Murmuration

      В дневном свете кафе, в котором Юнги встречался с Тэхеном, выглядит для него чуждым. Оно находилось на границе Шва, около платного пропускного пункта, и не так много людей, что живут в Шве, ходят туда. Меню — одна из проблем — сделано очень по-американски — и порции меньше, чем обычно. Юнги уверен, что местные жители игнорируют это. Немногие в Шве потратят деньги на кофе, когда могут купить рис. Но само кафе расположено шикарно: возле Шва, но не в Шве — на перекрестке, это привлекало любителей Экстроаординарных, которые хотели приблизиться к горячим точкам нелегальной деятельности, фактически не находясь на линии огня.       В первый раз, когда Юнги встретил Тэхёна здесь, после того, как он был назначен его помощником, он был в маске и толстых авиаторах (модель солнцезащитных очков) с янтарными линзами.       — В самом деле? — спросил он, скользя в кабину напротив парня. — Лучший стрелок? Вы ищете шансы искупить вину, мав-пилот?       Тэхен наблюдал за ним в течение доли секунды — что-то слабое и непонятное искривило его лицо — и затем пришел в себя с улыбкой.       — Возьми меня или потеряй навсегда, Юнги-щи.       Юнги прикусил губу, чтобы сдержать улыбку. Тэхён вздохнул.       — Ты должен сказать: «Покажи мне дорогу домой, сладкий».       — Я не буду называть тебя сладким.       — Тогда я согласен на «малыш».       Юнги помнит, как смеялся над ним. Он помнит, как Тэхен наблюдал за ним с тревогой, видел, как он тает, как лед под солнцем, во время их следующих нескольких встреч. Это хорошо, думал Юнги, потому что его высшие должностные лица всегда давили на него, чтобы он завоевал доверие Тэхена. Это нехорошо, подумал он позже, когда одной ночью Тэхен спал в его постели, а лавандовый свет с улицы мягко играл на его голой спине.       Они слишком запутались, слишком быстро.       А теперь, если Тэхён был еще жив где-то, что им остается? Такая эгоистичная мысль. Это эгоистичная, эгоцентричная позиция, но он ничего не может с этим поделать. «Я люблю тебя», — думает он, вспоминая ту ночь и снова пробуя это на себе, потому что это первый раз, когда осознал. И это все еще так.       Чимин сидит в кабинке, наполовину скрытый от остальной части кафе из-за того, что спинки диванов выше, чем обычных сидений. Перед ним на столе — какой-то напиток, фотография, а на лице — испуганное выражение. Юнги старается не показывать облегчение, но, кажется, все-таки потерпел неудачу. Чимин молод, он яркий и дерзкий. Он слишком похож на Тэхена. Трудно представить себе, что можно потерять и его в этом деле.       Выражение лица Чимина колеблется, когда он поднимает взгляд.       — Привет, хен, — говорит он. — Ты так легко нашел это место?       — Да. Оказывается, я уже был здесь раньше.       — Тогда ты знаешь Тэмин-хена?       — Мы знакомы, — говорит Юнги. — Часто сюда ходишь?       — Постоянно, — Чимин кивает.       Юнги немного извивается в своем кресле. Не должно быть странным, что Чимин позвал его сюда. Не должно быть странным, что в том же кафе он всегда встречал Тэхена. Просто слишком много совпадений, чтобы быть ничем.       — Я встречался с Тэхеном здесь.       Что-то медленно разрушает выражение лица Чимина. Его горло судорожно двигается.        — О, — говорит он. Затем: — Он когда-нибудь говорил что-нибудь обо мне?       — Кто, Тэ? Нет. Почему? Ты его знал? Есть… Ты не говорил мне что-то? — Юнги наклоняется вперед в своем кресле. Ему все равно, говорит ли он слишком быстро, когда Чимин смотрит на него широко раскрытыми глазами, полными противоречия. Все ужасно, чудесно и ужасно, и он просто хочет получить ответы на этот раз. Он просто хочет знать. — Ты знаешь… знаешь, где он?       — Хён, я… — Чимин выглядит поражённым, — где он? Что ты имеешь в виду?       Юнги откидывается назад. Его сердце все еще слишком быстро бьется; не останавливалось с тех пор, как он увидел это видео. Не останавливалось, так как он видел дыхание Тэхена на этой каталке; видел его мертвым, а потом нет; он ушел навсегда, а затем нет. Юнги чувствует, что у него в груди раскаленный металл, и он прожигает его, и это все, что он может сделать, чтобы сидеть на месте.       — Мы нашли кое-что, — говорит он. — Тэ… Тэхён умер в Тузе, но его вернули… Вернули к жизни.       — Да, — Чимин кусает губы. — Я… я знаю. Чайка.       — Ча… Что?       — Он некромант, — говорит Чимин. — Он был… это… мой друг. Тот друг, который кока-кола. Его зовут Чон Чонгук.       И тогда Чимин рассказывает ему все. Если было странно смотреть его через фальсифицированные кадры видеонаблюдения, то это еще более странно слышать это с точки зрения Чайки. Что-то застревает в голове у Юнги, когда он слышит о том, что Тэхён взялся за занятия в университете. Что-то резкое и зазубренные пробирается сквозь завесу из рисовой бумаги, которой он скрывал плохие вещи, и он думает, что ему нужно пересмотреть все это, но что-то его останавливает.       Стена.       Чем больше он пытается вернуть это чувство, тем дальше оно уходит от него, пока ему не пришлось остановить Чимина, чтобы начать делать заметки.       Институт, пишет он. Экстраординарная биология.       Слова проплывают в его мозгу, ударяются о стену и ни к чему не приводят.       Тэхен, он пишет. Тэхен, Тэхен, Тэхен.       — Он дал мне это, — говорит Чимин, как только Юнги рассказывает ему о том, как именно Хосок, находящийся под контролем разума, ударил Чонгука, как кто-то подменил тела, что тогда группа крови была ошибочной. Юнги берет фотографию у Чимина и переворачивает ее. На нем изображены молодой Тэхён и Чимин на вечеринке, они ярко светятся, выглядят такими счастливыми. — Я не знаю, что это такое. Оно… что-то вызвало в голове.       Что-то болезненно застревает в горле Юнги. Он ничего не говорит. В нем возникает необъяснимое желание прикоснуться к фотографии. Он делает это, быстро проводя пальцем по их лицам. Чимин издал тихий хрип, который мог сойти за рыдание.       — Хён, — говорит он, а потом замолкает. Юнги кивает. Теперь между ними что-то странное и электрическое. Это похоже на ожидание на пороге неизвестного дома без приглашения, и они оба в ужасе. У Чимина трясутся пальцы. Он делает глоток напитка и смотрит на Юнги глазами загнанного в угол животного.       — Вызвало… что? — Юнги спрашивает, осторожно.       — Может быть, воспоминание, — голос Чимина колеблется. — Ты знаешь о моей потере памяти?       — Ты думаешь, что знаешь его? — дышит Юнги. — Знал раньше?       — Я видел… видел его на вечеринке. В моем сне. Видение. Без разницы. Он был… он был громким. Очень улыбчивым.       — Но ты его не помнишь, — Юнги медленно выдыхает.       — Нет, — голос Чимина хриплый. — Я не могу… как бы я ни старался, я… я не могу его вспомнить. Не могу вспомнить это фото.       — Он может быть жив, — говорит Юнги. — Тэхен, он…       — Этот человек с умственным контролем, — поспешно говорит Чимин. — Кто бы это ни был, он тот, кто знает. Если мы сможем отследить его…       — С чего же начать? Он не появляется на камерах. Твой друг, Чайка, пытается выследить его. Ему удалось?       — Он искал его, да.       — И он ничего не нашел, — бормочет Юнги. — С чего начнем?       — С этого, — Чимин держит USB. — Чонгук дал это мне. Я не знаю, что там, но это должно быть чем-то важным.       Юнги кивает. Какое-то время они сидят тихо, пьют и думают, оба погружаются в водоворот своих собственных мыслей. Юнги продолжает пытаться толкнуть стену в своей голове. Твой костюм, хен, ты порнозвезда. Тэхен, прогуливающийся в его голове по коридору, одетый в странную пижаму со странным синим халатом, свисающим с его плеч. Тэхён, сидящий на высоком столе в месте, чем-то похожем на лабораторию, скрестил ноги и нахмурился, работая над ноутбуком. Тэхен, прижимающий руки к сердцу Юнги: Секрет, секрет, мы будем держать это в секрете. Забудь. Ты должен забыть.       И теперь — вспышка чего-то еще. Кого-то еще.       (Познакомься с моим парнем. Он стеснительный. Юнги-хен… Хён… познакомься с Чимином. Он первокурсник!)       Юнги смотрит на Чимина, а Чимин посмотрел в ответ. Интересно, у Чимина тоже есть забавные мысли, проблески, сны, как этот? Юнги уже понял, что да. Он только что упомянул один. Тэхён тоже рассказал ему о секретах? Он тоже попросил Чимина забыть? Есть ли фотографии Юнги и Тэхёна — такие, как у Чимина, — где они держатся за руки или улыбаются, или делают что-то странное, молодое и глупое?       Почему Тэхен хранит так много секретов? Где общая связь между всем, что с ним произошло, и всеми этими фантастическими воспоминаниями, которые остались в Юнги и Чимине? Знал ли Тэхен Чимина раньше? Как университет оказался вплетается среди всех этих слабых нитей?       — Вы приходили сюда часто? — Чимин тихо спрашивает. — Когда встречались.       — Да.       — Я не знаю, был ли я здесь тогда, — говорит Чимин. — Я не помню. Это все — просто пустота. Почти три года. Может быть, какие-то куски. Мне не нравится это, хен. Мне не нравится знать, что я мог бы сделать в те годы. Кому я мог причинить вред.       — Ты никому не причинял вреда.       — Ты этого не знаешь, — лицо Чимина вспыхнуло от боли. — Ты этого не знаешь, хен. Что если я причинял людям боль? Что если я их убивал?       — Ты никому не причинял боль, — говорит Юнги. — Это был не ты, Чимин-а. Что бы ни случилось с вами, кто бы не управлял вами, это не ты. Ты был просто инструментом для их извращенной работы. Ты был жертвой. Ты никому не причинил вреда.       Чимин сжал челюсти. Он крепко сжимает свой стакан.       — Ты бы сказал это, даже если… если бы это я сделал ему больно?       — Что ты имеешь в виду? — Юнги сужает взгляд.       — Г… гипотетически, — выпаливает Чимин, — если бы это был я нанес удар Тэхёну. Если бы я был тем, кто воткнул этот нож достаточно сильно, чтобы пробить кость. Ты все еще говоришь, что я чертова жертва, хен?       — Но ты этого не сделал.       — Ч… что если бы я сделал?       Юнги чувствует, как в его венах колышется паника, дыхание свистит в легких. Нет, он думает. Нет, нет, нет. Чимин смотрит на него широко раскрытыми глазами, полными слез, его руки так плотно сжаты по краям стола, что его костяшки побелели. Его лицо бледное, бескровное, выцветшее. Его грудь в ужасе вздымается.       — Что, если я это сделал, — говорит он, а затем начинает повоторять: — Что если я это сделал, что если…       — Перестань это говорить. Ты этого не делал. Не мог сделать.       — Я знаю, каково это. Я знаю, что чувствуешь, делая это… я знаю о… он… я не хочу причинять ему боль, — говорит Чимин, мучительно серьезно, убирая волосы с глаз и протягивая руку через стол к запястью Юнги. — Я не хочу. Но я должен. Каждый день я должен… я должен…       — Чимин, успокойся.       Чимин только качает головой.       — Я делаю правильный выбор, — шепчет он, и что-то в голове Юнги спотыкается от этих слов. — Я делаю правильный выбор. Я не могу… не могу оглянуться назад, я должен причинять ему боль, я должен причинять боль Тэхену каждый день, и я…       Чимин сжимает запястье Юнги мучительно сильно.       — Я думаю, что это реально, — шепчет Чимин. — Я думаю, что это было реально, хен, я сделал это. Я… я нанес ему удар, я…       — Прекрати говорить это. Чимин… ты должен остановиться. Посмотри на меня, — огрызается Юнги, и Чимин ловко поднимает взгляд, чтобы встретиться с ним взглядом. Это не длится долго. Он снова отворачивается, испуганный, виноватый и потерянный из-за того, что ужасные вещи проникают в его разум. Юнги выпрыгивает из своего кресла, перемещаясь в кресло Чимина, вытаскивает руку из мертвой хватки, чтобы схватить его за плечи и встряхнуть.       — Черт возьми, посмотри на меня. Ты этого не делал. Ты не делал. Ясно? Даже если… даже если твоя рука сделала это, даже если это был твой нож, который забрал его жизнь, не ты сделал этого. Ты слышишь меня?       Чимин просто сглатывает. Его зрачки все еще расширены, паника скользит по его лицу.       — Ты не понимаешь, — шепчет он. — Он продолжает умолять меня, хен. В моих снах он продолжает… О, Боже, он продолжает говорить, пожалуйста, но я просто… Я просто наносил ему удары снова и снова. Каждый раз. Я…       — Т-с-с, — говорит Юнги и мягко обвивает ладонью Чимина через плечо. Это все, что нужно, чтобы он сломался, по крайней мере, на мгновение. Его лицо влажно прижимается к плечу Юнги, когда беззвучные рыдания пронзают его тело. Юнги задается вопросом, как долго он хранит это. С тех пор, как потерял память? В горле — острая жгучая боль, которую он толкает вниз. Наряду со всем остальным: с изнеможением, безобразной болью, гневом.       — Я знаю, — Чимин выдыхает, — ты любил его. Я даже не помню, черт возьми. Извините, хен, я…       — Это не твоя вина, — говорит Юнги. Это злит его. Это не вина Чимина. Это не его вина. — Посмотри на эту фотографию.       Чимин издает ужасный удушающий звук. Юнги сильно и сердито встряхивает его.       — Твою мать, посмотри на это фото, Пак Чимин, и ты мне говоришь, что сделал бы это с ним специально.       Он не знает, кого пытается убедить — Чимина или самого себя. У Чимина перехватывает дыхание. Теперь по его лицу текут безмолвные слезы, и он цепляется за эту фотографию, как будто это спасательный круг. Он смотрит и смотрит на нее и медленно успокаивается, делая осторожные вдохи, неподвижно прислонившись к плечу Юнги. Он дышит. Юнги позволяет ему успокоиться. Его рука скользнула по плавному изгибу позвоночника Чимина, по его тонкой рубашке, но ему все равно. Его собственные мысли все равно мчатся. Если это реально, если Чимин зарезал Тэхена…       Кожа Юнги горит. Ублюдок, который сделал это… который заполз в головы людей и превратил их в не более, чем мясных кукол, с которыми можно играть… Как он посмел. Как он смеет нарушать автономию, превращать хороших людей в таких монстров. Как он посмел. Если бы Юнги он попался под руку, он бы разъебал его, чтобы уничтожить полностью.       — Ты был в моем сне, — шепчет Чимин долгое время спустя, трескучий голос. — Ты был… Ты тоже был там, хен, — Юнги глубоко дышит.       — Я знаю, — говорит он. — Ты… ты в моем.       — Что я делаю в твоем?       — Мы, — говорит Юнги. — Мы топим его. Тэхена. Во льду. В ванной.       Чимин теперь выглядит подавленным, размазывая слезы на тыльной стороне ладони, медленно подтягиваясь, чтобы сесть прямо. Его брови хмурятся.       — Что это означает? — он спросил. — Зачем нам это делать?       Почему это происходит? Юнги чувствует растущее осознание того, что он вляпался во что-то масштабное, запутанное и полное массивных последствий. Чимин тоже. Они попали в сети, но кто паук? Скарабей? Призрак? Сам Тэ?       — Я не знаю, — мрачно говорит Юнги и держит USB. — Но у нас есть это. Давай узнаем.