Thanks for the memories (even though they weren't so great)

Проснувшись, Эдди ощущал себя другим. Он смутно помнил вчерашний телефонный разговор с Майрой, поэтому суть их диалога и вещи, которые они могли наговорить друг другу, в памяти не остались. Поначалу, увидев, что он и Ричи лежали в одной кровати, Эдди запаниковал. И не потому что это испугало его, а потому что на самом деле ему это понравилось. Его периодические мигрени и рядом не стояли с тем, насколько сильно сейчас болела его голова. Его череп будто раскалывался, а у горла стоял противный тошнотворный ком, но несмотря на это он чувствовал себя хорошо. Расслабленно. Умиротворенно. Даже с учетом того, что он проспал всего три часа, ему было хорошо. Не просто хорошо-хорошо — потому что с такой жуткой головной болью сложно чувствовать себя в порядке, — а странно хорошо. В стиле «когда-я-умру-пусть-меня-найдут-таким». В его голове застряла мысль, что они спали вместе; она согревала, утешала и наводила ужас одновременно. Он попытался, но не смог вспомнить, чувствовал ли когда-то подобное. Эдди поймал себя на том, как пристально он рассматривал своего друга, мирно спящего и тихонько похрапывающего. Он попробовал отвернуться, потому что это начало казаться странным — невероятно странным, — и только в этот момент заметил, что они держались за руки, и их пальцы были переплетены вместе. Он не ощущал вес чужой руки на своей вплоть до тех пор, пока не захотел перевернуться на другой бок, потому что это казалось совершенно естественным и таким правильным. Он закрыл глаза в надежде успокоиться и медленно убрал свою руку. Да что со мной не так? Я никогда себя так не вел, — подумал Эдди и, все-таки повернувшись спиной к Ричи, понял, что снова захотел посмотреть на друга. — Что-то не так. Со мной что-то не так, — все продолжал он повторять себе, схватив ингалятор и использовав его. Он не смог удержаться и снова повернулся лицом к Ричи, наблюдая за тем, как медленно вздымалась и опускалась его грудная клетка. Глаза Тозиера были плотно закрыты, его лицо выглядело мирно, а на губах была едва заметная улыбка. Волосы Ричи были везде, а его футболка слегка задралась до груди, обнажая ребра. Картина была настолько милой, что Эдди захотелось вернуть руку обратно, и эта мысль пугала еще больше. Он никогда раньше не испытывал такого сильного желания коснуться кого-то или взять чью-то руку в свою. Ни Майры, ни любой другой женщины, вообще ничью. Или все же хотел? В памяти Эдди всплыло воспоминание, как он со своими друзьями отдыхали в их клубном доме. Как он нагло забрался в гамак, где уже сидел другой парень, пытаясь найти лишний повод его коснуться. Но кем был тот парень? Мог ли это быть сам Ричи? Конечно это был Ричи (Эдди вспомнил огромные очки). Каждый раз запрыгивая к нему в гамак он просто хотел находиться ближе, отчаянно ближе… И тут его осенило. Это же не могло быть тем, о чем он только что подумал, правда ведь? Или могло? Ответ не заставил себя ждать. Да, могло. Тогда бы все стало на свои места. Он забыл, а это все объясняло. Когда он был маленьким, то понятия не имел, что могло означать это чувство. Никто никогда не объяснял ему, тогда еще ребенку, что такое в принципе было возможным. Что это существовало между мужчинами. Он всегда думал, что просто души не чаял в своем друге, и именно поэтому хотел быть к нему настолько близко, насколько это было реальным, потому что дорожил им. Затем он забыл обо всем, и больше с ним подобное не случалось. Он не мог знать, кем являлся все это время, потому что не помнил о своих чувствах, а другого такого, кто был бы столь же хорош, чтобы заставить его почувствовать это, он просто не встретил. Но сейчас Эдди был взрослым мужчиной. Он знал о гомосексуальности, знал, что это не заражало СПИДом, знал, что это просто могло быть… Нет, это не могло быть тем, о чем он думал. Иначе он бы понял это раньше, так ведь? Он бы понял, что именно это было причиной того, что у них с Майрой никогда не было близости, а не то, что он страдал от проблем по нижней части. Он бы понял, почему никогда не засматривался на красивых девушек, проходящих мимо по улице, и почему ему в принципе не было до них никакого дела (даже в тех редких случаях его молодости, когда они сами проявляли ему знаки внимания). И все же, это было единственным логичным объяснением. Потому что то, что он чувствовал тогда в клубном доме, будучи совсем юным, он чувствовал до сих пор. Он уже давно не ребенок — он взрослый мужчина, которому достаточно опыта, чтобы распознать симпатию, если бы она была. А она была. Эдди подорвался с кровати и побежал на кухню, тяжело дыша. Он не использовал свой ингалятор, потому что это была не астма. Это хуже. Намного хуже. Он — Эдди Каспбрак, и он гей. Еще и влюблен в своего лучшего друга. И все эти годы он даже не догадывался об этом, потому что забыл, что чувствовал. Ты паникуешь, Эдди. Тебе нужен душ. Нужно остыть, — он пытался мыслить рационально, но его мигрень лишь усилилась, а желудок болезненно связался тугим узлом. Он был в смятении и напуган, но небольшая его частица знала, что эта информация являлась той самой крошечной деталью, которая до недавнего времени была утеряна, но теперь полностью заканчивала пазл. Он принял душ, собрал все свои вещи, подготовил багаж и поднес его к входной двери, через свой айпад заказал для себя и Ричи два билета до Нью-Йорка, и когда последний просто влетел в гостиную, устроив по пути разгром, а затем начал лыбиться, как Чеширский Кот, Эдди мысленно спросил себя: Что я натворил?

***

      — Завтракать будешь? — спросил Ричи, улыбаясь и выглядя счастливым. На какой-то момент Эдди даже забыл, каким идиотом тот был. Внутри Каспбрака разлилось тепло, и он ответил такой же улыбкой:       — Не думаю, что у тебя есть что-то, что я мог бы съесть. Тозиер пожал плечами:       — Может, яичницу? Эдди нахмурил брови:       — Слишком жирное.       — Молоко?       — Непереносимость лактозы.       — Где-то в холодильнике должно быть соевое молок…       — Аллергия на сою.       — Ну тогда выпей хотя бы чашку кофе!       — Утренний кофе разъедает твой желудок, не знал?       — А когда еще пить сраный кофе, если не утром, Эдс?       — Да никогда, это чистый яд! Почесав затылок, Ричи вздохнул, и Эдди почувствовал себя виноватым. Иногда ему казалось, что он — неподъемный груз, который тянет всех вокруг ко дну.       — Знаешь, я могу и не есть. Все хорошо, не беспокойся.       — Хер там, должно же быть хоть что-то подходящее для тебя. Точно! Как насчет чая? Лицо Эдди засияло:       — Чай — идеальный вариант, спасибо.       — Видишь? Если хорошо подумать, то всегда можно найти решение.

***

Когда они покинули квартиру, отправившись в аэропорт, Эдди всеми силами старался не выглядеть жалким. Ричи в подробностях рассказал ему о вчерашнем. Как Эдди оскорбил Майру и послал ее нахер. Как они ругались. И не то чтобы Эдди собирался возвращаться домой, но женщина она была неплохая, заботливая, по крайней мере, и не заслужила подобного. Ричи рассказал ему и о том, как Эдди сам попросил остаться его переночевать вместе, и это заставило его почувствовать себя еще бо́льшим говнюком, чем до этого. Он несколько раз извинился, хотя с виду Ричи был даже не против, но с его стороны это было отвратительным поступком, и, должно быть, его друг чувствовал себя сейчас неловко. А если он заметил что-то? Что, если он считает меня уродцем? Радует хотя бы то, что его лекарства начинали действовать, и головная боль понемногу утихала, позволяя ему ясно мыслить.       — Ты не против, если мы купим билеты через твой планшет? Я дам номер своей карты. Просто я… Я не особо горю желанием включать обычный режим на своем телефоне. Думаю, что из-за моего вчерашнего ухода со сцены сейчас все бесятся, — попросил Ричи, сидя за рулем.       — Мне жаль, что так вышло с твоим шоу. Ты разберешься с этим, я знаю. И я уже, как бы, купил билеты. Тебе повезло, что я позаботился об этом раньше, иначе было бы поздно.       — Ты что?       — Купил билеты.       — Нам двоим? За свой счет?       — Ну… да?       — Зачем?       — Потому что времени до рейса оставалось немного, и я переживал, что не останется мест, в чем, кстати, оказался прав, потому что забронировал два последних. А разбудить тебя, чтобы попросить твою карту, не мог. Это было бы ужасно тупо и по-свински, особенно с учетом того, что ты приютил меня. Так что это показалось справедливым решением — оплатить и твой билет тоже. Ричи прикусил губу, а затем закатил глаза:       — Ладно, тогда я плачу за ужин. Эдди замер:       — Ужин…?       — Да, мы ужинаем с нашими друзьями, ты забыл? Воссоединение. Расслабься, я же не на свидание тебя зову, — бросил шутку Ричи, но она заставила Эдди почувствовать себя еще никчемнее.       — Бип-бип, Ричи, — смущенно прохрипел Эдди. — Раз уже зашла тема о, ну, подобном — извини, что я заставил тебя остаться спать со мной. Тебе, наверное, было неловко.       — Ты не заставил, а попросил, это другое. И мы ведь семья, не так ли? Я же все-таки люблю твою маму.       — Знаешь, вся эта я-твой-отчим тема становится жутковатой, — на полном серьезе признался Эдди. Мысль о Ричи, как о его отце, вызывала тревожные ощущения, куда более тревожные теперь, когда он открыл в себе что-то новое.       — Кстати о родителях, как там Миссис Кей? Я так по ней соскучился!       — Как так, что ты спрашиваешь об этом меня? Вы что, поссорились? Трудности в раю? Ответом от Ричи послужил серьезный взгляд:       — Без шуток, Эдс. Как она? Эдди размеренно вздохнул:       — Ну, она… ее не стало несколько лет назад. Рак.       — Ха. Ха. Очень смешно, — ответил Ричи, в очередной раз закатывая глаза.       — Я серьезно! Она умерла!       — Прошу, Эдс, скажи, что ты шутишь.       — С чего бы я стал шутить о смерти своей матери? Это должно быть смешно? Какой нормальный человек станет так делать? Машина резко дернулась, издав громкий скрипящий звук, и остановилась посреди дороги. Белый Порше, буквально летящий прямо за ними, чуть не поцеловал своим бампером зад их автомобиля.       — Осторожнее! — не выдержал Эдди, схватившись рукой за сердце и выпучив от испуга глаза. На открытых участках его тела стала видна выступившая гусиная кожа.       — Какого хера, Эдс?! Ты вообще собирался рассказать мне об этом? Я целые сутки прикалываюсь над твоей мамой, а ты даже ни разу не обмолвился, что она… Черт. Прости. Прости, но это как бы твоя вина, что я не знал. Прости.       — Мне все равно. Твоя мамка — это же, скорее, концепт для шуток, а не конкретно моя мать, да? Так что мне все равно, — снова повторил Эдди, глазами уставившись на дорогу, когда машина тронулась с места.       — Концепт, значит, м? — Ричи фыркнул: — Извини, что смеюсь, но иногда ты просто пиздец сумасшедший, Эдс.       — Не зови меня Эдс!

***

Когда они добрались до аэропорта, Эдди все еще пытался забыть о чувстве, которое он открыл для себя этим утром, но безуспешно, потому что это чувство крепко засело внутри. Они оставили свой багаж у стойки регистрации, и Эдди стал чувствовать себя немного хуже. Его ноги сделались ватными, живот сводило длительными спазмами, а дыхание было рваным и слишком частым. Свой ингалятор он постоянно держал в руке, теперь даже не притворяясь, что прятал его обратно в карман. Когда они сели на автобус, который должен был подвезти их к самолету, Эдди взял Ричи за руку и сжал ее.       — Извини. Извини, но у меня морская болезнь.       — Никогда бы не догадался, — подколол его Ричи с ухмылкой на лице, но руку не отпустил. В салоне самолета ситуация только ухудшилась. Эдди начал дрожать и постанывать от боли. Он не мог ни на чем сосредоточиться и прислонился лбом к спинке переднего сиденья, мгновеньем после почувствовав, как его спину утешающие потерли.       — Ты же знаешь, что самолеты — самый безопасный вид транспорта, м? Риск-аналитик ведь должен об этом знать.       — Я знаю, — простонал Эдди, — но меня все равно тошнит, — он попытался сфокусировать свой слух на речи персонала о правилах безопасности. В этот момент к ним подошел стюард, чтобы узнать, были ли у них какие-то пожелания на время полета:       — Доброе утро, господа. Наш полет займет пять часов. В скором времени Вам подадут обед, и я хотел бы уточнить, есть ли у Вас какие-то особые пожелания, с которыми мы могли бы Вам помочь? Эдди нервно закусил губу и начал перечислять свои пищевые непереносимости и аллергии:       — …еще у меня аллергия на сою, все с яйцами и глютен, а если я кешью съем, то скорее всего умру, — список закончился спустя минут десять. Бедный бортпроводник даже растерялся на секунду:       — Вареный рис с каплей оливкового масла?       — Здорово, спасибо. Ричи, который все это время молча сидел с выпученным глазами и держась одной рукой за свой лоб, медленно вздохнул и сказал:       — Мне подойдет любое, что у вас есть, — от услышанного на лице стюарда явно читалось облегчение. — Нет, ты реально не изменился, — обратился Ричи к Эдди, когда бортпроводник ушел. — Все тот же мелкий, избалованный, бесячий говнюк, которого я всегда знал, — засмеялся он, на что второй мужчина закатил глаза кверху.       — Я не избалованный мелкий говнюк, — пробурчал Эдди. — Мне нужно принять что-то от тошноты, не хочу, чтобы меня укачивало весь полет. И, если ты не против, я выпью болеутоляющее и кое-какие другие таблетки, чтобы поспать. Хорошо?       — Без проблем, Эдс, я не против, — ответил Ричи. Эдди закинул в себя пилюлю Лексотана и практически сразу после этого провалился в сон. Он проснулся, чтобы поесть, и устроился поудобнее для повторного сна, потому что не хотел оставаться в сознании и добровольно испытывать эти ужасные переживания во время полета. Прямо перед тем как уснуть, он почувствовал, как чужие пальцы ласково растрепали его волосы. Он подумал, что ему привиделось. Нет.

***

      — Доброе утро, принцесса! — громкий крик над ухом заставил Эдди подскочить спросонья. Он резко распахнул глаза, а секундой позже шасси самолета коснулось взлетной полосы.       — Никогда. Больше. Так. Не. Делай, — злобно простонал он, спрятав свои запястья у подмышек, будто от этого зависела его жизнь. Ричи коварно улыбнулся:       — Прости, но ты такой смешной, когда до усрачки напуган. Вскоре, к огромному счастью Эдди, они коснулись земли своими собственными ногами, а их багаж вернулся обратно им в руки. Каспбрак, показывая дорогу другу, шел быстрым шагом, потому что знал этот аэропорт как свои пять пальцев, ибо недалеко отсюда находился его дом.       — Моя машина неподалеку, припаркована на нижнем уровне. Я приехал сюда на ней, когда вылетал в Лос-Анджелес пару дней назад, — пробормотал Эдди, когда они практически дошли до выхода. Когда друзья в миллионный раз завернули за угол, он задержал дыхание и рывком повернулся в обратную сторону, прикрыв лицо обеими руками.       — Твою мать. Твою. Мать. Блять-блять-блять! — как можно тише прошипел он. На одном из огромных экранов аэропорта, — которые вообще-то должны были показывать информацию о времени вылетов и прибытий рейсов, — красовалось ничто иное, как лицо Эдди, с фразой «ПРОПАЛ ЧЕЛОВЕК» прямо над его фото.       — Вау, — услышал он многозначительную реакцию от Ричи, — а она не шутила, сказав, что звонила в полицию. Эдди застыл подобно статуе, не в состоянии двигаться. Его глаза были закрыты, и он стал задыхаться:       — Нет шансов, что меня не узнают. Кто-то вызовет копов, и меня отвезут домой. Я ни за что не успею в Дерри вовремя, я не… Я не хочу домой, — растерянно прошептал он, зная, что звучит жалко, но ничего не мог с этим поделать.       — Ладно, ладно. Так, не паникуй, — начал успокаивать его Ричи, и Эдди почувствовал тяжесть на своих плечах. Тозиер накинул на него свою толстовку, натянув при этом капюшон ему на голову. — Не поворачивайся, я еще не закончил, — добавил Ричи, и до Эдди донеслись шуршащие звуки, означающие, что его друг пытался найти что-то в своем чемодане. — Вот они! — наконец сказал Ричи и надел ему на нос свои солнцезащитные очки. — Должно помочь, если никто не будет всматриваться в твое лицо. Каспбрак медленно открыл глаза и… ничерта не увидел, потому что картинка перед его глазами была размыта и искажена.       — Но… я вообще нихера не вижу! Ты реально слепой!       — Я не виноват, что у меня настолько плохое зрение, Эдс! Но очки хотя бы прикрывают твои прекрасные глазки, — с издевкой ответил Ричи. Эдди прокашлялся и надеялся, что не покраснел:       — И как мне идти, если я не вижу? — он сразу же почувствовал, как Ричи мягко схватил его за правое предплечье.       — Я поведу. Закрой глаза и слушай меня. Они начали идти, медленно, но уверенно.       — Я точно упаду и повыбиваю себе все зубы, — возмущался Эдди.       — Я никогда не дал бы тебе упасть, и ты знаешь это. За весь пройденный путь Эдди ни разу не споткнулся. Дорога сопровождалась тишиной и волнением, но в какой-то момент Эдди услышал голос Ричи:       — Тут полно полицейских. Думаю, они за тобой.       — Я не хочу возвращаться домой, — риторически взмолился Эдди, все еще держа свои глаза закрытыми, потому что сейчас от них толку не было.       — Ты не вернешься, поверь. Эдди детально объяснил, где именно находилась его машина, и через примерно десять минут услышал мат, слетевший с губ Ричи:       — Бляять. Скажи мне, что это не серая Вольво.       — …да, она. Все настолько плохо? — спросил Эдди и снял с себя очки, чтобы посмотреть. Его машина была окружена полицейскими в форме с надписью НЙДП*. Каждый из них что-то недовольно строчил на своей планшетке и периодически осматривался вокруг.       — Вот дерьмо.       — Быстро надень очки обратно и отвернись. Один из них идет в нашу сторону — он тебя увидит, — обеспокоенно шепнул Ричи. Полицейский шел в их направлении, прямо к тому выходу, откуда они только что вышли. Руки Эдди затряслись, и он уронил очки на землю.       — Блять. Коп был не так уже и далеко. На паркинге было темно из-за тусклого освещения, но мужчина в форме подходил все ближе и смотрел прямо на них. Еще немного — он рассмотрит Эдди и узнает его.       — Публичное проявление чувств заставляет людей чувствовать себя очень неловко, — мгновенно выпалил Ричи.       — Какого хрена ты несешь?       — Он отвернется! Я видел это в марвеловском фильме! «Первый Мститель: Другая война». Рекомендую, — бессвязно тараторил Тозиер. На его лице читался страх, потому что полицейский оказался еще ближе, и что-то еще, что-то нечитаемое. Может, вина? Какие-то доли секунды отделяли их от провала. Коп был всего в паре шагов от них и смотрел в их сторону. От волнения тело Эдди сковало.       — Я не смотрю такое дерьм… — начал он, но был прерван прямо посреди предложения, потому что Ричи бесцеремонно схватил его за футболку и, притянув к себе, провел по его губам своими, целуя. В тот момент сознание Эдди превратилось в чистый лист. Что происходит. Что происходит. Что происходит. Что… Чт… Что. Но Ричи оказался прав, и полицейский отвел взгляд в сторону, скорее всего из-за отвращения. Он просто прошел мимо, больше ни разу не взглянув на них. Эдди прикрыл глаза. Как только он начал мысленно обрабатывать происходящее и хоть как-то реагировать на это, Ричи — бледный, с широко открытыми глазами — отстранился.       — Я… схожу арендую машину. Стань за тем столбом и будь на месте. Надень очки и ни с кем не говори. Скоро я вернусь и подберу тебя. Понял? Эдди безмолвно кивнул, все еще не дыша, все еще не в состоянии думать. Придя в себя, он быстро поднял лежавшие у его ног очки и забежал за огромный фургон, припаркованный у высокого опорного столба. Он достал свой ингалятор и сделал с его помощью три глубоких вдоха. Не сработало. Он надел очки, с силой прижав их к переносице, и закрыл глаза в попытке вернуть дыхание в норму. Он отчаянно хватал ртом воздух, держа в одной руке ингалятор, а второй схватившись за затылок. Он поцеловал меня. Твою мать, он поцеловал меня. И мне понравилось, — подумал Эдди, проклиная самого себя. Поначалу он был шокирован таким ходом событий, но потом ему даже начало нравиться. Все очень плохо. Все это очень плохо и неправильно. — Но что если нет? Что если так и должно быть? — честно говоря, случившееся совсем не казалось ему неправильным. Если в этом и было что-то без сомнений неправильное, — это то, что Ричи просто пытался помочь ему, а он все не мог перестать прокручивать этот момент в голове. Единственным, на чем сейчас Эдди хотел сосредоточить свое внимание, было то приятное чувство, которое он испытал. Даже очень приятное, учитывая, что все закончилось слишком быстро. Он сильнее сжал в кулаке свой ингалятор и попытался привести себя в порядок. Ричи не должен был увидеть его таким — он бы понял, поэтому Эдди придется постараться вести себя так, будто ничего только что не произошло, будто это никак на него не повлияло. В конце концов, Ричи просто хотел помочь. И ничего больше. Хотя сам Каспбрак был бы не против, если бы Тозиер желал чего-то большего. Эта мысль вихрем ворвалась в его голову, и он тут же пожалел о ней. Эдди хотел, чтобы Ричи поскорее вернулся. Ему нужно было увидеть его. Увидеть, что ничего не изменилось или, может, что изменилось все; он не был уверен, потому что с головой запутался в этом сраном клубке своих собственных мыслей и переживаний.

***

Он услышал звук подъехавшей к нему машины, но все равно не открыл глаза (все это время они были закрыты, пока он стоял, не двигаясь и надеясь, что никто не пристанет к нему с вопросами, какого черта он выжидает на стоянке в таком виде). Потом он услышал, как дверь автомобиля медленно открылась и резко после захлопнулась.       — Я загружу чемоданы в машину, садись, — знакомый голос заставил его не колеблясь открыть глаза. Сняв очки, он увидел Ричи, который бездумно закидывал их багаж на заднее сиденье блестящей красной машины. Слушаясь, он подбежал к пассажирскому месту и быстро запрыгнул внутрь.       — Совсем незаметная, — прокомментировал он выбор авто, когда Ричи сел за руль.       — Заткнись, мне нужно поддерживать репутацию, — Эдди показалось, что машина погнала сразу чуть ли не с четвертой передачи, из-за чего он удивленно схватил ртом воздух. Они промчались недалеко от его собственной машины, и один из полицейских посмотрел сквозь открытое окно — с водительской стороны — прямо на них. Когда красная машина проезжала как раз напротив полицейской, Ричи крикнул: — Добро пожаловать в Клуб Неудачников, кретины! — и зашелся истерическим смехом.       — Ты с ума сошел?! — заорал на него Эдди и увидел, что Ричи был весь потный, а его руки, слабо держа руль, дрожали. —Ты в порядке, Рич?       — Я нихуя не в порядке, — ответил тот, и в салоне авто снова раздался его смех. Не поняв, что произошло, Эдди нахмурился, но промолчал. Когда на дороге образовалась пробка — машина сбросила скорость, и Ричи прокашлялся:       — Слушай, Эдс, я должен извиниться. Прости, не знаю, чем я вообще думал. Мой поступок, он… Это неправильно. Это было ошибкой. Это неправильно. Это было ошибкой, — эхом пронеслось в голове у Эдди, и он мотнул головой, чтобы прогнать мысль.       — Не волнуйся. Что сделано — то сделано. Ты пытался помочь, и это сработало. Ты столько всего для меня сделал за эти дни, что я не знаю даже, как тебя отблагодарить, Ричи. Правда. Тозиер облегченно выпустил из легких воздух:       — Да. Да, это сработало. Сработало. Я видел это в фильме, говорил же.       — Это было самым оптимальным решением на тот момент. Вот и все.       — Мгм, вот и все, — вторил Ричи, и они отправились прямиком на север. ______________________________________________ * НЙДП — Департамент полиции города Нью-Йорк. ______________________________________________ «Duncan Laurence — Arcade (1 Mic 1 Take)» Разбитое сердце — все, что осталось. Я все еще чиню оставшиеся трещины, Но потерял пару кусочков, когда нес его домой. Я боюсь того, кем являюсь. Мой разум как неизведанная земля. В моей голове звенит тишина. Прошу, отведи меня, отведи меня, отведи домой. Я отдал всю свою любовь, которую хранил. Но наша игра всегда была проигрышной. Парень из небольшого городка в большой аркаде, Я стал зависим от этой проигрышной игры. Я знаю, что любовь к тебе — заранее проигрыш. Сколько монеток было закинуто в игровой автомат? Потребовалось немного, чтобы наши пути разошлись. Я предвидел конец еще до самого его начала, И все же продолжал, продолжал и продолжаю идти. Я знаю, что любовь к тебе — заранее проигрыш. Мне не нужны твои игры, игра окончена. Позволь мне сойти с этих американских горок. Ведь я знаю, что любовь к тебе — заранее проигрыш. Я знаю, что любовь к тебе — заранее проигрыш.