***
Приготовив завтрак, я решил сделать сюрприз для любимого и принести ему завтрак в постель. Мда… уже прошло час или больше, но ленивый Саша всё ещё дрых, ну или нет. Аккуратно наложив на тарелку глазунью и налив в стакан апельсиновый сок, я осторожно понёс своё наверняка вкусное творение в комнату, где всё ещё спал Саша. Зайдя в помещение, я заметил всё также лежащего в постели Сашу, который во сне мило причмокивал губами и хмурил свой маленький, аккуратненький носик. Его алые, пухлые губы были чуть приоткрыты, от чего у меня вновь появился соблазн поцеловать их. Поставив на тумбочку рядом завтрак, я с заботой во взгляде посмотрел на спящего Сашу. Когда он спит, то выглядит таким беспомощным, таким милым, выглядит ребёнком, что сладко спит и видит красочные, радостные сны. Но как только он просыпается, то становится: смелым, решительным, заботливым и любящим. Иногда безбашенным, иногда ещё тем собственником, но всё также остаётся милашкой, что когда спит, что когда бодрый. Вообще, пора бы его будить, а то мы уже опоздали на первый урок. Хотя, кому нужна школа, когда рядом с тобой твоё счастье? Думаю никому, никому… Наклонившись к его ушку и опаляя его своим дыханием, я не смело прошептал: — Солнце моё, вставай, мы в школу опоздали… — мой нежный шёпот почти сразу разбудили Сашу, от чего он раскрыл глаза и посмотрел на меня, так удивлённо, будто он первый раз меня видит. Улыбнувшись как сытый кот, я быстро поцеловал его в щёчку и оставил его наедине со своими мыслями и моим приготовленным завтраком. Мне нужно было одеться, почистить зубы, ещё раз умыться перед выходом в школу.***
Школа — самое скучное место на земле. Школа — ад. Школа — скука, разочарование, боль, пустая трата времени. Ведь так считают многие школьники, а знаете, ведь я не исключение. Сидя на первом уроке, я поглядывал на учителя, пытаясь что-то понять из его нудной и монотонной речи, но видимо, мне не судьба, потому что как бы я не старался, я ничего не мог понять в этой геометрии. Эти правила, доказательства, признаки. Ну что это такое? Ведь на рисунке видно, что AD//CB! Зачем что-то доказывать, а? Геометрия — второй ад для меня. Ну не могу я это понять, не могу и всё! Подперев голову рукой я скучающим взглядом осмотрел помещение. когда-то зелёные стены уже давно выцвели и стали бледно-зелёными. Старые парты, старые, обычные, деревянные стулья на которых написаны нецензурные слова. Комнатные растения — единственный декор для кабинета и то, сомнительный… Тихо цокнув языком, я пробормотал себе под нос ругательства в сторону геометрии и лёг на парту. Вдруг дверь в кабинет открывается и в неё заходит директор школы. — «Ещё и эта стерва припёрлась, ну всё, день удался!» — подумал я и для приличия нормально сел за парту. — Здравствуйте дети! Здравствуйте Александр Александрович! — поздоровалась та и сделала милое личико, но все мы знаем что она ещё та стерва. — Здравствуйте Мария Григорьевна, Вам что-то нужно? Что, какой-то ученик накосячил, да? — усмехнулся Александр Александрович и мило улыбнулся директрисе. — Не совсем… У вас в классе есть Вячеслав Ронжин? Все головы сразу повернулись ко мне. Все смотрели с интересом, а кто-то даже со злорадством, а Саша обеспокоенно глядел на меня. Я видел, как он сжал в руках свой свитер и сильно закусил свою алую губу, протыкая её чуть ли не до крови. Я рукой показал ему: мол, не беспокойся. Он ободряюще улыбнулся и я встал с места. — Это я! — уверенно сказал я, хоть и чувствовал лёгкий страх, что сейчас пожирал меня изнутри. — Хорошо, пройдёмте со мной, Вячеслав. Я робко зашагал к двери под прожигающими взглядами одноклассников и обеспокоенными взглядами Саши и Сони. — «Соня? Она волнуется за меня? Что ж приятно…» — На моём лице расцвела лёгкая улыбка, а на щеках румянец от чего вдруг резко стало жарко. Я вышел из аудитории за директором и последовал за ней. Что ж… Похоже мне не повезло.***
Директор мучительно медленно открыл дверь и зашёл внутрь. Я колебался. А вдруг я что-то натворил? Или меня подставили? Вдруг проблемы с оценками и в школу вызвали отца или брата? Если это так то, что мне делать? Если вызвали отца — он меня убьёт. Если вызвали брата — вначале он меня «отчитает» потом доложит и отцу, а тот после меня добьёт. Не один вариант не закончится хорошо. В обоих вариантах я остаюсь несчастным, и даже Саша мне не поможет. Меня заберут обратно домой, как и Сашу, и тогда Влад точно найдёт способ сделать так, чтобы больше не смогли общаться и даже видеть друг друга! Задумавшись, я и не заметил грозной тени директрисы, что сейчас, повышая и почти срывая свой итак грубый голос, отчитывает меня за «похабное» поведение. Очнувшись, я недоумённо посмотрел директору в глаза и быстро пролепетал тихое: — Извините… — Пфф… Заходи уже, Вячеслав! — зло посмотрев на меня сказала Мария Григорьевна и зашла в кабинет. Следом поплёлся и я. Зайдя в кабинет я осмотрелся. Обычный, паркетный пол. Белые, хорошо выбеленные стены. Зелёный потолок. По середине, в самом конце комнаты стоял огромный, деревянный стол на котором был компьютер, разные бумаги и договора. На краю стола стоит декоративная лампочка с узорами, такого же зелёного цвета как и потолок. В комнате было немного мрачновато, но большое окно позади стола добавлял каплю света. Всё выглядело как обычно. В углу стоит красный с золотыми подлокотниками кресло для родителей или провинившихся учеников. Но что же произошло? Этот вопрос терзает меня, пожирает изнутри, выворачивает мозги наизнанку. Мои глаза беспорядочно метались по помещению не знаю куда деться. Директриса уже давно села за свой рабочий стол и посматривала то на часы, то на меня. — Ты так и будешь стоять? Сядь уже! — зло прикрикнула на меня она и посмотрела на дверь, а после вновь на часы. — ну и когда же придёт твой брат? Он очень сильно опаздывает. — «Брат… Брат? Нет, нет, нет! За что жизнь меня так не любит? За что?!» Сердце пропустило удар, что гулко отдался в голове и болезненно разнёсся по всему телу. Глаза широко раскрылись, дыхание сбилось, от чего стало казаться что я задыхаюсь. Сердцебиение громко отдавало в висках. На меня начали давить стены. Весь мир закружилась, завертелся, от чего я чуть ли не теряя сознание приземлился на диван. Плохо, как же мне стало плохо. Только одно упоминание о Владе может заставить меня упасть в обморок или вызвать паническую атаку, от которой я медленно, но верно схожу с ума. Все его слова, больно врезались в мою голову, причиняя моральный ущерб. Моя самооценка значительно падала при каждом его слове обо мне. Лишь Саша помог мне с этим справиться, но теперь всё вновь станет как прежде… Я громко дышал через рот, от чего Мария Григорьевна удивлённо посмотрела на меня. Я не выдержав, подскочил на месте и сказал: — К-как брат? Нет! Прошу Вас, Мария Григорьевна, не надо! — Не надо? Это тебе, парень, уходить из дома было не надо! — строго отчеканила она это. — Ты что, совсем не думаешь о своих родных, а? Они за тебя волновались! Всю школу перевернули, особенно твой брат. В голове, как эхом повторялась одна и та же фраза: «Они за тебя волновались! Всю школу перевернули, особенно твой брат»… «Твой брат». Сердце ухнуло вниз. Перед глазами силуэт брата. Его янтарные глаза, его тёмно-русые, взлохмаченные волосы, его губы, что раздражённо превратились в тонкую линию. Его холодный взгляд, что пронзал до глубины души, его слова. Слова, что больно вбивались в голову. Слова, что каждый раз больно ранили, что каждый раз убивали меня, убивали морально. Его холодные, длинные пальцы, что каждый раз причиняли мне боль, что каждый раз мерзко исследовали моё тело. Он не знал жалости. НЕ ЗНАЛ! Он причинял мне боль, как моральную так и физическую, но ему было мало. Я сбежал вместе с Сашей, но Влад вновь и вновь находит меня, причиняя ещё большую боль. Обречённо упав на диван, я прикрыл глаза медленно дожидаясь своей участи. Время тянулось медленно. Тишина. Лишь тиканье деревянных часов с вырезанными узорами нарушали её. Закрыв глаза, я надеялся на то, что это поможет справиться с всем этим ужасом, но сделало лишь хуже. Перед глазами всплыл тот ужасный день… Его мерзкие пальцы, хищный оскал, его мерзкий член, что вдалбливался в меня. Мои крики, мольбы о помощи… Резко открылась дверь в кабинет и я также резко распахиваю безжизненные глаза. На пороге стоял мой брат и улыбался уголком рта. Волнение и страх в душе нарастал, от чего хотелось убежать и спрятаться, но чтобы никогда больше не видеть ликующее лицо Влада. — Извините за задержку, Мария Григорьевна! Были кое-какие дела… Но я Вам очень благодарен, что помогли нам отыскать беглеца. — его голос был притарно-сладким, но взгляд был раздражительным и… ликующим своей маленькой победе. — Ничего, я всё понимаю. А насчёт нашего беглеца… Я хочу спросить вас, Вячеслав, зачем вы сбежали из дома? Неужели была какая-то веская причина из-за которой вы решили уйти? Я замешкался. По злому и угрожающему взгляду Влада можно понять: скажу — мне крышка! Но это мой шанс. Я не могу его отпустить, ведь такое не каждый день случается. Меня спросили — я отвечу правду! — Да, у меня была веская причина чтобы сбежать из дома! — И какая же, Вячеслав? — директриса с интересом взглянула на меня, а после на Влада, что сейчас угрожающе смотрел на меня. — Дома…эм… Меня дома регулярно насилуют и избивают. Я не намерен такое терпеть! Я терпел много лет этого унижения, держал всё в себе, но теперь не буду! — мой голос дрожал, а в глазах появилась пелена подступивших слёз. — Что?! Что ты несёшь братец? Тебя дома все любят, а если бы кто-то делал с тобой плохие вещи, я бы заступился. Не ври! — взорвался тот и на его лице отобразилось волнение. — Это правда, Владислав Ронжин? — Конечно нет! Мы любим его с отцом, больше всех на свете. — Это ты врёшь. — спокойно, но громко произнёс я. — Ты врёшь. ТЫ, только ТЫ. Вы с отцом после смерти матери очень изменились. Вы возненавидели меня, но почему? Что я вам сделал?! — Ч-что ты несёшь, малой? Я тебя и пальцем не трогал! — пытался оправдаться брат. — Извините его, Мария Григорьевна. Мальчик нездоров. Ему ещё с самого детства врачи поставили диагноз, сказали что у него плохая психика. Простите, ещё раз. — Мне не говорили врачи такого… — хотел было сказать я, но Влад наглым образом перебил меня, вставая с места: — Мы наверное пойдём… Спасибо, что помогли вернуть непутёвого мальчишку! До свидания. — Всего вам хорошего! И пожалуйста, следите лучше за своим братом. Влад схватил меня за руку и вывел из кабинета директора. Его глаза сверкали огнём, а губы сжались в тонкую линию. Выражение лица было серьёзным, хмурым. Можно было понять — мне конец. Он убьёт меня. Убьёт, и меня никто не спасёт от этой участи.***
Затолкнув меня в мужской туалет, Влад плотно закрыл дверь и хищно взглянул на меня. Его глаза блистали жёлтым, холодным огнём. В его зрачках пылало мне такое знакомое чувство, чувство гнева, его гнева. Шумно задышав, я отступил к холодной стене и посильнее прижался спиной к ней. Я знал что это моя ошибка. Знал, но ничего не сделал чтобы её исправить. Мои глаза беспорядочно бегали по лицу брата, следя за каждым его действие. Я понимал что не смогу уйти, не смогу сбежать, но почему-то верил… Брат мелкими шажками приближался ко мне, от чего становилось лишь страшнее. Его хмурое, сосредоточенное лицо, его злобно сверкающие глаза, его небрежные, осторожные шаги — это пугало, это заставляло сердце «вырываться» из груди. Я хочу провалиться сквозь землю, я хочу исчезнуть из этого мира, но не могу. Хочу верить в наилучшее, но надежда угасла. Я умер, я умер ещё в кабинете директора. Подойдя ко мне чуть ли не вплотную, Влад своими холодными пальцами жёстко схватил мой подбородок заставляя смотреть на него. Встретив холод жёлтых глаз, я мигом попытался вырваться, но все мои попытки были тщетны — Влад прижал меня к стене, плотно держа и уж точно не собирался меня отпускать в ближайшее время. Животный страх завладел мной, и я ничего не мог сделать, НИЧЕГО! — Ну и зачем же ты рассказал о нашем маленьком секретике? Думаешь самый умный? Скорее самая глупая игрушка! — его голос был жёсткий, холодный, почти как у отца. — Хорошо что я смог выкрутится, а то как бы я смог наслаждаться моей игрушкой из тюряги? Казалось, кровь в моих венах застыла. Казалось время специально остановили издеваясь надо мной, будто специально, чтобы я «любовался» оскалом своего братца. Будто специально дразня меня, убивая… — Но не волнуйся, я не стану наказывать тебя, мой сладкий… Сегодня твой господин добрый! — я чётко слышал в его голосе насмешку. — Но я хочу тебе дать кое-какое задание. Предупреждаю: откажешься — не поздоровится, — сделав эффектную паузу он продолжил. — Ты должен расстаться с Александром Киселёвым или же я убью его. Всё просто! Выбирай. Моё сердце пропустило сильный удар. Глаза наполнились слезами, что всё это время я пытался скрыть. Чувство, что я сейчас умру всё больше нарастало. Схватившись за сердце я громко задышал через рот, что не укрылось от довольного собой Влада. — Я-я не стану этого делать! Не стану! — вдруг осмелев прокричал я. — Хорошо, но тогда я убью его. И даже не беспокойся, я сумею сдержать своё слово! — схватив меня за горло прорычал брат. — Я не стану церемониться. Либо ты его бросаешь, ибо я его убиваю. Подумай что тебе важнее… — бросил напоследок он, отпуская меня и моё горло и быстро выходя из уборной.