Тени в ряд

      — Карлайл, это абсолютно не нормально! — припечатала Розали, ворвавшись в кабинет отца.       Старший вампир спокойно склонил голову и непонимающе уставился на дочь.       — Что именно, Роуз?       — Я про нашего домашнего идиота говорю.       — Роуз. — Покачал головой Каллен. — Это его выбор.       В комнату просочились Элис и Джаспер. Миниатюрная вампирша забралась с ногами в широкое кресло и принялась грызть ноготь.       — Меня больше беспокоит, что дар Элис пропал, — спокойно произнес Джаспер.       — До сих пор? — Вздернул бровь Карлайл.       — Да. Сколько ни пытаюсь — ничего, — слегка истерично ответила Элис. — Такого раньше же не случалось!       — Началось всё неделю назад, — напомнила Розали. — Когда вы решили спасти человечку, эту мерзавку.       — Роуз, хватит.       — Карлайл, ещё раз говорю, это не нормально! Дар Элис исчез, Эдвард превратился в пускающего слюни идиота. Я одна вижу во всем проблему?!       Розали яростно переводила взгляд с отца на сестру и брата. Она видела, что каждого заботят изменения в их жизни, но почему-то никто не решается действовать. Элис, вместо того чтобы разобраться, занялась самокопанием, а на Эдварда лишь укоризненно смотрят и качают головой вслед. Никогда ранее в семье не пускали на самотек ни одну проблему! Всегда решали возникающие трудности вместе, только вместе. И сейчас Розали казалось, что она стоит посреди огромного зала, полного людей, кричит в голос, а никто не слышит.       — Эдвард — взрослый парень, сам способен решать за себя, — медленно проговорил Карлайл. — Мне, конечно, не по душе такие перемены в нём, но если это любовь, то мы не должны вмешиваться.       — Ты слышишь, что говоришь? — неверяще переспросила Роуз. — Если любовь… Да какая любовь?!       — Не нам судить о его чувствах.       Розали беспомощно кусала губы. Она просто отказывалась верить в происходящее. Как так-то?! Неужели все в семье ослепли и не видят насколько изменился Эдвард? Уму непостижимо.       — Хорошо, — сквозь зубы согласилась Роуз. — Тогда, что с Элис?       Ясновидящая встрепенулась и с надеждой поглядела на отца.       — Я не знаю, — отвел взгляд Карлайл. — Никогда ещё не сталкивался с подобным. Возможно, это просто временные трудности.       — Может нам слетать к Вольтури? — размышляя вслух, поинтересовался Джаспер.       Розали встрепенулась. Вольтури. Злая усмешка зазмеилась по её лицу.       — Отличное решение, — медовым голосом произнесла она. — Займусь-ка я этим. Заодно поделюсь мыслями о братишке-дурачке.       И, ставя на этом точку, вампирша направилась к выходу из кабинета.       — Роуз, ты не можешь! — воскликнула Элис.       — Видения вернулись? — живо поинтересовалась она.       — Разумеется, нет.       — Эдвард стал адекватным? — Розали показательно развела руками в стороны. — Если не можешь предложить что-то более рациональное, то я, пожалуй, пойду.       — Это слишком жестоко, — стояла на своем провидица. — Вольтури не пощадят никого.       — Этого мы не знаем, — резко припечатала Хейл. — И не узнаем до тех пор, пока не поговорим с ними.       Карлайл сурово посмотрел на Розали. Он знал, что та волнуется, переживает об Эдварде. Всё говорило об этом: язвительные фразы, острые взгляды. Но такие скоропалительные решения, действительно, не приведут ни к чему хорошему. Сам вампир тоже разделял опасения всей семьи, но сына было жалко. Особенно в сравнении с остальными из их клана. С одной стороны, Карлайл видел, что влечение Эдварда довольно нездорово, да что говорить-то, совершенно не вписывается ни в какие фантастические рамки. С другой же, он страстно желал, чтобы тот нашёл свою судьбу. Поэтому-то и не мог решиться на какие-либо кардинальные действия. А Вольтури в любом случае всё узнают. Но лучше поздно, чем рано, ибо тогда появится хоть какой-то, пускай даже призрачный, но шанс на положительный исход.       — Розали, — с нажимом произнес он. — Это не обсуждается.       Вампирша мазнула по ним взглядом и выскочила прочь. Карлайл, будь он человеком, непременно бы тяжко вздохнул, налил бренди или виски и постарался расслабиться, на время отрешиться от проблем. Но сущность не позволяла ничего из вышеперечисленного.       — Элис, всё образуется, — подпустил как можно больше уверенности в голосе Карлайл. — Нужно лишь подождать.

***

      Гарри резко сел на кровати: кошмары снова вернулись. Тонкс, Люпин, Фред, Колин — его личная вереница мертвых, что опять мелькала перед глазами. Сердце никак не хотело возвращаться в привычный ритм, а с губ срывалось рваное дыхание. Со стоном, таким привычным, почти родным, Поттер растер лицо.       — Да что же это, — прошептал он, разглядывая в темноте свои руки.       Сон не шёл. Да и как спать, когда перед глазами снова вспышки проклятий, а в ушах грохот и свист? Давненько такого не приключалось. С тех пор, как в Форкс заявился Малфой.       Малфой… Нет, Драко, что уж тут врать себе, раз последний рубеж они переступили вместе! Язвительный, остроумный и такой восхитительный. Тем гаже на душе, когда осознание больно ударяет по затылку: их время истекло.       Беловолосый слизеринец остался в солнечной Франции налаживать дела рода, вступать в наследство. Гарри провел с ним неделю, поддерживая, помогая. Удивительно, Нарцисса не была против, наоборот, как-то вздохнула с облегчением, когда он решил остаться.       — Вы ему нужны, мистер Поттер, — шептала она, глядя больным взглядом. — В такой момент только ваша связь не даст моему сыну наделать глупостей.       Гарри только и мог кивать головой и соглашаться. На самом деле, он сам не знал, что делать, как помочь Малфою. Неужели простого присутствия хватит? Видимо, хватило.       — Гарри… Гар-ри… — шептал по ночам Мал… нет, Драко, лихорадочно блестя глазами.       — Драко, — вторил ему герой, прижимая партнера к себе.       Ровно неделя, семь мордредовых дней во Франции понадобилось, чтобы хоть как-то привести слизеринца в относительный порядок. Гарри понимал, что полного исцеления никогда не случится, ибо смерть близких людей всегда сопровождает, не забывается. Даже флёр забвения не приносит облегчения, лишь позволяет боли трансформироваться в легкую тоску по былым временам.       Жаль ли расставаться? Безусловно. Особенно, когда каждый из них понимал, что такое единство вряд ли повторится с кем-либо. Но… Это гребанное «но» всегда находилось между ними. Бесконечный ряд причин, ряд тормозов, которые они не преодолели.       Поэтому-то и осталось на память жалкое слово «расставанье» и воспоминания о встречах, поцелуях, моментах счастья и смеха. Затем последовали долгие объятия, сухие касания губ, полные тоски прощальные взгляды и безумно раздражающий перелёт назад, в Америку.       И вот сейчас, в первую ночь без слизеринца под боком, Поттера снова навестили кошмары. А ведь он надеялся, что это дерьмо закончилось! Теперь придется пополнять запасы зелья Сна без сновидений, разной седативной дряни. Благо ещё он не свихнулся настолько, чтобы судорожно вытаскивать Воскрешающий камень из резной шкатулки.       Гарри встал с кровати, пошел вниз, шлепая босыми ногами по ледяному полу. Где-то там, на полках кухни, было припрятано огневиски. Пару стаканчиков и в постель, надеясь, что мертвецы в этот раз сжалятся над ним. Давненько он не чувствовал себя настолько разбитым, ровно с тех пор, как приехал в Форкс.       Огневиски и, правда, нашлось в глубине полок, также как и бокалы. В последний раз они распивали его вместе с Драко. Гарри смотрел на початую бутылку, но не видел, вместо этого у него перед глазами снова вставали сцены с участием слизеринца. Нестерпимо хотелось плюнуть на всё, собрать вещи и метнуться обратно, схватить его личную язву в охапку и перенестись куда-то, где никто их не знает, где никакие обстоятельства не помешают.       — Мерлин, — простонал Гарри, отлично понимая несбыточность желания. — Если бы только не обязательства…       Он помнил белокурую слизеринку, что училась на курс младше. Мисс Астория Гринграсс действительно подходила Малфою во всех смыслах: и по воспитанию, и по положению в обществе, и по чистокровности. Гарри как никто ценил семью, поэтому понимал, что раз Драко должен обеспечить род наследником, если уж контракт заключался на его имя, то третьему не место в отношениях супругов. Да и сам вряд ли бы позволил себе влезть в семью, в этом они с Малфоем сходились во мнении. Ни тот, ни другой не собирались иметь связи на стороне после заключения брака. Поттера останавливала мораль, а Малфоя — чувство собственного достоинства. Поэтому-то он так стал презирать Рона, который уже через месяц после победы по секрету рассказал о своих бравых похождениях.       Рассвет застал Поттера в гостиной. На столе стояла неоткрытая бутылка, пустой бокал и полная пепельница. Гарри, откинувшись на подушки, полулежал на диване, бездумно разглядывая мечущиеся тени на потолке и стенах. Надо было что-то делать, но что именно он не знал, даже не хотел представлять. Единственное, чего он желал — покоя, чтобы ни одна сволочь в ближайшие пару дней не смела его беспокоить.