***
- Жон (орк. Вождь), - прокаркал одноглазый орк, подъезжая к предводителю отряда на сером варге. – крепость впереди, приедем к полудню. Асталон в ответ кивнул без особого воодушевления, хотя, несмотря на скверное настроение, его порадовала новость о том, что этот долгий путь, наконец, закончится. Прошло восемь дней с тех пор, как он распрощался с сестрой и покинул Осгурт. В компании орков и их варгов путешествие проходило в несколько напряжённой и отрешённой атмосфере. Асталон даже пожалел о том, что Моргот не отправил Лотмор вместо него: она нашла бы больше приятного в таком времяпровождении. Но, тем не менее, даже он смог найти в этом определённое удовольствие. В его присутствии столь расположенный к шумным дрязгам народ, как орки, лишний раз даже двинуться не смел, не то, что говорить. Конечно, это не избавляло Асталона от причины его плохого настроения, но всё же он испытывал какое-то странное удовлетворение от осознания своей власти над этими тварями и часто ловил себя на мысли: «Хоть какой-то прок от этого плена». Тем временем им отряд, прибавив скорость, устремился по вымощенной серым камнем ровной дороге, что пересекала долину, вела прямиком на высокий уступ, где была выстроена возрождённая крепость, и услужливо доводила любого мимо каменных стражей прямиком к воротам Минас Моргула. Идея восстановить твердыню, служившую когда-то домом и владениями для назгулов, возникла первой в череде преобразований, затеянных Морготом в начале его царствования. Саурон с невероятным усердием взялся за дело. Король Элессар в своё время приказал разрушить бывший Минас Итиль, надеясь на его месте в дальнейшем выстроить новую крепость, но его планам не суждено было сбыться. Строительство было решено отменить вследствие непредвиденных обстоятельств, и древние руины так и остались стоять на уступе Эфель Дуата. Время шло, пришла в упадок династия, потомки королей Гондора расселились по всему Средиземью, чёрная болезнь выкосила всё население некогда великой страны, и вот трон снова занят, а руины превратились в новую, ещё более устрашающую крепость. Одно Гортхаур оставил неизменным: мертвенное свечение, исходящее от стен твердыни. Только вот коменданта достойного не было: те девять призраков, которых прочили на эту должность, пока жили в Ангмаре, подготавливая новых солдат для армии Тёмного Повелителя. Тем временем солнце достигало своего пика на небосклоне, когда отряд, коим командовал Асталон, въехал в громадные распахнутые ворота «Мёртвой крепости», как её про себя называли брат с сестрой. Твердыня возвышалась над землёй на тридцать пять саженей (74-75 метров). Центральную башню опоясывали две высокие стены: внутренняя и внешняя. Из внешней – самой высокой – по всему периметру клином выступали островерхие башни, из-за которых крепость снаружи была похожа на корону. Главные ворота в ней были связаны просторным каменным коридором с воротами во внутренней стене, через которые отряд попал во внутренний двор. О прибытии посланников Повелителя возвестил громкий, фальшивый голос рога, перебивший орочий гомон. Крепость ожила. Несколько урук-хаев выбежали из конюшен навстречу приехавшим. Один взял коня Асталона под уздцы, старательно смотря куда угодно, но только не в глаза «остроухому». Эльф, смерив конюшего вялым взглядом, холодно сказал: - Накорми, напои, хорошенько вычисти и дай отдохнуть! Сам знаешь, что произойдёт, если с конём будет что-то не так. Ясно? - Будет исполнено, господин, - раздался в ответ утробный рокот. Удовлетворившись этим, эльф направился ко входу: стрельчатой арке, за которой тут же начиналась бледно освещённая лестница, ведшая наверх, внутрь башни. Там его ждал присланный в твердыню Сауроном за отсутствием коменданта наместник: высокий человек крепкого телосложения с узкими глазами, в которых то и дело вспыхивал нехороший огонёк. Аккуратно постриженная борода и чуть подёрнутые сединой волосы раздражающе неестественно блестели. Наместник изрядно раздражал Асталона, хотя он даже не мог сказать, почему именно. Может, потому что появление его было обеспечено предательством родных, которые организовали бунт против новой власти, хоть и краткосрочный? Или может, потому что он с первого дня себя представил, как человек, готовый на всё, ради богатства и власти? Возможно… Но, когда эльф видел смертного, у него возникало в памяти стойкое изображение Голоса Саурона из книги истории. Наместник подобострастно поклонился эльфу с приторной улыбкой на лице. Асталон кивнул ему в ответ без особой охоты, снимая на ходу перчатки. - Доброго дня тебе, господин Асталон, - голос наместника был схож с мурлыканьем кота, так размеренно и неспешно, почти ласково говорил человек, хотя, если прислушаться, можно было в этом дорогом бархате отыскать неприглядные прорехи. – Добрались без приключений? - Как видишь, - вздохнул эльф. Оба ступили на лестницу. – Только я безумно устал, так что докладывай коротко. - Послы прибудут к вечеру, господин Асталон. А в остальном всё спокойно, не считая пары орочьих перебранок. - Хорошо, - опять вздохнул эльф. – Распорядись, чтобы моё сопровождение добротно разместили: пусть отдыхают. Проследи за содержанием варгов и коня. Смотри, проверю и тех, и тех! А я пошёл спать. Пришли кого-нибудь, когда послы покажутся в поле зрения дозора. Он не стал слушать, что наместник сказал ему дальше, и вскоре закрыл за собой дверь, которой завершалась лестница. Внутри башня была ещё более мрачна, нежели снаружи. Единственным освещением в тёмных коридорах и на мрачных лестницах были круглые светильники, вделанные в камень и излучавшие замогильный свет. Между ними с пола до потолка вились уродливые ломаные узоры, которые рамками огибали изображения победоносных битв с эльдар, людьми и гномами, сцен из создания первых орков, Ангбанда и многое другой из истории тёмных сил с начала времён. На пятом этаже Айрэмэлдир, наконец, дошёл до двери в свои покои. Открыв её, он поднял взгляд на противоположную стену, на которой по приказу властителя была изображена отвесная стена Тангородрима, на которой «с невероятной точностью», как говорил с усмешкой Саурон, был изображён подвешенный за правую руку Маэдрос, сын Феанора. За этим, между следующими светильниками были изображены гибели Финголфина и Фингона, а на этаж ниже резчики по камню изобразили и сцену поражения Феанора. Всё это было выполнено с ужасающими подробностями под руководством Гортхаура. Асталон даже невольно преклонялся перед мастерами, но эти картины вызывали в нём в основном только слабое равнодушие. Все, кроме одной. Нельзя сказать, что отец жаловал Феанора, но он говорил о нём довольно мало. А вот сыновья прекраснейшего эльфа были объектом искренней ненависти дориатского менестреля. И Айрэмэлдир понимал и принимал его чувства, незаметно даже для себя переступив через негласное правило «Не ненавидеть». Феанарионы были воплощённым злом для тех, кто слышал о них, несмотря на их вражду с Чёрным Врагом, и, по мнению эльфа, это было справедливо. И Нельяфинвэ – тот, кто дожил до конца Первой Эпохи, убийством и кражей заполучив два проклятых Сильмарилля и окончив жизнь самоубийством, вместе с одним из братьев, – вызывал ещё более сильную неприязнь. Рассмотрев одинокую худую, если не сказать тощую, фигуру феаноринга на фоне гладкого отвесного склона горы, эльф закрыл за собой дверь. Покои, предоставленные в распоряжение Асталона, были довольно просторны. Стены покрывала изображавшая цветочный орнамент тонкая, изящная роспись, на которую эльф потратил два месяца. Мебель, украшенная искусной резьбой, вышитые занавеси, изразцовый камин – всё было сделано руками бессмертного с целью облегчить самому себе жизнь в плену, и, по чести сказать, его это спасало. Устало проведя рукой по лицу, Асталон снял плащ и прямо в одежде лёг на мягкую, обитую синим шёлком оттоманку, забывшись крепким сном.***
Ближе к вечеру в дверь постучали. Проснувшийся к тому времени Айрэмэлдир, не отрывая глаз от разложенной на столе карты, громко произнёс: - Да? Из-за двери раздался утробный орочий голос. - Господин, послы подъезжают. - Спасибо, можешь идти. Раздался топот и звон металла: орк, переваливаясь с ноги на ногу и бряцая доспехами, ушёл. А Асталон стал не спеша переодеваться. Его задача сегодня была предельно проста и в то же время довольно сложна: встретить послов из Харада и Руна. Одни отличались храбростью и мрачностью, а в отчаянии и жестокостью; другие были трудны в общении, если говорить с теми из них, кто был непригляден лицом. Но эльф знал точно одно: страх перед Морготом и Сауроном, чьи имена намертво сохранены в истории вастаков и южан, наверняка сам сделает всю работу за переговорщиков. Когда Асталон вошёл в мрачную приёмную, наружи донёсся отвратительный срывающийся звук. Трубил рог прибывших харадрим. Миновав просторное помещение, выполненное и обставленное в сочетании чёрного, золотого и красного цветов, эльф сел в высокое кресло, сохраняя величественную осанку, а лицу придавая уверенное и даже властное выражение. Если посол Моргота, значит должен себя соответственно вести. Особенно с этими гостями… Через некоторое время за пределами приёмной раздались глухие шаги, а потом эльф расслышал кошачий голос наместника, невольно поморщившись. Двери в приёмную отворились. - Господин Асталон, послы Харада прибыли. - Впусти, - коротко ответил эльф, сделав приглашающий жест рукой. Наместник исчез, а вместо него в комнату вошли послы Харада. Смуглые и чернокожие лица с вызывающим высокомерным выражением. Люди были облачены в одежды из бордовых и чёрных тканей, поверх которых в свете заходящего солнца блестели кожаные доспехи с нашитыми на них позолоченными и металлическими пластинами, но всё это на них сидело так небрежно и неаккуратно, что эльфу невольно в голову пришло: «дикари». Стоящий впереди всех харадрим поклонился с таким выражением, будто делал одолжение, но несмотря на почти открытый вызов, заговорил первым, как и требовали правила. - Мой господин, старейший вождь племён Харада приветствует посла Бога Смерти и Чёрного Владыки. Моё имя – Барзул. Я – сын пославшего меня вождя. - Добро пожаловать, Барзул, - почёркнуто вежливо ответил эльф, чуть склонив голову. – От имени повелителя Моргота и его соратника Саурона приветствую тебя и твоих людей на землях нашей империи. Моё имя – Асталон. Хорошо ли добрались? Этот вопрос будто бы оскорбил Барзула. Он слегка поморщился. - Наш народ не знает трудностей, господин посол. - Прошу прощения, если невольно оскорбил Вас, - произнёс в ответ эльф, но в голосе промелькнула нотка угрозы. Посол шумно вздохнул, видимо почувствовав, что атмосфера общения наследника вождя с обычным послом сменилась. Теперь он почувствовал себя на угнетённой стороне, что сильно ударило по его самолюбию. Но тем не менее Барзул смолчал. - Мой повелитель доволен тем, что племена Харада готовы к союзу. Через несколько дней мы вместе с вами и послами из Руна отправимся в Осгурт. Это вас устраивает? Говорил Асталон теперь не скрывая своего недовольства и пронизывая гостей таким взглядом, что люди почувствовали себя как под прицелом. Только Барзул хотя бы внешне постарался сохранить спокойствие. - Да, господин, - сказал он. - Значит, уговорились. Благодарю за оказанное уважение. Дасдор! От его резкого окрика разом вздрогнули стёкла. Наместник мгновенно оказался перед Асталоном, чуть побледнев от осознания, в каком гневе находится эльф, и быстро поклонился. Айрэмэлдир, нацепив на лицо лёгкую улыбку, спокойно произнёс: - Проводи гостей в их комнаты.***
От встречи с Истерлингами Асталон не ждал большего удовольствия. Их нрав, в отличие от Харадрим, был предсказуем, но довольно сложен. Он посчитал бы большой милостью Валар, если бы послом выступил человек красивой наружности, ибо такие люди среди вастаков всегда обладали сговорчивостью и в то же время разумной осторожностью. С точки зрения Айрэмэлдир, смертный таких качеств прекрасно подошёл бы на роль посла, как человек лишённый ослиного упрямства. Как на зло, посольство Руна прибыло всего спустя несколько минут после того, как Харадрим покинули приёмную. Внешний вид гостей не произвёл на Асталона особого впечатления. Несколько лет назад он, с дозволения Моргота, нанёс визит государю Руна и достаточно познакомился с обычаями и нравами вастаков. Вот и сейчас они не отступали от своих устоев: сверкающие, начищенные до блеска доспехи. И что это были за доспехи! Тайной мечтой Асталона было достичь такого мастерства, какого достигли кузнецы востока, тысячелетиями оттачивавшие своё искусство в ковке вооружения для постоянно находящейся в действии армии. Большая часть доспехов была выполнена в виде изящной крупной чешуи с острыми концами. Металлические широкие пояса – соединённые друг с другом в пять дюймов высотой пластины прямоугольной формы, украшенные резьбой, как и треугольные детали, защищавшие пах. Шлемы, в форме округлой крыши, от краёв которой под небольшим углом металл сходив обхват к голове, были украшены сверху двумя изогнутыми металлическими пластинами, похожими на крылья. Вперёд выступал твёрдый гребень, передний край которого плавно входил в забрало и исчезал в его нижней широкой, полностью закрывавшей нижнюю часть лица части, с вырезанными на ней тонкими полосами, похожими на складки в крыльях летучих мышей. Под забралом виднелась тёмная ткань, которую вастаки натягивали на нос так, что из больших прорезей выглядывали только большие карие глаза и верхняя часть скул. Из-под шлемов на плечи спускалась вышитая золотом по краю бордовая ткань. Великолепие своего народа вастаки не уставали демонстрировать и гордились этим. Но в них было гораздо меньше заносчивости, чем в южанах. Люди с большим достоинством и уважением поклонились Асталону, одновременно встали по стойке смирно и больше не двигались. Вперёд вышел их предводитель, сняв с головы шлем и поднимая на своё смуглое, как у всех вастаков, лицо. Эльф еле сдержался от того, чтобы не поблагодарить Эру и Валар вслух. - Господин! – заговорил молодой человек звонко и красиво, не омрачая ни одной лишней эмоцией прекрасный лик, - Светлый Асталон из вечного народа, пришедшего по морю, посол Владыки Рованионских земель Средиземья и Чёрного Владыки Мордора, приветствую тебя от лица нашего короля Кхаллара, потомка Кхамула, одного из Девяти Кольценосцев, и невероятно рад нашей встрече. Надеюсь на благополучное заключение союза между моим народом и государем Великой Империи, Всемогущим Мелькором. Асталон с лёгкой улыбкой кивнул на искренние слова. - Смею заверить, что твои стремления взаимны, Кхаман, сын Кхаллара. Как и моё заверение в искренней радости от встречи с вами. Приветствую вас на наших землях. Благополучно ли добрались? Молодой человек несколько лукаво усмехнулся в коротко подстриженную бороду. - Господин Асталон, дорога коротка, когда ждёшь встречи с тобой. Видят боги, цель окупила все тяготы пути. - Я очень рад! Как здоровье короля? - Благодарю! Он себя чувствует превосходно! А как чувствует себя Ваша сестра? - Когда я уезжал, она была в прекрасном расположении духа, как и я. - Да даруют вам боги счастья! Айрэмэлдир благодарно кивнул. Все опасения по поводу неудачной встречи с вастаками испарились, стоило ему увидеть лицо Кхамана. В свой визит в Рун эльф познакомился со всей семьёй короля, но нашёл благодарного слушателя и искреннюю, добрую душу только в его старшем сыне. - Что же, Кхаман, не буду вас более задерживать. Дасдор! Вновь прибежал наместник. - Проводи гостей в отведённые для них покои. - Подожди, - настойчиво попросил молодой человек. – Господин Асталон, прости мою дерзость, но позволишь ли ты в честь нашей встречи нам устроить небольшой праздник? - Праздник? – удивился Асталон. – Кхаман… Я… я не знаю, что сказать… - по чести, эльф знал, конечно, что сказать. Он не вероятно был рад такому предложению, но подобрать слов от неожиданности не мог. Его удивление не ускользнуло от принца, и он хитро посмотрел на давнего друга, невероятно довольный тем, что его предложение порадовало Асталона. Наконец, тот смог сказать: - Дасдор, тогда после того, как обеспечишь гостей всем необходимым для отдыха, я отдаю тебя в распоряжение принца Кхамана. Смотри, Его Высочество должны остаться довольны праздником. Перед тем, как Истерлинги удалились, Кхаман и Асталон успели обменяться взглядами. Мимолётная немая игра была красноречивее всего, что они могли сказать друг другу. Асталон с улыбкой покачал головой, как часто делал в общении с сестрой. На несколько часов мрачная крепость наполнилась оживлённым гулом. По приказу наследника несколько человек были отправлены в разбитый неподалёку Истерлингами лагерь, откуда привезли специально для такого случая приготовленные угощения, музыкантов с инструментами и наложниц принца. Стараниями наместника Дасдора праздник был приготовлен безупречно и довольно быстро, насколько это вообще было возможно, и, когда настала ночь, наконец раздались звуки вастакской музыки, необычной, но по-своему очень красивой. Гуляли во всей крепости каждый по-своему. Для простых солдат, свободных от дежурства, выкатили из погребов бочки, и люди вместе с орками принялись пить, горланить песни от души. Многие другие жители крепости к ним присоединялись по мере освобождения от собственных дел. Праздник же для гостей и посла Моргота был устроен прямо в приёмной практически на вастакский манер. Сидели только двое: Асталон и Кхаман. Перед ними стоял стол с двумя кувшинами вина и привезёнными из лагеря угощениями. Те же угощения стояли на столиках поменьше перед другими: спутниками принца и нехотя принявшими приглашение послами Харада. В одном углу сидели музыканты. В другом устроили наложниц, которых также не обделили яствами, и девушки сидели там, незаметно поглядывая на мужчин, тихо переговариваясь друг с другом, и хихикали. Асталон с некоторой долей недовольства ловил их пристальные взгляды на себе, но стоило ему глянуть в их сторону, все разом отводили глаза, но тогда уж обсуждениям внешности бессмертного посла не было конца. Музыка сменилась, и несколько девушек вышло на середину комнаты танцевать. Зазвенели монеты на ярких одеждах, изящный стан каждой извивался подобно змее. Смотрели все, только эльф с невероятным интересом разглядывал налитое в кубке. Кхаман смотрел на друга и улыбался, прекрасно понимая, что с эльфом происходит. Но заговорил совершенно не об этом. - Асталон, а твоя сестра красивая? Эльф подавился вином и закашлялся, вернув кубок на стол. Принц похлопал друга по спине, извиняясь за внезапность. - Как я сразу не догадался, с чего ты это вдруг спросил про её здоровье при встрече? – прокашлявшись, сказал эльф. - А что? – невинно пожал плечами молодой человек. – Я так понимаю, замуж за меня ты её не отдашь. - Нет конечно. Нечего ей делать в гареме! – отрезал эльф. – Даже не думай! - А если я ей понравлюсь? - Понравишься – я ещё подумаю. А так – нет! Мне твоих девиц над душой хватает, - буркнул на последок эльф, но тут нечаянно глаза поднял и положил яблоко на стол, так и не донеся до рта. – Да что ж ты делать будешь! - Не волнуйся так, друг мой. Для них эльф – это диковина. К тому же, слава богам, красотой ты не обделён, - невозмутимо попытался успокоить эльфа принц, но тот только отмахнулся. - Тогда я очень жалею, что кроме меня в зале эльфов нет. Сидел бы тут тот же Феанор или сыновья его – всё и меня тут нет, я бы с удовольствием понял, что внимание уделяет мне только милый друг, а не десять девиц, которых я знать не знаю. Кхаман наклонился к эльфу поближе, зашептав почти на ухо. - Мне их внимание тоже не нравится. Думаешь, они на меня так не глазели? На мою голову, от матери мне досталась красота, так что они на мне дырки ежедневно протирали назло братьям. - Ладно-ладно. У вас в гареме находиться опасно для жизни, это я ещё в прошлый раз понял. Но зато теперь знаю, зачем тебе моя сестра. Девицы твои надоели? - Отчасти угадал. Твоя сестра – не они, она не станет болтать о всяких глупостях целыми днями, судя по твоим рассказам. Талантлива, мудра. Первый советчик тот, который не распаляется передо мной на все лады, а говорит по делу, прямо, не виляя. Как наследнику, мне такое сокровище дороже золота. - Понимаю, дружище, - вздохнул эльф. – Попытка не пытка. Повторюсь: понравишься ей – я подумаю. Но, боюсь, этого не случится, не обессудь. Лотмор независима, да и с людьми не слишком любит общаться из-за предрассудков. Сам знаешь, какая среди наших земляков о нас слава. - Знаю… Но ухаживания ещё никто не отменял. - Да… Айрэмэлдир замолчал, не слишком довольный тем, какой оборот принял разговор, но быстро успокоился, подумав, что скоро он вернётся и всё это уже не будет иметь такого значения. Кхаман понял, что Асталон вернул себе доброе расположение духа, и с улыбкой похлопал его по плечу. А праздник продолжался. Вино немного развеселило эльфа, и он уже почти перестал обращать внимание на наложниц, а разговор перешёл на более приятную тему, и вскоре комната огласилась громким смехом.