A Princess and a Fool

С подачи Баша в жизни Гилберта появился секс. Однажды, когда они остановились в одном из портовых городов, тот стал просить у старшего аванс за его работу. «Опять будешь спускать всё на шлюшек, животное?» - довольно грубо усмехнулся тогда главный, но денег дал. - Что он имел в виду? - поинтересовался Блайт, когда они сошли на берег. Друг удивлённо покосился на него. - О чём ты? - Когда он сказал о «шлюшках»? – всё также недоумённо спросил Гилберт. Баш громко расхохотался. - Сколько тебе, говоришь, лет? На судне Гилберту приходилось слегка привирать о возрасте. Но с другом такой фокус бы не получился. За то время, пока они были в плавании, эти двое успели хорошо узнать друг друга. Благодаря тому, что Гилберт не имел никаких предрассудков по поводу цвета кожи или национальности, он запросто принял друга таким, какой он есть. Баш же, по доброте нрава своего и весёлого взгляда на мир, взял под своё крыло этого молодого белого парнишку, которого неясно каким ветром занесло на эту тяжелую работу. К тому времени Лакруа проработал на этой посудине уже без малого четырнадцать лет и был хорошо осведомлён о всех тонкостях такой «работы». Хотя, пожалуй, сложно назвать бесконечную каторгу работой. Но другого выбора у Баша не было. Либо работать в диких условиях, либо подыхать с голоду. А второй вариант его точно не устраивал. На вопрос друга Гилберт слегка стушевался. - Шестнадцать, - пробормотал парень, оглядываясь по сторонам на случай, если кто-нибудь из команды смог бы их подслушать. - И ты хочешь сказать, что ни разу не слышал слово «шлюха»? – раскатисто хохотнул друг. Блайт кивнул. Конечно, он не знал, что означало это слово, но мог предположить, что это можно купить, раз Башу так срочно понадобились деньги. - Слушай, парень. Ты пойдёшь со мной. У тебя же есть свои деньги? – Гилберт кивнул. – Отлично. Время научить тебя вещам, о которых ты и не знал раньше. Ты когда-нибудь был с девушкой? Парень, было, открыл рот, чтобы ответить, что он общался с девушками раньше, дружил с ними, но друг уже перебил его. - Хотя зачем спрашивать, у тебя на лице написано, что ты кроме «Добрый день, мисс» ничего и сказать девушке не можешь, - по тону было понятно, что Баша премного забавляет сложившаяся ситуация. – Но сегодня ты научишься говорить совсем по-другому. Ты научишься говорить на языке тела. Диком, животном, первобытном. Сможет твоё тельце выдержать это, а, Блайт? - Я ещё фору тебе задам, старик, - смело ответил Гилберт, хоть и не имел ни малейшего понятия, о чем толкует его друг. - Сомневаюсь, - весело подмигнул ему Баш. И он повёл Гилберта в публичный дом. Конечно, пока они шли, парень и не подозревал, куда именно его ведут. Снаружи это было приземистое строение, чем-то смахивающее на барак, и если бы брюнет шёл мимо него один, то наверняка даже и не обратил бы внимания. Единственное, что могло привлечь прохожего, это пёстро разодетые дамы, курящие почти у самого входа. Они обе были темнокожими, а на лицах их маской застыла почти зверская улыбка. Когда парни проходили мимо них ко входу, одна из женщин грубым хриплым голосом сказала подружке: «Я ещё никогда не была с белым. Интересно, члены у них такие же толстые, как у наших?» На что другая женщина рассмеялась высоким и визгливым смехом. Гилберт шумно вздохнул. «Куда же я иду?» - Добро пожаловать в мир наслаждений, друг! – с широкой улыбкой сказал Баш, открывая перед парнем дверь. Внутри было довольно темно и душно. Окна были занавешены цветастыми платками, а стены покрашены красной краской. По-видимому, красный символизировал цвет похоти и разврата, царящих в этом месте. Повсюду на софах, диванчиках и подушках, в большом количестве разбросанных по полу, жарко обжимались пары. Мужчины, всё до одного темнокожие, грубо тискали таких же темнокожих женщин, а те шутливо били их по рукам и притворно надували губки. - Б-баш, - заикаясь, сказал Гилберт, - где мы? Что это за место? - Это, сынок, называется бордель. Здесь мужчины, которым недостаёт ласки любимой в далёком путешествии, находят её. Женщины, которых ты видишь, - он обвёл взглядом зал, - это те, кого главный назвал «шлюхами». - Но… что они делают? Баш моргнул и перевёл взгляд от созерцания одной особо разбушевавшейся парочки в углу комнаты на своего друга. - То есть о сексе ты не слышал? – выгнув правую бровь почти умоляюще спросил он. К его несчастью, Гилберт вновь покачал головой. На самом деле Гилберт слышал о сексе. Не сказать, что довольно обстоятельно, но парни в школе обожали обсуждать, как хотят кого-нибудь трахнуть. У Билли Эндрюса эта тема была и вовсе любимой. Он даже составил рейтинг девчонок из класса, и ему очень повезло, что он поставил Энн на последнее место. Иначе Гилберт бы, наверное, не сдержался и точно выбил бы ему зубы. С тех пор как в четырнадцать лет у Билли начал вставать член, он ни минуты не мог провести не ввернув что-нибудь на этот счёт. У Джози новый передник? Да, Билли уже вчера ночью оценил, как хороша она в нём. У Дианы заметно выросла грудь? Конечно, Эндрюс уже удовлетворился этим зрелищем. Гилберт был почти уверен, что, по большей части, блондин привирает. Вряд ли бы он заметил такую мелочь, как новый передник Джози, если бы перед уроком она не подошла и не спросила его, как она выглядит в нём. А на грудь Дианы первым внимание обратил Муди, нежная привязанность которого к юной Барри была известна среди парней и становилась постоянным объектом шуток над незадачливым ухажёром. Но, благодаря этим разговорам, время полового созревания со временем настало для всех парней. Уж очень возбуждали юные умы разговоры о девичьих прелестях и рассказы Билли о невероятном наслаждении, которое «доступно только взрослым мальчикам». Конечно, время от времени Гилберт дрочил. Не сказать, что всегда по собственному желанию, чаще всего его принуждало к этому тело. Иногда член вставал не потому, что парень думал о какой-то девушке, а просто так, совершенно спонтанно, и порой это служило причиной невероятного дискомфорта. Если, находясь дома, можно было просто переждать некоторое время, чтобы всё успокоилось, то во время школьного дня со временем на спокойствие дело обстояло куда хуже. Особенно в присутствии Энн. - Баш, что такое секс? – напрямую задал вопрос Гилберт. Баш хитро ухмыльнулся. - Я никогда не любил теорию, поэтому ты узнаешь всё на практике. Мария, - куда-то в душную темноту салуна крикнул парень. Из ниоткуда тут же появилась маленькая гибкая девушка, довольно миловидная и не так раскрашенная, как большинство её подруг. - Баш! – милашка удивлённо улыбнулась. – Давно же ты к нам не заходил. Видать, покорили тебя дальние страны, - она премило улыбнулась, отчего её лицо стало почти детским. - Мы всегда возвращаемся туда, куда тянет нас сердце, - усмехнулся парень. – Поэтому я здесь. И мой друг, - он кивком головы указал на Гилберта, - тоже желает почувствовать себя как дома. Мария быстро окинула взглядом Гилберта. И зрелище её, по-видимому, не устроило. - Неужели в борделях кончились белые шлюхи? – довольно резко спросила она у Блайта. Тот начал было открывать рот, но понял, что совершенно не знает, что ответить на это. Он беспомощно посмотрел на Баша. - Дорогая, не будь так груба. Он работает со мной на корабле, и мы стали не только командой, но братьями по духу, - Гилберт благодарно кивнул. Его друг не врал. Ни с кем, пожалуй, он не чувствовал такой родственной связи, как с Башем. Он не думал, что сможет найти кого-то, кто станет ему семьёй после смерти отца. Но этот парень стал его «родственной душой.» «Кажется, как-то так называет это Энн,» - пришло ему на ум, но он отогнал мысли о ней прочь. Он здесь не за этим. Во время своего путешествия он никак не мог выкинуть эту девчонку из своей головы. Гилберт пообещал себе, что вернётся в Эйвонли только тогда, когда сам этого захочет, когда его сердце позовёт его туда. Дав самому себе эту клятву, он и не думал нарушать её. Ничего и никто больше не связывал его с городом, ферму он мог продать, а на вырученные деньги обустроиться в месте поприятнее. Но какое-то странное чувство пробуждалось в нём, когда он думал об Энн Ширли-Катберт. Чувство, что не все его дела в Эйвонли закончены. Блайт осознанно гнал от себя слово «любовь». Признаться даже самому себе в любви к Энн означало признание собственного поражения. «Любовь – это война, сынок, - сказал ему отец когда-то. – Ты узнаешь, что это она, лишь когда осознаешь, что готов сдаться на милость любимого человека.» А он был не готов становиться проигравшей стороной. Слова Баша выдернули Гилберта из пучины мыслей. - Мария, я никому не могу доверить его, кроме тебя, - друг хитро подмигнул знакомой. Несмотря на недоверие во взгляде, девица всё же кивнула, удовлетворившись таким раскладом. Было заметно, что слова темнокожего ей польстили. - И что же вам сегодня нужно, господа? – игриво начала она. Покачивая аккуратными бедрами, Мария подошла ближе к Башу. Из-под лёгкого газового одеяния обрисовывался контур маленькой упругой груди. Блайту никогда не доводилось видеть женщин, одетых так… легкомысленно, однако сама мысль о том, что одежды на ней меньше, чем по правилам должно быть, странно возбуждала парня. Он поймал себя на мысли, что смотрит на нахально торчащий сосок, оттопыривающий легкую ткань. «Вероятно, в этом и цель такой одежды – увидеть то, что ты захочешь взять.» Гилберт догадался, что женщины здесь торгуют своим телом. Получают деньги за то, что мужчины используют их в своих целях. В любой другой момент в прошлом он назвал бы это непристойным и крайне безответственным. Но сейчас, находясь в этом странном месте, окутываемый запахами кожи и ароматических масел, цель которых вызывать возбуждение одним своим ароматом, он не мог думать ни о чем, кроме того, что хотел бы испытать этот дурман на себе. - У моего друга это впервые, - подбородком Баш указал на брюнета. Тот продолжал озираться вокруг с выражением полной растерянности на лице. – Я знаю, как ты любишь новичков, малышка, - он смачно поцеловал девицу в упругую щёчку. Она чуть задрала голову, смеясь, тем самым обнажив шею. Гилберт заметил, как капелька пота откуда-то из-за уха спустилась по шее, пробежала по ярёмной впадинке и скрылась между грудей девушки. В этом было что-то откровенное, в том, как она не стеснялась своей природы и не спешила за носовым платком, чтобы утереть выступивший пот. - Конечно, ты знаешь как я их люблю. Я же была и твоей первой, - она, наконец, перевела взгляд на Блайта. – Как тебя зовут, парень? - Гилберт, мэм, - кратко ответил парень. - Никто ещё не называл меня «мэм», - она вскинула брови. – Откуда ты его такого взял? - Сам порой удивляюсь, - тепло улыбнулся Баш. По его лицу было понятно, что ему не терпится отправить Гилберта с Марией и самому уже найти себе партнёршу. – Ну, оставлю вас одних. Думаю, лишние глаза вам в таком деле не нужны, - быстрым шагом он удалился вглубь комнаты. Гилберт только открыл рот, чтобы позвать его назад, как девушка аккуратно, но настойчиво приложила палец к его губам. - Здесь не кричат и не шумят, по крайней мере, в привычном понимании этого, - она некрасиво осклабилась. – Это храм любви и удовольствия. Не отвлекай других. Блайту пришлось оставить свои слова при себе. Он почувствовал как маленькая шершавая ладошка берёт его руку и тянет за собой. Парень последовал просто потому, что абсолютно не представлял, что ему теперь делать. Без Баша он осознавал свою ненужность в этом месте, поскольку люди, мимо которых пара проходила, непременно обращали на него внимание. - Почему они так смотрят? – шёпотом спросил он у Марии. - Потому что ты белый, - просто ответила она. – Проходи, - рукой она отодвинула газовую занавеску, за которой скрывалось небольшое помещение. Единственной приличной мебелью была кровать, застланная в тон стенам красными простынями. Здесь сильно пахло благовониями. «Вероятно, - предположил брюнет, - чтобы скрыть вонь пота и грязи.» В углу стоял умывальник с водой и грубо сколоченный табурет. - Баш сказал, что ты его друг. Хоть белые и никогда не относились к таким, как мы, как к равным, но я почему-то верю ему. Я давно знаю его, и ты первый человек, о котором он отзывается так хорошо. Только поэтому я согласилась принять тебя. - Э-э-э, спасибо, - промямлил Гилберт. От всей ситуации ему становилось крайне неловко. Девушка звонко рассмеялась. - Так не пойдёт, малыш, - она подошла к нему ближе. Он услышал запах её кожи. – Я покажу тебе то, чего ты никогда не видел. Но ты должен слушаться, понял? – парень послушно кивнул. – Хорошо. Дотронься до них, - она аккуратно обвела своей ладонью грудь. Дрожащими руками Гилберт осторожно провел о рёбрам девушки и самыми кончиками пальцев – по тонкой ткани. - Смелее. Ничего не выйдет, если ты будешь меня бояться. Ладонь парня полностью опустилась на одну из грудей девушки. Он нежно огладил её и большим пальцем слегка задел сосок. Лицо Марии осветила довольная улыбка. Гилберт расценил это как просьбу продолжать. «Приказ,» - напомнил он себе, но почему-то останавливаться совсем не хотелось. Второй рукой юноша провёл по линии ключиц, по плечам, коснулся газовой ткани, словно вопрошая: «Можно ли?» Девушка показалась удивлённой, но кивнула. Она подалась вперёд, и он почувствовал тепло её дыхания на своей шее. Она была много ниже Гилберта, её макушка едва доставала ему до плеча. Умелые руки девушки заскользили по телу парня. Снизу вверх пальчики перебирали складки рубашки, очертили стойку воротника и коснулись кожи на шее. Парня немного дёрнуло. Не от того, что ему не было приятно, но от неожиданности и новизны ощущения. Он стал понимать мужчин, которые обращались к проституткам за лаской. - Поцелуй меня, - мягко выдохнула девушка ему почти в самые губы. Гилберт не знал её раньше и вряд ли увидит вновь. Этот поцелуй станет для него первым. Будет ли он жалеть об этом потом? Почему-то он и не задался этим вопросом в тот момент. Он прильнул губами к раскрытым губам девушки, разделив с ней выдох. Мария привстала на носочки, положила одну руку ему на затылок, а другой стала перебирать пуговицы на рубашке, ловко расстёгивая их. Гилберт спустил с плеч девушки её одеяние и наслаждался необычным ощущением шелковистости её кожи. Он никогда не трогал девушек так. Точнее, он никогда не трогал девушку, которую хотел, так. Ему на миг стало интересно, такая же ли гладкая у Энн кожа и также ли мягки её губы при поцелуе… - Стой, - он отстранился. – Я-я так не могу, - отступил парень на шаг. У него слегка кружилась голова от испытанных ощущений, но имя Энн в голове не давало ему продолжить дальше. - Что такое? – нахмурилась девушка. - Это неправильно, - он замотал головой. – Это как-то неправильно. Мария плюхнулась на кровать и приняла крайне задумчивый вид. - Ты какой-то чересчур сложный. Что не так? Он не мог объяснить, что единственное, что мешает им продолжить начатое, это имя девушки, с которой он, вероятнее всего, никогда не будет. Но тот ли она человек, чтобы понять это? Но Мария и без слов поняла. - Так ты влюблён, - протянула она с нежной улыбкой. Гилберт кивнул и во вздохом сел на кровать рядом с ней. - Безответно? Кивок. - И она не знает? - Я просто не понимаю её, - парень упёрся руками на колени и положил голову на ладони. – Я думаю, что она видит, что нравится мне, но никак не отвечает. То она злится и отталкивает меня от себя, то просто игнорирует и смотрит своими ледяными глазами сквозь, то она мила и приветлива, будто бы жаждет общения. Её игры сводят меня с ума, - сокрушался Блайт. И вдруг он почувствовал как маленькая ручка легла на его плечо и стала нежно поглаживать. - Радуйся, что тебе доступна любовь, парень, - с какой-то горькой усмешкой сказала Мария. – Посмотри на меня. Я продаю своё тело за деньги, потому что не могу найти другого заработка. Думаешь, мне нравится быть развязной, хихикать, когда очередной потный мужик тянется руками к моей груди? Нравится то, что со мной обращаются как с вещью, которая им принадлежит просто потому, что они платят за неё? Мне никогда не выйти замуж, - вздохнув, сказала девушка. – Моих детей никогда не признают в обществе, потому что их мать – шлюха. Я вижу, что ты не такой как мы, как Баш. Ты белый человек, тебе открыто столько дорог. У тебя есть будущее, в котором есть любовь. У меня – нет. Гилберт был поражён. Вряд ли он ожидал услышать лекцию о жизни от девушки, торгующей своим телом. Но её слова звучали так логично и так горько. Он не мог отвести глаз от её личика. В момент уязвимости оно вдруг стало необъяснимо прекрасным. Он протянул руку и аккуратно заправил за ухо прядь, упавшую на лицо Марии. Наощупь волосы оказались мягкими, почти воздушными. Парень провел кончиками пальцев по линии подбородка и мягко заставил девушку посмотреть ему в глаза. Он никогда не видел таких глаз. Ближе к зрачку они становились почти черными, грань между радужкой и зрачком будто стиралась, а край радужки был почти золотистым со светло-коричневыми бороздками. За время их знакомства он, казалось, впервые обратил на её глаза внимание. А ведь по ним можно прочесть так многое! - Спасибо, Мария. Не знаю, как ты подобрала нужные слова, но ты даже не догадываешься, как помогла мне, - тихо сказал Гилберт, не нарушая зрительного контакта. Девушка слабо улыбнулась и обхватила своей ладошкой ладонь Гилберта лежащую на её щеке. - Мне приходилось спать с разными людьми, но ещё никто из них не слушал меня. Это забавно, потому что Баш сказал, что я буду у тебя первой. Но первым оказался у меня ты. В животе Гилберта зародилось какое-то странное чувство. Тёплое и приятное. И он потянулся губами к девушке. - Ты не обязан этого делать, - прошептала она. - Я знаю. Но мне хочется этого. Их губы вновь соприкоснулись. Но что-то другое уже было в поцелуе. Не просто удовлетворение желаний, но поиск недоступной любви в друг друге. Гилберт положил руку девушке на затылок, а она поближе придвинулась к нему на кровати и положила руку ему на колено. Он почувствовал трепет и необычное желание. Теперь, после всех сказанных снов, ему было легче. С него будто бы сняли цепи. Пример женщины, которой недоступна любовь, но которая ищет её, заставил понять, какой он счастливчик. И пусть любовь Энн ему недоступна («Пока что,» - подумал он), он может поделиться своей нерастраченной любовью с кем-то другим. С тем, кто в этом отчаянно нуждается. Его руки вновь вернулись к одеянию его подруги. Он медленно опускал ткань с плеч и груди, оголяя их, позволяя быть ближе. Мария продолжила расстёгивать пуговицы на его рубашке, и, когда добралась до последней, стала стягивать одежду с Гилберта. Юноша не преминул помочь ей, и она увидела, что под грубой тканью, оказывается, скрывались крепкие от работы мышцы, на руках от напряжения вздулись вены, а на гладком животе проступали кубики пресса. «Красив, как чёрт,» - подумалось ей, когда она потянулась к штанам парнишки. «Везде ли он так прекрасен?» Гилберт ласково пробежал пальцами по обнажённой спине девушки и крепко ухватив за поясницу притянул к себе. - Учитель, я всё правильно делаю? – улыбаясь прямо-таки кошачьей улыбкой, спросил парень сверкая глазами. - Ты быстро учишься, парень. Но до идеала ещё очень далеко, - хитро сказала Мария, повалив его на кровать и сев сверху. – Неплохое начало, но способен ли ты на продолжение? – во взгляде девушки читалось: «Не остановишься ли ты вдруг, как раньше?» - Чувства не имеют значения, если их не с кем разделить, - ответил парень и положил руки ей на бёдра. - Ты запомнишь меня? - На всю жизнь.

* * *

И Гилберт Блайт запомнил её. Он просто не смог забыть ту, что стала его первой. Именно с ней он познал настоящее блаженство, не обременённое привязанностью. Он не думал о ней, как девушке, на которой хотел бы жениться, и не ревновал её, когда после того, как он выходил от неё, туда входил другой мужчина. Он доверял ей, и все дни до отплытия заходил к ней. Они говорили о жизни, судьбе и любви, а затем исполняли в паре жаркий танец любви. С ней он познал язык собственного тела. Узнал, что ему нравится, а от чего он мог бы отказаться. Как надолго его хватает, чтобы не кончить. Однажды Мария сказала ему, что никто из мужчин обычно не заботится, нравится ли девушке то, что он с ней делает. И Гилберт решил стать первым, кто сделает это для неё. Он спрашивал, что ей нравится и почему. Он изучал её тело, чтобы… Чтобы потом доставить удовольствие той, которую любил. Несмотря на то, что Марии удалось завоевать его доверие и привязанность, секс с ней были ни чем иным, как разгрузкой. Он делился своими чувствами к той, которую любил, с той, которую не знал. Чувствовал ли он, что это неправильно? А есть ли хоть что-то правильное и честное в этом мире? Он сомневался в этом. Конечно, Гилберт спал не только с Марией. На корабле сложно выпустить пар – ты редко остаёшься один, да и атмосфера далеко не спокойная. Поэтому он ходил с Башем в бордели, когда они причаливали. Шутки ради он всегда выбирал рыженьких, если удавалось. Блайт решил буквально уничтожить себя тем, что представлял, что рыжие волосы, опутывающие его змеями, принадлежат Энн, что тонкие руки, умело ласкающие его член и оставляющие царапины на его груди и спине, принадлежат Энн, что тело, в которое он раз за разом входил, принадлежало Энн. Но это никогда не была Энн. * * * Мисс Стейси никогда не видела класс таким оживлённым. Мальчики веселились вовсю, бросая друг в друга всё новыми и новыми шутками и заговорщицки поглядывая на девочек. У девочек ситуация была ещё хуже. Диана и Джози вдвоём стояли в плотном кругу своих одноклассниц и… кричали друг на друга. На самом деле, тон повышала только Барри, тогда как мисс Пай сохраняла абсолютное спокойствие и с улыбкой превосходства говорила столь обидные слова, что даже Мюриэль стало не по себе. Конечно, у девочек не всегда всё было гладко: Джози славилась, как самая капризная и своенравная из них. Но учительница никогда не видела такой злобы на лицах обеих. Обычно спокойная и слегка меланхоличная Диана сейчас стояла с красным лицом и, казалось, закипала от каждой фразы, сказанной Джози. Та, в свою очередь, совсем не стесняясь в выражениях ледяным тоном излагала всё, что она думала о закадычной подруге брюнетки, об Энн Ширли-Катберт. «Опять Энн во что-то вляпалась,» - со вздохом подумала учительница и громким покашливанием, наконец, привлекла внимание класса на себя. «Сейчас главное – разобраться в конфликте и разрешить его, вовлекая как можно меньше учеников.» - Если я правильно понимаю, у вас есть тема для разговора куда интереснее, чем законы физики? - Вы будете в восторге, - хохотнул Билли Эндрюс. Мюриэль сдвинула брови. - В чем дело, мистер Эндрюс? Вы как-то связаны с этим? - Сожалею, мадам. Главные участники, увы, сегодня не с нами, - за него ответила Джози, обдав Диану таким ледяным взглядом, что можно было, пожалуй, заморозить океан, разделявший Новый и Старый Свет. – Вам лучше спросить ваших лучших учеников: Блайта и Ширли. - Мисс Пай, а вы, судя по всему, неплохо осведомлены в предмете вопроса. Я попрошу вас, мисс Барри и мистера Эндрюса задержаться на перемене. Только их троих, - она обвела взглядом весь остальной класс, давая понять, что лишние рты и уши не нужны. Для Дианы урок тянулся бесконечно долго. Она даже не всматривалась в формулы, которые мисс Стейси то и дело записывала на доске и объясняла. В её голове роились сотни мыслей. Об Энн, о Гилберте и о том, что он хотел с ней сделать. Каждый раз Диану брала дрожь, когда в голове появлялись эти ужасные слова. «Трахнуть! Что это вообще за слово?» - хмурила брови Барри. К тому же от урока её очень отвлекал пристальный взгляд Руби с задней парты. Казалось, что вот-вот и та прожжёт в спине Дианы дыру. Девушка справедливо решила не поворачиваться к подруге, иначе Джиллис бы точно не выдержала. Как бы Диана хотела, чтобы всё, что произошло после их душевного разговора с Энн, просто не случалось! Мало того, что им предстоял серьёзный разговор с мисс Стейси, так ещё и сердце Энн разбито вдребезги. Подруга немедленно бы побежала за ней, вот только одному Богу известно, куда та убежала. После того, как в прошлом году Билли Эндрюс с дружками разломали их «тайное место», у них не было больше места для встреч вне дома. Это, конечно, затрудняло работу их литературного кружка, но они здраво рассудили, что отстраивать домик заново смысла нет. Совсем скоро они попрощаются и, вполне возможно, навсегда, и их маленькое укрытие в лесу само по себе разрушится. Энн по секрету рассказала Диане, что она больше никогда не видела её лиса после того, как домик разрушили. - Мисс Барри! – из глубоких раздумий девушку вырвал звук собственного имени. Она огляделась вокруг. Оказывается, урок закончился, и все ребята вышли на перемену. Кроме, конечно, её, Джози и Билли, который вообще не понимал, что он тут делает. «Нашли кого оставить,» - вздохнула Диана. Все трое по линеечке встали перед учительницей. - Я хочу знать, что сверхъестественного могло произойти с утра, что вызвало в вас такое возбуждение, что даже звонок на урок не привлёк вашего внимания, - женщина переводила взгляд с одного ученика на другого. Билли тупо смотрел в пол, Джози встретила взгляд спокойно и с достоинством, а Диана выглядела крайне подавленной. - Мисс Стейси, это всё Гилберт… - начала было Барри, когда Джози перебила её. - Энн Ширли и Гилберт Блайт занимаются непристойностями. Он написал об этом на доске заметок утром, - без единой запинки отрапортовала Пай и бросила презрительный взгляд на Диану. Мюриэль почувствовала, как по её спине бежит холодок. Если то, что говорит эта девочка правда, то это просто катастрофа. Нужно было, конечно, выслушать все мнения, но она отчаянно молилась, чтобы это оказалось неправдой. - Джози, ты всё врёшь! – опять открыла рот Диана, но на этот раз Эндрюс перебил её. Будто, у них с Джози был план, чтобы заставить учительницу поверить в их слова. Девушка занервничала. Она не огладывалась на задние парты в течении всего урока. Они вполне могли обменяться парой записок в это время. - Мисс, Джози говорит полную правду. Гилберт написал, что хочет заняться «этим», - Билли понизил голос на последнем слове, - с Энн. Неужели можно усомниться в том, что они делали что-то подобное до этого? – с ухмылкой закончил парень, краем глаза глянув на Джози и увидев её еле заметный кивок. Всё проходило идеально. - Они ВСЁ врут! – вспыхнула наконец Барри. Такая наглая клевета в сторону её дражайшей подруги! Диана была уже не в состоянии сдержаться. - Если мы врём, то почему Энн убежала сразу после того, как увидела записку, а? – повернулась к ней Пай. – Наверняка убежала к Гилберту, чтобы… - Хватит, - впервые мисс Стейси позволила себе повысить голос на учеников. – Спасибо, мистер Эндрюс и мисс Пай, за столь обстоятельное введение в проблему. Можете быть свободны, а вы, мисс Барри, ещё задержитесь. Джози и Билли переглянулись. Парень подал девушке руку, и они, гордые собой и полностью уверенные в своей победе, выплыли из класса. Диана осталась одна под ошеломлённым взглядом учительницы. - Мисс Стейси, вы же понимаете, что они врут! Они выставили всё не так, как есть на самом деле! – девушка смотрела на неё почти умоляюще. Мюриэль вздохнула. «Непедагогично принимать чью-либо сторону в споре,» - шепнул ей голос разума. - Диана, я не знаю, что произошло точно. Я ничего, если честно, не понимаю. - Что ж… Когда мы пришли в школу, у доски заметок было много народу, и мы поняли, что что-то случилось. Как только мы подошли ближе, стало понятно, что в это втянута Энн. Гилберт ночью, а может и рано утром, оставил для неё записки. Много записок, на самом деле, - затараторила Барри. – И некоторые из них были неприличного характера. - Как и сказали Джози и Билли? - Да, - выдохнула Диана. – Но Энн не имеет к этому никакого отношения, они с Гилбертом даже не совсем друзья… - Что значит «не совсем друзья»? - Руби Джиллис влюблена в Гилберта. Очень-очень давно. И, в общем-то, чтобы не ранить её чувства, Энн уже давно отвергает его ухаживания, но… - В смысле «отвергает»? – мисс Стейси подняла брови. И тут Диана поняла, что придётся рассказать совсем всё. - Ну, - промямлила она, - Гилберту, вроде как, уже очень давно нравится Энн. - Как давно? - С тех пор, как она начала учиться с нами. Вы ничего не подумайте, Энн никогда не хотела его обидеть, она просто беспокоилась о Руби. Она очень и очень ранимая, вы же знаете. - К сожалению, не только Руби, похоже, ранимая в этой ситуации. И что случилось после того, как мисс Ширли увидела записки? - Она стала их срывать, а потом убежала. Я не видела куда, потому что тогда мы начали ругаться с Джози, и я не знаю, где она может быть, и… - Диана начала всхлипывать. Вся эта ситуация была просто ужасной, а рассказывать о ней взрослому было ещё хуже. «Но мисс Стейси не такая, как все остальные взрослые. Она непременно поймёт, что Энн тут совершенно не при чём, что Гилберт специально всё подстроил, чтобы опозорить её.» - Не плачьте, мисс Барри. Мы всё обязательно уладим. В класс обратно начали заходить ученики, перемена подошла к концу. - Вы можете выйти и умыться, если вам нужно, но я прошу остаться вас до конца занятий. Вы мне будете ещё нужны. Диана покорно кивнула. А что ещё ей оставалось делать? Надо было как-то уговорить мисс Стейси никому не рассказывать об утренней ситуации. Девушка заняла своё привычное место, которое казалось пустым без Энн, и, достав носовой платок, вытерла слёзы. Она не доставит Джози удовольствие насладиться тем, как она плачет. - Призываю вас к тишине! – громко сказала учительница, когда все расселись по своим местам. – Меня ввели в курс дела. То, что произошло, вероятно, ужасное недоразумение. Я уверена, что Гилберт не имел в виду то, о чём написал. - Но… - начала Джози. - Никаких «но». Мисс Пай, будьте добры, не перебивайте людей, когда они говорят. Джози надула губы и сложила руки на груди. - Я настоятельно не рекомендую вам рассказывать об этом несерьёзном инциденте дома. Кто знает, что это именно Гилберт оставил записки? Почерк человека не сложно повторить при хорошем желании. Если вы бросите своими словами тень на ни в чём не повинного человека, то будет ли это честно по отношению к нему? Класс недовольно зашумел. Конечно, всем не терпелось рассказать родителям, какому позору подверглась Энн Ширли-Катберт и что теперь ей-то уж точно не выкрутиться. Каждый думал, что если он один расскажет, то ничего не случится, остальные же будут держать рот на замке. - Да и вряд ли ваши родители захотят узнать, откуда вы знаете о разного рода непристойностях, - и хотя мисс Стейси сказала это самым что ни на есть спокойным учительским тоном, все услышали угрозу в её словах. Но угроза исходила не от неё, а от родителей, которые даже за то, что они обсуждали такие темы вслух с друзьями, могли серьёзно наказать. Видя, что слова возымели эффект на учеников, учительница вернула себе дежурную улыбку и взяла учебник со своего стола. - А теперь, если вы не возражаете, давайте окунёмся в мир английской литературы. Для Мюриэль Стейси урок тянулся бесконечно долго.