Murmuration

      У Юнги есть гигантская белая доска, и к тому времени, как Чимин добирается до назначенного места, он заполнил ее разными словами, совершенно расстроенный и сбитый с толку.       Юнги бросает на него взгляд, когда видит его в поле своего зрения, его собственные ладони вспыхивают на фоне кофейной кружки. Волосы Чимина торчат, как будто он провел рукой по ним, и он, конечно же, держит материалы дела, которые Юнги осторожно дал ему, как будто ожидая, что их вырвут из его рук в любой момент. Его галстук косо завязан. Он падает на пустое кресло Намджуна, даже не говоря никакого приветствия в направлении Юнги. Его рот слегка надулся, что было бы смешным, если бы он не выглядел чертовски грустным.       — Ну, привет, детектив Пак, — говорит Юнги, поднимая бровь, озадаченный этой внезапной сменой личности.       — Доброе утро вам тоже?       Чимин наклоняет голову в нерешительном жесте. Его лицо выглядит слегка измученным, как будто отягощено мыслями, которые пронизывают его разум, погруженные в страх и разжигающие раздражение. Он ничего не говорит — просто смотрит на свои ботинки, и Юнги позволяет ему это, пока он потягивает кофе и записывает график на доске. Он думает, что имеет представление о том, что это такое.       Вчера Юнги был поражен словами Чимина, что они работают над этим делом. В том плане, что его мысли были связаны с идеей справедливости об устранении существующей опасности, а не с тем, что они передали это дело новичку и опозоренному полицейскому. Он был сбит с толку тем, что Чимин не расстроился этим, что он активно пытался взять лидерство, он даже пришел искать Юнги в первую очередь.       Может быть, это невежество. Может быть, это идеализм. Что бы это ни было, малыш уверен, что выглядит расстроенным прямо сейчас.       Чимин издал тихий шум в горле.       — Сонбэним, — говорит он и ждет, пока Юнги кивнет в знак подтверждения того, что он его слушает. — В прошлый раз, когда вы работали над этим делом, вы чувствовали, что находитесь в опасности?       Юнги делает паузу и перестает писать на доске. Вопрос кажется ему странно мерзким, все слоги искажены и тяжелы со смыслом, и он прижимается губами.       — Что ты имеешь в виду?       — Я чувствую, — Чимин сжал челюсть, — будто кто-то наступает мне на пятки.       — Ты думаешь, что кто-то преследует тебя?       — Я знаю это.       — Ну, если тебя это утешит, ты не одинок, — Юнги проводит рукой по волосам, пытаясь подавить свою дрожь.       — Вас тоже? — присев на край своего стула, сказал Чимин, при этом выглядя подозрительно.       — Сегодня утром нашел в своей гостиной проволоку. Вот из-за этого я и сказал тебе приходить пораньше, — говорит Юнги. — Это и твое новое руководство… Хочешь рассказать мне что-то об этом?       Чимин все еще волнуется, думает Юнги. Его пальцы копаются в файлах в тетради Тэхёна, бесцельно ищут что-то, не глядя, а глаза смотрят куда-то далеко. Это совершенно иная картина — не новичок, которого Юнги встретил вчера. Это заставляет его чувствовать себя немного неуверенно.       — Будет легче, если ты не будешь думать об этом, — говорит Юнги. — Или если спишь с пистолетом под подушкой.       — Спасибо, сонбэним, это заставляет меня чувствовать себя гораздо лучше.       Есть несколько минут, когда Юнги бродит вокруг, чувствуя себя неловко. Затем он встряхивается и предлагает Чимину кружку. Он проводит время, когда Чимин безмолвно наливает кофе, уставившись в свою кружку, словно что-то в ней содержит ответы для всей вселенной. Он удивлен, что кто-то уже следит за ними. Он не может сказать наверняка. Это случилось и в прошлый раз. Проводные прослушивания и вмешательства в телефонные звонки, знакомые лица в толпе, мелькающие слишком часто, чтобы быть просто совпадением. Юнги записывал все свои подозрения. Тэхен, очевидно, завелся рядом врагов: как среди представителей закона, так и беззаконников, и это может быть любой из них. Возможно, кто-то в цепи командования был вынужден закрыть дело. В любом случае, не было никакого смысла беспокоиться об этом.       — Я могу приехать к тебе домой, если хочешь, — предлагает Юнги. — Поищу записывающее оборудование. По крайней мере, ты сможешь хорошо выспаться ночью, не боясь, что за тобой кто-то наблюдает.       — Ты бы сделал это? — он поднял взгляд на Мина. А Юнги в это время пожимает плечами и передает Чимину фляжку с кофе.       — Не то, чтобы я был очень занят.       — Спасибо, сонбэним.       — Я чувствую себя старым, когда ты меня так называешь, — вздыхает тот. — Просто зови меня Юнги.       — Но я же просто новичок.       — Но ты заставляешь меня чувствовать себя дедушкой. Я был понижен в должности до преступного мира, прежде чем кто-то мог начать это со мной в моей старой команде. Это просто странно. — Юнги фыркает от неуверенного взгляда на лицо Чимина. — Да ладно, малыш, я разрешаю тебе отказаться от этой вежливости. Вперед, — Чимин хмурится.       — Юн-ги, — пытается он, а затем делает странное лицо. — Мне это не нравится. Заставляет меня чувствовать себя странно и неуважительно.       Юнги закатывает глаза. Когда Юнги был интерном, он был новичком в роли проблемного ребенка — всегда занимался только своими делами и развлекался с бумажной работой. Он не думает, что когда-либо делал хоть одну чашку кофе для кого-то, кроме себя.       — Тогда называй меня «хен». Ты не намного моложе Намджуна, и он меня так называет.       Чимин делает другое странное лицо на это, произнося «Юнги-хен», чтобы понять, подходит оно лучше или нет. По-видимому, это так. Он пробует это снова. Юнги вздыхает и постукивает по доске.       — Эй, сфокусируйся. Так, ты хочешь рассказать мне о ноутбуке?       Чимин кивает и, кажется, немного оживляется. Он открывает тетрадь на первой странице, и Юнги резко выдыхает. К настоящему моменту это избито — забито сырыми и скованными страницами — но он помнит, как Тэхён носил это с собой. Он писал в этой вещи все время. Юнги однажды пошутил, что он, похоже, не из тех, кто тихо сидит и пишет обо всех вещах, но Тэхён только улыбнулся и сказал ему:       — У меня занятой ум. Лучше написать все это, хен. Что, если это кому-нибудь когда-нибудь пригодится?       — Таким образом, он использует шифр, который был частью маркетингового трюка две тысячи шестого года одной из компаний колы, — объясняет Чимин. — Я был в школе, когда это все происходило, и вспомнил, как решить это.       Маркетинговый трюк от колы. Как похоже на Тэ.       — Покажи мне.       Чимин делает это. Это достаточно просто, если понять, как это работает, но как, черт возьми, Тэхён использовал его как второй язык? Юнги берет блокнот у Чимина и пролистывает его. Есть более чем двести страниц тесного аккуратного почерка и грязных каракулей Тэхена. Шесть страниц, которые представляют собой ни что иное, как-то, что выглядит как зашифрованные адреса. Одна страница телефонных номеров, которые уходят в никуда. Юнги знает каждую страницу — он потратил много времени на это — и знает, что здесь много всего.       — Ты решал это однажды в две тысячи шестом году и все это время помнил?       — Я… — Чимин слегка смущается. — Я действительно хотел велосипед. В тот год мы выпили много колы.       — Мы?       — Мой друг из школы. Он тоже очень хотел велосипед, — Чимин застенчиво потирает голову. — У нас это хорошо получалось — обменивались заметками в этом коде и прочем.       Юнги делает пометку, чтобы проверить эту историю. Он тайно заплатил криптологам, чтобы они работали над этим блокнотом, и это им не удалось. И теперь новичок появляется из ниоткуда и знает, что это, с одного взгляда? Каковы шансы? Чимин, кажется, догадывается о мыслях Юнги и неловко смещается в своем кресле.       — Все дети были вовлечены в это, — говорит он в свою защиту. — Я выиграл RC автомобиль.       — Нет велосипеда?       — Нет.       — Мы дадим это кому-то в информационном, — напевает Юнги и кладет блокнот в конверт. — У них есть инструменты для обработки изображений, которые должны помочь нам решить эту проблему быстро.       — Я могу отдать его по пути.       — Я сделаю это. — Юнги отмахивается от этих слов. — Не волнуйся.       — Вы уверены?..       — Я сделаю это, Чимин.       Чимин немного хмурится. Юнги поворачивается к доске. Он знает, что Чимин, вероятно, подозрителен, по его мнению, но ему все равно. Судя по нескольким абзацам, которые переводил Чимин, тетрадь была чем-то вроде личного дневника. И если Тэхён написал о нем, о них, то есть не так много того, что Юнги хочет увидеть в первую очередь.       — Хорошо, — говорит он, нажимая на доску. — Давайте уничтожим эту суку.       Факты очень понятны. Наступивший в конце две тысячи пятнадцатого года всплеск экстраординарной преступной активности вокруг Шва поднял всех на уши. Юнги вспоминает долгие ночи, проведенные у границ наиболее пострадавших регионов, удивляясь тому, что происходит. Он помнит, как Хосок сообщил, что у одного из членов нападавшей банды была не одна, а две экстраординарные способности. Ранее неслыханно. Вещи менялись в Шве, менялись к худшему, и никто не знал, почему.       — Были вовлечены несколько больших банд — Зеленый Дракон, Близкие, Черный Клевер. Туз, однако… Отель попал под «Нефритовый клык».       — Я знаю это, — Чимин кивает. — У них есть несколько клубов. Их лидер, по их словам, является телекинетиком.       — Кукловод, — говорит Юнги. — Да, это тот. Во всяком случае, мы вроде как расследуем это, пытаемся выяснить причину — иногда одна банда злится на другую, и прежде, чем мы узнаём об этом, весь город вовлечен в это и принимает ту или иную сторону. Мы не добились большого прогресса. Никто не распространялся об этом, и то, что происходило, было абсолютно бесшумным среди всех лучших орудующих банд. Потом мы получили информацию о том, что какой-то… Материал набирал обороты.       — Видео.       — Видимо, видео. Мы не знаем, никто в полиции этого не видел, — говорит Юнги и прислоняется спиной к доске. — Но многие люди, с которыми я беседовал, согласились с содержанием.       — Видео показывает, — вздыхает Чимин, — как сделать кого-то экстраординарной личностью?       — Да.       — За это убили бы не только экстраординарных. Черт, я мог бы, — шепчет Чимин, а затем вздрагивает, понимая, что он сказал. — Я имею в виду…       — Я знаю, что ты имел в виду.       Юнги уверенно кивает ему, когда Чимин заглядывает сквозь его челку, явно пытаясь понять, разозлил ли он его. Это не совсем не обычная вещь, чтобы сказать — не в случае, когда они работают в настоящее время — но Юнги слышал хуже. Идея быть экстраординарным заставляет его кожу гореть, а голову кружиться. Имея такую ​​способность набрасываться и причинять боль… Независимо от того, насколько сильна сила, неважно, насколько сильнее и лучше она может его сделать, он видел и слышал достаточно и более страшных историй, которые он ненавидит. Это делает вещи неравными. Власть, деньги, необычайность — все это факторы, к которым Юнги всегда относится с подозрением. Это то, что дает тебе мир, должен тебе. Более простой мир, утопический мир, не имеет ни одного из трех.       Люди только покачали головами и улыбнулись ему, когда он сказал это.       — Нереально, — сказали они. — Но сладко. Не знал, что в тебе есть идеалист, Мин.       Это не идеализм, хотя... Во всяком случае, все наоборот. Юнги знает, что таких миров не существует. Если бы это было так, Тэхён был бы еще жив.       Но даже Тэхён нашел это забавным, убеждал Юнги в том, что три вещи, к которым все стремились, были на самом деле бичом мира. Однажды он спросил, сидя за столом в их обычном кафе:       — Если бы ты мог быть экстраординарным, хен, кем бы ты был?        — Ничего такого. Ты знаешь, как я к этому отношусь.       — Ох, давай, — проворчал Тэхён, смотря на него. — Должно быть, ты думал об этом. Как мысленный эксперимент. Ради забавы. Скажите мне.       — Спать, — пробормотал Юнги. — Я буду спать вечно и просыпаться только ради еды, и мне не понадобятся деньги, работа или что-нибудь еще, чтобы выжить.       — Это так нереально. Это даже не сила. Это просто Спящая красавица без очаровательного принца.       — Ты сказал, что это мысленный эксперимент. Это значит, что я могу придумать всякое дерьмо.       Маленькая надутая конфетка-Тэхён очень привлекательна, и Мин это знает.       — Да, но почему ты не можешь просто сказать что-то вроде невидимости? Или суперсилы? Кто хочет просто спать? — Юнги еле сдержал улыбку.       — Тогда скажи мне, Тэхена-а. Кем бы ты был? Если бы ты был экстраординарным?       — Я бы имел счастье. Сделал бы всех счастливыми, — нахмурился Тэхён, вероятно, продумывая все тонкости, потому что ему просто нужно было разобраться во всех ракурсах этого, чтобы он мог сказать Юнги. — Если ты счастлив, ты не делаешь плохого дерьма. Если ты счастлив, то все, что ты упомянул — власть, деньги и экстраординарность — не имеет значения.       — Как, черт возьми, счастье — это настоящая сила?       — Мысленный эксперимент, — сказал Тэхен с кислой миной.       — И ты думаешь, что спать нереально. Что за хрень, Тэ.       Юнги вздыхает. Нечестно, как иногда ты так хорошо помнишь людей — даже если они ушли. Помнишь дольше, чем ты их знал.       Теперь он поворачивается к Чимину и видит, что он что-то осматривает на доске.       — Здесь говорится, что Тэхён попросил вас увидеться с ним за пять дней до инцидента в отеле.       Инцидент. Не убийство. Чимин, конечно, любил эвфемизмы больше, чем средний полицейский.       — Да.       — Что произошло?       — Он попросил меня встретиться с ним. Это было немного странно.