2015
Пять дней, шесть часов, сорок три минуты.
Малыш прихлебывает гигантскую миску удона с карри, когда Юнги находит его в пять минут восьмого. Ким Тэхен сидит в угловой кабинке в крошечном кафе, перед ним стоит высокий стакан чая со льдом, он задумчиво хмурится, смотря на свою лапшу в тот момент, когда к нему подходит Юнги. В кафе сильно пахнет мясом и соусом окономияки, а за прилавком женщина разводит огонь пальцами, пока жарит свинину. На другой стороне улицы тележка, торгующая манду, медленно катится вперед сама по себе, в то время как ее владелец курит и следует за ней в ленивом темпе. Юнги всегда беспокоит проявление экстраординарных способностей в этом Шве. В остальной части Сеула те, у кого есть такие полномочия, держатся сами по себе. Обычные люди более распространены. Когда он шел к ресторану, какой-то ребенок перепрыгнул с одной стороны дороги на другую, крутя педали в воздухе, и Юнги почувствовал, как у него перехватило дыхание — всего лишь на мгновение, чтобы напомнить ему, как его разум все еще сопротивляется этим аномалиям. Он чувствует себя не в своей тарелке. Смотреть и судить — меньше, что он может сделать, потому что у него в арсенале нет ничего, кроме своего казенного пистолета и каких-то ленивых воспоминаний о тхэквондо в детстве. Он задается вопросом, каково это должно быть для Тэхена. Тэхен, который не приезжий в этой части города, а житель, который ходит, разговаривает и имеет дело с экстраординарными людьми в течение всего дня. Как он это выдерживает? Как же он не ломается под их взглядами? Должно быть, он сделан из более прочного материала, чем Юнги. Тэхен поднимает глаза, когда заходит Юнги. Это всегда как удар в живот — как невинно он выглядит. Большие любопытные глаза и непринужденно улыбающийся рот, розовые губы, которые так приятно целовать. Его недавно окрашенные рыжие волосы резко падают на глаза. Это должно было заставить его выглядеть жестче, старше: подрезы и яркие цвета волос делали это с большинством людей. Так или иначе, но Тэхена красный цвет заставляет выглядеть молодым и уязвимым. — Привет, — сказал он, и звучало это как-то влюбленно. — Привет, хен. Юнги старается не думать о том, что его сердце очень сильно бьётся. Если оно хочет вырваться из его грудной клетки, ничто из того, что может придумать мозг Юнги, наполовину опьяненный тем, что делает с ним вид Ким Тэхена, не сможет его остановить. — Ну, — говорит Тэхён, — не стой там, смотря на меня влюбленными глазами, хен! Часы тикают. Тридцать минут. Именно столько времени обычно дает ему Тэхен. Юнги бросается вперед и проскальзывает в кабинку напротив Тэхена. Он хмурится. Тэхен действительно выглядит шикарно. Он одет в бежевый свитер, как учил Юнги, но он также носит толстое плотное стальное колье, которое ловит каждый свет и блестит. В нижней губе у него серебряное колечко, еще одно — в левой брови, а вокруг правого уха — большая ушная манжета. На его лице тоже есть немного блеска — золото на скулах и на веках, резко выделяющееся на фоне коричневой кожи — и Юнги мягко фыркает, когда садится напротив него. — Трудные ли для тебя времена, Тэхен-щи? Ваши ставки снизились? — Не делай из мухи слона, хен, это не ты, — Тэхен надувает губки. — Хорошо ли я выгляжу? Он действительно хорошо выглядит. Он всегда именно такой. Возможно, он самый красивый из всех, кого когда-либо видел Юнги, и даже Намджун раз или два признался, что ему чертовски жаль, что он так увлекся не той стороной вещей. — Ты выглядишь живым, Тэ, — ворчит он. — И это чудо, учитывая все дерьмо, которое ты вытворяешь. — Что? Спасибо, наверное. А я тут подумал, что тебе может понравиться мое маленькое колье и все такое. — Тэхен играет со своими кожаными браслетами, и на несколько секунд воцаряется тишина, пока Юнги пытается не смотреть на его колье. — Ох. Ты опять привел Намджун-хена, чтобы он мог дуться в углу и наблюдать за нами? — Нет, не сегодня. Он думает, что это было достаточно неловко, что ты узнал его в прошлый раз. Только ты, я и Сири сегодня. — Я очень рад. Мне нравится Намджун-хен. Я бы не хотел, чтобы он чувствовал себя третьим колесом, когда он мог бы делать более полезные вещи с этим своим гениальным мозгом. — Он же не третий лишний. — Не притворяйся, — Тэхен пренебрежительно машет рукой, — что тебе не хочется, чтобы это были только ты и я, хен. Юнги скрестил руки на груди и прислонился к стене. Он не клюнет на эту приманку. — А правда, Динь-Динь, что это за блеск такой? Тэхен опускает глаза и что-то бормочет. Это звучит почти подозрительно, как будто я ему нравлюсь таким. Он мог бы говорить о случайном богатом Джоне с каким-то фетишем, но странно страшно созерцать то, как он влюблен. Тэхен — это свободная пушка без истинной преданности или принадлежности. В тот день, когда он поклянется в верности чему-то или кому-то через привязанность или иначе — это день, когда Юнги нужно будет пустить пулю в его опустошительно умный мозг. Честно говоря, он этого не хочет. И уже давно этого не делал. Дело не только в том, что Тэхен вроде как стал что-то значить для него. Мало того, каждый раз, когда Юнги смотрит на него, его предательское сердце пропускает достаточно ударов, чтобы это могло быть законной медицинской проблемой. Дело не только в этом. Тэхен — трудный парень. Юнги любит думать, что большая часть его демонстрации любви является подлинной, несмотря на то, что они находятся на воюющих сторонах. Мысль о том, что это яркое, странное существо умирает — это что-то недопустимое, как будто вы представляете себе, как стреляете в щенка. Потушить свет в этом мире. Какое-то ужасное сырое дерьмо вроде этого. И все же, если бы ему пришлось, Юнги хотелось бы думать, что так оно и будет. Он же не полицейский без какого-либо причины. Но сейчас он позволил своему взгляду зацепиться за выразительный рот Тэхена и нежное прикосновение его светлых волос к темным, сильным бровям. — Ну и как там все поживают? — бодро спрашивает Тэхен. — Сокджин-хен и Хосок-хен… Они все еще встречаются? Юнги все еще смотрит на его рот. Он еле-еле заставляет себя остановиться. — Нет, — говорит Юнги, разглядывая кружку чая Тэхена. Он хочет пить. Он не настолько доверяет этому месту или этому мальчику, чтобы сделать хотя бы глоток. — Они расстались. В любом случае, это не было свиданием. У них просто была… Э-э… договоренность. — Вроде нас. — Например… Да. Вроде нас. — Ах. Я все равно всегда был за намджинов, — подмигивает Тэхен, аккуратно обматывая лапшу вокруг палочки для еды. — Как там Уна-нуна? Ее собака все еще ходит по стенам? Юнги прикусывает язык, чтобы удержаться и не спросить, откуда Тэхен все это знает. Он знает ответ на этот вопрос. Тэхен просто пожмет плечами и скажет, что у него есть друзья, и Юнги знает, что это правда. У него есть друзья. Тэхен заводит их с той же скоростью и частотой, с которой Намджун ломает вещи. Что должно быть по-человечески невозможно, но вот они здесь. Намджун задавался вопросом, есть ли у Тэхена экстраординарная способность, которая является некоторым вариантом контроля над разумом, но Юнги встретил некоторых из этих друзей, и они действительно любят Тэхена. Ребенок-социальная бабочка. — На днях Хосок-хен прислал мне довольно кровавый снимок, — продолжает Тэхен, внимательно наблюдая за Юнги. — Это было так глупо… Я проверил свой телефон прямо перед тем, как отдаться кому-то. Вообще-то, не я должен был это делать. Потерял несколько легких баксов. Иногда он блефует. Юнги может точно сказать, когда он блефует в течение примерно восьмидесяти процентов времени. Вот это формирование характера, я-просто-тупой-симпатичный-мальчик блефует, которое легко увидеть. Затем есть бесстрастная ложь, которая иногда бросает Юнги на петлю. Тэхен выглядит просто, но у него ум, как у острозубого угря. Юнги знает, что нужно осторожно обходить его. — У Хосока нет твоего номера. — Ах, но у меня точно есть его, — эта яркая блестящая улыбка. Юнги осматривает окрестности внимательным взглядом. Никто не выглядит слишком подозрительно — посетители выглядят нормально, склонившись над своими мисками или пожирая мясо с шампуров, а официанты — в основном беспризорные молодые девушки. Пожарный за прилавком хмурится и выглядит неприятно, но ведь это вполне нормальный вид в этой части города. Или в любой части города. Юнги, вероятно, выглядит таким же угрюмым и неприятным, как и он, каждое утро перед кружкой своего кофе. — Я никого не предупреждал, — усмехается Тэхен, заметив его действия. — Не волнуйся, хен. Разве ты не будешь есть? — Я тебе не доверяю. — Думаешь, я собираюсь отравить тебя? — Тэхен выглядит обиженным. — Я бы никогда так не поступил, хен. Я никогда не причиню тебе боль. — Ну и что? Я отчетливо помню, как ты говорил, что у тебя нет никакой преданности. Тэхен поднимает глаза и встречается с ним взглядом. — Я делаю некоторые исключения. Для особенных людей. — Сегодня ты ведешь себя, — Юнги прищуривается, — подозрительнее обычного. Вблизи кожа Тэхена приобретает пепельный оттенок. Его красивый макияж на самом деле не маскирует фиолетовый цвет под его глазами. Когда он кладет ладони на стол, его длинные пальцы дрожат, и это означает одно из трех: он болен, сидит на наркотиках или напуган. Юнги не знает, что хуже из всего этого. — А ты сегодня очень тихий, хен. — Хорошо, я буду поддерживать разговор. Почему именно ужин? — Мне что-то не хочется кофе. — А зачем тебе грим? — Я хотел немного принарядиться. Красивая одежда и макияж делают меня счастливым. И ты это прекрасно знаешь. — Я знаю? Я знаю, что ты прячешься за ними, Тэ. Дай мне прямой ответ. — А что тут такого? — Тэхен улыбается, хотя сжатые челюсти говорят Юнги, что он знает, что уже проиграл игру. — У Shiseido (марка японской косметики) сейчас как раз подходящая основа для моей кожи. Это просто чудо, правда. Мне больше не нужно выглядеть как торт. — У тебя нож в сапоге, и лезвие спрятано под свитером, — говорит Юнги и хватает его за запястье, когда глаза Тэхена немного расширяются. — Да что с тобой такое? — Ты меня разглядываешь, — застенчиво говорит Тэхен, но руку не убирает. — Это ты хотел меня видеть, хен. У меня есть шесть номеров, и ты написал мне на каждый из них. Мне также дважды прислали письмо. Это казалось довольно-таки нуждающимся. Когда ты делаешь это, знаешь, это очень похоже на сталкерство. — Перестань блефовать, Тэ. Теперь ты меня беспокоишь. Луч света попадает на колье Тэхена и рассеивает созвездие звезд на его коже. Юнги наблюдает за ними, следя за тем, как свет скользит по губам Тэхена, мягко покачиваясь в месте ниже его челюсти. Его взгляд останавливается на этом колье — барочные кружевные края, затем сталь и маленький шестиугольный рубин, который падает прямо между ключиц Тэхена. В этом что-то есть. По поводу размещения. — Тэхен-а, — говорит Юнги, слегка наклоняясь вперед и крепче сжимая его запястье. Его кожа очень теплая на ощупь. Очень тепло, и легко ее ушибить. — Прежде чем я во всем этом разберусь, не мог бы ты на минутку снять эту штуку? — А я все ждал, когда же ты скажешь это, — говорит Тэхен и делает глоток чая со льдом. Его свободная рука тянется вверх, чтобы убрать волосы, возясь с застежкой этой штуки. И Юнги это знает. Даже когда Тэхен возится с застежкой, он знает. — Не волнуйся, хен. Это очень трудно не сделать. Трудно не почувствовать легкую дрожь страха, легкую настороженность. Трудно было не придавать веса неприятному ощущению, нарастающему в груди, едва уловимому, как дождь на реке, но нарастающему все выше и выше, склонному к затоплению. Пальцы Тэхена все еще переплетены с пальцами Юнги, и он жует свою губу. Это нервный тик, который Мин видел упомянутым в деле Тэхена. Это закручивает Юнги еще дальше. Если он нервничает… — Пожалуйста, хен. — Ладно, — Юнги медленно вздыхает. — Окей. Я обещаю, что не буду волноваться. А теперь покажи мне. Тэхен медленно снимает колье, не отрывая взгляда от Юнги. У него на горле шрам. Он изгибается мягко, почти элегантно, как нежная вторая улыбка. Линия швов, которая держит рану закрытой, бледно-голубая. Судорожный вздох застревает в груди Юнги. Рана не столько портит длинную колонну горла Тэхена, сколько подчеркивает ее, привлекает к ней внимание — к нему, и к тому, кому он теперь принадлежит. Тэхен опускает глаза. Он выглядит смущенным, брови сдвинуты в смутном чувстве вины. Внезапная волна страха и раздражения пытается затянуть Юнги под воду. — Что за хуйня, Тэхен? — Выслушай меня, хен, пожалуйста. — Правила этого соглашения очень просты. Мы оставим тебя в покое, дадим тебе некоторую защиту свидетелей, пока ты не присягнешь ни к одной из банд. И вот ты пришел и объединился с… Кем же это? — Чайка, — говорит Тэхен чуть более глухо, чем обычно, с щенячьими глазами, отвлекаясь на еду. — Это не банда, это… — Эта группа хулиганов во главе с эмо-экстраординарным ребенком. Я знаю об этом. Почему же именно к ним? — Потому что он умеет прятать людей. — Мы тоже можем прятать людей, — говорит Юнги, бледнея. — Если ты так сильно хотел исчезнуть, почему просто не пришел к нам? — Насколько я знаю, хен, — Тэхен слабо смеется. — Вы все еще копы. И я стукач, но я не тот стукач со смертельными желаниями. В любом случае, ты не сможешь спрятать меня от этого. Мне нужна именно Чайка. — Спрятать тебя от чего? — Сначала расскажи мне мой секрет. — Ну и что же? — Ты же знаешь, как это работает, — говорит Тэхен, мгновенно холодно и по-деловому, вытаскивая свою руку из захвата Юнги и складывая руки на груди. — Тайна за тайну. Юнги дымит. Но Тэхен сейчас просто наблюдает за ним, приподняв одну бровь, и его щеки пылают, выравнивая его с пустым выражением лица. — Отлично, — ворчит Юнги. — Я узнал о человеке, о котором ты мне рассказывал. В последний раз его видели в Дубае. Я предупредил кое-кого из своих знакомых на дубайской таможне, и, если он вернется в Корею, мы узнаем. Это достаточно хорошо для тебя? А теперь скажи мне. От чего ты так сильно хочешь спрятаться? — То, о чем ты хотел поговорить со мной, — говорит Тэхен и отодвигает свою миску. — Видео. Насилие. Они думают, что я что-то знаю. Юнги выпрямляется, наклоняясь, чтобы сократить расстояние между ними. — А у тебя есть? Тэхен бледнеет. Это самое незначительное: выражение его лица почти не меняется, но Юнги все равно видит разницу. — Я не могу работать над этим делом для тебя, — бормочет он. — Я в слишком большой опасности, — Юнги резко вдыхает воздух. Этого он и боялся. — А что ты знаешь? — Я знаю, что это реально, — говорит Тэхен, слегка отводя глаза в сторону, как будто он воображает, что кто-то наблюдает за ним. — Это видео настоящее. Оно есть у одной из банд. — Какой именно? — Белая лилия. — И что они собираются с ним делать? — Расширяться? — Тэхен морщится. — Экспериментировать?.. Я не уверен, но другие этого хотят. Нефритовый Клык, Клевер — все они охотятся за ним. Здесь уже почти война. Это бы все объяснило. Юнги отчаянно кивает, пытаясь вспомнить, кого он знает в «Белой Лилии». Никто не приходит в голову. Это не то имя, которое он знает, что само по себе довольно странно, и его лидер — это не тот, кого Юнги может вспомнить мгновенно. — А почему ты думаешь, что тебе грозит опасность? — Хен, — Тэхен колеблится. — Смотри, — Юнги достает из кармана телефон. — Я сейчас выключу запись. Ты можешь сказать мне это не для протокола. Я знаю, что ты мне доверяешь. — Ты не можешь… — улыбка Тэхена становится болезненной. — Я не могу не знать, — в отчаянии говорит Юнги. — Пожалуйста, скажи мне. На минуту воцарилось молчание. Тэхен поигрывает пальцами, снова прикусывает губу. Его взгляд потуплен. Его голос такой тихий, когда он снова заговаривает, и улыбка на его губах дрожит. — Потому что я видел это, хен. — Это… то самое видео? — Видео. — А есть те люди, которые знают, что ты его видел? — Утвердительный ответ, — голос Тэхена прерывается. Они убьют его за информацию, эти банды. Убьют его или еще хуже. Юнги чувствует, как лед сжимает его вены. Ему очень трудно говорить. — Я думаю, будет лучше, если ты пойдешь со мной. — Я так и думал, что ты это скажешь, — говорит Тэхен, слабо улыбаясь. — Ты же знаешь, что я не могу, но у меня есть кое-что для тебя. Он расстегивает ушную манжету. В углубление металла тайком продета бумажная трубка, которую он осторожно щелкает в сторону Юнги. Юнги засовывает ее под циферблат своих часов. Он может проверить его содержимое позже. — Тэхен-а, послушай… — начинает Юнги, но тут раздаются выстрелы. Громкие и резкие, в стаккато разрывы из пулемета. Юнги вскакивает и тянется за пистолетом. Остальные посетители вокруг него роняют палочки и тоже встают, вытягивая шеи, чтобы посмотреть, что происходит снаружи. — Что за хуйня? — Ложись, хен, — шипит Тэхен, широко раскрыв глаза. — Тебя не должны видеть вместе со мной. Юнги ныряет под стол, и на мгновение Тэхен оказывается рядом с ним, широко раскрыв глаза и приложив палец к губам. Юнги видит, как мимо их столика движутся обутые в сапоги ноги. Голоса умолкают, в ресторане воцаряется гробовая тишина. Кто-то кричит снаружи и замолкает через несколько секунд. Запах жареного мяса смешивается с запахом порохового дыма. Юнги посылает Намджуну короткое сообщение. Просто предупреждение и гео-тег. Когда он снова поднимает глаза, Тэхен стоит всего в нескольких миллиметрах от него, и взгляд его очень мягок. Юнги изучает его лицо. В этом есть что-то, какая-то эмоция, выходящая за рамки любого налета игривого поведения и салонных трюков. Его ободряющая улыбка умна и странна, но немного меланхолична — как будто кто-то изучает проигранную игру, пытаясь понять, как все могло бы измениться, если бы появился второй шанс. Тэхен легонько касается своей челюсти. Его глаза становятся еще темнее из-за фиолетовых теней под столом. Он наклоняется вперед, и его дыхание теплым щекотанием отдается в ухе Юнги. — Мне действительно жаль, хен, — говорит он, и это самая честная вещь, которую Юнги когда-либо слышал от него. — Но я не могу работать над этим делом. И ты понимаешь почему. Юнги думает о том, чтобы схватить его. Департамент нуждается в Тэхене — это не шутка. Более того, Юнги знает его с тех пор, как он пришел в полицию два года назад. Юнги всегда справлялся с этим — справлялся с ним. И все это время Тэхен всегда был хладнокровен и невозмутим. Юнги никогда не видел его испуганным, никогда не видел, чтобы он пытался исчезнуть. Ему это не нравится. Тэхен говорит: — Мне так жаль, хен. А теперь мне пора идти. Я буду на связи. Откуда-то раздается крик и взрыв огня. Жар облизывает лодыжки Юнги, а затем это лед, быстро распространяющийся по полу ресторана. Он слышит, как сгибается и ломается металл, трескается дерево и поет высокий нежный голос. Все это сбивает с толку — слишком много борющихся сил, слишком много всего сразу. Он чувствует странную тяжесть в своих конечностях, приторное чувство сонливости. Кто-то снаружи выкрикивает имя Тэхена. Стекло разбивается вдребезги. Пение становится громче. Мин слегка дремлет, и ему кажется, что он видит внезапный блеск слез в глазах Тэхена, мягкое прикосновение губ Кима к уголку его рта. Тот шепотом попрощался. Возможно, это просто его воображение. Когда он снова моргает, Тэхен исчезает.