно уволят. Из сборной уж сто процентов.***
— Ну, жить будешь, по крайней мере, пока, — доктор заканчивает давить на мои, стремительно нарастающие синяки и отходит к стеклянному шкафу с какими-то пузырьками. — А ты жить не можешь без приключений, да? — он что, решил по вправлять мне мозги? — Это они не могут жить без меня, — мне сейчас не до разозлённого Максименко. Основной вопрос, уволят ли меня из штаба сборной. — Оно и видно, ага, — в это время доктор, как бы невзначай, покидает кабинет, с каким-то листком в руке. — Слушай, если ты решил промыть мне мозг, то выбрал не самое подходящее время. Я не нарывалась первая, он меня специально вывел. Да, не сдержалась, в следующий раз буду умнее. Если этот следующий раз вообще будет. — Ну, тогда не проси помощи, если, в очередной раз, кто-то захочет навалять тебе. — А я не помню, когда тебя о чём-то просила! — разговор медленно, но верно переходит на повышенные тона, — это ты ко мне постоянно лезешь! И не нужно меня поучать! Ты мне вообще никто! Тот пьяный поцелуй вообще ничего не значит. А ты ледышка безэмоциональная. Поучился бы вон, у Никиты или Матвея с девушками обращаться. — произнеся эту фразу, непроизвольно захлопываю рот. Запоздало до меня доходит, что это уже слишком. Он слушал меня, уставившись в пол. После того, как в кабинете повисла тишина, он разворачивается и просто выходит. Молча.***
Положив в косметичку с лекарствами мазь от синяков, отправляю всё это в чемодан, который решила собрать, на всякий случай. Произошедшее сегодня мне с рук не спустят. И, хорошо бы не потерять работу в клубе. Как со мной бывает на нервяке, я стараюсь чем-то занять руки. Дверь в номер открывается. Надеюсь, это Лариса. — Не знаешь, куда она собралась? — Без понятия. Поднимаю голову и вижу Антона и Ларису. — Ну что, меня просто уволят, или, из клуба тоже? — Уволят. Только не тебя, а Дениса. Надеюсь, его ещё и к психиатру запишут. — В смысле? — В прямом. Ему слишком долго всё сходило с рук. До тебя много девочек извёл, придурок, — за Антона отвечает Лариса, перед этим пнув мой чемодан подальше. — Ларис, это никому неинтересно, — останавливает её Антон, — ты, главное, успокойся, если нужно, пропусти этот сбор, и возвращайся уже в клуб отдохнувшей. — Нет. Не нужно. Извини, если подставила тебя. Я переживала только за свою работу. — Вот и славно. Добей новичков и билеты, и до завтра свободна. — И что это было? — когда за ним закрывается дверь, перевожу взгляд на соседку. — А я знаю? Это он всё решал там, я даже толком ничего и понять не успела. Что вообще на тебя нашло? — Ладно, — на меня накатила такая расслабленность, что я готова рассказать ей всё, — слушай.