***
Войдя в огромный зал, их встретил сам вождь. Это был огромный мужчина с длинной рыжей бородой и яркими фисташковыми глазами, а длинные волосы были туго завязаны в жгут, прячась под шлемом. Его борода была намного длинней, чем у Торвальда Первого. На нем были полосатые шаровары, кольчуга, а поверх нее медвежья шуба без рукавов. Он и Торвальд были первыми титанами среди мужчин племени. Торвальд был одет в накидку из шкуры Тройного Удара, очень злобного и свирепого дракона с 3 жалами, из которых Бринхильд потом сделала яд для стрел. Его длинные волосы были красиво убраны от лица, завязанные в мужскую косу. А в волосах виднелось несколько цветков, которые больше всего понравились Вигдис. Мужчины громко и задорно произнесли имена друг друга, крепко обнимая собрата. Малышка хоть и не первый раз видела вождя, но она этого совершенно не помнит, поэтому девочка пряталась за напряженной мамой. – Стоик, познакомься, Вигдис! – после теплых обнимашек Торвальд Первый Злопамятный указал массивной ладонью на ребенка, который прятался за ногой улыбчивой матери. – Что такое? Неужели сильнейший викинг среди женщин чего-то боится? – улыбнулся добродушной улыбкой кареглазый. Именно такой улыбкой он вселял в Вигдис уверенность в себе. – Здравствуйте! – громко сказала кареглазая, сжав кулаки. Она вышла впереди матери, уверенно выставив вперед грудь. Взрослые на такую смену настроения широко улыбнулись. Родители уже испытывали гордость за почти смелую дочь. – Ты выбрал ей прекрасное имя, Торвальд, – положил большую ладонь на широкое плечо в доспехах Стоик. – Да благословит ее Один. – Спасибо, Вождь. – благодарно кивнул Злопамятный, смотря в зеленые глаза старого друга. – Что ты как неродной? Я для тебя не только вождь, но и верный друг, – хмыкнул усатый. – Такая красивая девушка, благословленная самой богиней Войны, принесет нашему острову только победы! – мужчина посмотрел на девочку, которая не переставала расслабляться. Он шире заулыбался, прищурившись. – Бринхильд, у тебя умная дочь, – он посмотрел на низкую девушку, которая была примерно его роста, но только ниже. – Она вырастет великолепным воином и прекрасной женой. – Спасибо, Стоик, – улыбнулась сероглазая. – Как Валка? – Прекрасно, – улыбнулся мужчина. – Роды прошли так, будто сама Фригг была на них! – А мы с подарком! – вставила свое слово кареглазая, показывая пальцем на убитого кабана. – Можно увидеть Вашего ребенка? – Конечно, моя будущая невестка, – заулыбался викинг, присев к малышке. – Скажу по секрету, ты первая, кто увидит моего сына, – прошептал зеленоглазый, продолжая улыбаться. Светло-карие глаза удивленно округлились, малышка прикрыла себе рот от удивления и легкого восторга. Ей уготована такая честь, это было просто поразительно! – Ты ведь никому не расскажешь? Это будет наш с тобой секрет, – Вигдис быстро-быстро закивала, широко-прешироко улыбаясь ртом с молочными зубами. – Вот и умница. Ну что, пошлите? – встал на ноги вождь, погладив ребенка по голове. Вигдис хотела побежать за вождем, но перед этим она посмотрела на улыбающихся родителей, ожидая их разрешения. Те все поняли без слов, поскольку слышали Обширного. Они закивали, прошептав: «Ну, иди.». И девочка их послушала. Она быстро направилась за огромным вождем плотной комплекции.***
Они шли в комнату, откуда доносился красивый и мелодичный голос женщины, правда он отличался от голоса ее матери. Через каких-то пару шагов они пришли в комнату, где лежала жена вождя. Хоть и прошла неделя со дня рождения малыша, но Стоик был очень взволнован и обеспокоен здоровьем своего первенца, который родился довольно-таки маленьким и худеньким. После рождения мальчик начал чихать, когда его перенесли в другую комнату, поэтому приходиться пока держать его здесь. Их добродушной улыбкой встретила женщина с шатеновыми волосами и ярко-зелеными глазами. Она уже убаюкала ребенка в пеленке. Положив его в деревянную люльку и укрыв небольшой шкурой какого-то зверя, высокая женщина посмотрела на вошедших, прижав палец к губам. Длинноволосая сама подошла к гостям. – Иккинг спит, поэтому потише. – попросила она, улыбаясь. Женщина говорила приятным шепотом. – Валка, – выдохнула с улыбкой Бринхильд, крепко обняв молодую маму. Она была выше Валки, как и ее муж – Стоика Обширного. – Сестра, я так рада твоему счастью! Да будет твой сын под покровительством Тора! – Спасибо, Бринхильд. – также прошептала счастливица. Ее светло-зеленые глаза сверкали от счастья. Подружки не виделись довольно-таки долгое время, поэтому она была очень рада ее снова увидеть. – Поздравляю с приплодом. – улыбнулся Торвальд, стоя в стороне. – Я вчера поймал кабана, принес в знак поздравления. – Да, положишь потом в погреб. Или отдашь Стоику, он сам отнесет. – показала рукой на своего мужа Валка. Рыжий взял ее за руки и поцеловал ладони. Зеленоглазая лишь улыбнулась. Она заметила еще кого-то низкого, поэтому женщина опустила голову и увидела маленькую девочку с темной косой, в которую были вплетены цветы. Она была одета в голубой сарафан с синим жилетом. Также на плечах была шкура песца. – Ой, а кто это у нас? – улыбнулась шатенка, опустившись к малышке. – Вигдис я, очень приятно познакомиться. – кивнула кареглазка, сглотнув. Хоть она и немного волновалась, но ей хотелось блеснуть храбростью, раз сам вождь был рад ей. – И я очень рада, Вигдис. Мое имя Валка, – погладила по голове ребенка женщина. – Ты пришла посмотреть на Иккинга? – немного неуверенно, но шатенка кивнула зеленоглазой женщине. – Тогда пойдем. – протянула Валка свою ладонь малышке, которая обеспокоенно смотрела на протянутую руку. Ребенок посмотрел на родителей, ожидая разрешения. Они кивнули, после чего Вигдис улыбнулась, приняв руку женщины. Рука этой женщины была более длинной, чем у ее матери, и уже, чем у отца. Пальцы на удивление тонкие и очень длинные. Пара прошла к деревянной люльке, где посапывал почти лысый малыш без ресниц. Вигдис сглотнула, боясь разбудить такую кроху. Он был действительно маленький даже по сравнению с кареглазой. «Неужели я была такой?» - задала она себе вопрос. – А это мальчик или девочка? – подняла голову на мать малыша шатенка. От ее вопроса Валка ухмыльнулась. – Мальчик. Будущий вождь. – кивнула зеленоглазая, наслаждаясь внимательным взглядом дочери Торвальда. – А как его зовут? – снова поднимает взгляд на Валку Вигдис. – Иккинг, – с улыбкой ответила воин. – Означает «настоящий викинг», – Вигис только понимающе кивнула, продолжая смотреть на ребенка. – Можешь его погладить, если тебе хочется. – Правда? – глаза ребенка загорелись звездами. Когда ей кивнули, девочка пристально смотрела на мальчика и робела. Ей было страшно прикоснуться к такой крохе, она боялась его сломать. Малыш был таким хрупким, что казался игрушечным. Но, взяв себя в руки, кареглазая аккуратно тыкнула его пальцем. У нее были прохладные от волнения руки. Спящий не среагировал, а вот Вигдис испуганно отдернула руку, пристально смотря на него. Снова быстро посмотрев на Валку, она уже погладила мальчика по голове. Ребенок во сне нахмурил брови и губы. Хоть он и казался недовольным, но это, почему-то, вызвало улыбку и слезы умиления. Взрослые, видя это, широко улыбались. – А ведь я помню ее еще крохой, – прошептал Обширный, стоя рядом с родителями. Тройка наблюдала за тем, как знакомятся будущие жених и невеста. – Она всегда смотрела на всех так, будто это ее заклятые враги. – Вигдис до сих пор очень осторожна и недоверчива к незнакомцам. – произнесла женщина с красно-каштановыми волосами. Звучало это как какое-то достоинство дочери, нежели проблема. – Это хорошо, осторожность – путь к выживанию, – кивнул Стоик, смотря на малышку, которая вся ушла в рассматривание сына вождя. Он задумчиво почесал бороду. – Ну, так что, Бьёрнольв, готов стать со мной семьей? – хмыкнул бородач, посмотрев на старого друга. – Наконец Племя Лохмытах Хулиганов и Империя Головорезов будут не только подкованы торговыми отношениями, но и семейными узами, – на Обширного посмотрел представитель Империи Головорезов. – Мы же будем непобедимыми не только для людей, но и для этих огнедышащих тварей! Сами Моди и Магни будут покровительствовать нам! – Ты думаешь, что этот союз может подковать наши семьи? – спокойно спросил кареглазый, смотря на старого друга. – У нас и так нерушимые торговые связи, куда уж сильней? – Ты сын вождя, – Стоик подошел к высокому воину вплотную, внимательно смотря в яркие глаза. – Они не нападут на своих. – Я младший сын, – богоподобный мужчина, по меркам большинства женщин и мужчин, был неприступен. – Трон может не достаться мне, а против своих братьев я не пойду никогда, – карие глаза смотрели в фисташковые, не мигая. – Иккинг не станет вождем моей империи, ты ведь это прекрасно знаешь. – Я и не хочу сделать его вождем вашего племени. Он и Вигдис будут править на моей земле, – пытался объяснить всю ситуацию рыжий. – Я хочу лишь усилить наше могущество в океане. Только вместе мы сила, ты это прекрасно знаешь, Торвальд. Мужчина молча слушал. Он прекрасно знал, что вождь еще не высказался. Надо делать выводы только после полного объема информации. – Ты ведь не просто так пришел на мои земли, верно? Ты женат на женщине моего племени, – он указал массивной ладонью на Бринхильд, которая внимательно слушала мужской разговор. – Ты пошел в море только за новыми землями и народом. Неужели сейчас, когда ты не первый десяток живешь с нами, нам еще не доверяешь? Решайся, брат. – ответом послужило задумчивое молчание. Шатен смотрел в пол и думал, взвешивал. Он хотел создать собственное племя, как и когда-то его прадед. Торвальд последний сын из 5 детей, его отец уже немощен, хоть и также могущественен. Бьёрнольв не станет вождем своего племени, так почему ему отказываться от предложения Стоика? Бринхильд положила свою руку на массивное плечо мужа, подбадривая. Кареглазый посмотрел на жену и увидел в ее взгляде все ответы и вопросы, на которые предстояло ему ответить и выслушать. – Я думаю это прекрасное предложение, – начала сероглазая, посмотрев на обоих мужчин. – Я считаю, что именно бракосочетательный союз сможет дать обоим племенам развития, которого они заслуживают. Поэтому, – она взглянула в глаза своего любимого человека, видя в них неуверенность. – Торвальд, это наш шанс. Но решать только тебе. Я приму любое твое решение и не стану его оспаривать. – отошла на шаг назад, продолжая смотреть в карие глаза. Именно в эти глаза был влюблен могучий воин. Радужка цвета утреннего тумана, пасмурного дня, такие яркие в своей бесцветности. Они всегда горели уверенностью и, словно путевая звезда, спасали в самые сложные моменты в жизни. Мужчина понимал, что ему нужно принять это предложение, поскольку Стоика и Валку он знает, как и Бринхильд. Они не из тех, кто предают своих союзников, причем таких сильных. Почему он сомневался? Посмотрев на пока единственного ребенка, кареглазый видел неподдельное счастье и интересно на детском лице. В его племени женщина всегда при мужчине, здесь же женщины могут быть на равне, даже если замужем. Он не хотел отнимать свободу у своей дочери, поскольку она рождена здесь, ее мать привыкла к свободной власти. Он не тот человек, который вправе лишать своих женщин свободы птиц, а не старший сын, на нем нет такой непосильной ноши, как у его старших братьев. Шатен не хочет губить жизнь своей дочери, которая должна будет портить себя у очага и рождением детей. Кареглазый не хочет сделать судьбу своей маленькой богини как у его матери. Это единственный момент, который заставляет воина сомневаться в своем решении. Снова посмотрев на счастливую Вигдис, у Торвальда потеплело на душе. Этот ангел достоин только лучшего. И ни одно существо не сможет испортить ей жизнь или изменить ее собственную судьбу, которую построит Вигдис. – Мне нужно время. – он посмотрел уверенным взглядом на Обширного. Конечно, рыжий не такого ответа ждал, но зеленоглазый увидел этот боевой огонь во взгляде карих глаз. Его друга не переубедить. – Я понимаю, – кивнул вождь. Он тоже увидел, как Торвальд смотрит на свою дочь. Мужчина понимает сомнения тех, у кого только дочь и нет сына. Зеленоглазый позабыл, что только в его племени женщины могут сражаться на равне с мужчинами и могут быть также независимыми. – Я даю тебе 3 дня. Потом ты должен дать свой окончательный ответ, – бородач продолжал смотреть в горящие костры Злопамятного. – Ты знаешь, где меня найти. На этом и был окончен диалог. Увидев краткий кивок друга, Стоик подошел к девушкам у люльки. – Ну, так что, Вигдис, как он тебе? – положил руки на пояс зеленоглазый, смотря на маленькую воительницу. – Сморщенный. – немного подумав, ответила кареглазая с яркой улыбкой. На ее ответ взрослые засмеялись, но так, чтобы не разбудить малыша. – Да, сморщенный. – стирал выступившие слезы Стоик от смеха. – Ты можешь его защитить? – улыбнулась зеленоглазая Валка, опустившись к Вигдис. Женщина знала, что Стоик очень хочет свести свой род с родом Торвальда, поэтому она хочет ему в этом помочь. – Защитить? – в ореховых глазах был вопрос. – Да, защитить, – кивнула Валка, смотря на ребенка. – Иккинг очень маленький, поэтому пока не может за себя постоять. Ему нужен такой прекрасный воин, как ты, – девочка ее внимательно слушала. – Ему без тебя просто не справиться. Поможешь? – Да! Я защищу его! – радостно вскрикнула темноволосая, подняв руки вверх. – Спасибо тебе, Вигдис, – благодарно кивнула Валка. – Без тебя мы бы не справились. – она встала, отряхнув колени. Зеленые глаза встретились с немного грозными серыми. Валка мысленно извинилась и улыбкой сказала: «Так будет лучше для нас обоих». Бринхильд промолчала, посмотрев на свою дочь, которая была очень счастлива быть защитником для Иккинга. – Вы для нас почтенные гости, – улыбнулся Стоик, посмотрев на семью Бьёрнольв. – Так что посещать нас можете в любое время. – Конечно, – улыбнулась Бринхильд, отвечая за мужа, который так особо и не промолвил и слова. – Мы обязательно воспользуемся предложением. Побыв еще в гостях, Бринхильд давала советы молодой маме по воспитанию детей. Торвальд все еще обдумывал предложение, а Стоик с Вигдис следили за Иккингом, после чего Обширный показал свою коллекцию черепов-трофеев маленькой невестке. Там были высушенные головы драконов, людей и разных животных. Вигдис была в восторге от такого большого количества наград, хотя у ее отца тоже есть несколько черепов, но у Стоика намного их больше. – Очень красиво! – восхищалась маленькая девочка, рассматривая черепа драконов. – А у меня будут когда-нибудь такие? – Конечно будут, – честно ответил рыжий. – Даже больше, поверь мне. Тебе покровительствует сама богиня войны. – Для меня богиня лишь моя мама, – сразу ответила девочка, но, увидев удивленный взгляд вождя, продолжила. – Но и Ваша жена очень красивая! Честно-честно! – Ха-ха, я очень рад, что тебе она понравилась. – кивнул зеленоглазый, как-то хитро улыбаясь. – Ты действительно будешь защищать Иккинга? – Конечно, я же пообещала, – кивнула Вигдис, смотря на зеленоглазого. – Папа говорит, что слово свое нужно держать, иначе не сносить мне головы. – Он в чем-то прав, – согласился рыжий воин. – Иккингу ты действительно нужна. Так что я рассчитываю на тебя, бравый воин. – улыбнулся мужчина. Вдруг он щелкнул пальцами и подошел к своим трофеям. Подумав некоторое время, он взял небольшой череп зубастого ящера. Вождь отдал его дочере своего хорошего друга. – Это тебе, – заулыбался шире зеленоглазый, когда увидел полное удивление в ее глазах. – Это страхожор, довольно-таки проворный дракон. Вигдис аккуратно взяла массивную по сравнению с размером круглую голову. У этого дракона мелкие зубы, нижняя челюсть выдвинута вперед, а на носу имеется небольшой нарост. Так необычно держать в руках голову дракона. Она никогда не видела живых драконов, за исключением Жутких Жутей. – Ну, как тебе? – Стоику было действительно интересно наблюдать за реакцией Бьернольв. Шатенка явно не могла найти подходящих слов, поскольку восхищение было вперемешку с радостью. Она прям вся светилась от непередаваемых эмоций. – Нравится? – Очень! Очень-очень! – пискляво заявила девочка, еле сдерживаясь, чтобы не прыгать на месте. Ее родители явно будут гордиться! Обширному очень понравилась Вигдис. Она осмотрительна, всегда спрашивает разрешения у родителей и, когда не видит угрозы, то очень добрая. Только пока доверчивая до ужаса. – Вигдис, приглядывайся к людям, – попросил зеленоглазый, сев на скамейку. – Мир на самом деле очень хитер и беспощаден. Он очень жесток и слабых просто уничтожает. – Как Ужасное Чудовище? – поинтересовалась кареглазка, мило улыбаясь. Хоть она никогда и не видела живого чудовища, но она видела его огромный череп и скелет. Он действительно опасный и огромный. – Да, примерно, как он, – кивнул Стоик, замечая у девочки хорошие познания в крылатых ящерах. – Только намного ужасней. Мир не жалеет, и мы никогда никого не должны жалеть, в особенности врагов. – А мои родители? – как-то стала серьезней дочь Торвальда. Она очень любит свою семью и не хочет им зла. Хотя ее отец говорил примерно тоже самое. – Они у тебя одни и заслуживают твоей любви, но не жалости, – пояснил могучий воин. – Жалеют слабаков, запомни это. – Но дети ведь слабее взрослых. – нахмурила темные брови малышка. – Вы нас жалеете? – Нет, мы вас любим и защищаем, – хмыкнул про себя рыжий. Девочка действительно любопытная и спрашивает умные вещи. – Дети – это другая ветвь Иггдрасиля. Они слабы не потому что глупы или недоразвиты, а потому, что пока слишком малы. Задача взрослых всему обучить их. Их любят, а не жалеют. – А детей врагов? – в ее глазах читался неподдельный интерес. – Их нужно любить или жалеть? Вот тут-то Стоик задумался. Он обворовывал множество поселений, убивал множество мужчин и женщин вражеских племен. Обширный слышал множество проклятий и мольб от врагов. Некоторых женщин, рядом с которыми были дети, мужчина не мог тронуть. Также рука не поднималась на беременных, если только те не нападали. К сожалению, жалость к вражеским детям не всегда увенчивалась миром. Многие дети вырастали, если выживали в выжженных домах, со злобой в душе, потом шли мстить. Вот у них-то точно не было совести или жалости к детям или женщинам. – Трудный вопрос, – после молчания задумчиво ответил рыжий. – Каждый воин ставит себе цель, на которую он сам готов пойти. Детей врагов очень трудно полюбить, но они не всегда виноваты во взрослых делах, – он посмотрел на пока непонимающую Вигдис. – Я много раз жалел детей врага, но ни разу их не любил. Я давал им шанс жить, поскольку не мог отобрать невинную жизнь. А они, когда выросли, нападали на мой народ и никого не жалели. Лицо Вигдис слегка побледнело, на нем читался легкий ужас. Воин тихо хмыкнул, рассматривая детское личико. – Это выбор каждого: жалеть или нет. Но каждый должен понимать, что у любого выбора будут последствия. И, прежде чем его сделать, нужно рассмотреть абсолютно все результаты, – шатенка внимательно слушала мудрого вождя. – Так что в принятии решений не должно быть спешки, за исключением экстренных ситуаций. – Например? – опустила руки с черепом девочка. Вождь довольно погладил усы. Ему очень нравятся дети, которые добиваются информации. – Например, когда через несколько секунд обвалиться гора, а ты находишься в пещере. – привел простой пример вождь. – Понятно. – задумчиво кивнула Вигдис. Между ними возникло молчание. Дочка друга вождя действительно как-то ушла в себ после услышанного. Она не могла понять, почему спасенные дети шли мстить, хотя им дали жизнь. Только вот Стоик думал, что Вигдис ушла в себя из-за того, он и его народ убивал детей. – Я тебе дарю его, – произнес после минутного молчаливого обдумывания Стоик. Карие глаза непонимающе взглянули на него. – Этот череп объедалы теперь твой, как мой подарок. – Правда? – глаза ребенка полезли на лоб. После согласного кивка вождя, девочка радостно завизжала, прыгая на месте. – Спасибо, спасибо! – прыгала на месте маленький воин, крепко держа черепушку, в скреплениях челюсти которой была железная палочка, чтобы нижняя челюсть не потерялась. Стоик был действительно доволен, что провел время с дочерью Торвальда. Он действительно хотел породниться с таким кланом, пусть он и не понимал, почему их женщины не могут воевать на равне с мужчинами. – Ладно, пошли, найдем твоих родителей, – встал мужчина, ударив себя по массивным коленям. – Надо же их обрадовать твоим подарком? – подмигнул Стоик. После чего они направились в следующую комнату, где сидели две подружки, которые мило беседовали друг с другом. Теперь, видя их настолько вместе, Вигдис поняла, что они совершенно не похожи. От овала лица и оттенка светлой кожи до комплекции и роста. – Ну, пообщались? – улыбнулась им Валка, повернувшись к вошедшим. – Ага. – довольно кивнул Стоик, поглаживая усы. После разговора с Вигдис Бьернольв у него осталось приятное послевкусие. Девочка задавала правильные вопросы. – Мам, мам, смотри! – подбежала Вигдис к матери, показывая череп. – Мне вождь подарил! Серые глаза удивленно дрогнули, когда орлиный глаз смог разглядеть череп страхожора. – Подарок? – непонимающе нахмурилась шатенка, улыбаясь. Она посмотрела на Стоика, который только довольно закивал, не скрывая улыбки. Женщина перевела взгляд на подругу, которая развела плечами с яркой улыбкой. Она явно была не при делах от решения своего мужа. – Ага! Красивый? – довольно кивнула девочка, желая увидеть на материнском лице счастье. – Да, очень, – кивнула Бринхильд, смотря на череп зверя. Дракон действительно был крупнее своих сородичей при жизни. – Ну…пошлите тогда домой? – с вопросительными нитками произнесла сероглазая. – Уже? – задала вопрос Вигдис, но после кивнула. – Хорошо. Пап, ты идешь? – она посмотрела на отца, который сидел в стороне. Вид у него был очень задумчивый, что немного взволновало кареглазую. Она ведь никогда не видела папу таким хмурым. – Хорошо добраться, – нежно улыбнулась Валка. – Рада была снова тебя увидеть. – Я тоже, – натянула улыбку Бринхильд. – Береги себя и сына. – Обязательно. – кивнула зеленоглазая. – Ой, чуть не забыла! – подскочила на месте дочь воина. Она поспешила к люльке, где продолжал спать будущий вождь. – Пока, Иккинг! – сказала девочка, после чего поспешила к родителям. Попрощавшись, семья Бьёрнольв пошла к себе в дом.***
Всю дорогу Торвальд был молчаливым и хмурым. Вигдис это видела, но не понимала причины. Она думала, что причина в ней. Возможно, ему не понравился череп дракона или девочка себя плохо вела. – Пап, если тебе не понравился подарок, то я его отдам обратно. – тихо сказала шатенка. Она не хотела еще сильней расстраивать отца. Родители с вопросом посмотрели на печальную дочь. – Ты о чем? – спросила мама, смотря на малышку, которая не отпускала свой первый трофей. – Папа грустный из-за меня, – нахмурила брови кареглазая, чувствуя какую-то непонятную горечь. – Ему не понравилась голова, поэтому она мне не нужна. – Это неправда, Вигдис. – произнесла каштановолосая. Она быстро взглянула на мужа, который оторопел от шока. – С чего ты это взяла? – еле смог выдавить из себя длинноволосый, посмотрев на единственного ребенка. – Папа очень грустный, – ответила на его вопрос малышка. – Он грустный с того момента, как мы туда пришли. Папа не должен быть таким. Родители опять переглянулись. Торвальд даже не догадывался, что выглядит со стороны именно таким, как описывает его Вигдис. – Вигдис, все хорошо. – решил успокоить ребенка мужчина. Он как-то даже смешно улыбнулся, но малышка не перестала хмуриться. – Неправда. – сказала она, смотря в темно-карие глаза. – Все действительно хорошо, ты в этом точно не виновата, – продолжал уверять ее Торвальд. – Твой подарок очень дорог для меня. Я очень рад, что тебе Стоик подарил его. Цени это, он не из тех, кто разменивается на подарки. – Точно? – приподняла бровь Вигдис, почти как делает ее мать. Мужчина кивнул. – Тогда все хорошо. – улыбнулась девочка, продолжая держать свой трофей. У нее действительно поднялось настроение. Раз отец на нее не злиться, то все отлично. Торвальд Первый сделал себе небольшую засечку, что его дочь очень наблюдательна. Он будет стараться не быть таким прямолинейным и читабельным в следующий раз.***
Дома Бринхильд изготавливала какие-то настои, а Торвальд натачивал оружие во дворе. Он снова стал каким-то задумчивым, когда пришел домой. Вигдис внимательно смотрела, как точильный камень скребся о сталь двухсторонней секиры. Ей очень интересно было слушать рассказы отца о его похождениях на врагов, как он почти попал в плен, как побеждал свирепых зверюг, когда был сильно ранен. Кареглазка все это было интересно слушать, представляя своего отца на груде врагов, которых он втаптывал в землю, но сейчас Торвальд молчал. Он будто не слышал вопросов девочки, смотря сквозь камень. – Паап, – начала беспокоиться шатенка. Она никогда не видела такого странного поведения у него. – Пап, может, не надо больше точить топоры? Тебе от этого плохо. – но Злопамятный молчал и продолжал это делать. Бринхильд, которая наблюдала за этим из-за двери, сжала свою рубашку. Она не могла смотреть на такого Торвальда, а Вигдис вообще чуть не плакала от безысходности. Женщина, не желая видеть эти страдания любимой семьи, решила занять ребенка каким-то делом, чтобы она не мешала отцу решать дальнейшую судьбу своего народа. – Вигдис, пошли, нам нужно почитать. – взяла за руку маленькую девушку сероглазая, стараясь ее увести в дом. – Мам, папа какой-то странный! – беспокоилась кареглазая, смотря на бородача. – Он не отвечает! Пап! Папа! - девочка начала толкать его, но мужчина не ответил. – Все хорошо, солнышко, – продолжала оттаскивать дочку длинноволосая. – Папе просто сейчас нужно побыть одному. – Но он странно себя ведет! Он заболел? – карие глаза внимательно смотрят в материнские. Если ее отец не злиться на нее, то что еще могло ему так навредить? – Все будет хорошо, – сглотнула Бринхильд. Ей нужно увести Вигдис в дом. – Ты веришь мне? – малышка сглотнула, смотря в серые глаза матери. Девочка стала чаще моргать, но слезы так и не показались на свету. Кивнув, Вигдис пошла в дом и села за стол, чтобы учиться грамотности. Женщина достала дощечки и пергамент, где были выгравированы руны. Сев рядом с дочерью и все аккуратно разложив, Бринхильд стала учить ребенка чтению в виде легкой игры. Правда Вигдис были очень понурой и ее личико было грустным. – Папа злится? – тихо спросила шатенка, смотря на руны. – Я что-то плохое сделала? – Что ты! Конечно нет! – покачала головой длинноволосая, округлив глаза. Только этого ей не хватало. – Торвальд обожает тебя! И не смей так думать! Он же сам сказал, что не злится на тебя. – Но папа стал таким после того, как я сказала, что тот мальчик «сморщенный». Я сказала что-то лишнее? Теперь он злится на меня? – малышка была очень грустной, она ругала себя за то, что испортила настроение отца. – Я больше ничего не скажу, честно-честно, буду молчать, как рыба, лишь бы папа стал прежним. – слезы начали появляться в глазах, но ребенок быстро смахивал их руками, чтобы никто не видел. – Не говори так, Вигдис, – попросила ее сероглазая, погладив по спине свою дочь. Материнское сердце разрывалось на куски. – Папа и мама тебя обожают, ты наоборот поступила правильно. Ты даже вождю понравилась! – Но папа… - шатенку перебили. – Отец всегда будет на твоей стороне, Вигдис, – более холодно прервала дочь Бьёрнольв. Карие глаза смотрели на хмурую женщину с печалью. – Он сделает ради тебя все, лишь бы ты была счастлива. Он самый любящий и достойный мужчина, что я видела за свою жизнь. А ты уж поверь, я повидала многих викингов, но они и рядом не стояли с Торвальдом, – серые глаза горели уверенностью. – Так что поверь мне, он такой не из-за тебя, – девочка уже хотела что-то сказать, но ее мама оять прервала. – Все, разговор окончен. Не бери в голову взрослые проблемы, Вигдис. На твоих плечах и так в скором времени появятся ноша, – от мощного голоса Бринхильд шатенка вздрогнула, но плакать перестала. – А теперь учи футарк. Все вопросы, касающиеся отца, решу я сама. – Хорошо, мама. – сглотнула кареглазая, окунувшись в знания. Если ее мама такая серьезная, то она действительно должна все решить, и Вигдис туда лезть не должна.***
Время близилось к вечеру. Все это время девочка учила руны, но пока читать связно и понимать смысл прочитанного она не могла. Торвальд пришел к ужину с наточенным оружием. Пока женщина клала еду на стол, ребенок подметал пол, а отец семейства раскладывал оружие. Усевшись за стол, семья стала молча есть, перед этим поблагодарив богов за еду. Девочка уткнулась в тарелку, чувствуя несвойственное родителям напряжение. Было ощущение, что ее сжимают горы со всех сторон. – Вигдис, нам нужно серьезно поговорить, – отложил ложку глава семьи, сидя в своем кресле. Он посмотрел на шатенку, которая съежилась на табуретке с 3 ножками. Карие глаза смотрели в ореховые с необычайной серьезностью. Торвальд еще никогда так не смотрел на свою дочь. – Что ты думаешь о вожде и его жене? – девочка с испугом посмотрела на мать, ожидая ее поддержки. Сероглазая молча кивнула, наблюдая за разговором. – Я думаю…они добрые, – сглотнула Вигдис, боясь сказать что-то не то. Она иногда смотрела в пристальный взгляд отца. Но ей все равно было как-то страшно постоянно в него смотреть. Создавалось впечатление, что она сделала что-то плохое. – Они еще сильные. – Торвальд молча кивнул. Вигдис больше не знала, что сказать об этих людях. – А что ты думаешь об Иккинге? – от этого вопроса все внутри застыло. Неужели сейчас решиться будет ее отец любить или нет? – Я не буду тебя ругать, так что скажи всю правду, – Торвальд улыбнулся, видя такое волнение у дочери. – Просто сейчас я хочу решить твою дальнейшую судьбу, – Вигдис подняла голову на уже доброго отца. Именно такого она любит. – Но только тебе подвластна твоя судьба и жизнь. Даже Боги не смогут контролировать тебя, запомни это, – удивление появилось на детском лице. Неужели она сильней Богов? – Так что ты думаешь об Иккинге? – Он очень маленький, – начала рассказывать шатенка, вспоминая свои чувства, когда она смотрела на спящего. – Я хочу его защищать. – Это тебе сказала Валка, – положил голову на сомкнутые ладони бородач. – А что чувствуешь ты? – Вигдис хорошенько задумалась, заходя глубоко в себя. – Тоже самое, – снова поднимает взгляд на высокого отца. – Я хочу его защитить. Хоть у него и большой отец, но малыш все равно в большой опасности. – шатенке показалось, что Стоик постоянно отсутствует дома, поэтому мальчик остается на попечительстве у матери. – Ты ведь понимаешь, что защищать можно и просто так? – девочка не поняла вопроса, показав это через взгляд. – Смотри, вождь хочет посватать тебя и Иккинга. Ты сможешь его постоянно защищать и находится рядом, но после, когда вы вырастите, вы станете мужем и женой, – решил сразу открыть все карты Бьёрнольв. – А это огромная ответственность. И вы будете вместе, пока кто-то из вас не погибнет. – Бринхильд ударила ногой мужа под столом, но тот совершенно никак не среагировал внешне. Торвальд и так понял, что сказал слишком жестко это. – Папа, ты же говорил, что, если ты чувствуешь, что хочешь спасти кого-то, это значит, что вы духовно связаны, – после какого-то молчания начала Вигдис, смотря на отца. – Я тоже чувствую, что должна защищать этого малыша. Без меня он сразу погибнет, – кареглазая стала улыбаться. – Я должна следить за ним, поэтому не должна отходить далеко от него. Торвальд устало выдохнул. Он прекрасно понимал, что Вигдис еще маленькая, чтобы понять все перечни женитьбы, но мужчина не мог все рассказать своей дочере. А времени на раздумья очень мало. – Вигдис, если тебе сильно-сильно кто-то понравиться, и ты будешь невестой Иккинга, то ты не сможешь встречаться с понравившимся молодым человеком. – был последний вариант объяснить все малышке. – Но я никого не буду любить настолько сильно, как тебя и маму. – улыбнулась шатенка. Конечно, все это мило, но Вигдис так и не поняла сути, поэтому Торвальду придется принимать решения самостоятельно. от этого легче не стало. Даже кажется, что Бьернольв только удвоил головную боль. После ужина ребенок пошел спать, а взрослые еще сидели рядом с тлеющим очагом. – Ты сегодня сильно напугал Вигдис, – спокойно произнесла шатенка, читая «Истории похождений Борка Великого». – Больше не уходи в такие раздумья при ребенке, – она посмотрела на задумчивого мужа, который смотрел на бледнеющий уголь. – Хах, Торвальд, она еще слишком маленькая, чтобы понять, что такое любовь и все вытекающие из этого чувства. – Вот именно, Хильда! – посмотрел на жену сын вождя. В свете слабого огня Бринхильд была превосходна. – Она еще мала, но ее жизнь решается именно сейчас. Она повзрослеет, влюбится в кого-нибудь, но будет посватана с сыном Стоика! Если только Вигдис поймет, что я это сделал только ради процветания народа, она меня просто возненавидит! – Не говори так, – отложила книгу женщина. – Она никогда не сможет тебя возненавидеть, причем из-за такой мелочи. – Мелочи? – нахмурил густые брови бравый воин. – Мою мать тоже отдали по расчету за моего отца. Так она всю жизнь была несчастна и умерла в одиночестве! Бринхильд нахмурилась, вспоминая, как Торвальд рыдал у нее на коленях, когда узнал, что его мать умерла от какой-то болезни совершенно в одиночестве. Он тогда корил себя за то, что не смог приехать, когда Ингрид звала его. – Она возненавидела свою семью, – мужчина заметно погрустнел от воспоминаний. – Она не смогла это им простить, понимаешь? И я не хочу, чтобы Вигдис также меня ненавидела. – Она не такая, как твоя мама, Торвальд, – нахмурила серые бури Хильда. – Я знала твою мать, и моя дочь не такая. Она более послушна и уважает вековые традиции, – она помнила эту женщину, которая строила из себя жертву. Ингрид была женщиной-лошадью: обожала свободу, мечтала быть вольным орлом, что сможет сам о себе позаботиться, всегда шла против всех. Невыносимая женщина, которая презирала противоположный пол и ненавидела глупые традиции. Жалкая эгоистка, и закончила она соответствующе. – Не в обиду, конечно, но не сравнивай нашего ребенка с этой женщиной. Вигдис прекрасно понимает, что такое военный долг! Торвальд молча смотрел на жену, в ее глаза цвета бури. Он был согласен с ней, но и свою мать мужчина прекрасно понимал. Сердце сжималось, когда вспоминались их ночные посиделки. Его отец был всегда занят, на жену мало обращал внимания, хоть и уважал ее. Ингрид всегда говорила, что эта золотая клетка слишком мала для ее огромных крыльев и быстрых ног. Однажды она от пленника услышала о каких-то пегасах: лошадь с крыльями птицы. Именно таким животным представляла себя мать Торвальда. Увидев диковинную птицу, аиста, женщина сразу ее купила, посадила в узкую клетку и чувствовала с ней родство. – «Смотри, мой мальчик, как чахнет этот аист.» - говорила брюнетка, смотря на высокую и хрупкую птицу. Такую красивую и лжесвободную. – «Также чахну и я. Также будут чахнуть все женщины, что вышли замуж по расчету.» - все ее слова въедались в сознание еще юного мальчишки. – «Запомни, сын, ты должен любить женщин, как богинь, поскольку только женщина сможет дать тебе наследника. Если не любить мать своих детей, то и дети не последуют за тобой.» – Подумай сам, воин мой, насколько станет сильным наш союз племен, когда Вигдис и Иккинг повзрослеют, – Хильда снова попыталась уговорить мужа, поскольку она прекрасно знала, что каждое племя сильно, но вместе они не победимы. – Хорошо, ты не хочешь думать о народе, но представь, что будет, если снова нападут драконы? – Торвальд сильней нахмурил брови, вспоминая тех тварей, из-за которых четверть его войска погибло. – Их тысячи, они убивают без остановки. Люди не настолько кролики, чтобы возмещать потери на войнах. Только вместе мы сила. В доме повисло молчание. Мужчина прекрасно понимал волнение Бринхильд и всего человечества. Если эти крылатые мрази размножаться, то случиться Рагнарёк! Такого допустить просто нельзя. – Хорошо, я согласен, – выдохнул воин, взвесив все за и против. – Ты полностью права…прости, Вигдис. – последнюю фразу он прошептал с виной и горечью. – Не говори так, – женщина положила свою ладонь на колено мужа. – Вигдис очень умная девочка, она слишком ответственная, чтобы бросить свой народ. – Завтра я с утра пойду к Стоику и дам добро. – смотрел на золу в очаге Бьёрнольв. – Ты сам поймешь, что сделал правильный выбор. – проговорила темноволосая, смотря на задумчивого мужа. – Я спать. – он встал с насиженного кресла и пошел наверх. Настроения не было вовсе. В душе была мысль о неправильном выборе, но голос разума должен быть на первом месте. Его провожала Хильда печальным взглядом. Она чувствовала, что сделала что-то неправильное, но благополучие ее семьи всегда стоит для Бринхильд на первом месте. Вскоре и сама женщина пошла на боковую, потушив очаг.