Шанс, или История Последней Войны

«Начинается пожар», - думал про себя Маглор, поспешно поднимаясь к Бар-Гаилу. Сегодня утром, прогуливаясь по обыкновению после завтрака по крепости, Канафинвэ заметил необычное смятение среди орков. Вначале он не придал этому большого значения: мало ли, что могло случиться. В конце концов, эти твари не отличаются миролюбием, могли ненароком натворить за ночь много… неприятного. Однако, присмотревшись к их занятиям, Макалаурэ понял, что дело тут обстоит гораздо более серьёзное. Замеченный им у парадного входа в Цитадель Асталон, одетый, как на праздник, оживился, заметив знакомое лицо «майа», и тут же, не дав возможности гостю задать мучавший его вопрос, попросил «Аксансивэ» позвать Лотмор, так как вскорости ожидается долгожданный приезд послов Харада и Руна…

***

Зелёный. Золотой. Снова зелёный. И вновь золотой. Несколько красных пятен… Лотмор рисовала, когда пришёл Маглор. - Лотмор, доброе утро. Я… - он почему-то вдруг замолчал. Шум за спиной затих, слышалось только дыхание феаноринга, и спустя пару минут Кано поражённо проговорил: - Это невероятно! Как..! Это же Йаванна?! Лотмор с улыбкой обернулась к нему. - Да, это она. Неужели так похожа? - Поразительно! Как тебе это удалось? - Ну, - эльфийка пожала плечами. – Я не знаю, если честно. Я так её чувствую. Через дар. - У меня нет слов! – Кано присел на корточки перед картиной, разглядывая смеющиеся глаза Валиэ – Слушай, я даже забыл, зачем пришёл… - Вспоминай, Маглор, - засмеялась эльфийка, вытирая выпачканные в краске руки. – Ты так решительно шёл по коридору: дело, должно быть, важное. - Да… Канафинвэ замолчал, разглядывая картину и раздумывая, зачем же он всё-таки пришёл, пока пришедшая догадка не заставила его подскочить. - Послы Харада и Руна вот-вот приедут! Эльфийка отложила кисти и стала расстёгивать перепачканную рубашку, надетую поверх платья. Кано вышел, не желая ей мешать. Кано никак не мог сообразить, что ему делать дальше. Он постоял у двери Лотмор, пару раз подходил к комнате Майтимо, но всё время почему-то останавливался, раздумав, и шёл обратно. Может стоит остальных позвать? Но это бессмысленно сейчас, всё равно они не знают, что делать. Кано задумался, да так и застыл посреди коридора, уперев руку в поясницу. Эру, что сейчас начнётся!.. - Канафинвэ! Феанарион обернулся и тут же подошёл к Майтимо, незамедлительно сообщив ему новость. Старший сосредоточенно сдвинул брови. - Вон оно как... - Нельо, мы ждали этого с самого приезда, но до сих пор ведь не знаем, что нам делать! - Не волнуйся так, - спокойно ответил ему брат. - Подписание союза может идти самое меньшее несколько дней. Вастаки и южане может и уважают Тёмных, но сомневаюсь, что захотят упустить пользу, которую им способен принести подобный договор. А Моргот не станет спешить, он будет аккуратно действовать, чтобы усыпить нашу бдительность как послов. Нам надо понять, чего ожидать от этих гостей. С остальным разберёмся. - Мне бы твою уверенность, - вздохнул Канафинвэ, несколько нервно поглядывая на дверь в комнату Лотмор. – Нельо, слушай, у Лосселомэ талант! Ты видел, что она нарисовала? В глазах Старшего возник вопрос. Брат не замедлил ответить: - Она нарисовала Йаванну! Эру, из-под её кисти вышел образ такой точный, будто она её вживую видела! Посмотри, если выпадет возможность. Ты глазам не поверишь! Нельо слушал его с лёгкой улыбкой, однако Певец, с горячей восторженностью говоривший о картине, казалось, не заметил, что при этом взгляд Майтимо был отсутствующим. Кано и правда не обратил на это внимания. И только когда Лотмор вышла из своей комнаты, Макалаурэ к своему удивлению заметил, как внезапно глаза Старшего засияли. Лотмор одёрнула рукава богато расшитого золотом шёлкового тёмного платья. - Я готова. Маэдрос, Маглор, вы со мной? - Да, конечно, - ответил за обоих Кано, с интересом наблюдая за тем, как менялись выражения лиц и глаза его собеседников при взгляде друг на друга. В глазах у обоих был целый калейдоскоп, который вызвал в душе Певца что-то странное, давно забытое и пережитое, задавленное... Но, видимо, не до конца. Кано пока не мог понять, что происходит, однако возникшая догадка – даже не мысль, а как свет ещё не показавшегося солнца – согрела. Что-то менялось. Все трое отправились вниз, на площадь цитадели. В два ряда по краям дорожки, ведшей от фонтана ко входу в цитадель, выстроились Просвещённые, одетые в чёрные бесформенные одежды с вышитым на груди гербом: красное око на короне о трёх зубцах. Орков на площади почти не было видно, а те что были, вели себя на удивление тихо. Да и не удивительно. Перед фонтаном тёмной статуей возвышался Гортхаур, один вид которого уже создавал напряжение в воздухе. Саурон встретил Лотмор и двух «майар» недовольным лицом, но ничего не сказал и отвернулся к арке, откуда должны были приехать гости. Асталон, стоявший в шаге от Тёмного майа, подмигнул сестре. Поравнявшись друг с другом, родичи на пару мгновений взялись за руки. - И долго нам тут стоять? – спросила Лотмор. Саурон только хмыкнул. Ответил Асталон: - Они уже в городе, - а потом бросил взгляд на застывших у края площади послов Намо. Братья феаноринги были так невозмутимы и неподвижны, что казались частью архитектуры, если бы не развивающиеся на лёгком ветру одежды. А тем временем из арки тоннеля донёсся цокот копыт, громкий звон и голоса, говорящие на непонятном наречии, а потом появился отряд харадрим – всё такие же нескладные и разодетые. Над их головами реял ярко красный стяг с чёрной змеёй. Впереди ехал уже знакомый Асталону посол Барзул. Человек, увидев эльфа, там скривился, будто у него внезапно разболелся зуб. Прошлую встречу он запомнил надолго, но, как ни странно, чувство уязвлённой гордости несколько меркло перед осознанием, что Асталон тот, с кем играть не стоит. Поэтому, спешившись, посол постарался сделать вид, что всё хорошо. - Чёрный Владыка, - сказал он, с поклоном. Асталон заметил, что теперь в его движениях не сквозило плохо скрываемое высокомерие, как в прошлую их встречу. – Я приветствую тебя от лица моего господина, старейшего вождя племён Харада. Он надеется на заключение нашего союза. - Ваше стремление взаимно, господин посол, - сдержанно ответил Саурон. – Добро пожаловать в Осгурт – твердыню нашего повелителя Мелькора. Майа сделал знак рукой. К ним подбежали несколько Просвещённых и орков, и вместе со свитой посла они направились в сторону конюшен. - Ваши люди будут размещены в цитадели, - произнёс Саурон. - Не стоит, Чёрный Владыка, - сказал посол. – Мы и ваши гости из Руна разместились лагерем у стен крепости. Жить в шатрах моим людям привычнее… «Чем терпеть рядом с собой орков», - продолжил за него Асталон недосказанное, но явно подразумевавшееся, судя по взгляду посла на орков. – «Интересно, что скажет Кхаман на этот счёт». Саурон кисло улыбнулся. - Как пожелаете. Он сделал приглашающий жест, а когда посол немного отошёл, прежде чем его догнать, Гортхаур бросил близнецам: - Встретьте рунцев. Те переглянулись. - Скажите пожалуйста, какая честь, - скептически произнесла Лотмор. - Поверь мне, хуже было бы, если бы он повесил на нас Харад. Рун – это просто счастье в сравнении с этим. - Почему? - Больно наглые. А рунцев я знаю, к тому же Кхаман мой друг. Лотмор прищурилась и лукаво улыбнулась, посмотрев на брата. - А-а, как я могла забыть! Значит, мне выпадет возможность увидеть твоего знаменитого воспитанника? Неплохо, день становится светлее. Сестра заметно повеселела, а вот Асталон ощутил, что его благое расположение духа стало как-то гаже. Упомянув Кхамана, он внезапно вспомнил их разговор в Минас Моргуле. Можно было готовиться к тому, что придётся как-то мягко объяснять Лотмор, в чём дело. Однако, его раздумья были прерваны: из тоннеля ровными рядами маршем выходили вастаки. Во главе отряда шёл Кхаман, без шлема и доспехов, в отличие от своей свиты, однако одет он был не в пример харадрим: богато, красиво, величественно – так, как подобает старшему сыну короля сильного и древнего государства. Красивый молодой человек церемонно поклонился встречающим, но, вопреки ожиданиям Лотмор, не стал начинать с традиционных фраз. Они с Асталоном обнялись. - Рад тебя видеть, - улыбнулся Айрэмэлдир. - Взаимно, друг мой! Как вы тут живёте?! – воскликнул человек. Асталон засмеялся. - Что, наследие Нуменора слишком хо́лодно для жителя востока? - Нет! – возразил человек. – Прости, но это же каменный мешок! Везде один сплошной камень – ни ярда свободы! Асталон закатил глаза и ничего на это не ответил. Да этого и не потребовалось. Он заметил, что Кхаман обратил внимание на его сестру и тут уже надо было брать инициативу на себя. - Кхаман, это моя сестра, Лотмор Лаэриэль Танг. Лотмор, это – Кхаман, мой друг и наследник Руна. Эльфийка приветственно кивнула гостю. Людей она не сказать, что особо любила, но вопреки ожиданиям сын правителя истерлингов произвёл на неё более чем благоприятное впечатление. От него веяло благонравием. Может, он был несколько самоуверен и высокомерен, но в меру, сердце у него было доброе и это отражалось в его глазах. К тому же, она чувствовала, что Асталона он уважал. Правда, в следующую секунду поведение гостя ввело её в ступор. Кхаман медленно ей поклонился, гладя исподлобья тем чарующим взглядом, от которого сходили с ума девушки гарема, и… поднёс её руку к губам. - Госпожа Лотмор, Ваш брат мне говорил о Вашей красоте, но сейчас я вижу, что он преуменьшал. Асталон закрыл лицо рукой. Лотмор онемела. Кхаман извлёк из-за пазухи алую розу и протянул эльфийке. Удивление Лотмор описать было просто невозможно. Она протянула ватную руку, чтобы взять цветок и вежливо улыбнуться человеку, и получила в ответ обворожительную улыбку. Но поведение посла удивило не только её. Кано был несколько обескуражен, став свидетелем этой сцены, однако это не шло ни в какое сравнение с тем, что происходило с его братом. Повернувшись к нему, Маглор ожидал встретить недоумение, но не почти откровенную злость. Обычно спокойный Маэдрос, казалось, хотел испепелить взглядом Кхамана, но молчал, стоя с каменным лицом. Кано тихо позвал брата: - Нельо… Нельо. Тот моргнул и взглянул на Маглора. - Успокойся. - Я спокоен, - ледяным тоном ответил тот. - Я вижу… И когда ты собирался рассказать? Маэдрос посмотрел на Певца долгим внимательным взглядом, но промолчал. Тем временем Кхаман, отвесив очередной неглубокий «зрячий» поклон – не сводя глаз с Лотмор – и коротко извинившись, он отошёл к своим людям. Асталон подозвал Просвещённых и орков, чтобы те помогли гостям и выполнили просьбы Кхамана, а сам решил пока не спешить. Взгляд сестры красноречиво говорил о том, что их разговор ещё не закончен. Лотмор бестолково смотрела на цветок или даже скорее сквозь него, что-то сосредоточенно соображая, пока не выдавила: - Асталон. А что это было? Ты не знаешь, случайно? Она перевела взгляд на брата. - Лотмор… - Только не ври! - Я и не собирался. Понимаешь, Кхаман хочет жениться, и ты… - Ты меня замуж собрался выдать?! – громче, чем следовало, воскликнула эльфийка. - Прошу тебя, тише! Ну что ты говоришь, Лаэр! - А как тебя понимать тогда? - Он просто спросил. Я сказал, что попробовать я ему запретить не могу, но решение всё равно за тобой… Лотмор сунула цветок ему в руки, поджав губы. - Ты поразительно несостоятелен в качестве свахи. Иначе бы ты сказал ему, что я терпеть не могу срезанные цветы. И, подобрав юбки, эльфийка быстрым раздражённым шагом прошествовала в сторону Бар-Гаил мимо феанорингов, не удостоив их ни единым словом. Асталон подошёл к братьям. - Похоже, ты впал в немилость, - улыбнулся Кано. – Это правда, то, что я слышал? - Чистая, - вздохнул сын Даэрона. – Кхаман – хороший человек, ответственный, любит свой народ, но искать соратницу среди женщин своей страны не хочет: все слишком глупые. На самом деле, попытаться жениться на Лотмор – чисто его идея, я просто сказал ему, что он может попытаться, поухаживать за ней, но, если она откажет – вопрос будет закрыт. Эх, ничего, пусть успокоится. Она всегда такая: сначала делает, потом думает. - Человеческий характер, - сделал вывод Кано. - Не перетягивай, - глухо отозвался всё это время молчавший Маэдрос, продолжавший смотреть вслед эльфийке. Он был мрачнее тучи. – Наш отец – живой пример того, что подобный склад характера был присущ в первую очередь эльфам, а в частности – нашему Дому. В противном случае Исхода просто не было бы. А люди… - В данном случае, простите, но характер и правда человеческий – наследство нашей с Лотмор матери, - возразил Асталон. Маэдрос ничего не ответил. Не сказать, что он был зол. Но внимание, которое оказывал Лотмор, по человеческим меркам, красивый и молодой Кхаман, – друг её брата! – ему совершенно не нравилось. Он не знал, что с ним происходит, - он никогда такого не испытывал во всех двух жизнях, - и ничего не мог с собой поделать.