Лотмор долго плакала, и не прекращала, даже рассказывая феанарионам о том, что произошло в те десятки лет, которые Моргот провёл на земле. Но бесконечно плакать нельзя. Силы стали заканчиваться, слёзы постепенно иссякли, а вместе с ушедшими эмоциями в душе и мыслях образовалась пустота. Эльфийка сидела без движения с каменным лицом, сложив руки на коленях, гладя перед собой невидящим потухшим взором. Столпившиеся же вокруг феанарионы, несказанно поряжённые полученными вестями, обдумывали услышанное от Лаэриэль. Что сказать? Что делать? Они всё ещё слабо понимали, каким образом Моргот сумел уйти из заточения, но зато прекрасно представили, что происходило сейчас в Средиземье.
Первым прозвучал голос Карантира, клокочущий, как грозивший взорваться вулкан, и от его слов Лаэриэль дёрнулась, словно от удара, и закрыла глаза, сжав руки в кулаки.
- Я не понимаю: неужели вы оба не почувствовали подвоха? – он в упор смотрел на эльфийку и, казалось, если бы мог, своим гневом испепелил. – И даже если так, то как так должно не быть у вас гордости, чтобы пресмыкаться…
Маэдрос не стал ждать, когда брат до конца выскажется. Правой рукой он схватил его за грудки, уже одним взглядом дав понять, что грозит Карантиру, если он продолжит.
- Мне сегодня хватило красноречия, Карнистир. Замолчи сейчас же, или, клянусь Аманом, я таки сегодня кого-то выпровожу на ближайшие тысячелетия! - яростно прошипел он, но тут же отпустил брата, почти мгновенно усмирив эмоции и переведя взгляд на сидевшую перед ним эльфийку. Он тут же заметил, что глаза она до сих пор не открыла, и на мгновение он вспомнил себя. Он точно так же зажмуривался, предчувствуя удары со стороны орков, в последние годы пыток, перед тем как его повесили на скале.
Маглор, стоявший напротив Карантира и Маэдроса, покачал головой, бросив обвиняющий взгляд на Морифинвэ, который хмуро смотрел на Майтимо, оскорблённый, но всё же покорный слову Старшего. Макалаурэ сел рядом с эльфийкой, положив руку ей на плечо и тут же почувствовал, как она на мгновение напряглась. Но ощутив теплоту, исходящую от Маглора, она нерешительно расслабила плечи, прерывисто вздохнув.
- Не злись на моего брата, Лотмор. Нам легко осуждать – мы не стоим на вашем месте, - он снова многозначительно посмотрел на Карантира, но тон не сменил, и продолжал так же тихо и мягко. – Но мы не можем говорить о вашей вине, когда сами доверились Врагу в своё время…
Лаэриэль мотнула головой.
- Нет, он прав, милорд. Мы должны были быть осмотрительнее. Единственный эльф, которого мы встретили за столько лет, появившийся из ниоткуда, – нас должно было это насторожить.
- Не должно было, - твёрдо возразил Майтимо. – Враг, к несчастью, умеет быть убедительным, если знает о неизвестности своей собеседнику.
- Верно, - воодушевлённо подтвердил слова брата Маглор. – А что же до второго, то ум иногда важнее гордости. В вашем случае это именно так.
- Только мне это не поможет, - севшим голосом произнесла Лаэриэль, удручённо опустив голову на руки. – Я себе этого никогда не прощу, но я не могу предать Валар!
Нельзя сказать, что все феанарионы понимали её. Куруфин, Карантир и Келегорм, да и Амбаруссар, никак не могли понять, как можно предпочесть Валар брату, но благоразумно не произносили своих убеждений вслух, памятуя о том, что стоят у входа в зал, где восседал один из этих самых Валар, а также о том, что оба старших не позволят попросту им этого сказать. Майтимо и Макалаурэ наоборот понимали эльфийку. Но что можно сказать в таком случае? Старшие сыновья Феанора переглянулись, будто спрашивая друг у друга, что делать, но оба так и не нашли ответа. Оба прекрасно знали, что если Лотмор расскажет обо всём Намо, то Моргот об этом узнает тут же, стоит ей вернуться в мир живых, а тогда в судьбе её брата сомневаться не приходилось… Маэдроса невольно передёрнуло. Его взгляд потемнел, но от Маглора не укрылось то, что в нём в то же время появилась какая-то мысль, которую, тем не менее Нельяфинвэ озвучивать не спешил. Маглор перевёл взгляд на эльфийку и осторожно, будто опасаясь, но в то же время желая успокоить, начал гладить её по спине, одновременно быстро соображая, что можно сказать. Он даже уже раскрыл было рот, чтобы начать, но тут неожиданно заговорил Маэдрос.
- Думаю, тебе стоит пойти к Намо и всё ему рассказать. Всё, как есть, как и намеревалась изначально.
Эльфийка подняла голову. Взгляды братьев так же устремились к Старшему. Лотмор на мгновение встретилась глазами с глазами Маэдроса, но тут же опустила взгляд. Лаэриэль встала.
- Верно, стоит…
- Вот, - Майтимо кивнул, с некоторой долей довольства заметив, что их новая знакомая немного успокоилась. – Поговори с ним. Мандос милостив, и быть может найдёт более милосердный выход из этого положения для вас обоих.
- Я согласна даже, если только для Асталона, - выпалила Лотмор, но тут же стушевалась, подумав, что это не стоило говорить сейчас. Но Нельяфинвэ, казалось, этого не заметил. Только кивнул, ободряюще сжав её плечо.
- Ступай. А мы подождём тебя здесь.
Эльфийка несколько натянуто на это улыбнулась и довольно скоро исчезла за дверями зала, лишь на несколько мгновений замерев перед ними. Феаноринги остались одни.
- И всё-таки я не понимаю, каким образом Моргот смог освободиться, - покачал головой Куруфин.
- Думаю, мой дорогой брат, это не столь важно сейчас, - ответил Амрод. – На земле начинается новая эпоха его правления, а люди оставлены противостоять этому в одиночку.
- Верно. Раньше у них были мы, - поддержал Амрас, – и противостояние было в разы сильнее, нежели сейчас. Они же ни шагу не смогут сделать, если выступят против Моргота: он всех их тут же перебьёт.
- Это не наше дело, - возразил Келегорм. – Они – не маленькие дети. Если уж оставлены, так пусть сами и справляются.
- Молчи лучше! – Маглор встал. – Уж о твоей ненависти к людскому роду мы, к сожалению, прекрасно знаем. Если бы Моргот явился на Эпоху или две раньше, может они бы и справились, но сейчас это невозможно. Людские государства разобщены, а племена и деревни никогда в жизни не станут в открытую выступать против целой армии!
- А как же их ненаглядный Дол? – возразил Тьелкормо, несколько округлив глаза. – Целый город-крепость с королём во главе!..
- Один несчастный городишко, в котором не наберётся и трёх тысяч жителей? – Карантир вскинул брови. – Как ты это себе представляешь? Нам же всё популярно объяснили: противостоять Морготу некому!
- Помнится, она упоминала и жителей Эриадора, - задумчиво вставил Умбарто. – Да только и там не на кого надеяться, судя по всему. Эти их дунэдайн, - он произнёс малознакомое слово по слогам, - жители маленьких городов и эти… как это… хоббиты ничего не смогут сделать. Судя по её рассказам, они вряд ли даже знают, что такое меч. Ну, кроме разве что опять же дунэдайн…
- Короче говоря, без помощи эльфов они не смогут ничего сделать, - задумчиво прервал спор и рассуждения Нельяфинвэ.
Все обернулись к Маэдросу, но тот даже не взглянул на них, что-то сосредоточенно соображая. С несколько секунд все молчали, непонимающе смотря на старшего брата, который был слишком погружён в свои размышления, чтобы заметить такое внимание. Но из всех феанарионов только Маглор с интересом ожидал, что скажет Старший. Он уже догадался, что Маэдрос очень внимательно и скоро собирал по кусочкам какой-то план, ведомый только ему одному. В глазах Майтимо появился знакомый блеск.
- О не-ет! Я знаю этот взгляд, брат! – Карантир во все глаза смотрел на Нельяфинвэ, который, как на зло, оставался абсолютно бесстрастным.
- Я ещё ни слова не сказал.
- Твой взгляд красноречивей слов, Нельо!
- И тем не менее, я хочу это сделать. Лотмор выйдет, и я пойду просить Намо, чтобы он вернул меня на землю.
- Что?! – наперебой воскликнули братья. Атаринкэ с обеспокоенным видом подошёл к брату.
- Майтимо, пожалуйста, скажи, что ты ещё не сошёл с ума! Прости за прямоту, но это просто наглость – просить Намо отправит на землю тебя, одного из осуждённых им на пожизненное заключение здесь за все грехи, - эльф схватил брата за плечи, умоляюще глядя на него.
- Я в своём уме, Куруфин, - спокойно ответил тот. – Поверь мне, это продиктовано не прихотью. Я хочу помочь им в борьбе с Врагом. Я помню, как мы клялись ему мстить, и если Моргот вернулся, клятва вновь вступает в силу. Я готов продолжить своё заточение и если меня убьют раньше времени, и если я доведу это дело до конца, - Маэдрос обвёл взглядом остальных. – Я никого не зову с собой. Заставлять вас пережить всё по новой я не хочу, и потому отправляюсь один.
Феанарионы молчали. Да и что сказать? Они хотели быть с братом и с радостью пошли бы за Старшим и в огонь, и в воду. Но с другой стороны - позволит ли Намо?
Двери в зал Судии открылись. Лотмор вышла к братьям.
- Владыка Мандос вас зовёт, - безэмоционально произнесла она, когда эльфы в ожидании обернулись к ней. Братья переглянулись, догадываясь о том, что Намо таки их разговор услышал. Что ж, тем лучше. Сразу услышат, что он них думает. Эльфийка отступила в сторону, пропуская феанарионов. Шедший последним Маэдрос на несколько секунд остановился перед ней.
- Подожди нас в нашей комнате. Она вон там.
Эльфийка кивнула, а когда двери зала закрылись за спинами сыновей Феанора, как сказал Майтимо, ушла в покои феанорингов.
***
Ни один из братьев не признавался, но им было страшно стоять перед Намо. В последний раз они это делали по отдельности, невесть, когда, ибо счёт годам они давно потеряли, и узнавали о том, что сменилась Эпоха лишь от новоприбывших в Чертоги, почему судили о времени очень приблизительно. Но тогда предстательствовали они против воли. Теперь же эльфы пришли все вместе. Все семь приклонили колени перед престолом Судии. В зале царил полумрак, и только вокруг высокой властной фигуры Намо было неяркое тусклое сияние. Владыка восседал на мраморном троне, а одежды его отливали перламутром и серебром. Внимательный пронзительный взор был устремлён на семерых братьев. Заговорил Майтимо.
- Владыка Намо. Я, Маэдрос, сын Феанора и Нерданели, обращаюсь к тебе и молю выслушать милосердно мои слова.
Намо молчал, ожидая, когда Маэдрос продолжит.
- Вероятно, ты слышал наши речи сейчас за дверьми этого зала. Я… я прошу тебя, позволить нашему Дому продолжить борьбу с Моринготто. Пусть даже это закончится неудачей. А по прекращении этого пути продолжить нести своё наказание столько, сколько потребуется, пусть даже вечно, если Эру нас не помилует никогда.
Намо сделал знак – феаноринги поднялись с колен. Он обвёл их пристальным взглядом, после чего в зале прозвучал его голос, похожий на звон колоколов.
- Если бы это произошло на Эпохи раньше – я бы не пустил ни одного из вас. Но теперь вы знаете, чем грозит выбор неверного пути. Моё проклятие, сказанное при Исходе, больше не имеет силы, и ваша судьба зависит отныне только от вас. Я позволю тем из вас, кто того пожелает, прийти в мир живых и вступить в новую войну. Выступите вперёд те, кто желает этого.
Маэдрос незамедлительно сделал шаг вперёд. Его взгляд горел. Эльф, выслушав слова Владыки, несказанно воодушевился, и теперь был готов сражаться до последней капли крови… пусть даже и один. Тут сбоку раздался задорный голос.
- Я последую также за братом, Владыка.
Маэдрос поражённо смотрел на Маглора, читая в его глазах собственный запал и мысли. Макалаурэ улыбнулся только в ответ на это.
«Неужели ты думал, что я тебя оставлю?»
- И я, Владыка, - выступил вперёд Келегорм. Вслед за ним смело шагнул Куруфин, с теми же словами.
- И я, - Карантир занял своё место рядом с братьями, почти одновременно с Амбаруссар.
Смотря на братьев, Майтимо готов был поклясться, что физически ощутил прилив сил. в этот момент, ему казалось, он мог свернуть горы. Братья идут с ним. Он не один на этом пути, и Маэдроса это заставляло ликовать. Одна мысль его смущала, что братья снова пойдут в это пекло, но её быстро затмило осознание того, что вместе им в сотни раз легче будет преодолевать все тяготы новой войны.
Намо с одобрительным кивком оглядел феанарионов и вновь заговорил.
- Если таковы ваши намерения – да будет так. Ваш путь отныне – война с Морготом, и она же – ваш шанс на искупление всех тех грехов, что были вами совершены в Эпоху Древ и Первую Эпоху. Шанс смыть с рук кровь братьев-эльдар, искупить предательство и иные злые поступки ваши, очернившие ваши души и сгубившие чьи-то жизни. Лотмор и Асталон будут вашими помощниками и проводниками. Общаясь с ними, учитесь тому, чему не смогли научиться в прошлом.
***
Она не могла успокоиться с тех пор, как феанарионы зашли в тронный зал Владыки. Эльфийка, сидя на оттоманке (на которой ещё час назад спокойно читал Маглор), нервно постукивала каблуком об пол, выпрямившись так, словно вместо позвоночника у неё был стальной стержень. Взгляд вперился куда-то вперёд, а куда, она и сама понять не могла. Просто смотрела с таким видом, будто то, что она видит, её приводит в ужас. Она не знала, чего ждать, как и не знала, почему её грызёт такая тревога. Что скажет Намо? Что сделает? Он ведь так ей и не сказал ничего. Выслушав её речи, он сказал, что поможет и попросил позвать сыновей Феанора…
Лаэриэль невольно покраснела. Ей только сейчас пришло осознание того, с кем она говорила. Сыновья Феанора, внуки Финвэ! Да даже в самых безумных мыслях ей такое не приходило в голову! Пусть и проклятые, но живые легенды. Она прекрасно помнила, какими их описывал отец. Что же, видимо он был не совсем прав. На деле они оказались немного другими…
В этот момент дверь в комнату тихо растворилась и только что вспомненные ею всемером вошли внутрь, сохраняя молчание. Их лица были серьёзны и строги, да так, что Лаэриэль забеспокоилась ещё сильнее. Она встала, затаив дыхание и во все глаза глядя на них, готовая уже, казалось, ко всему. Вперёд вышел Маэдрос. Заметив, в каком напряжении эльфийка, он невольно помедлил, на мгновение опустив взгляд, с мыслью:
«Как она отреагирует на такую помощь?», - после чего твёрдо произнёс, встретившись с ней глазами.
- Владыка Намо вынес своё решение. Ты вернёшься обратно… - на мгновение Майтимо показалось, что ему не хватает воздуха, и дальше он всё сказал быстро. – Твои слова останутся тайной для Врага, твой брат будет жить и отныне у вас будет помощь в нашем лице…
С радостным вскриком, Лаэриэль рухнула на колени, ибо стоило волне несказанного счастья и облегчения захлестнуть её с головой, ноги просто отказались её держать. Позабыв обо всём на свете, плача и смеясь одновременно, Лотмор не нашла ничего лучшего, как обнять дрожащими руками ногу Старшего и прислониться к его колену щекой, будучи просто не в силах по-другому выразить, какое счастье принесли ей сыновья Феанора. У некоторых из братьев невольно сжалось сердце, когда они подумали, насколько нужно было измучить эльфийку, что она так отреагировала. Маэдрос смутился и даже немного побледнел. Он бросил на братьев взгляд, но они ему ничем не могли помочь, и он не придумал ничего лучше, как положить руку Лотмор на спину. Эльфийка подняла на него голову, но всё ещё не смогла успокоиться. Феанарион опустился на колено перед ней, обнял её так, как обнял бы сестру, и позволил обнять и себя.
***
- Но как же Владыка мне сотрёт память и вложит другую? – спросила Лотмор спустя час после того, как братья принесли ей вести от Намо. Все восемь эльфов расположились в комнате, начав обсуждать предстоящие события.
- Как мы поняли, он применит некий фокус с осанвэ, - ответил за всех Умбарто.
- Верно, но этот же фокус он применит и к нам, - произнёс Куруфин. – По легенде, мы – послы Намо. Думаю, Саурон, как тот, кого отправят нас встречать, не откажет себе в удовольствии проверить наши мысли. Убедивших в том, что мы не опасны, он доложит об этом Морготу, а тот, в свою очередь, наверняка не станет перепроверять это.
- Значит, заклятие можно будет снять сразу после того, как в вашем сознании побывает Гортхаур, - сказала эльфийка. – Но как же мы это сделаем, если ни я, ни вы ничего не будем помнить?
- В таком случае нам потребуется нечто, в качестве ключа, - невозмутимо ответил Маглор. – Фраза или песня.
- Песня слишком подозрительна, - покачал головой Келегорм, но Лаэриэль возразила:
- А фраза опасна повторением. Мне кажется песня как раз будет лучшим выходом, - и тут же пояснила: - Саурон очень любит слушать, как я пою. Это единственное, в чём мы совпадаем, и потому часто бывает, что я пою по дороге туда, куда нас посылают. Любимые песни он просит петь реже всего, так как не хочет, чтобы они приедались. И одна такая вот песенка, например, пока мы будем ехать за вами, может вернуть память мне, а когда он проверит вас, я могла бы её продолжить и тем самым вернуть память вам.
Многие начали кивать.
- Идея неплоха, но где гарантия, что Саурон попросит именно эту песню? – спросил Питьяфинвэ. Лотмор улыбнулась.
- У него их не так много, этих любимых песен. Да и к тому же думаю в этом нам стоит положиться на Эру.
Амбарусса на это согласно хмыкнул. Оставалось только выбрать песню. За этим дело не стало. Эльфийка без труда заставила воздух сыграть нужную мелодию незамысловатую, немного напряжённую, а потом спела и саму песню. Феаноринги должны были выучить весь текст, и учили, настойчиво повторяя слова, пока не смогли их петь без какой-либо подсказки. За это время общение братьев и гостьи стало легче и непринуждённее, чем было, и под конец пребывания эльфийки в Царстве Мандоса их можно было назвать хорошими знакомыми…
Лотмор очнулась в тронном зале Осгурта разбитая и удручённая, памятуя о том, что приказ Моргота был ею исполнен дословно… Лаэриэль считала теперь себя полноправной слугой Врага. Теперь она – предательница Эру и Валар. Но как сказать об этом Асталону?
