Murmuration

      Юнги не рад тому, что он должен остаться в больнице еще на один день. Сокджин уверяет его, что Экстраординарный отдел делает все возможное, чтобы найти Чимина, и что они следят за той машиной. Намджун говорит ему, что это не работа Юнги — бегать со всем этим, но ему по-прежнему трудно не делать ничего. Просто сидеть и ждать.       Намджун приносит ему файл утром, оставляет его на столе, а затем встает рядом, смотря бегло.       — Что?       — Информатики прислали еще несколько страниц, — говорит Намджун. — Я не мог ничего прочитать, они были защищены паролем. Но я отправил их тебе по почте, чтобы ты сам посмотрел. Я подумал, ты захочешь сделать это.       Юнги кивает в знак благодарности. Он видит, что в файле содержатся газетные вырезки за две тысячи пятнадцатый год. Более пятнадцати пострадавших свидетельствуют об Экстраординарной потере памяти, гласит заголовок. Ниже — зернистая картина зала суда. Он поднимает его и пролистывает.       — Почему этого материала нет в записях Чимина?       — Может, — Намджун пожимает плечами, — они думали, что в этом нет необходимости.       — Они записывают даже то, что у кого-то есть аллергия на арахис, Джун-а. Ты думаешь, они не учтут тот факт, что у нового ребенка в этом блоке селективная амнезия, которая длилась целых три года?       Я не знаю, хен, — говорит Намджун. — После этого инцидента он закончил полицейский университет. Может быть, они просто отпустили все это.       — В нем есть такая штука… — Юнги хмурится. — Ты не замечал ничего необычного?       — В ком, в Чимине? — Намджун колеблется. — Да. Он новичок, который ведет себя как человек, который был на передовой.       — Солдат, — размышляет Юнги. — Ты знаешь что-то про солдат, Намджун-а?       Намджун только молча наблюдает за ним.       — Они всегда следуют чьим-то приказам.       Как только Намджун уходит, Юнги просматривает досье на Чимина. Там больше, чем он первоначально думал. Чимин исчез из университета в начале две тысячи тринадцатого года и снова появился в начале две тысячи шестнадцатого года. Он — не единственный — были группы людей, все они исчезли только для того, чтобы появиться тем же прохладным январским утром почти три года спустя. Юнги пропустил этот случай, никогда не видел, чтобы Экстраординарные работали над ним, потому что он все еще отходил от Тэхёна. Он помнит те дни как безумную, движимую кофеином дымку. Сколько людей в Шве он допрашивал? Во сколько дверей он постучал, пытаясь получить какую-либо дополнительную информацию, которая могла бы подсказать ему, почему Тэхен пошел в отель, с кем он встречался и кто был его убийцей? Он бегал за хакерами Dark Web, чтобы найти пути к так называемому видео.       Что-нибудь, чтобы понять Тэхена. Что-нибудь, чтобы распутать загадку его существования.       Честно говоря, удивительно, как мало информации было о Тэхёне как о личности. В его записях о рождении, конечно, говорилось, что он родился и вырос в маленьком городке, в часе езды от Тэгу. Ранние больничные записи. Потом — целая куча ничего: мелочи о школе, бесполезные школьные награды и черная дыра.       Следующим подробным отчетом о Тэхене являются материалы расследования и судебной экспертизы на месте преступления. И даже это сухо, лишено личности. Волосы, окрашенные в красный цвет. Глаза карие. Тип крови: О. Возраст: двадцать. За последние несколько дней Юнги так много раз сталкивался с этой информацией, что мог повторить ее наизусть.       Но как Тэхен оказался в Сеуле? Что он делал в Шве? Чего он хотел?       В отличие от Чимина, в деле которого все легко. Все о нем в файле — его родители, его братья и сестры, их дом в Пусане, его школьная информация. Полдюжины стипендий и премий, которые он получил, помогли ему окончить школу и поступить в колледж раньше. Несколько месяцев он провел в танцевальной программе против интересов своих родителей, прежде чем поступил в полицейский университет. Затем его исчезновение, год спустя.       Газета сообщает, что он ничего не помнит о суде в том же году. Пак Чимин (двадцать один год) стремится вернуться в школу, чтобы продолжить карьеру в правоохранительных органах. На вопрос о том, хотел бы он оставить этот инцидент позади себя, Пак ответил, что у него нет воспоминаний о том, чтобы что-то оставить позади.       Чимин все еще ничего не помнит? Каково это, чтобы годы твоей жизни были вырезаны из памяти? Юнги не мог этого представить. Его собственное детство слишком ясно для него. Обилие всего. Удушающая неподвижность, с которой он не мог справиться, с его жужжащим умом и жаждой большего. Только в восемнадцать лет, когда он приехал в Сеул, чтобы поступить в университет, и встретился с Намджуном и Сокджином, он почувствовал что-то похожее на общение. Что интересно, тем не менее, Чимин — если эти стенограммы верны — был всего на год младше его. И, если бы он был в ускоренном отделе экстраординарной полицейской науки, он должен был закончить в том же году, что и Юнги.       Забавно, что Юнги не помнит ребенка, исчезающего из его университета.       Забавно, что Намджун тоже.       Он хранит эту мысль у себя в голове. Ему придется спросить Намджуна об этом, когда он снова придет. До этого у него был дневник Тэхена, на который можно было посмотреть.       Следующие двадцать страниц в основном посвящены делам, над которыми работал Тэхён. Юнги узнает их. Особенно то, в котором двое детей, которых он попросил, чтобы подразделение Юнги стояло у них на хвосте, были убиты, когда с передачей наркотиков что-то пошло не так. Тэхен послал ему небольшое отчаянное сообщение, прося отвести полицию от района, потому что банды были опасны и убили бы детей, если бы они заподозрили, что полицейские преследовали их. Начальник отдела не согласился. И прежде, чем Юнги смог найти решение, улицы Шва залились кровью.       В следующий раз, когда он видел Тэхёна, был одним из тихих, ужасных времен. Это тоже здесь, в дневнике. Пошел встретиться с Юнги-хеном сегодня. Я не хотел. Это не его вина, я знаю, что это не так, но это все еще было странно и грубо, и я никогда не умел контролировать свои эмоции возле него. Мы такие глупые. Почему я думал, что могу работать с ним, не чувствуя себя так?       Этот случай — это первый раз, когда Юнги вспоминает, как целовал его. Касался его. Они вышли из кафе, в котором они встретились, и Тэхён посмотрел на полицейскую машину, припаркованную на обочине, и схватил Юнги за запястье. Ты мне нужен. Пока не уходи. Юнги помнит, как колебался. Он помнит тревогу и нежелание, бьющие глубоко в его кишечнике, но он также помнит, как держал руку Тэхёна.       Пойдем со мной.       Он не должен был. Он никогда не должен был уступать Тэ; никогда не должен был возвращать его к себе в ту ночь. Но с Тэхеном все его стены продолжали ломаться, независимо от того, какими высокими Юнги построил их. Неважно, как сильно он пытался его не впускать, это было так, будто разум и сердце Юнги боролись на разных сторонах. Он попытался сделать правильную вещь, перекинув Тэхёна на Намджуна после той ночи. Изменить данные в системе, чтобы Намджун был его обработчиком. Это тоже в дневнике: Хен больше не хочет меня видеть. Я думаю, это к лучшему, но мне кажется, что все, что есть во мне, исчезает. Через пару дней Намджун вернул Тэхёна обратно к Юнги. Он говорил только с тобой, хен, — сказал он. — Я не могу дозвониться до него.       И хотя Юнги знал, что это неправильно, несправедливо по отношению к нему и несправедливо по отношению к Тэхену, часть его все еще была в восторге от мысли, что Тэхён будет говорить только с ним.       Теперь он беспокойно перемещается по больничной койке — тело все еще болит — и возвращается к страницам дневника.       Тэхен упоминает Чайку почти случайно в одной из записей. Я сказал ему, что это глупое имя, и он не слушал меня тогда. Теперь они смеются над ним, конечно. Никто не будет смеяться слишком долго. Малыш, это что-то еще. Иногда мы шутим, что-то, что он делает, — это не экстраординарность, а магия крови.       Тогда они были друзьями — Тэхен и мальчик, известный как Чайка. Или хотя бы знакомыми.       Есть стены текста, которые не имеют никакого смысла для Юнги. Одни выглядят так, будто написаны в панике, большинство слов неразборчиво, а те немногие, что были понятны, пугают тем, как мало в них смысла. Есть люди, которых я знаю, которые были обычными, которых больше нет, — написал Тэхён. — Есть люди, которых я знаю, которые были экстраординарными, и теперь это все так по-разному.       Юнги выделяет эту часть на своем экране, размышляя. Это из-за внезапного увеличения количества способностей? Они никогда не могли объяснить это. Другие криминальные информаторы вернулись ни с чем. Сам Тэхён решил молчать по этому вопросу, когда его спросили.       Значит, он что-то знает, дневник продолжается. Роланд, Скарабей, как бы он ни называл себя сейчас, — он что-то знает. Там идут разговоры о видео. Это не может быть правдой. Этого не может быть — нет пути. H говорит, что он играет в игры со мной.       Юнги хмурится. Я видел видео, так сказал Тэхён, когда Юнги встретил его в ресторане. Это противоречило всему. Он нашел видео позже? А кто был Н?       Следующие несколько страниц нехарактерно сухие. Тэхен сообщает о своей ежедневной рутине, записал номера телефонов и снова нарисовал человека в форме сердца и жуков.       На этот раз петля затянулась.       Юнги листает страницы, пытаясь найти что-то, что он пропустил. Этот человек, Скарабей, — кем бы он ни был — должен быть связан со всем этим. Юнги когда-то отслеживал его, используя ДНК и биометрию, которые никогда не проверяли какие-либо системы. Но кто он?       И Чайка — он действительно получил Чимина? Как они могут ожидать, что Юнги просто просидит здесь? Возможно, он мог бы позвонить Джину, спросить его, как идут дела, если им уже удалось установить трекер на Чимина. Но кто он?       Юнги возвращает пальцы назад, когда Тэхён говорит о нем.       Иногда мы шутим, что-то, что он делает, — это не экстраординарность, а магия крови.       — Кровь, — бормочет Юнги. В его голове что-то переворачивается, медленное осознание, которое ползет, как вор, крадет у него дыхание. — Кровь, — думает он. Рюкзак Чимина находится в машине, и в нем есть медицинское заключение, но Юнги знает Хосока. Есть цифровая копия.       — Сок-а, — каркает он, когда Хосок отвечает на звонок. — Мне нужно, чтобы ты мне кое-что рассказал. Не задавай вопросов.       Хосок молчит в течение нескольких секунд.       — Это о докладе, хен?       — Да.       — Я не делаю ошибок в своих отчетах, хен, — говорит он и вздыхает. В его голосе что-то есть. Что-то тихое и цветущее — слабое беспокойство, которое говорит Юнги, что Хосок ждал этого звонка годами.       — Это был он, — говорит Юнги, не доверяя своему голосу. — Это был он, не так ли?       — Я никогда не пытался это скрыть, хен, — тихо говорит Хосок. — Мне просто жаль, что я не мог сказать тебе раньше.       — К… Как? Почему?       — Это ничего не меняет. Но я приеду к тебе. Я объясню, что смогу.       Линия обрывается. Юнги закрывает глаза, пытаясь вспомнить отчет, который он читал на протяжении многих лет, просматривая ругательства, рутинные факты. Что он мог упустить из этого, что могло ввести в заблуждение в отношении цвета волос, глаз, роста и веса? Это всего лишь пассивный фоновый шум для большей тайны убийства. Важными моментами являются рецензии, отчет о вскрытии, фотографии. Он никогда не находил ничего плохого в этом, все, что было дано ему, безукоризненно детально и точно.       Так было до сих пор — теперь, когда слово в собственном письме Тэхёна кружило в его голове…       Кровь.       Группа крови в отчете Тэхена неверна. Это должен была быть AB. Не О.       И Хосок — Хосок сказал, сразу после получения звонка, что он не сделал ошибок.       Это не просто так. Доказательства с места преступления правильно напечатали. Юнги помнит. У него есть файлы с места преступления на его компьютере, он может вспомнить их в точности так, как они есть, и знает, что все было правильно. Итак, что изменилось между местом преступления и судебной экспертизой? Почему это было изменено?       Он помнит это, как вчера. Та ночь. Он был не на службе. Сидел в тихой темноте своей квартиры, волнуясь о Тэхёне, о них, об ошеломляющей правде и зле, и глубине.       А потом позвонил Сокджин.

***

2015

Ноль дней, один час, пятьдесят две минуты

      — Это Тэхен, — единственное, что Сокджин сказал для того, чтобы Юнги оторвался от дивана и побежал надевать джинсы. — Он говорит, что в отеле Туз присутствуют несколько банд. Они хотят видео.       — Он сказал, где он был?       — Нет, — звучит странно от запыхавшегося Сокджина. — Иди сюда, Мин. Суперинтендант (Как правило, это комиссар, шеф полиции или же суперинтендант полиции) просит вас.       — Суперинтендант?       — Они не помогут ему без информации о бандах. Тэхен говорит… он говорит, что ему нужна наша помощь. Он просит тебя. Пожалуйста, просто приходи.       Сокджин инструктирует его во время езды. Когда он достигает станции, вбегает Юнги с жужжащей головой и сердцем в горле. Он помнит Тэхена, день назад, говоря, что я это исправлю. Он вспоминает, как всю ночь чувствовал себя на обрыве, на краю пропасти, как он был напуган с тех пор. Тэхен сказал, что он не будет работать над делом. Почему он позвонил им сейчас?       На станции отдел Экстраординарных преступлений кишит действиями. Сокджин за компьютерами, отслеживает Тэхена с помощью вышек сотовой связи. Намджун склоняется над столом и звонит офицерам, размещенным в Шве. Шеф Джинсу шагает, и суперинтендант сидит в кресле, наблюдая за видео CCTV отеля Туз.       Когда он видит Юнги, Джин сразу же предлагает ему наушник.       — Он собирается говорить только с тобой, Юнги.       — Где он? — отчаянно спрашивает Юнги. — Что он…       Суперинтендант поднимает руку, чтобы остановить его речь.       — Скажите мальчику, что мы отправим помощь, если он получит нам имена тех, кто там.       — Это может скомпрометировать его.       — Он уже согласился дать нам имена, если мы отправим помощь. Я хочу их сейчас. Скажи ему, что я хочу знать, кто в этом отеле, прежде чем поднять палец, чтобы отправить к нему одного из моих людей.       Кровь Юнги холодеет.       — Что? Мы не можем просто попросить его пойти туда и выяснить, кто там. Мы не можем…       — Он преступник, Мин, — коротко говорит Джинсу. — Информация — это его работа. Защита — это награда.       Суперинтендант кивает.       — Имена, а затем мы делаем то, что он хочет, чтобы мы делали. Поговори с ним.       Юнги скрипит зубами. Через наушник мир заглушается, словно он под водой. Намджун встречает его взгляд через комнату, лицо нахмурилось. Сокджин сжимает его руку, бледное лицо и морщится.       Юнги говорит: «Привет?»       Требуется несколько секунд молчания, в течение которых Юнги считает свои дыхания. А потом: «Хен?»       Он звучит тихо, его голос дрожит. Юнги чувствует, как страх ломает когти о его позвоночник.       — Привет. Привет, это я, — говорит он. — Где ты, Тэхен-а?       — За пределами этого отеля. Я сказал… я сказал Джин-хену… Мне нужна помощь.       Юнги переводит взгляд на Джинсу. Мужчина делает странную срочную волну рукой, словно приказывая Юнги продолжить.       — Слушай меня, Тэ, — осторожно говорит Юнги. Его сердце сжимается. — Мы собираемся отправить тебе некоторую помощь, хорошо? Знаешь ли ты… знаешь ли ты, кто находится в здании? Начальник отдела говорит, что ты сказал, что можешь дать им имена.       Тэхен дышит, дрожит.       — Когда ты скажешь мне, что отправил помощь, хен, я дам вам несколько имен.       Через всю комнату, в которой голос Тэхена усиливается громкоговорителем, Юнги видит щетину суперинтенданта.       — Я хочу, чтобы он сначала проверил информацию, — говорит он. — Это тот случай, когда я не могу рисковать. Скажи ему, чтобы он ушел, если он не может выполнять приказы.       Юнги достает наушник из ушей и приглушает микрофон рукой.       — Вы не можете просить его идти туда, чтобы получить вам имена, — шипит он. — Это опасно. Информатор или нет, мы не можем подвергать опасности гражданское лицо!       — Я не прошу его идти туда, Мин, — говорит суперинтендант, сжимая челюсти. — Он уже все знает. Он играет с нами в игры как обычно. Играет на две стороны. Это дело слишком большое, жертв на Шве уже слишком много. На этот раз мы не будем следовать его требованиям.       — Его требование — отправить туда полицейского. Как это неразумно?       Джинсу прочищает горло.       — Я не хочу отправлять туда своего человека, не зная, во что он попадет. Скажите это вашему двойному агенту, Мин.       Рядом с Юнги рот Сокджина сужается в тонкую линию. Юнги понимает, что он все еще смотрит на экран, но его пальцы не двигаются на клавиатуре. Его взгляд тупо падает на маленькую красную точку на карте, которая показывает, где находится Тэхён. Юнги думает, что он выглядит бескровным. Юнги скрипит зубами и вставляет наушник обратно, стараясь, чтобы его собственный голос звучал стабильно.       — Тэхен-а, — говорит он, — сначала нужно дать мне имена.       — Хен, — резкий вдох, — пожалуйста, я…       — Просто скажи их нам, и мы отправим помощь. Я обещаю. Ты… Тебе не нужно заходить туда, просто скажи нам, что ты знаешь.       — Хён, ты не понимаешь, нет…       Юнги зажимает переносицу.       — Это… это сделка, Тэ.       В последовавшей тишине Сокджин встает и тихо уходит. Намджун снова встречает взгляд Юнги, брови нахмурились. Затем он кладет трубку и следует за Джином. Юнги сжимает губы.       — Тэхен-а, ты там?       — Да, — тихо говорит Тэхён. — Если я дам вам имена, вы сначала будете преследовать банды. Вы не поможете мне.       Юнги видит, как старшие обмениваются взглядами. Тэхен прав, думает он. Конечно, он прав.       — Нет, — говорит Юнги. — Нет, слушай. Ты сказал, что доверяешь мне, верно? Так что поверь мне. Просто дай нам имена и…       — Я не могу ждать, — говорит Тэхён. — Я иду в…       — Тэ, подожди…       — Все в порядке, Хен.       — Что? Нет… нет… черт возьми, — вырывает наушник Юнги и хлопает руками по столу. — Черт. Он прервал звонок.       — Черт.       — Мы должны кого-то отправить, — говорит Юнги. — Мы должны…       — Я не могу рисковать жизнью офицера, Мин, — Джинсу качает головой. — Я понятия не имею, во что он ввяжется.       — Но вы не можете просто…       — Продолжайте следить за связью, — говорит суперинтендант, уже выезжая. — Скажите нам, если он снова позвонит. Нет, не перебивай меня снова, Мин. Я тоже слышал слухи. Достаточно, чтобы провести внутреннее расследование. Я бы предпочел, чтобы вы этого избегали. Мне нужны детективы, а не несчастные любовники.       Лицо Джинсу из мягкого превращается в нечто, близкое к отвращению. Юнги встречает его взгляд с поднятой головой и держит ее так, пока мужчина не отводит взгляд. Он опускается на стул Сокджина только тогда, когда они оба ушли. Набирать номер Тэхена бесполезно. Он может только сидеть здесь и смотреть, как красная точка вяло движется на экране.       — Пожалуйста, — он думает. — Не сделай что-нибудь глупое. Не раньше, чем я доберусь до тебя.       За пределами офиса департамента, в мужской комнате отдыха, он находит Намджуна и Сокджина, разговаривающих на низких тонах.       — Возьми свою машину, — говорит Сокджин, когда входит. — Мне все равно. Это неправильно, это… они не могут просто…       — Джин-хен.       Джин поворачивается к нему, широко раскрыв глаза.       — Что сказал Тэ?       — Джин-хен, — Юнги качает головой. — Как ты думаешь, сколько старших офицеров в этом отделе будут подчиняться тебе без вопросов, если ты попросишь их следовать за мной в отель Туз?       — Если я предложу выгоду? — Челюсть Сокджина сжата. — Примерно пятнадцать, может быть.       — Хен, ты же не серьезно, — Намджун бледнеет.       — Я хочу, чтобы они были готовы через десять минут. Я возьму на себя вину, — Юнги переводит взгляд с Намджуна на Сокджина, сжимая пальцы, чтобы подавить землетрясение, которое проходит через него. — Ты можешь сделать это?       Сокджин просто смотрит на него, сверкая глазами.       — Да.       — Те, кто придет... скажи им встретиться со мной в подвале. Скажи им, чтобы они были осторожными.       — Подожди, — говорит Намджун. — Используйте код. Дайте его людям, которым вы доверяете следовать за Юнги-хеном. Не позволяйте ему просочиться… мы не можем сообщить об этом начальнику отдела. Еще...       Они все смотрят друг на друга. Руки Джина сжимаются в кулаки. Юнги не слышит, как в его ушах течет кровь.       — Скворец, — наконец говорит Намджун. — Это его… по которому он известен в Шве.       — Скворец, — говорит он и смотрит на Джина. — Десять минут, Хен.