Murmuration

      Это всегда один и тот же смутный сон.       Чимин как обычно идет по коридору. У него под ногами ковер, над головой теплый свет, а коридор все тянется и тянется вглубь. С двух сторон расположены закрытые двери, которые он даже не пытался открыть. Чимин почему-то был мокрым, как будто только вернулся из-под проливного дождя, который шел на улице. Вода капала с прядей его волос, и одежда промокла до ниток. Насколько он может видеть, вокруг него никого нет, никаких звуков, кроме его шагов и прерывистого дыхания.       Его кожу предупреждающе покалывает. Он держит в руках нож, так крепко сжимая его рукоять, что костяшки пальцев побелели. Что-то мелькает слева от него. Секунды — и этого уже нет. Что-то мелькает справа от него. То же самое. Он слышит впереди этого коридора тяжелые шаги и шепчущие ему слова:       — Найди меня.       Он резко бросается вперед. Что бы там ни было неизведанного впереди него — веселого убегающего в темноту голоса, — это дополняется тем, что уже бежит позади. Он чувствует это холодное дыхание у себя на затылке, в тяжелом гудении стен, в панике, которая ярко разливается в его груди.       — Подожди, — говорит Чимин, — подожди, не уходи.       Он протягивает руку, чтобы схватить его. Он теплый, мокрый от дождя, как и сам Пак, рукава длинного пальто прилипли к запястьям. Существо позади них, что бы это ни было, приближается с глухим стуком. Ужас сжимается в груди Чимина, впивается ногтями ему в позвоночник.       Он точно знает, что ему нужно сделать, чтобы выйти из этого кошмара.       Прозрение происходит несвоевременно. То, что находится позади него, — приближается. Все, что находится перед ним, — стремится вырваться. Тепло огней прожектора наставлено только на Чимина, единственного игрока, имеющего значение в этом сне. Он здесь единственный актер, единственный под светом прожектора.       Это его придуманная история.       Чимин сглатывает. Он осторожно облизывает губы, как будто обдумывает последовательность своих дальнейших действий. По правде говоря, он никогда этого не делал. По правде говоря, он всегда знает: что-то, что находится сзади, слишком сильное, слишком опасное — он никогда не может посмотреть на него. Он не может с этим никак смириться.       Чимин резко втягивает воздух. Рука в его хватке дрожит. Пять слов, произнесенных шепотом из темноты:       — Чимин, пожалуйста. Выбери другой вариант.       Это невозможно, он слишком напуган.       Вместо этого поднимается нож. Он поднимает его так высоко и опускает так быстро, что пронзительный крик застревает у него в ушах. Он наблюдает, как кровь поднимается сквозь решетку его пальцев, окрашивая его кожу в бордовый цвет.       Прожектор гаснет. Мир становится плоским и белым. Именно так он понимает, что сделал правильный выбор. Зажегся свет, и он один, и он в безопасности.       Чимин неровно выдыхает. Он все еще держит нож в своих руках. И там все еще есть кровь.       Но здесь светло. И даже очень светло, и лучи озаряют его, и Чимин один. Это значит, что он поступил правильно. Выбрал правильный вариант.       Разве не так?

***

      Чимин просыпается от жужжания телефона, которое медленно растворяется в просторах комнаты. Он перекатывается на правый бок, пытаясь найти мобильник, вздрагивает, когда что-то твердое упирается ему прямо в живот. Его глаза уже пылают и горят после этого кошмара. И к тому времени, когда он умудряется вытащить телефон из-под себя, его голос все еще не больше, чем просто кваканье.       — Я что, разбудил тебя? — спрашивает Юнги с другой стороны.       — Что? Нет! Нет, я уже встал.       — Значит, на станции в половину?        — А? — Чимин пытается встать и тот час же падает с кровати. — Ой. Ну да, конечно.       — Ты точно не спишь, малыш? — Юнги вздыхает. — Я пойду за кофе.       — Нет-нет, я смогу сделать его себе перед тем, как доберусь до места.       — Ты же не гребаный бариста, Чимин, — Юнги фыркает. — Только не опаздывай.       Чимин несколько минут сидит на полу, постанывая и пощипывая себя за переносицу. Он легкомысленно думает о своем сне, перебрасывая его в своей голове, как потрепанную бесконечную нить, о которой он слишком долго беспокоится. Он никогда не понимал этого, но ведь призраки, которые рождаются в нашем сознании, очень странные. Возможно, нет ничего в том, что нужно понять, кроме его собственного беспокойства по поводу неудач в жизни. А может быть, и больше. Его психотерапевт считает, что это нечто большее, считает, что ему нужно научиться выходить из этого состояния, когда все это начинается в его снах. Он хотел бы этого, но было бы все так просто.       Он медленно зевает и бормочет что-то себе под нос. Еще даже ведь не рассвело, мир все еще был застрявшим в искаженных туманных предрассветных часах. Ветер гремит. Где-то на улице засигналила машина, и женщина начинает кричать. Ей крикнул кто-то в ответ. Раздается звон бьющегося стекла, а затем громкий плач.       Чертовски ужасный район.       Прошлой ночью он почти не спал. После своего прорыва с записной книжкой Чимин отправил по электронной почте Юнги несколько скриншотов, а затем провел некоторое время, знакомясь с делом так долго, как он мог. В этом файле много имен, очень много перекрестных моментов на другие случаи, над которыми Тэхен работал в качестве информатора. Некоторые из них знакомы: убийство в клубе Итэвон, сын адвоката, который получил заказ на это дело. Банда поставляла иностранные наркотики в школы по всему Мапо и некоторым другим районам. Экстраординарное, что шло под псевдонимом Ангел, который заманивал молодых девушек в фетиш-порно, — этот район многие экстраординарные называли Шов. Он не знает, насколько легко для маленького мальчика проникнуть в эти места, не знает, как Тэхен сделал это, но ребенок был необычайно хорош. Есть даже записи о том, что он ходил в полицию кругами, решая иногда, что переключение сторон лучше в зависимости от того, как у него шли дела. Полиция все еще держала его в качестве информатора и действовала на основании большей части полученной информации.       Тэхен не казался глупым: в досье есть по меньшей мере восемь-девять дел, в которых он категорически отказался участвовать. Расшифровки телефонных разговоров говорят о том, что он обладал даром предвидеть события, которые могли бы обернуться для него катастрофой, и он всегда вырывался, когда казалось, что он может попасть в беду.       Он был случайным, непредсказуемым и хаотичным, но не глупым.       Вот почему все это дерьмо с отелем «Туз» не уживается в голове Чимина.       Он спешит в душ, натягивая штаны, и одновременно пытается почистить зубы. Есть голосовое сообщение от его домовладельца, кричащее в течение целой минуты Чимину, что время истекло, а его арендная плата должна быть выплачена. Замок на двери снова сломан — его сосед по дому, должно быть, снова напился. Чувак работает в убогой маленькой забегаловке с жареной свининой прямо под этим зданием, и он, вероятно, проспит сегодня весь день: судя по огромному количеству разлитого соджу, воняющего на полу.       Чимин проверяет его один раз. Просто чтобы убедиться, что он не захлебнулся собственной рвотой или еще чем-нибудь, но парень мертв для всего мира и храпит. Ну и ладно. На лестничной площадке Монгшиль — кошка, живущая в этом доме и разжиревшая на объедках из ресторана, — странно лежит на боку и скребет абсолютно пустую стену. Он наклоняется к ней, чтобы потереть ей макушку, и она, как обычно, поднимает лапу, чтобы напасть на него. Только движение слишком вялое, и она выглядит совершенно сбитой с толку.       — О Боже, неужели ты опять слизываешь весь алкоголь?       Монгшиль смотрит на него затуманенным взглядом. Чимин вздыхает и возвращается в дом, чтобы поставить немного воды для нее. И к тому времени, когда он закончил и закрыл свою дверь, он уже опаздывал.       На нижнем этаже его дома происходит какое-то волнение, женщина громко выкрикивает оскорбления в адрес задним ходом идущей машины, а люди собираются посмотреть.       — Придурок! — она кричит, даже когда Чимин идет к своей машине. — Будь ты проклят! Ты и твои друзья-головорезы. Вы думаете, что можете просто поесть и выйти. Эй! Детектив Пак! Вы ведь из полиции, верно? — Чимин вздыхает. Она показывает прямо на него.       — Да, мэм.       — Этот человек… Этот человек… Член банды! Арестуйте его!       — Я не могу просто так арестовать его.       — Он украл мою еду! — женщина визжит, поднимая грязное ведро с водой, как будто она собирается бросить его в Чимина. — Он съел нашу еду и теперь не хочет платить.       Чимин качает головой. Юнги, наверное, убьет его. С другой стороны, эта леди продает ему жареную свинину со скидкой, иногда ведет себя по-матерински и упаковывает кимчи для него, и игнорирование ее мольбы прямо сейчас — это просто самоубийство. А что, если она перестанет ему делать поблажки? Какого черта он будет есть? Конечно, Юнги поймет — это еда. Может быть, Чимин мог бы просто подойти к машине, предупредить этого человека, заставить его заплатить. Он новичок, правда, и он еще не уверен, что у него есть измученная детективная аура, но парень выглядит как бобовый столб, и…       Чимин останавливается как вкопанный уже на полпути к машине. Вокруг кончиков пальцев мужчины ползут искры — потрескивающие и пурпурные. Невероятно. Парень поднимает голову и смотрит прямо на него. Под подбородком у него темнеет тень на горле, похожая на рваный шрам. Что-то в этом есть такое…       Машина трогается с места.       — Эй! — Кричит Чимин. — Эй, подожди секунду!       Вспышка чего-то похожего на ужас проходит по лицу мужчины. Он все еще смотрит прямо на Чимина, смотрит так, будто знает его, и он начинает бежать. Мужчина сильно нажимает на педаль, и машина рвется вперед. Пахнет горящими шинами, и Чимин едва отскакивает в сторону, когда машина проезжает слишком близко к нему.       Этот мужчина оставляет его в облаке пыли. Он хлопает себя ладонью по лбу. Он гребаный идиот, должен был хотя бы запомнить номерные знаки.       — Детектив! Детектив Пак!       — Простите, я не расслышал.       — Я видела искры, вы могли пострадать, — женщина отрицательно качает головой. — Детектив Пак, он спрашивал о вас.       Чимин чувствует, как его глаза расширяются.       — Спрашивал… Обо мне? О чем же он спрашивал?       — Когда вы приходите домой, когда уходите, все такое. Я вообще ничего не сказала. Слышала, как он однажды разговаривал с кем-то по телефону, что-то о гостинице?..       — Туз? — что-то холодное оседает у него в животе. — Отель «Туз»?       — Вот именно! — говорит женщина, просияв, а потом хмурится. — А он… Он вернется, детектив Пак? Он опасен?       — Я пошлю кого-нибудь проверить все камеры видеонаблюдения в этом районе, и мы узнаем его номерные знаки.       — Но, детектив… — лицо женщины морщится.       — Не волнуйтесь! — Чимин одаривает ее улыбкой. — Я позабочусь об этом.       Он старается не показывать ей, что нервничает, и быстро возвращается к своей машине. Старается не оглядываться. У него мурашки бегут по коже от мысли, что за ним наблюдают, что его изучают, как жука под микроскопом. Замок сегодня утром — это вообще был его сосед по дому? Или кто-то еще был в его квартире, рылся в его вещах, пока он спал? И почему же? Прошли буквально сутки с тех пор, как это дело попало в его и Юнги руки. Почему, черт возьми, его уже преследуют?       Когда это дело было передано Чимину, Сокджин сказал, что в первый раз все было очень сложно. Из досье ясно видно, что дело было закопано намеренно, информация намеренно подавлялась высшими чинами самой полиции. Юнги после того, как он одержимо работал над этим делом, пока не потерял пост в своей команде, назвал его кирпичной стеной, о которую Чимин мог бы разбить свою голову. И теперь кто-то следит за ним?       Чимин сглатывает. Странно, как они отдали это новичку. Это большое дело. Странно. Или, может быть, это было сделано намеренно? Пусть Чимин все испортит, а потом сделают его козлом отпущения для прессы, которая пришла расспрашивать об убийствах Призрака. Это вполне правдоподобно, не так ли? Он новичок без связей или друзей в полиции, работает с опозоренным детективом. Это та ситуация, когда никто по-настоящему не проигрывает, кроме него. Даже Юнги не будет беспокоиться — он уже на последнем издыхании на работе, если слухи о том, что он бездельничает в своем отделе, верны.       Это несправедливо. Это дело несправедливо, само по себе убийство было ужасно несправедливым, и тот факт, что Чимин оседлал его сейчас, потому что он так чертовски неопытен, является самым несправедливым.       Он смотрит на папки, лежащие на соседнем сиденье. Сквозь прозрачный пластик папки видно, что фотография Тэхена слегка обесцвечена, но улыбка у него такая же яркая, как и у Чимина прошлой ночью.       — Я не собираюсь облажаться, — бормочет Чимин, чувствуя, как дрожь гнева пробегает по его телу. — Вовсе нет.       У него уже есть зацепка. Он собирается решить эту проблему, даже если это займет все то время, что у него есть. А если другие детективы пойдут против него? Нахуй все это. Они его совсем не знают. Они ничего о нем не знают. Может быть, у него все еще блестящие глаза и пушистый хвост, но он не глуп. Он не дурак, и Юнги не дурак, и Тэхен не был дураком.       Убийства должны прекратиться. Должен же быть какой-то выход.