* * *
- Энн… - тихо выдохнул мужчина, когда дверь открылась. Лицо его было бледным, на нём явно читался испуг. Внутри у Гилберта всё похолодело. Если что-то случилось с Ширли по его вине, он себе этого никогда не простит. К счастью, Баш не впал в оцепенение и толкнул друга с дороги, чтобы впустить Катберта в дом. Тот благодарно кивнул, снимая шляпу и отряхивая воду с неё за порог дома. Дрожащими руками он всё-таки смог справится с ручкой и закрыл дверь. Всё это время его взгляд метался с одного мужского лица на другое, словно пытаясь донести до них что-то без слов. - Это Энн, - наконец промямлил он. Было видно, что волнение мешает выражаться ему более распространённо. – Её с понедельника лихорадит. Мы с Мариллой думали, что сможем обойтись без врача, что это обычная простуда… - он всхлипнул. Мужчина представлял собой довольно жалкое зрелище. Баш во время его рассказа метался по кухне, разводя огонь и ставя чайник на плиту, надеясь хоть как-то согреть мужчину. - Что с Энн? – тупо спросил Гилберт, глядя куда-то в пустоту и ни к кому конкретно не обращаясь. Мэтью шумно выдохнул. - Она не встаёт. У неё сильный жар, а вчера она начала нести… какой-то бред. Ей будто что-то чудится, - фиолетовые синяки под глазами мужчины подтверждали, что он провёл не одну бессонную ночь, наблюдая за состоянием названной дочери. Лакруа сочувственно посмотрел сначала на Катберта, а потом на Блайта. У них обоих с лиц сошли все краски. Гилберт вмиг как-то ссутулился, челюсть его окаменела, а взгляд стал абсолютно потерянным. Друг мог только представлять, какие думы терзали юношу в тот момент. - Чем мы можем помочь? – мягко спросил Баш, пытаясь разрядить скорбную тишину, повисшую в комнате. - Энн говорила, что ты, Гилберт, готовишься стать доктором? – он посмотрел на юношу своими водянистыми голубыми глазами. – Мы с Мариллой хотим поехать в Шарлоттаун за врачом, но не можем оставить её одну. Если бы ты… мог… - он стал запинаться, - мы были бы благодарны, если бы ты… присмотрел за ней. Ты наверняка знаешь, что можно предпринять, - голос мужчины задрожал. – Мы не можем потерять её. Как бы порой Гилберт Блайт ни был красноречив, именно в этот момент он не нашёл ни одного слова, чтобы ответить Катберту. Мысль о том, что Энн так серьёзно больна, что они все могут потерять её, оглушила юношу, как если бы ему по голове ударили чем-то тяжёлым. «Они ищут в тебе врача, чего же ты стоишь столбом?» - внутренний Гилберт был куда как смелее наружного. На предложение Мэтью тот лишь глупо моргнул и продолжал потерянно разглядывать грязь на штанинах пришельца. Баш кротко кашлянул, прерывая молчание. Не будь здесь его, Катберт с Блайтом бы, наверное, очень долго сидели в тишине. - Я думаю, он был бы рад, - сказал он, но тут же поправился, потому что прочитал немой вопрос в глазах мужчины, - в смысле, он бы ни за что не отказал в вашей просьбе. Мэтью облегчённо кивнул. - Вы, э… - казалось, он возвратился к своей привычной манере общения. Мужчина махнул рукой на дверь, - пойдёте сейчас? Баш осторожно посмотрел на Гилберта, который ещё не вырвался из оцепенения. «Да что с ним такое?» - про себя возмутился тринидадец. - Когда вы собираетесь в город? - Сегодня, наверное, уже поздно. Мы поедем завтра с утра. - Что ж, тогда мы придём ут… - начал Баш. - Можно я пойду с вами? – неожиданно выпалил Гилберт и тут же раскраснелся от неожиданности и наглости предложения. – Я… Если я могу что-то сделать для Энн… пожалуйста, - он умоляюще посмотрел на Мэтью. Тот рассеянно кивнул. Баш недоверчиво смотрел, как Гилберт хватает с вешалки пальто и садится, чтобы завязать ботинки, но в глубине его глаз затаилась искра насмешки. - Доктор Блайт, вам нужен ассистент сегодня? – на всякий случай решил поинтересоваться Лакруа. Никуда он, конечно, на ночь глядя не пойдёт, но спросить всё же стоило. Блайт неопределённо мотнул головой. Друг решил расценить это как отрицательный ответ. - Тогда я буду в Зелёных Крышах утром. Не скучайте без меня, доктор. И хорошо позаботьтесь о вашем первом пациенте. Даже серьёзность болезни Энн не подорвала настроя Баша. Он верил, что эта сильная и духом, и телом девчонка обязательно справится, а Гилберт ей несомненно в этом поможет. Физически или ментально не так уж и важно, может быть, ему удастся совместить оба способа. Но мужчина верил, что если любовь юноши не излечит рыжую, то уж точно поспособствует её выздоровлению. «Тем более, - предался логическим размышлениям Баш, - гостевая комната у них всего одна, а отлёживать бока на диванчике в гостиной я не собираюсь.»* * *
Марилла то и дело принималась за шитьё, но от волнения уж слишком сильно дрожали руки, и иголка то и дело вместо ткани колола пальцы женщины, так что та очень скоро оставила это занятие. Готовкой она занималась с самого утра, так что на кухне ей делать тоже было нечего, но охваченная волнением, она не находила себе места и пыталась отвлечься хоть как-нибудь. Идея позвать Блайта принадлежала, конечно, ей. Между ними и настоящим доктором была одна поездка на поезде туда и одна обратно, а между фермой Блайтов и Зелёными Крышами всего лишь пешая прогулка. Конечно, на лошади она была бы быстрее, но рисковать, что лошадь вдруг увязнет в грязи на полпути, они не стали. Мисс Катберт, было, сама намеревалась пойти, но здравый смысл в лице её брата убедил, что она должна оставаться дома, если Энн, не дай Бог, станет хуже. Сидеть дома в одиночестве было невыносимо. Каждые десять минут Марилла подходила ко входу в комнату Энн и прислушивалась к еле слышному дыханию, молясь, чтобы всё-таки услышать его. Она поклялась себе, что не поддастся приближающейся истерике, пока Мэтью не вернётся домой. Ей нельзя, Энн бы ей не простила. Ох, Энн… Мисс Катберт и представить не могла, через что она проходила. Жар не отпускал ни на день с понедельника, девушка жаловалась на головную боль, а на попытки накормить её отвечала слабым отказом. Она пыталась приободрить домашних, шутя, что всё вот-вот пройдёт, но это «вот-вот» почему-то не наступало. Марилла услышала, как открылась дверь кухни и в дом вошли. Она поднялась из кресла и вышла навстречу. На пороге Зелёных Крыш стоял Мэтью и Гилберт Блайт. Женщина перевела взгляд с брата на юношу и обратно. - Добрый вечер, мисс Катберт, - тихо, но твёрдо произнёс Блайт. – Я знаю, что вы, скорее всего, ожидали меня лишь утром, но… - он шумно сглотнул. – Я подумал, вдруг вам не помешает лишняя помощь. Марилла рассеянно кивнула. - Конечно, Гилберт. Мы всегда тебе рады. Особенно в такое тяжёлое время. Проходи, - она жестом предложила ему войти в дом. Он повесил мокрое от дождя пальто, снял испачканные в грязи ботинки и оставил их на пороге. Мэтью ещё копошился с пуговицами. «Наверное, руки дрожат,» - предположил Гилберт. - Могу я…? Марилла кротко кивнула и быстро сказала: - Только вымой руки. И… она может тебя не узнать. - Да, Мэтью упоминал, что она иногда… не в себе, - после паузы сказал юноша. Он ополоснул руки и вытер предложенным хозяйкой полотенцем. «Наверняка, она не ожидала, что я сразу приду. Конечно, ведь и я не был к такому готов,» - рассуждал юноша, следуя за мисс Катберт на второй этаж дома. «Я ведь никогда не был в комнате Энн,» - вдруг подумал Гилберт. Он бывал в Зелёных Крышах ранее, на рождественском обеде у Катбертов в прошлом году, но никогда не заходил дальше столовой и гостиной. И вот теперь он увидит святую святых, комнату Энн Ширли-Катберт. Ему-то казалось, что такая принцесса, как она, должна непременно жить в замке, а не в комнате под самой крышей. Пока они шли по полутёмному коридору второго этажа, Марилла слегка замедлила шаг и указала рукой на вторую дверь справа после лестницы. - Ты можешь спать здесь, если захочешь остаться на ночь. Здесь жили наши прошлогодние постояльцы, если тебя это, конечно, не смущает, - она слегка стушевалась. В Эйвонлейском обществе некоторые до сих пор держали зуб на Катбертов за то, что те укрыли под своим крылом мошенников, которые почти разорили местный народ. Золотая лихорадка не прошла для селян бесследно. Катберты были чуть ли не единственными, кто ни пени не вложил в добычу мнимого золота, а посему и не понесли никаких убытков. Гилберт растянул пересохшие губы в улыбке. - Это большее, что я бы мог у вас просить. Надеюсь, я не стесню вас. Я, право, не подумал, каким самонадеянным решением было заявиться к вам так поздно, да ещё и причинить такие хлопоты… - Полно вам, Гилберт. Мы с Мэтью очень благодарны за то, что вы не отказали нам в помощи. Мы… - женщина метнула быстрый взгляд на приоткрытую дверь в конце коридора. – Мы готовы на всё ради Энн, вы понимаете? О, как Гилберт её понимал! Он бы ни за что не признался Марилле в том, что, возможно, его желание помочь даже сильнее, чем их. Было ли дело в том, что он винил себя? Думал, что помощь – это единственный способ искупления? Юноше лишь хотелось надеяться, что его присутствие не расстроит и без того страдающую Энн. Они остановились перед дверью. Гилберт заметил, что мисс Катберт словно к чему-то прислушалась. Он же, кроме шуршания её платья и треска свечи в руке, ничего не услышал. Женщина как-то облегчённо кивнула своим мыслям и открыла перед Блайтом дверь в совершенно новый для него мир. В мир Энн Ширли-Катберт. Комната человека – это всегда нечто сокровенное, какая-то укрытая от всего мира тайна, ведь это место – единственное, где человек мог стать самим собой. К чему было носить маски и притворяться кем-либо в том месте, где никто тебя не видит? Своя комната Блайту всегда казалась идеальной. Ничего лишнего, лишь то, что могло принести практическую пользу: учебники, книги, стопка бумаги, чернила, ручка для письма. В шкафу аккуратными стопками сложена одежда: на нижних полках – брюки, на средних – кофты, верхние заняты белоснежными рубашками. Кровать идеально застелена, даже если ночью Гилберту снился кошмар и проснулся он в пренеприятнейшем настроении. Но комната Энн от и до отражала характер девушки. Взгляд юноши терялся среди всех побрякушек, разложенных и развешанных по всем плоскостям. Ранние цветы в вазе у зеркала, самодельная гирлянда из ракушек и засушенных цветов над изголовьем кровати, многочисленные гербарии под стеклом, развешанные по стенам и подписанные, несомненно, её рукой. Он мог бы бесконечно долго блуждать глазами среди всех этих частичек жизни его любимой, если бы его взгляд наконец не упал на неё саму. Рыжие волосы, безнадёжно спутанные, разметались по белой подушке и казались щупальцами осьминогов, которых Баш показывал Блайту в Тринидаде. Щёки девушки были единственными яркими пятнами на её лице, но то был лихорадочный румянец. Она тяжело дышала, казалось, будто каждый вдох заставляет её делать усилие над собой. Когда Марилла и Гилберт вошли, она приоткрыла замутнённые болезнью глаза и слабо улыбнулась. - Марилла, думаю, мне становится лучше, - хрипло прошептала Энн. Блайт смог с трудом разобрать слова, потому что шёпот был еле слышным. - Да, Энн, думаю, ты выглядишь уже лучше, - через силу выдавила из себя мисс Катберт, переводя умоляющий взгляд на юношу. В нём ясно читалось: «Помоги ей.» - Мы с Мэтью поедем завтра в Шарлоттаун за доктором. Энн слабо кивнула. Она совсем не замечала Гилберта, что, может быть, и было очевидно, ведь он так и не прошёл вглубь комнаты и ни на шаг не приблизился к кровати больной. Так и стоял на пороге, укрываемый полумраком комнаты, который разгоняли лишь свеча на тумбочке и ещё одна в руке Мариллы. - Я думаю, что справлюсь несколько часов без вас. Гилберт был готов истерически рассмеяться. Ширли-Катберт находилась в просто ужасном состоянии и всё равно пыталась утешить других. «Как отчаянно и глупо,» - Блайт еле сдержался, чтобы не фыркнуть. Он бы всё отдал, чтобы никогда больше не видеть Энн такой беспомощной и… жалкой. Юноша невольно вспомнил, как выглядел его отец, когда находился на пороге смерти. Бледный, высохший, совершенно на себя не похожий. Гилберт просто не мог допустить, чтобы Энн когда-нибудь выглядела также. Он сделал шаг вперед, на свет. Последним, кого рыжеволосая могла представить стоящим у своей постели, был Гилберт Блайт. От лихорадки её сознание помутилось, она была готова списать это на галлюцинацию. Надо полагать, у неё были бредовые видения в последнее время. - Пока доктор Вард не приедет, мы позвали Гилберта, чтобы он осмотрел тебя, - отрывисто сказала Марилла, пытаясь уловить в лице Энн какую-нибудь реакцию на это. – Если ты не будешь против, - добавила она. Девушка медленно закрыла глаза и с тяжёлым вздохом осела обратно на подушки. Она казалась совсем юной теперь, когда она перестала держать лицо перед посетителями. В неровном свете свечи было заметно, как заострились её скулы, какие глубокие тени пролегли у глаз. Если было бы можно вырвать сердце из груди и подарить кому-нибудь другому, Блайт бы сделал это не задумываясь. - Конечно, я против. Но разве это что-то меняет? Он же уже пришёл, - тихо ответила она, не размыкая век. Слова больно кольнули юношу. Он понимал, что Энн имеет полное право всё ещё злиться на него. Но отвергать помощь, когда она так необходима? - Мисс Катберт, - обратился Гилберт к Марилле. – Могу ли я провести осмотр? Я понимаю, что я, конечно, ещё не врач, но я многому научился, проходя практику у доктора Варда, и… Она жестом остановила его и медленно кивнула, не сводя глаз с Энн. Та, казалось, превратилась в статую. Только еле заметное трепетание крыльев носа свидетельствовало о том, что она не из мрамора. - Энн, можно? – он приблизился к кровати. Девушка сделала глубокий вдох и еле заметно кивнула на выдохе. Гилберт нервничал. Он ни в кое случае не хотел причинить Энн неудобств, не только своим присутствием, но и необходимыми для её осмотра действиями. «Было бы просто здорово, если бы руки перестали дрожать,» - кисло подумал он. - Марилла, повторите, будьте добры, каково было состояние Энн в последние дни? – чуть более резко, чем стоило, спросил Блайт. Раз уж его позвали в качестве врача, он должен соответствовать уровню компетенций. Энн хрипло рассмеялась. Было заметно, с каким трудом она это делает. - Не надо вести себя так, будто меня тут нет. Если что, больная тут я, - насмешливо сказала она, открывая глаза и нагловато глядя на незадачливого доктора. – И я полагаю, что смогу описать своё состояние куда как более точно, нежели Марилла. «Наверное, даже если она умрёт, её призрак будет долго преследовать меня и сыпать язвительными комментариями тут и там,» - предположил Блайт. Несмотря на жалкое состояние Энн, он стал понимать прошлого себя, который совершил тот ужасный поступок. Похоже, в отношении Энн он мог балансировать только на грани. Грани хорошего и плохого, доброго и злого, белого и чёрного. - Что ж, доктор Блайт, - девушка наслаждалась растерянностью юноши перед ней. Конечно, в её ситуации было весьма и весьма опрометчиво язвить тому, кто пришёл помочь, но сердечные раны намного тяжелее переносятся, нежели физические недуги. – С понедельника, о котором вы, несомненно, помните, у меня жар. Всё не так критично, как вам могло показаться со слов Мариллы и Мэтью, и скоро пройдёт. Ваша помощь, как мне кажется, не требуется. - Энн! – воскликнула мисс Катберт так, что оба подростка вздрогнули. – Иногда стоит попридержать язык, юная леди! – скомандовала женщина. Конечно, Ширли-Катберт понимала, что такая резкость вызвана скорее переживанием, чем попыткой нагрубить, но это, тем не менее, глубоко задело её. - Марилла, - чётко произнесла девушка. Если женщина принималась читать нотации, то это могло тянуться часами, а рыжеволосой этого совсем не хотелось. – Меня лишь попросили описать своё состояние. И это именно то, что я делаю, - девушка слабо приподняла уголок рта в усмешке. «Даже сейчас она не может оставить свои игры!» - возмущённо подумал Гилберт. Он так ненавидел себя за то, что любил её. Не за то, как она вела себя по отношению к нему порой, но за то, какой она была без масок и притворства. Ему бы так хотелось, чтобы именно сейчас этот занавес на сцене Энн Ширли-Катберт закрылся и она перестала делать вид, будто ей не нужна поддержка и помощь других. - Я не думаю, что это именно та форма изложения, о которой тебя спрашивал Гилберт, не так ли, мистер Блайт? – чересчур уж официально обратилась к нему мисс Катберт. Тот лишь рассеянно кивнул. Вступать в женский конфликт было сродни самоубийству, это парень понял ещё в школе. Девочки обожали ссориться. Повод мог быть любой, но могло его и вовсе не быть, это же девчонки. Парни, конечно, посмеивались над такими глупыми претензиями друг к другу и оскорбительными выражениями, которые они-то уж точно никогда не простили бы, но продолжали наблюдать за конфликтами в классе. Тут Билли Эндрюсу не было равных. Однажды он даже пытался подначить ребят делать ставки, но дело не выгорело, и он перестал предлагать. От таких открытых конфронтаций Блайт старался держаться подальше. Причины порой были так мелочны, что и сами спорящие не находили нужных аргументов, чтобы доказать свою правоту. Такое времяпрепровождение Гилберт считал решительно бесполезным. Как, впрочем, и Энн. Она никогда не была в центре этих споров, но участвовала в них исключительно с той целью, чтобы сгладить острые углы. Главной, конечно же, была Джози Пай. В начальных классах она даже нравилась юноше. Чудесная златокудрая принцесса, которая на любое слово была готова отозваться елейными речами. К сожалению, взросление не сделало её хоть на йоту разумнее. Лишь пополнило запас язвительных оскорблений, которые порой и не сразу доходили до умов слушающих. Он сожалел о таком исходе событий, ведь видел в ней такой потенциал. - Я думаю, - после недолгой паузы продолжила Энн, - что «доктор Блайт», - она сделала акцент на этом словосочетании, - смог бы вынести более точный вердикт, если бы ты, Марилла, позволила ему меня обследовать без посторонних глаз. Гилберт охуел. Вот так просто Энн попросила мисс Катберт выйти из комнаты. Никакой вежливости, никаких мнимых отговорок. Мариллу подобные слова и тон не могли оставить равнодушной. Она как будто бы вспыхнула изнутри. - Юная леди, что вы себе… - Марилла, - почти учительским тоном сказала Энн. – Если мистер Блайт и правда присутствует сегодня здесь в роли доктора, то нам стоит придерживаться правил профессиональной этики. Насколько я знаю, диагноз доктор может озвучивать лишь при согласии больного - она сверкнула глазами в сторону мисс Катберт. – А я всё ещё его не дала. Вряд ли бы женщина прожила столько лет, если бы не оказалась непробиваемой к манипуляциям своей подопечной. - Мисс Ширли-Катберт, - обратилась она тем же официальным тоном, что та говорила с ней. – Доктор Блайт, по моему мнению, вполне компетентен, чтобы проводить осмотр перед вашим опекуном. Всё таки, - прочистила горло Марилла, - это не профессиональный врачебный осмотр. Гилберт негромко кашлянул, чтобы привлечь внимание. - Я думаю, что для проведения первичного осмотра я вполне компетентен, - он отрывисто кивнул мисс Катберт. – Иначе моя практика у доктора Варда прошла бы зря. Гилберт и сам не понимал, откуда вдруг он набрался такой смелости. Заявить о своих мнимых правах взрослому, тем более семье Энн? Ужасно непростительная ошибка. Он бы немедля отчитал сам себя, если бы его чувства не говорили обобратном. Он ужасно хотел остаться с Энн наедине. На удивление обоим подросткам Марилла согласно покачала головой. - Никогда бы этого не допустила, - строго сказала она, - но, мне кажется, Мэтью не справится с чайником самостоятельно. Я должна помогать ему. Гилберт, - она обратилась к юноше, - надеюсь, вы спуститесь, чтобы дать необходимые рекомендации по уходу. Я пока подготовлю вам гостевую комнату. Пока Ширли-Катберт и Блайт удивлённо смотрели на неё, она с лёгким кивком покинула комнату, слегка прикрыв дверь. Ребята переглянулись. Такое поведение было весьма необычно для мисс Катберт. Она славилась, пожалуй, на весь Эйвонли своими консервативными устоями. С чего же она позволила двум молодым людям остаться в одной комнате без сопровождения? Пауза между молодыми людьми длилась бесконечно долго. Гилберт всем своим нутром впитывал присутствие девушки, пытался каждой своей клеточкой запомнить её запах и цвет её волос («Будто бы я мог забыть!»). Для Энн же было удивительно видеть Блайта в своей комнате. Если бы герои её любимых романов вдруг ожили, она бы, наверное, удивилась меньше. Она почти неделю не видела его. На самом деле, у неё практически не было времени, чтобы думать о нём. Но это не означало, что она не думала. Пытаясь прервать неловкое молчание между ними, Энн вопросительно подняла тонкие брови, глядя на юношу. Тот в ответ нахмурился. - Что ж, мисс Ширли-Катберт, - подражая тону доктора Варда, начал он. – Начнём осмотр.* * *
Марилла поставила перед Мэтью кружку ещё дымящегося чая. Чересчур уж резковато, на его взгляд. - Надо было остаться с ними, - поставила точку она в рассказе о том, что происходило наверху. - Но зачем? – Мэтью недоумённо нахмурился. Женщина чуть было не хлопнула себя ладонью по лбу. - Как ты не понимаешь? – взвыла она. – Это неприлично, оставаться молодой девушке наедине с юношей. - Но он же не совсем «юноша». Сегодня он доктор, - ответил ей брат. Марилла шумно выдохнула. Спокойствие брата в этой ситуации лишь убеждало её в правильности принятого решения. - Мне кажется, - начала мисс Катберт, - что между ними не всё гладко. Мэтью слабо усмехнулся своим мыслям. Теперь, когда в доме присутствовал кто-то кроме него с сестрой, думать о хорошем получалось куда как лучше. Он даже позволил себе почти искреннюю улыбку. - Юность не время для логики, Марилла, - ответил он. – Ты и сама это прекрасно знаешь. Мистер Катберт обладал невероятным даром подбирать нужные слова, когда они были так необходимы. Женщина изумлённо уставилась на брата, пока тот с присущей ему отстранённостью отпивал чай из чашки, которую она же ему и подала. Порой его умение высказывать своё мнение, используя лишь пару предложений, удивляло её. В такие моменты она начинала думать, что такие поговорки как «редко, да метко» были списаны не иначе как с её брата. - Ох, ты всё чересчур романтизируешь, как обычно, - попыталась отмахнуться от его слов Марилла. Но они задели её. И, конечно же, она знала, что именно Мэтью имел в виду. Порой случается «уютная тишина». Когда двум людям не нужно более слов, чтобы понять друг друга в полной мере. Будучи погружёнными в это безмолвие, они могли слышать куда как более чётко, нежели среди многочисленных голосов. Ничего в те моменты не могло помешать голосу разума, голосу сердца, звучанию полемики этих двух человеческих начал. Мог ли когда-либо разум существовать без чувств? А могло ли сердце когда-либо не откликаться на зов здравого смысла? Эти два начала существовали в симбиозе друг с другом, сдерживая друг друга и направляя на верный путь. В Зелёных Крышах в этот вечер было четыре человека, две пары, но лишь одно чувство направляло всех их. Любовь.* * *
- Что ж, - заключил Блайт после того, как приложил ладонь ко лбу девушки. – У тебя несомненно жар. Энн слабо фыркнула в ответ. - И это всё, что доктор Блайт может сказать? – тихо, но резко промолвила она. – Спешу вас огорчить, но мы и без вас это знали. - Боже мой, - длинные пальцы юноши пытались уловить сердцебиение на запястье девушки. – Неужели обязательно всегда быть такой язвительной? Даже когда люди пытаются помочь тебе? – он вопросительно вскинул брови, глядя прямо ей в глаза. Если бы Энн была в состоянии, она бы непременно ответила ему. Но лихорадка вновь взяла верх над ней, и её голова в изнеможении опустилась на подушку. - Я ненавижу тебя, Гилберт Блайт, - прошептала она, собрав последние силы. Он бы вполне воспринял эти слова всерьёз, если бы не знал Энн. - Это твой диагноз? – одолеваемый почти спортивным интересом поинтересовался юноша, оценивая состояние кожного покрова, легко касаясь пальцами предплечья, плеча и затем шеи. – Слабовато и, в целом, не впечатляет. Но её слова задели Блайта. Он старался сохранить надлежащее профессии лицо, старался уговорить себя, что она не совсем отдаёт себе отчёт о том, что говорит. Было бы неверно полагать, что это совсем успокаивало его, но приносило некоторое облегчение. - Что ж, - начал он, отдав себе строгое указание воспринимать Энн как пациента, а не как девушку, в которую он влюблён. – Я осмеливаюсь полагать, что у Вас, - он намеренно подчеркнул вежливое обращение. Гилберт напряжённо сглотнул и с тяжёлым сердцем заключил, - весьма вероятно, тиф. Высокая температура, учащённый пульс, кожные высыпания, - он слегка коснулся нежной кожи шеи. - К тому же, Мэтью и Марилла оба отметили наличие бредовых состояний. Не могу судить точнее, но симптомы сильно похожи на тиф. Слово отозвалось эхом в сознании Энн. Этого просто не могло быть, только не с ней. Вся злость на юношу испарилась. Такое бывает, когда одни сильные чувства вытесняют другие. Ширли закрыла глаза, чтобы не показать, что они наполнились слезами. Плакать перед Гилбертом Блайтом дважды за неделю было просто непростительно. - Я, - девушка сделала паузу, - выживу? Она знала, что такое тиф. Мало кто легко переносили эту болезнь. В её предыдущей семье двое сгорели от тифа на её глазах. Вина за это, конечно, легла на Энн, хотя в те годы она и сама была ребёнком. Гилберт не сразу нашёлся со словами. Не найдя другого места, он осмелился присесть на краешек кровать девушки, так и нее выпустив её руку после того, как жадно вслушивался в её пульс. - Я знаю, что вёл себя как полный мудак, - для притворства не было больше времени. Гилберт на живых примерах видел, как люди умирали от тифа. - Гилберт… - Нет, дослушай, - прервал он слабую попытку Энн перебить его. – Ты выживешь. Я клянусь тебе. Он искренне верил в свои слова. Когда-то давно он пообещал себе не давать клятв, но, видимо, сегодня был тот день, когда пришло время менять привычки. - Я не дам тебе умереть, - выпалил он, боясь, что слова так и застрянут в его горле, не найдя выхода. – Господи, Энн! – взмолился он, стискивая её ладошку. Она была не в меру горячей, но его ледяные пальцы были готовы обжечься этим жаром. – Я так виноват перед тобой, мне так жаль, - зажмурился юноша, подавляя подступившие к глазам слёзы. Внезапно маленькая ладошка сжала его руку в ответ. Когда он посмотрел на Энн, та лежала с закрытыми глазами. «Быть может, она преследует ту же цель?» - Я прощаю тебя, - еле слышно выдохнула она. – Думаю, уйти, держа на кого-то зло, было бы неправильно. Блайт был готов выть от досады. Всё его нутро сопротивлялось мысли о том, что она может его покинуть. Уйти в небытие, с Чистилище, в Рай, да куда угодно! В любом случае, это означало бы уход от него. Он крепко сжал зубы и прислонился лбом в её горячей ладони. - Если ты уйдёшь, у меня не останется никого, - глухо сказал он. Энн поморщилась. - Эй, я вообще-то ещё не умерла, чтобы ты представлял своё будущее без меня! «Опять язвит,» - горько подумал Блайт. - Ты и не умрёшь, - он оторвался от её руки и посмотрел ей в глаза. – Слышишь? - Конечно, слышу, Блайт. Мы сидим меньше, чем в метре друг от друга, что, кстати говоря, запрещают правила приличия. Гилберт слова прижался к её руке, - К чёрту правила приличия, - он будто выплюнул эти слова. Энн умиротворённо закрыла глаза. Жар снова охватил её, девушку клонило в сон. Она вдруг перестала хмуриться и ослабила крепкую хватку, с которой сжала руку юноши. Сон выигрывал в схватке с желанием продолжить беседу, но сегодня ей это было простительно. Гилберт поднял взгляд на Ширли. Девушка провалилась в дрёму. Юноша решил не испытывать терпение Мариллы более. Он тихонько встал с кровати, боясь ненароком нарушить покой его принцессы. Пока она спала, отпечатка болезни не было видно на её спокойном лице. Блайт позволил себе крепко прижаться губами к ладони Энн. В отсутствии лишних глаз он разрешил себе предаться этой слабости. - Доброй ночи, принцесса, - прошептал Гилберт, отпуская её руку и аккуратно кладя её поверх одеяла. В ответ ему послышался лишь невнятный шепоток, когда девушка стала переворачиваться набок, лицом к стене. Юноша легко подхватил свечу с прикроватной тумбы. - Ты ни за что не умрёшь, - тем же тоном сказал он, отходя к двери. Голосов внизу не было слышно, и парень справедливо предположил, что мистер и мисс Катберт ушли спать. Он на цыпочках дошёл до комнаты, указанной ему Мариллой. Его молитва перед сном сегодня была другой. «Господи, пусть Энн Ширли-Катберт выживет.»