Когда предначертанное исполнилось

Но как только её глаза закрылись, всё, о чем она могла думать, сводилось к нему. Его глаза цвета бурбона преследовали ее, а голос эхом отдавался в душе. — Фу, ну почему это должен был быть именно он? — закричала дева шипов в пустоту. Её голос эхом разнесся по комнате, и она бросила взгляд на дверь, надеясь, что ее никто не услышал. Шарлотта подняла руку, которой он касался. Призрак его тепла всё ещё мерещился ей. Девушку разрывали противоречивые чувства: с одной стороны ей хотелось отрубить себе руку, с другой — чтобы он подержал её ещё раз. Что сказали бы её сослуживцы, если бы узнали? Роузлей разочарованно хмыкнула. Девушка закатала рукава, насколько это было возможно. Она позволила своим лозам крепко обвить руки. Этот трюк она иногда использовала как своего рода броню в бою. Острые шипы впились в кожу. С каждой мыслью о нем она сжимала их все сильнее, пока колючки не пронзили руки, и она закричала от боли. Ручейки крови стекали по лозам и капали на её блузку и кровать, когда она держала руки над собой. Солнечный свет плясал на кончиках ее пальцев, и капли крови, собравшиеся на острых шипах, сверкали, словно рубины. И все же его слова не давали ей покоя. Дева ещё крепче сжала шипы, задыхаясь от боли, позволяя соленым струйкам стекать по щекам. Неожиданно, мать распахнула дверь. — Шарлотта, ты уже выбрала себе платье? Что, во имя демона, ты делаешь?! — мать бросилась к постели дочери. — Только не говори мне, что это снова проклятие. Роузлей младшая прерывисто вздохнула, и лозы исчезли в пустоту, словно пепел на ветру. Все, что осталось, — это порезы на фарфоровой коже и красные следы крови, стекающей по рукам. — Нет. Это не проклятие. — Тогда что же? Она посмотрела во встревоженные глаза матери. Это были те же самые глаза, которые она видела в зеркале каждый день, только с гораздо большим волнением. Она заставила себя сесть. — Просто всё сложно… всё «слишком»… я не знаю… — Ты злишься, что не смогла снять проклятие сама, не так ли? — её мать сидела рядом с ней. — Послушай, я знаю репутацию «Голубой розы». Я знаю, что большинству мужчин ты доставляла немало хлопот, потому что боялась проклятия. — Это не потому, что я боялась проклятия, — голос у нее был слабый. Да какая разница, мать всё равно, как обычно, не слушала. — Но сейчас тебе не о чем беспокоиться. И я уверена, что тот, кто разрушил проклятие, — замечательный мужчина. Девушка фыркнула. Она не знала Ями лично, но в прошлом они вместе служили на нескольких миссиях. Он был самым грубым, самым неотесанным, самым невыносимым человеком, которого она когда-либо встречала. Ями Сукехиро — варвар, негодяй до мозга костей. Его репутация Бога разрушения опережала его. И все же Король Магов доверял ему. Можно даже сказать, что Высший Волшебник страны благоволил ему больше, чем большинству других рыцарей магии. И то, что он ей сказал… Просить её доверять другим, доверять ему… Она задавалась вопросом, не было ли все, что она знала о нем, враньем. — Пойдем, отведем тебя к целителю. Мы не можем позволить этим порезам испортить сегодняшний вечер. — Я просто надену одно из своих старых платьев с рукавами. Мать потрясенно посмотрела на неё. — Нет, ни в коем случае. Кроме того, ни одно из этих платьев не соответствует нынешней моде, и я сомневаюсь, что ты в них влезешь. Ты немного выросла с тех пор, как присоединилась к рыцарям. Шарлотта вздохнула и позволила матери отвести себя к целительнице. Сдалась под натиском матери, согласилась одеть себя в какое-то платье без рукавов с оборками, которое она сама никогда в жизни бы не выбрала. Смирившись со своей участью, осталось только краснеть, глядя на неузнаваемую фигуру в зеркале. — Ну же, Шарлотта. Это же твой день рождения! Улыбнись, — натянув улыбку ради матери, которая провела руками по обнаженным плечам дочери, глядя на отражение в зеркале, сказала: — Ты такая красивая. Но все, что Роузлей младшая могла видеть — это самозванку. — И как же мне теперь в этом двигаться? — Изящно, моя дорогая. В комнату ворвалась пожилая дама, ее голубые глаза сверкали за веером, скрывающим лицо. — Бабуля! — искренняя улыбка озарила лицо именинницы. — О, слава Богу, мама, ты успела как раз вовремя, — мать Шарлотты обратилась к пожилой женщине. — Ты можешь что-то сделать с её волосами? Я должна поговорить с шеф-поваром. — Конечно-конечно, — хорошо сложенная женщина отмахнулась от дочери, чтобы та уже занялась остальными делами, необходимыми для подготовки праздника. Бабушка указала на ближайший стул, и Шарлотта подошла к нему и села. Женщина фыркнула и покачала головой. — Шарли, ты слишком долго была в доспехах. — Никто меня так больше не называет, бабушка. Шарлотта примостилась как могла в своей массивной юбке. — Уважь старую женщину. После этого я научу тебя ходить как подобает леди, — бабушка провела щеткой по тонким волосам, Шарлотта поморщилась, наклоняя голову вслед за расческой. — Да, бабушка. Женщина заплела и закрутила длинные светлые волосы именинницы в замысловатую прическу, соответствующую платью. — Твоя мать была права: ты прекрасна, — она поцеловала молодую девушку в макушку прежде, чем сесть на стул рядом с ней, — а теперь расскажи мне о проклятии. Шарлотта опустилась в свое кресло насколько это было возможно, учитывая сковывающей фасон платья. — Издали я видела лозы, поднимающиеся над городом. Я знаю, что проклятие сработало. Итак, скажи мне, что остановило его? Шарлотта покраснела и в гневе сжала кулаки. — Это была не я. — Тогда кто же?