Шанс, или История Последней Войны

На столе стояла полупрозрачная стеклянная чаша, в которой аккуратной горкой были насыпаны ягоды клюквы. Яркие, сочные – в это время года их было удивительно много. Со стороны они смотрелись так приятно, что мало кто задумывался о том, какие они на самом деле кислые. К тому же Канафинвэ уплетал их с таким довольным видом, что его братья сами того не заметив соблазнились взять по ягодке, путь и быстро раскаялись в этом решении. Не поддался только Келегорм – вот уж истинный охотник-лесовик, его не обманешь приятным видом. Маэдрос же, за последнее время пристрастившийся к чтению за неимением других более важных дел, так углубился в строки, что не замечал ничего вокруг. Совет Маглора попробовать ягоды прошёлся где-то по краю сознания, но Старший всё-таки рассеянно кивнул, машинально взял сразу несколько и положил себе в рот. Правда, почти тут же пожалел. Комната взорвалась заливистым смехом, стоило братьям увидеть красноречивое выражение лица Майтимо, искривившегося от неожиданной кислоты. Он обвёл их многозначительным взглядом, так и не понимая, он больше злится на братьев или смеётся над ситуацией. - Чего хохочете, медведи? - Ты бы видел своё лицо! – заливаясь ответил Амрас, который, как и Келегорм, воздержался от того, чтобы распробовать ягоду. - Вот съел бы сам сначала, а потом я бы посмотрел, как ты будешь смеяться, - встал Тьелкормо и подошёл к столу. – Ладно, Нельо, я тоже съем, чтобы тебе так грустно не было. Он добросовестно прожевал горсть ягод, кривясь от кислоты, и уселся рядом со Старшим на оттоманку, подтолкнув его вытянутые ноги. - Подвинься! Разлёгся! - Вкусно тебе? – спросил Маэдрос, спуская ноги на пол. Читать было уже бесполезно, книга была отложена до другого раза. Келегорм искривившиеся губы растянул в кислой улыбке. - Очень! - Кано, как ты их ешь? – спросил Амрод. - По-моему, очень даже неплохо, - пожал плечами Певец, отправляя в рот новую порцию. - У нашего Певца извращённые понятия о вкусе, - съязвил Морьо. – Видимо, в связи с силой таланта. - Не говори глупостей, - отмахнулся Маглор. - Нет, серьёзно, как можно есть эту гадость? – спросил Куруфинвэ. - Также, как ты ешь зелёные яблоки, - заступился за брата Майтимо. - Они же вкусные! – пожал плечами Искусник. – Их даже лошади едят. - Иной раз они не лучше клюквы, - скривился Келегорм. – Вот ты сравнил! - Нет, погоди, Тьелко, дело не в этом, - вступил Майтимо, и снова обратился к Куруфину. – Курво, у всех ведь есть что-то, что нравится, и это не значит, что оно должно нравиться всем. А потому, чего ты возмущаешься? - Нельо прав, - заметил Макалаурэ. - Вечно ты Руссандолу поддакиваешь, - Амрас подошёл к Певцу сзади и обнял его, пристроив подбородок на его макушке. - Правда, Кано, может хоть раз скажешь что-то своё? – улыбнулся Келегорм. - На счёт чего? - Оружие, - предложил Куруфин. – Раз уж у нас семья кузнеца. - Лук и стрелы, - тут же ответил Келегорм. – Но, если говорить о клинках, хороши, пожалуй, те, что ковали мастера в твоём пределе, Нельо. - О нет, Тьелко! При всём уважении к тебе, Майтимо, нарготрондские мастера ни с кем не сравнятся, - возразил Канафинвэ. - Ты в своём уме ли, брат! Как могут синдар и нолдор двух младших Домов сравниться с Первым? - Гордыня тебя погубит, Курво, - улыбнулся Нельяфинвэ. – Нарготрондцы умели сделать лёгкие хорошие клинки на подобие синдарских парных или изогнутых, а не наши длинные, прямые мечи. Они хороши в битве, но не подходят для обороны в густом лесу, если потребуется такая необходимость, к тому же замедляют движения. - Так мы и жили ведь не в лесах. - В том и дело. Хотя я бы предпочёл наши нолдорские: они привычнее и требуют одной руки. В этом их преимущество: одна рука должна быть свободна. - В смысле клинков я, пожалуй, встану на сторону Кано, - заговорил Амрод. – Думаю, и Амрас со мной согласится. И не смотри на меня так Келегорм. Помнишь бой в Дориате? Синдар имели большое преимущество, потому что пользовались своими лёгкими клинками. Лучники обеих сторон не уступали друг другу, но в ближнем бою дориатцы могли выиграть, мы только чудом одержали верх. - Благодаря руководству Майтимо, - вставил Певец. – Потому что вы трое, - он обвёл взглядом средних братьев, - лезли на рожон, будто безумные. За что и получили. - Вывод, оружие не играет роли, важна тактика, - заключил Амрас. - Нашли, на чём выводы строить, - раздражённо произнёс Келегорм, но, ощутив предупреждающий тычок в бок от Старшего, решил дальше не продолжать, чтобы не портить день. - Что не говорите, а нолдорские лучше, - возразил Куруфин. – И Морьо со мной согласиться, ведь так? - Конечно. Синдарские как для детей сделаны. Может это помогает в лесу, но в открытом бою я бы им не доверился. - Выходит три на четыре, - подвёл итог Амрас. - Интересно, а что на этот счёт думают наши новые друзья? - Да наверняка им по душе синдарские мечи, - с досадой отмахнулся Куруфин. – Чего ты ждёшь от детей Даэрона? - Может им вообще мечи не нравятся, - возразил Келегорм. – И они предпочитают кинжалы или, к примеру, лук со стрелами. - Тьелко, ты в своей стезе, - вздохнул Курво. В этот момент в каминный зал вошли вышеупомянутые «друзья». Асталон и Лотмор только вернулись с тренировок, к слову, прошедших на удивление удачно и спокойно, и по приходе их внимание привлёк спор братьев, который разносился по всему дому благодаря открытым дверям зала. - Доброго дня, - улыбнулась Лотмор. – Что-то случилось? - О, вы то нам и нужны! – загорелся Келегорм. – Скажите, вам какое оружие по душе? Брат с сестрой переглянулись. - Это сложный вопрос, - ответил Асталон. – Мы никогда не пользовались оружием, как таковым. - Как? Даже для охоты? - Мы не охотились никогда, нам было достаточно того, что даёт лес. - А вы участвовали в схватках хоть раз? – продолжил поток вопросов Маглор. - Нет, - ответила Лотмор. – У нас просто возможности не было. Нас отец обучал основам боя, Асталон их использовал всего пару раз, да и то для самообороны во время путешествий, когда разбойники нападали. Теперь он пытается обучить этому орков, а мне это вовсе не требуется с волками. Братья почти в голос затянули: «О-о-о!». Келегорм усмехнулся: - Вот и наметилось веселье. А Майтимо с улыбкой сказал: - Придётся вам взяться за оружие сейчас. Живём мы в неспокойное время, война потребует бо́льших умений, поэтому смею попросить тебя, Кано, составить мне компанию. - С удовольствием! – ответил Макалаурэ, высвобождаясь из объятий Амраса и поднимаясь на ноги. - Сейчас расходимся, переодеваемся и берём оружие, - рассудил Нельо. – Встречаемся в коридоре через четверть часа. Хорошо? - Хорошо, - хором ответили брат с сестрой, и все четверо разошлись по своим комнатам. В назначенное время они сошлись посреди коридора: Маэдрос против Лотмор, Маглор против Асталона. Остальные феаноринги заняли места у стен. Они не собирались упускать такое редкое развлечение: увидеть поединок чистокровных нолдор с полукровками синдар. Со стороны зрелище было интересным. Несмотря на маски, братья-феанарионы были прямо воплощением уверенности, гордости и величия, что были присущи им всегда. Сыновья и внуки королей нолдор и не могли быть иными. Они возвышались над противниками в нынешнем обличии на голову, расправив спокойно опущенные плечи и глядя на оппонентов сверху-вниз, но без высокомерия. А напротив – как весенний ветер перед скалами – темноволосые и светлоглазые, казавшиеся беспечными оленями дети Даэрона. Соперники глядели друг на друга с лёгкой усмешкой, кто, положив руки на эфес, кто, сложив их на груди. - Итак, милорды, с чего начнём? – спросила Лотмор. - С боя, - ответил Маэдрос, вынимая меч из ножен. Взгляд эльфийки зацепился за так и не снятую им с правой руки кожаную перчатку. На мгновение, она задумалась: а снимал ли он её вообще хоть раз это время? – Должны же мы оценить ваши умения. Прошу, миледи. - Я не леди, - поправила его Лотмор, обнажая меч и отбрасывая ножны в сторону. Пары разошлись так, чтобы не мешать друг другу. Маглор и Асталон поприветствовали друг друга на эльфийский манер и, будто служа друг другу зеркалом, абсолютно аналогично прокрутили клинки в руках и нанесли друг другу несколько ударов с разных сторон, успешно отражая. Когда их клинки скрестились в первый раз в полную силу, оба отошли друг от друга на шаг. - У тебя хорошо поставлен удар. Почему ты боишься бить по-настоящему? – спросил Кано. - Я не знаю, смогу ли вовремя остановиться. - Руку ты мне не отрубишь, Асталон, продолжаем. Забудь, что это учебный поединок. - Добро, - спокойно ответил Айрэмэлдир и встал на изготовку. Следующий бой он, как и обещал, вёл, как дрался бы с орком: не сдерживая себя. Соперники молчали. Только звенела сталь и звучали редкие замечания Кано, но в глазах обоих сияло какое-то удовольствие и даже азарт. Как угодно, но боем то, что они делали, назвать было нельзя. Так сражаются братья, так сражаются отец с сыном, так сражаются друзья, но никак не чужие. Очень скоро Кано понял, что учить Асталона ему нечему. У него была сильная и лёгкая рука, движения верные и выверенные, будто он заранее продумывал каждое их них, хотя на самом деле действовал почти по наитию. Единственное, что, наверное, было главным недостатком – реакция, ослабленная общением с тяжеловесными орками. Но это было поправимо, а в сложившейся ситуации – тем паче. Лотмор не спешила начать занятие. Она смотрела на бой брата с плохо скрываемой лёгкой грустью во взгляде, пока, наконец, не вздохнула: - У меня так никогда не получится. - Ты просто не хочешь учиться, - ответил Маэдрос. - Я этого и не скрываю, - невозмутимо ответила Лотмор и сделала клинком петлю в воздухе. Маэдрос сделал контрольный удар, эльфийка его отразила всё с тем же невозмутимым видом. - Не скажешь, почему? - Я не хочу терять возможность лечить, - они снова сошлись. – На мою беду, - а может и нет, - природа эльдар поставила меня перед выбором, и между убийством и врачеванием я всё-таки выбираю второе. К тому же, мне не нужно быть искусницей в этом деле, чтобы защищаться. Удары сыпались нечасто: Маэдрос пытался оценить её поведение. Лотмор их отражала без особого рвения и изящества: она давно привыкла к шестам, которые можно было брать с любого конца и в любом месте, и нанесённые ими травмы редко были смертельны. Потому сейчас она боялась бить и иногда по привычке невольно хваталась за лезвие. Маэдрос, обладавшей завидной реакцией, успевал замечать неосознанные движения оппонентки и ударял своим оружием по лезвию её меча так, чтобы он из горизонтального положения уходил вниз от её ладони. - Ириссэ тебя бы не поняла, - незамедлительно ответил Нельяфинвэ, не прекращая схватки. - Она не знала войны, когда росла, - Лаэриэль благодарно кивнула, когда Майтимо в первый раз спас её руку. - Веский аргумент, - снова раздался звон. После ещё трёх попыток Лотмор во время боя схватиться за лезвие, Майтимо понял, что так дело не продвинется. – Заткни левую за пояс, тебе две руки не нужны пока. - Почему? Мне казалось, это нужно для равновесия, - удивилась эльфийка, но тем не менее послушалась. - Сейчас тебе нужно привыкнуть к мечу. Привыкание длилось долго. Маэдрос после плена долго и упорно закрывал глаза на собственное изнеможение, поставив целью вернуть себе хоть отчасти право зваться именем «Майтимо», и даже превзошёл себя, однако, это время отучило его вовремя останавливаться. Он умел закрывать глаза теперь не только на свою, но и на чужую усталость, а Лотмор молчала, терпеливо ожидая, когда Нельо сам решит закончить. И всё-таки, результат был налицо. Движения эльфийки стали увереннее, через некоторое время она освободила вторую руку, и бой перешёл почти на равные позиции, не считая разницы в искусности и опыте. Майтимо постепенно усложнял оппонентке задачу. Сражение обеих пар, сопровождаемое выкриками наблюдавших, шло долго. Очень долго. За одним только отличием: Маглор знал, когда нужно закончить. Соперники, не сговариваясь, в миг отступили друг от друга на шаг и опустили клинки. Они ничего не сказали друг другу, но явное удовольствие на их лицах было достаточной благодарностью. Однако, продолжавшийся поединок Маэдроса и Лотмор стёр с лица Маглора улыбку. - Нельо, пора! Руссандол! Нельяфинвэ, на мгновение прикрыл глаза и отступил, перехватив меч так, что лезвие теперь смотрело ему за спину. Поднял глаза на Лотмор, которая тяжело дышала, но всё равно улыбалась. Маэдрос на мгновение почувствовал укол вины, однако, виду не показал. - Ещё пара занятий, и подобная нагрузка будет даваться легче вам обоим, - произнёс он. - Ещё пара таких занятий, - подхватила Лотмор, - и вы будете воевать сами. Братья Маэдроса рассмеялись. - Да-а, Нельо, растерял ты опыт, - прогромыхал Куруфин и хлопнул Высокого по плечу. – Кто был твоим последним учеником? Эрейнион? - Сыновья Эарендиля, - Маэдрос посмотрел на брата, чуть поджав губы. Ему неприятно было слышать имя племянника. На обед Лотмор не явилась. Маэдрос и Кано оставили братьев и Асталона за шумным обсуждением минувшего урока, которое плавно перетекло в разбор примеров ошибок в прошлом, а сами тихо вышли в коридор и подошли к комнате эльфийки. На стук она не ответила. Майтимо тихо открыл дверь. Лотмор, так и не сменив одежду после их тренировки, спала поверх покрывала. Нельо улыбнулся, глядя на неё, тогда как Кано посмотрел на него с лёгким возмущением и прошептал: - Нельо, что ты с ребёнком сделал? - А что такое? – не в силах перестать улыбаться спросил Майтимо, что ещё больше возмутило его брата. - Она же после занятия еле ходила. А тут только голову до подушки донесла – тут же уснула. Нельо тихо закрыл дверь. - Во-первых, Макалаурэ, она не такой уж и ребёнок: ей больше трёх тысяч лет. А во-вторых, пусть учится. Лишним не будет. - Ты понял, о чём я, - тихо и серьёзно произнёс Макалаурэ. Майтимо опустил глаза под испытующим взглядом брата. – Я думал, ты снова научился рассчитывать силы с близнецами? Что с тобой здесь случилось? Это из-за Тёмных? - А это имеет значение? – Маэдрос посмотрел на Маглора. Кано невольно вздрогнул. Из-под маски Намо на мгновение проглянул взгляд Старшего: не тот, который он вынес из Мандоса, - память о валинорской юности, - а тот, что подарила ему Первая Эпоха. Взгляд, от которого трепетали все, чувствуя, что за ним скрыты муки и смерть. - Ты опять, да? – с трудом заставив себя смотреть в глаза, спросил Маглор. – Мы же договаривались! - Прости, Кано. Маэдрос хотел положить руку на плечо брата, чтобы немного смягчить его, но почему-то ему казалось, что тот оттолкнёт. Взгляд Певца был красноречив. Разочарованно и грустно он посмотрел на брата, отвёл глаза и ушёл.

***

Лотмор проснулась среди ночи. Светила полная луна, и её свет ровно освещал комнату, пробиваясь сквозь прозрачные занавеси. Эльфийка села на кровати, не понимая, что её разбудило. Никаких звуков до неё не доносилось. Но она точно помнила будто чьё-то шумное дыхание в доме. По комнатам ходил неприятный сквозняк, и Лаэриэль накинула на плечи плащ, выходя в коридор. Там тоже было тихо, но внезапно до эльфийки снова донёсся шум. Слишком явственный для звука из-за закрытой двери. Лаэриэль огляделась, удивляясь, что никто, кроме неё, звука не слышит, чему могло быть только то объяснение, что она единственная уснула ещё днём. В конце коридора, слева, дверь была слегка приоткрыта. Лотмор направилась туда. Здесь лунного света почти не было, но в темноте эльфийский взор видел ничуть не хуже. Тени, сгустившиеся в комнате, почему-то угнетали. Маэдрос метался под одеялом, одолеваемый кошмарами. Он дышал шумно и тяжело, будто переживал непередаваемый ужас или даже боль. На мгновение Лотмор задумалась, почему он не кричит, и только когда начала будить догадалась: научился терпеть даже во сне. - Маэдрос! Маэдрос, проснитесь! Нельо! Феанарион открыл глаза, не понимая, что с ним происходит. - Тхурингветиль, если ты не пришла снова меня отвести к Саурону… Убирайся… Оборотень… Эльфийка поняла, что ему снилось. Эльф отшатнулся от неё, дрожа всем телом, но в следующий миг пелена кошмара спала с его глаз. Когда он понял, что это сон, с облегчением откинулся на подушку, сжимая ворот рубашки. Лотмор заметила, что глаза эльфа, устремлённые сейчас в потолок, полны слёз. Он сейчас не был похож на того Маэдроса, которого она видела всё это время. Она была сбита с толку, но недоумение и непонимание постепенно померкли перед более сильным чувством: жалостью. Но не той, которой можно унизить. Справившись с собой, феанарион заговорил сдавленно и устало: - Прости, Линдэвен. Это я тебя разбудил? - Я не хочу спать, милорд, - ответила та, всё ещё думая, что ей делать, и сказала первое, что пришло в голову: - Всё хорошо? Кажется, Нельо понадеялся на то, что в темноте его лицо видно не будет. Наивный, неловкий вопрос вызвал у него улыбку, но губы у него дрожали и вытереть лицо он не спешил. Лотмор отвела взгляд. - Давайте выйдем в сад. Воздух отгоняет кошмары. Она ласково сжала его ладонь. Нельо, наконец, смог взять себя в руки. - Хорошо… Эльфийка поднялась, позволяя встать эльфу. Тот вытер ладонью лицо, натянул камзол, сапоги, поверх брюк, нацепил плащ, и вышел вместе с Лотмор в сад. Лаэриэль была права. Стоило свежести весенней ночи дохнуть в лицо, гнетущее ощущение, оставшееся после кошмара, отлетело. Майтимо глубоко дышал, наслаждаясь тишиной и так нужным сейчас чувством безопасности, настойчиво отгоняя мысли о том, что Моргот и Саурон сейчас совсем рядом. Они шли медленно, в молчании, слушая только дыхание друг друга и шум ветра в ветвях деревьев. Оказавшись возле скамьи, стоявшей рядом с невысоким молодым дубом, они, не сговариваясь сели. Лотмор не спешила заговаривать. Она чувствовала, что Маэдрос сам должен начать. И не ошиблась. Нельо вздохнул, раздумывая над чем-то, пока не сказал: - Простите, госпожа Лотмор. - За что? - Я забылся во время нашего урока. Я… я не хотел. После плена, я так старался вернуться к прежнему себе, что забывал обо всём, еле ползал после занятий. Дошло до того, что я перестал видеть границы, когда нужно остановиться, даже с чужими – не только с собой. С Элрондом и Элросом, думал, это ушло… Ан нет… - Вам не стоит за это извиняться, ничего страшного ведь не случилось. Дело в кошмарах, верно? Маэдрос грустно усмехнулся. - К сожалению, да. - Давно Вы их… - Можно на «ты», - Нельо посмотрел на собеседницу. Несколько удивлённая эльфийка кивнула. - Давно ты их видишь? - Пару месяцев, если складывать дни. Они мне снятся нечасто. Но это единственные сны, когда я сомневаюсь, что сплю. Из-за них я теряю контроль. Кано обижается, что я ему ничего не говорю об этом. Но ему разве объяснишь. - Может, стоило попробовать? - Он не поймёт. Я и сам не знаю, почему не говорю. Просто привык замалчивать. Это, наверное, крест всех старших: молчать. Братья ко мне бежали со своими проблемами, а мне свои им рассказывать не было смысла: они бы просто не смогли помочь. Отсюда, думаю, и привычка. К тому же, я каждый раз, когда хочу с ними поделиться, не могу и рта раскрыть: совесть не позволяет. Я итак им слишком много горя принёс своим пленением. Лотмор внимательно посмотрела на Нельо. Она догадывалась, что он чувствует. У её отца был иногда такой же взгляд, когда он говорил о прошлом, что её порой пугало. Самое страшное заключалось в том, что мечта позабыть всё, что приносило столько страданий, была несбыточна, и воспоминания становились своего рода клеткой, из которой было не сбежать. - Вы стыдитесь этого? – спросила она. - Прошлого стыжусь, - покачал головой эльф. – Да. Но не плена. Разве есть причины? Я боюсь, скорее, воспоминаний о нём. И страха этого, как раз стыжусь. Наверное, как ничего. Бояться того, что осталось позади… - Мне было бы стыдно, доверься я увещеваниям Моргота… - смутилась Лаэриэль. - Это так пишут в вашей истории? – на лице Маэдроса внезапно возникла улыбка, и он посмотрел на эльфийку. Та неловко покраснела. - А разве не так? - Нет. Я знал, что еду на смерть или плен, и своих воинов предупредил, когда мы отъехали от лагеря, чтобы те, кто не готов умирать, уходили. Мне нужно было спровоцировать Моринготто на действия, иначе бы мы не знали, чего ожидать от него. Лучше знать, чего он хочет достичь, чем ждать нападения. Никто не знает, но перед отъездом, когда братья прощались со мной, я приказал Кано, чтобы они не спасали меня, если придут им такие сведения. Так что и свободы я не ждал. Не подумай, что я стараюсь себя обелить, ты мне в праве не верить, да и не изменит это ничего, - он замолчал, вдруг понимая, что сам не знает, почему ему так важно, чтобы Лотмор узнала правду. Задумчиво произнёс, уже не в силах остановиться. – Если честно, я иногда жалею, что Финьо меня спас. Это было последнее, что Лотмор собиралась услышать. Она вскинула брови. - Почему? - Просто, я сейчас думаю об этом… Жизнь прошла как-то бессмысленно. Камни потерял. Финьо сгубил. Ничего стоящего так и не сделал, о чём бы не жалел. - Вы вырастили Элронда и Элроса. - Лишив их родителей. - Это не значит, что расти они с родителями стали бы такими, какими их сделали вы. - Всё равно, - Нельо мотнул головой. - Я ведь даже не хочу в Аман возвращаться, если Валар и Единый нас простят. Да даже если и вернусь, поселюсь в Форменосе, подальше ото всех. - Родичи? – понимающе спросила эльфийка. - Нет. Им бы в глаза я смог смотреть. А вот матери… думаю, не смогу. Эльфийка почувствовала ком в горле, когда Маэдрос упомянул мать. Голос у него не дрогнул, но в чертах и в глазах промелькнула горечь. У Нельо воспоминания о родителях были иными, нежели у остальных феанарионов. После сожжения кораблей и гибели Умбарто он был в отчаянии. Сердце рвалось на части: младший брат сожжён заживо, Второй Дом, слишком гордый, чтобы возвращаться, - он был уверен – пойдёт через Льды – место верной гибели, а значит и Финьо он, скорее всего, уже не увидит. Это был день, когда Майтимо осознал всю силу безумия отца и при братьях высказал ему всё, прибавив в конце: «Я пойду за тобой, потому что ты мой король… Но отца у меня больше нет…». Он так и не смог простить Феанора. Что же до Нерданели… Братьев не уберёг, руки по локоть в крови – какой сын сможет смотреть в глаза матери после такого. - Я каждый день с тех пор, как вернулся из плена, думал о ней. И чем больше думал, тем больше понимал, что не то что в глаза смотреть, находиться рядом не смогу. - Но ты скучаешь по ней? - Очень… Эльфийка не знала, что сказать на это. Утешить не вышло бы – она сама себя утешить не могла в тоске по умершей Нивер. Но так хотелось сделать хоть что-то. Может то, что сделала бы мать… У Маэдроса были сонные глаза. Он явно хотел спать: свежий воздух навевал сон быстрее и легче всяких снадобий. Лотмор осторожно потянулась к нему рукой и ласково провела по длинным волосам. - Ты сейчас уснёшь. Ляг ко мне на колени. Сонное сознание плохо понимало, что происходит. Нельо послушался. Нельзя сказать, что он совсем не соображал, просто за столько лет научился понимать, когда возражать бесполезно, да и не нужно, на самом-то деле. Он лёг на скамью спиной, положив голову на колени Лотмор и опустив ноги на землю. Открыв глаза, он увидел улыбающуюся Лаэриэль на фоне ветвей и высокого, синего звёздного неба. От красоты увиденного на душе посветлело. - Небо такое высокое по ночам… - сам не зная зачем, произнёс Маэдрос. Эльфийка подняла голову. - Да… Мне иногда кажется, что это самое лучшее место для того, чтобы любоваться светом звёзд. Кажется, что они слишком далеко, но в то же время невероятно близко… Звёзды помнят больше, чем каждый из нас… - Расскажи, Лосселомэ, - попросил феанарион. – Про это место. Эльфийка облокотилась спиной о спинку скамьи и, невесомо поглаживая волосы Нельяфинвэ заговорила. Её голос навевал странное чувство какой-то юной радости и такого непривычного и давно забытого покоя, но Майтимо так и не смог себя уверить в том, что это вызвано возрождённой памятью о детстве. Он ведь редко смотрел на небо, пока она говорила. Почему-то поблескивавшие в лунном свете глаза эльфийки казались более красивыми, чем даже самая прекрасная звезда небосвода – звезда Эарендиля. Он запоминал каждое слово, но никак не мог понять, что с ним происходит. Неосознанно, он осторожно сжал левой рукой её ладонь, которая покоилась у него на груди. Лотмор на мгновение замолкла. Кажется, она продолжала свой рассказ дальше, но Майтимо не мог хорошенько вспомнить его. Сознание заволокло пеленой, и он невольно опустил отяжелевшие веки. Прохладная ладонь эльфийки коснулась его лба, немного приведя в чувство. - Я сейчас встану, - сонно проговорил эльф. Лотмор улыбнулась. - Не надо, Хисвэ. Лежи. Я спать не хочу. - Я неловко себя чувствую, - эльф приоткрыл глаза. - Не стоит об этом. Мы же считай почти друзья. Да и к тому же… - улыбка потускнела и взгляд и голос её стали печальнее, - не ты один по матери скучаешь… Она ласково провела ладонью по его голове. - Спи… Кошмаров больше не будет…