«Ах!» — громкий стон и скрежет ногтей проносится по закрытой, темной комнате.
По комнате была слышна вибрация и чмокающие звуки.
«Ru-ssi-a~» — томный стон проносится по комнате, призывая её хозяина, откликнуться, ухмыльнуться.
Кто же знал, что природа так хорошо покажет свою силу.
«Мой, милый Мурика. Что же такой мокрый. Вся комната, уже пахнет тобой». — тихий голос прервал громкие всхлипывания парня: «Ну что за слезы, мы только начали~»
Снова скрежет ногтей об покрытие дерева, перебивает уже более отчетливую вибрацию. Новая порция стонов и феромонов проносится по комнате. Даря оборотню некую власть, над незамеченным омегой. Плевать он хотел на этот допрос. Плевать также и на
любимого врага. Эта игра интересна для него.
— Признаешь поражение? — спрашивает он, проводя пальцем по пульту управления игрушки. Паренька сразу передернуло, и он еще сильнее сжался. Ему больно и приятно одновременно. Больно от такого отношения любимого к себе. Приятно от вибратора в заднице, слишком малым, если сравнивать его с хозяином.
— Не за что. — на выдохе сказал он, почувствовав удар молнии на руках. — Твоей игр-УШк-ой. Меня так просто, АХ~. Не возьмешь.
— А я думал, что омеги более разговорчивые во время течки. Намного разговорчивее. — выбрав самый последний режим, его слишком зацепило зрелище. Американца прошибло резкой волной удовольствия, изогнувшись как змея, он краем глаза увидел глаза своего насильника.
— Не добьешься. — прорычал он.
— Феромонов пустить, как думаешь? — посмотрев на бедного, мокрого и такого сексуального омегу. Альмегра и сам задумался, а надо ли это все. Опустив руку к лицу, и проведя пальцем у края синих глаз, он смахнул слезинки и потянул его к себе. — Умоляй.
— Не собираюсь. — ответил ему Америка, откинув свое лицо дальше. Корица с запахом зимнего утра, с подмороженными яблоками. Этот запах стоял везде где только можно. — Россия.
— Проси. — грубо ответил он, глубоко задышав перед самым лицом жертвы.
— Please, — с перерывами говорил он. — fuck me. — сразу на затылке оказалась ладонь, резко тянувшая омегу к альфе.
— Ты даже не представляешь, как я это жаждал. — грубый поцелуй сносит оставшиеся капли разума.
Это такое знакомое чувство.
Оно дает им забыться
Эти грубые укусы. Эти стоны. Вскрики. Афродизиак для них. Каждый пытался выразить его по разному. Как же грубо он кусал омежьи губы, приводя его маленького мазохиста встрепенуться.
Они оторвались от друг друга и смотрели в глаза. «Верные глаза, щенок» — грубо сказал Россия, кусая его в плечо, до капель крови. Омега попытался привстать, как его снова усадили у своих ног. Он аккуратно провел ладонью по плечу и остановился на шее, также осторожно нажимая на вдыхающий катыг. Резко подняв его за шею, он приподнял его над землёй, сам встав с дивана. Его руку сжали длинные пальцы американца, а на его лице появилась ухмылка.
«Хелестен май сенг1» — пронеслось по комнате, как гром весеннем небе. Сразу волк отпустил свою руку, роняя тело на пол. Послышался тихий болевой стон, приводящий в чувство. А захват за рыжие волосы, вообще вернул в седло. «Не теряй голову, дорогой, это только начало» — он заставлял взять его намного грубее. Особенно в тот момент, когда он приблизился к штанам второго, широко лизнув область паха, и стрельнул глазами в сторону альфы.
Тот же гортанно прорычал сильнее, взяв падлы нижнего. «Хочешь отлизать? Лижи» — также грубо ответил он, заставляя табун мурашек пробиваться по спине.
Грубость так заводит.
Омега лишь закусил губу, показывая своими глазками на связанные вместе руки. Получив на это слишком резкий рывок за волосы, он принялся пробовать расстегнуть штаны его папочки зубами. Когда же одна из преград была преодолена, он снова посмотрел на альмегру. Тот же, опустив голову штатов, лишился оставшихся преград и снова сел на диван, подзывая к себе течную омегу. Тот же подполз рядом и положил свою голову вблизи паха, громко вдохнув и выдохнув, на уже привставший член, спрятанный в боксерах. Недолго держалась его игра, как его уже прижали к ткани, заставляя пройтись языков по ней. Сам же Россия раздвинул ноги чуть шире и откинул голову назад, обнимая своими руками диван. «Посмеешь укусить и тебя уже нет». — тихо сказал он, глубоко вдохнув, когда американец пытался зубами убрать мешающию ткань. И какого была его радость, когда он смог это сделать и уже перед его глазами стоял член, готовый ко всем его махинациям.
Омега простонал в себя при его виде. Он давно это не чувствовал, да и особо не с кем, прославил себя убийцей и сам себя же убивает. Широко лизнув длину, Америка сам потерся задницей об пол. Уж больно знакомо это чувство. Особенно все моменты с ним.
Усмешка
Он все также помнит, как этот оборотень брал его в школе. На столе, у стены, в раздевалке, в кабинете директора, да где угодно! С любовью. А не полными глазами ненависти.
Америка от таких раздумий сглотнул образовавшийся ком в горле, слишком уж много он сделал.
«Он тебе изменил, какая любовь. Америка, мой Америка, это не любовь~». Снова он.
— Заткнись! — завопил омега, так что даже альмегра посмотрел на него.
— Я не понял, это ты мне? — снова рука подняла его за волосы к лицу России. — Я спрашиваю, это ты мне?
— Да! — крикнул ему Америка, пытаясь хоть как-то отбиться ногами. — Пусти меня недопсина!
— Как же ты меня достал. — прорычал Россия, кинув его на пол и прижав его к шею к дивану. Сразу одна из его рук оказалась на заднице Америки, грубо её оцарапав, он произнёс — Я с ним ласково, я с ним нежно. А он мне обзывательства. Тебе жить надоело! Я устрою тебе такую жизнь, что ты сам сдохнешь! — он грубо провел когтями по внутренней стороне бёдер и достал игрушку, кинув её прямо в стену, он не досужился посмотреть на лицо штатов, сразу резко войдя, он услышал вскрик боли.
«Россия! Остановись! Пожалуйста!»
Слезы шли ручьём. Капли крови из ран тихо скользили по белому телу и падали на пол. Это невыносимая боль, причиняющая
любимым врагом.
Резкие толчки, громкие крики, и такой запах. Заставляли оборотня делать, то что он давно так хотел. Крики, кровь, с каких пор он такой жестокий по отношению к
любимому врагу?
С каким же наслаждением он смотрел на сжавшегося американца, когда из его плеча текла свежая кровь, а из отверстия его семя. Сам же омега после таких махинаций уснул со страхом и слезами.
Это слишком больно.
— Марсель! — крикнул альмегра, и в комнате сразу засверкала одна из теней жёлтыми глазами.
— Да, господин мой. — тень поднялась и принесла дымку, тела девушки. — Что пожелаете? — она покланилась и оставшиеся часть дымки превратилась в бабочки.
— Его ко мне в спальню, из усадьбы не пускать, что он хочет выполнять. И оповести поместье Кракен о моем прибытии. — щёлкнув пальцами, в комнате ещё появились такие же дымки с белыми глазами. Марсель поклонилась. — А ещё найди мне книгу Ангела.
— Будет исполнено. — тени испарились, а парень подошёл к омеге.
— Кто же у тебя в голове, малыш? — он поправил его волосы и потёр щеку. — Ты не мой, Америка. — он опустился и провел носом по его щеке. — Не мой.
***
— Это ради нашей любви! Пожалуйста, узнай где он, узнай ради меня.
— Я не могу, мы вообще не должны быть вместе. Прости, я не смогу его предать.
— Ты не хочешь быть со мной? Не хочешь маленький домик у озера, там где мы будем вдвоем? Мой милый ангел, узнай.
— Я попробую Кан.
