Новый мир

— Что? — Голос у графа был спокоен, но за этим спокойствием явно крылась плохо сдерживаемая ярость. — Вы сделали что? — Я подобрал ребенка. Девочку лет семи по имени Оэ, — повторил Гривус, с трудом сдерживая желание зажмуриться от страха перед разъяренным начальником. — Зачем? — Она одним прикосновением сняла у меня сильнейшую головную боль, а потом взмахом руки разогнала туман на площади не меньше чем десять-пятнадцать километров. — Хммм? — уточнил граф, явно переставая гневаться на инициативу киборга. Гривус для подтверждения кивнул. — Тогда я скоро прибуду. — Когда вас ждать? — Примерно через пару суток. — Хорошо. Дуку отключился. Гривус повернулся к девочке, которая с каким-то напряженным волнением смотрела на далекую планету, прижав ладошки к стеклу иллюминатора. — Оэ? — Окликнул девочку калиш. — Мне надо обратно! Верни меня! — Выкрикнула девочка вместо ответа и вдруг расплакалась. — Тише, все хорошо, там просто пустая планета… — попытался успокоить малышку Гривус, но ребенок плакал все сильнее. — Мне… Надо! Верни! — Прохлюпала девочка. Гривус присмотрелся к ней и почувствовал, что по спине побежал холодок — малышка, еще на планете казавшаяся семи-восьмилетней попрыгушкой, сейчас напоминала малыша из разоренного лагеря калишей. Один из самых страшных кошмаров тогда еще Кимаена. Как он пытался утешить, успокоить забившегося в угол ребенка лет четырех, напоминающего обтянутый кожей скелетик, и как ребенок не верил, что мужчина в маске действительно калиш, который не желает причинить ему вреда. И как кроха отбивался, яростно и не жалея себя, когда тонкий слух Кимаена уловил шум авианалета и тот, плюнув на деликатность, сгреб мальца за шкирку и бросился прочь. Как потом обещал, что с малышом все будет хорошо, что он вырастет и отомстит за убитую маму. Как прятал того между камнями, когда воздух загудел от крыльев летящего разведотряда ям’рии. И самое страшное — как мужчина держал в руках трупик этого ребенка после боя с хаками. Гривусу пришлось крепко потрясти головой, чтобы охвативший его от страшных воспоминаний ледяной паралич отступил. Оэ, сжавшись и обхватив руками голову, тихонько скулила без слов. Калиш осторожно подошел к ней поближе. — Что случилось? Ну, успокойся… Давай, попробуй мне рассказать… — Как можно тише обратился к ней киборг, снова опустившись на корточки, чтобы быть на одном уровне с ребенком. — Рана… У тебя… Больно… И еще мне… Плохо! Тут плохо! Мне надо… Туда… — Девочка запнулась и вдруг произнесла какую-то фразу на хаттском. Гривус напрягся. — Ты не можешь говорить? — Я… Мне… Мир… Боль? Страдание? Война? — Девочка, сжав голову ладошками, залепатала что-то на невнятной смеси сразу нескольких языков. Темно-русые волосы выцвели до почти белого состояния, словно Оэ вдруг состарилась. Гривус тряхнул головой и резко подхватил ее на руки. И уже через несколько минут на своем Бездушном (он был быстрее, чем любой из челноков его флагмана) калиш продирался сквозь атмосферу планеты. Девочка дремала у него на руках, измученная, словно после долгой болезни. Но больше не кричала и не плакала. Калиш, выбравшись из корабля, сдернул со своих плеч плащ и, бросив его на первый попавшийся камень, осторожно опустил на него Оэ. Та, глубоко вздохнув, спокойно улыбнулась во сне и раскинулась на темной тряпке. Белые волосы медленно темнели, начиная кучерявиться. Гривус пару минут понаблюдал за изменениями, плавными, но заметными. А потом вернулся к челноку и снова вызвал графа. — Что на этот раз? — Сухо спросил ситх. — Девочка чуть не умерла у меня на корабле. — Неужели? — Изогнул бровь старик. Гривусу захотелось зарычать от возмущения (разве он давал повод не доверять себе?!), но тот вовремя сдержался и почтительно ответил: — Я ручаюсь, учитель. Ее нельзя забрать с планеты. Или я не знаю, как это сделать. — Хорошо, — недовольно процедил Дуку. — Я сяду на планету. И посмотрю на твою находку лично. — Благодарю, граф. Гривус сбросил вызов и вернулся к спящей девочке. И коснулся волос девочки манипулятором. Когти послушно передали ощущение мягкости и нежности шерстки малышки. А потом калиш вдруг осознал — а ведь эта малышка ужасно похожа на Келаэ. Его дочку. Которую ему пришлось похоронить своими руками на родной планете. Слишком много детей умирало рядом с ним, слишком много женщин, слишком много воинов. А он почему-то ещё жив. Он недостоин быть живым… — Ты опять ковыряешь свою рану? — Раздался хрипловатый со сна голос девочки. — Хватит, пожалуйста. — Ты слишком наблюдательна. Ты напоминаешь мне о моих провалах. — Я бы хотела напоминать тебе о твоих успехах, Кимаен. Гривус дернулся так, словно его вытянули плетью вдоль хребта и с рыком развернулся к ребенку, схватил ее за плечи: — Откуда ты знаешь это имя?! — Слышала, — мягко улыбнулась Оэ и калиш, смутившись, разжал лапы, отпуская ее. — С кем ты говорил? — С моим хозяином. — У разумных существ не должно быть хозяев. — Он спас меня от смерти. Девочка наклонила голову на бок и неуверенно произнесла: — Я подумаю над этим. Гривус хмыкнул и спросил: — Над чем? — Я уверена, что где-то слышала… Что-то про тебя… — Девочка замялась и, спрыгнув с камня, пошла блуждать по пустыне вокруг. Калиш с интересом следил за ней. Камни откатывались с ее пути, стоило девочке коснуться их хотя бы одним пальцем, мерное, ровное, непонятно откуда идущее освещение слегка грело. Вообще, неизвестная планета была… Спокойной. Девочка удивительно походила на земли вокруг нее — такая же задумчиво-умиротворяющая. Не хотелось вспоминать о войне на Кали, о том, ради чего он впутался во все эти сражения против джедаев… — Сколько раз говорить — хватит ковырять свои раны! — раздался издалека голос девочки. Гривус фыркнул и сам развалился на камне, уставившись в небо и запустив очистку цифровой памяти. Процесс был небыстрый и во время этой очистки все системы работали в половину мощности. Зато после чистки все накопившиеся сбои и баги исчезали. Медленно ползущий бегунок «перед глазами» необъяснимым образом успокаивал и умиротворял. Веки сами поползли вниз. Сон был короткий и какой-то мирный. Снилась мать — Гривусу казалось, что он уже и забыл, как она выглядит — потом, почему-то, один из его сыновей, шустрый такой парень, всегда пытался пробиться поближе к отцу и выделиться из других. Сколько же он уже не видел тех, кого раньше называл семьей? Тут же во сне появилась молодая, красивая девушка лет шестнадцати, с золотыми глазами и черными, кудрявыми волосами, погрозившая пальцем и с укоризной произнесла голосом Оэ: — Не ковыряй! Увидишь скоро своих, обещаю! — Поверим! — Улыбнулся генерал и девушка кивнула: — Вот так лучше! Сон оборвался вместе с пронзительным писком — система очистки завершила свою работу и спешила известить об этом хозяина. Гривус потянулся всем механическим телом, проверяя, все ли в порядке. Диагностика подтвердила, что все системы работают в штатном режиме. Калиш, еще раз потянувшись — теперь уже чисто для удовольствия — сел и оглянулся. И удивленно уставился на развалившуюся на соседнем камне молодую девушку. Именно такую, как ему снилось. — Доброе утро, — улыбнулась красавица. — Я подросла твоими стараниями… — Оэ? — Недоверчиво уточнил Гривус. — Ты же была… — Я была такой, какой тебе хотелось меня видеть. Для тебя ребенок важнее взрослой женщины. Я все вспомнила…