Превыше плоти

      Несколько секунд Аид смотрел на девушку перед собой, узнавая и не узнавая её одновременно. Это, без сомнения, была его Персефона, но современная одежда и обновлённая причёска добавляли ей черты, с которыми он не был знаком. Вкупе с самим пониманием того, что он наконец-то встретил её через двадцать лет разлуки, это дарило такой мощный наплыв эмоций, что он был готов задохнуться.       Видя, с каким изумлением Аид смотрит на неё, Кора поморгала пару раз и переспросила по-английски. На что он тоже моргнул в ответ.       — Я грек.       — Ой, а вы так на меня посмотрели, что я подумала, вы иностранный турист.       — А греки здесь не считаются иностранными туристами?       — Ну-у, — протянула Кора и ткнула пальцем себе за спину, — не совсем.       Аид посмотрел, куда она указывала: у стоявшего вдалеке памятника развевались флаги Кипра и Греции на двух высоких столбах. Бог мёртвых хмыкнул и вернул девушке своё внимание, жадно рассматривая её новый облик в желании уловить все изменения.       В человеческом теле она была более худой, чем обычно. Её это не портило (было ли вообще что-то, что могло её испортить?), но округлые формы были ему более привычны. Ранее она всегда носила свои волнистые волосы длинными до пояса — сейчас же они были немного ниже плеч. Лицо с обеих сторон обрамляли две пряди длиной до подбородка — намёк на то, что недавно она носила чёлку и не пожелала её снова отрезать. Кожа приобрела лёгкий загар, но Аид смог рассмотреть в паре мест несколько шрамов, которых, само собой, ранее не было никогда. Маленькое пятно на подбородке давало понять, что когда-то она неудачно упала, а тонкая царапина у запястья левой руки, в которой она протягивала ему свой телефон, оставляла в раздумьях, был это неудачный опыт работы с ножом или кошка постаралась.       Понимая, что снова предаётся созерцанию её тела, Аид прокашлялся и посмотрел на аппарат в её руке, которой она уже нетерпеливо трясла.       — Вы хотели, чтобы я сделал что?       — Сфотографировали меня, — обрадованно ответила она и бесцеремонно сунула телефон ему в руки. Аид с ужасом заметил, что на экране попеременно плясали попадающие в объектив то его чёрные брюки, то пальцы, неуклюже пытающиеся взять телефон удобно, то, наконец, сереющий в сумерках песок и ленивые морские волны.       «Ужас, ужас, ужас», — проносилось у него в голове. Не так царь мёртвых представлял себе их первую встречу.       — Я, эм… Хм, я не совсем… — Аид даже не знал, как сформулировать фразу, чтобы не выглядеть перед ней глупо.       — Просто нажмите на круг внизу экрана, — сказала она, вставая в мечтательную позу на фоне волн.       — Это просто, — с облегчением сказал он и ткнул пальцем на белый круг. Он не заметил, чтобы что-то изменилось. Ткнул ещё раз, результат был тот же. Нахмурившись, он начал яростно нажимать на несчастный круг несколько раз подряд и только потом сквозь шум волн услышал, что телефон раздаёт какие-то щелчки, похожие на закрытие затвора старых фотоаппаратов. Это заставило его остановиться и с недоумением повернуть телефон обратной стороной, чтобы посмотреть, куда огромный объектив помещается в этом маленьком устройстве. Прежде чем он хоть что-то увидел, телефон произвёл ещё один щелчок, и это привело царя в ярость.       — Что-то случилось? — обеспокоенно спросила Кора. Выдохнув, Аид вернул ей телефон.       — Кажется, он не работает.       Глаза Коры мгновенно увеличились, и она схватила телефон. Пролистнув несколько последних кадров, она едва подавила смешок и повернула аппарат экраном к мужчине, показывая результат его действий.       — Вообще-то всё работает.       Аид, глядя на кадр, криво улыбнулся, больше от волнения, что она смотрела ему прямо в глаза.       — Вроде бы вышло неплохо.       — Да нет, фото ужасное — вы мне ноги обрезали.       Аид нахмурился и посмотрел внимательнее: ноги Коры запечатлены лишь по щиколотки, горизонт завален.       — Солнце в глаза светило.       Оправдание рассмешило Кору, и Аид с наслаждением слушал её смех. Он был рад стоять рядом с ней и разговаривать, но внутри всё распадалось на части от мысли, что она даже не знает, кто он такой. И как много она для него значит.       — Меня зовут Кора, — неожиданно произнесла она и протянула руку. — А вас?       Аид на мгновение застыл. Своё имя он ей назвать не мог, но и над псевдонимом совершенно не подумал.       — Плутон, — выпалил бог мертвецов, потом пожалел — второе имя тоже не было подходящим вариантом. Но на радость ему, Кора то ли не поняла, то ли не расслышала.       — Что?       — Возможно, Йоргос*, — снова сказал он, не подумав, и зажмурился в досаде.       — Возможно? — переспросила она, приподняв бровь.       — Да, я ещё не решил… — начал Аид, но вовремя осознал хрупкость фразы и повернул её смысл в другое русло: — Не решил, какой короткий вариант моего имени мне нравится больше.       — Ладно, — хмыкнула Кора и прищурилась. — Может быть, вы дадите мне свой номер телефона, чтобы сообщить, когда решите?       Аид был уже готов ответить, что телефона у него нет, но они могли бы встретиться где-нибудь, однако, его энтузиазм был остановлен мыслями о том, что ему говорили недавно Деметра и Афродита. Быть может, ему действительно стоило дать ей шанс пожить другой жизнью, вдали от козней и яда небожителей? Дать шанс поближе познакомиться с людьми, ведь она мало чего о них знала и видела только мёртвыми в их царстве? Хотя всегда выражала желание посмотреть на них с другой стороны. Что если это её возможность узнать своих будущих подданных ближе? Пару лет назад Гермес неумно и неуместно пошутил, назвав нежданное путешествие Персефоны в мир людей «курсом по повышению квалификации». Но что если в этом не было ничего смешного?       В конце концов, Афродита была права. Персефона вернётся к нему. А срок длиною в одну человеческую жизнь — ничто, если сложить всё время, что он ждал её каждый год, когда она покидала его весной.       — Я ведь… женат, — сказал Аид, сам не до конца уверенный, что делает правильный шаг, несмотря на свои рассуждения.       — Оу, — неоднозначно отреагировала Кора и сделала полшага назад, зачем-то прижимая руку с телефоном к груди.       Аид сунул руки в карманы брюк, его плечи опустились. В целом он выглядел так, будто это ему только что дали от ворот поворот.       — Ну, тогда… Всего доброго, спасибо за фотосессию, — отведя разочарованный взгляд, Кора развернулась и быстрыми шагами направилась к выходу из пляжа.       Аид наблюдал за её спиной, удаляющейся от него, с каждой секундой готовый сорваться и нагнать её с криком: «Это на тебе я женат!» Но сделанного уже не исправишь, и он потёр ладонями лицо, взъерошив волосы. Перед глазами стояла расстроенная Деметра, уверенная в своих решениях Афродита, их слова гремели в его ушах, а над всем этим плясал самовлюблённый Зевс, ни разу не наказанный за все свои преступления против собственной жены, глотающий лишь одни восхваления за свои деяния. Чувство ненависти и несправедливости, всю жизнь зревшее внутри него, перелилось через край — это было последней каплей. Он сжал ладони в кулаки и крикнул в небо:       — Да чтоб вас кентавры драли во все щели!       По пляжу поползли тени, и Аиду стоило усилий, чтобы как-то сконцентрироваться и собрать их обратно. Мало кто мог успеть заметить всполохи тьмы, но недалеко от него по-прежнему стояла парочка молодых родителей с маленьким ребёнком. Им до этого каким-то чудом удалось остановить его плач, но теперь мальчик разревелся с ещё большей силой.       Аид повернулся в их сторону. Родители уже даже не обращали внимания на рыдания ребёнка: хмурая мать молча собирала купальник в сумку, отец листал что-то в телефоне. Бог мёртвых подошёл к ним вплотную, и прежде чем удивлённый отец семейства успел открыть рот, сказал ребёнку:       — Стоит только тебе умереть, и ты проорёшься так, что потом целую вечность не захочешь открывать рта.       Вопреки его угрозе, мальчишка широко открыл рот, но не издал ни звука в испуге. Мать заверещала что-то про звонок полиции, отец стоял в ступоре. Больше не обращая на них внимания, Аид побрёл вдаль по пляжу, пока не исчез в темноте, спускаясь вниз, домой. ***       Следующий день в Ларнаке был не менее жарким, чем предыдущий. Воздух буквально звенел от жары, деревья стояли с опущенными листьями, требуя воды. Но чистое голубое небо красноречиво намекало на то, что дождя не предвидится не то что в ближайшие сутки, но и в ближайшую неделю.       Несмотря на это, на детской площадке перед многоквартирным домом недалеко от морского берега было шумно. Часть детворы, в промокшей от пота одежде, бегала и играла в непонятную игру, другая часть с завидной сосредоточенностью пыталась сотворить что-то из горячего песка — кто-то особо одарённый догадался принести из дома бутылку воды, и строительный материал щедро поливался жидкостью для охлаждения и лучшей цепкости.       Качелей было две, но занята была только одна: на ней с выражением полной безмятежности катался мальчишка лет шести-семи. Голову его покрывали густые кудри, блестящие как золото на солнце, а пухлые щёчки придавали ещё больше очарования, вызывая неземное умиление.       И только одна особа знала, что этот мальчик на самом деле уже давно миновал рубеж в две тысячи лет и лишь принимал облик ребёнка. Она вошла на детскую площадку, и незаинтересованные в ней дети не смотрели на то, как она прошла мимо них к качелям. Остановившись в двух шагах от катавшегося мальчишки, она с неприязнью прошипела:       — Здравствуй, маленький говнюк.       Мальчик искоса посмотрел на неё. Кажется, ничего не изменилось с их предыдущей встречи: как и в прошлый раз, она носила невесомые сандалии бежевого цвета, лёгкое летнее платье, на этот раз бледно-зелёного цвета, а голову покрывала широкополая шляпа, скрывавшая её волосы и большую часть лица в тени. Но она смотрела на него прямо, подняв голову, поэтому ему ничего не стоило рассмотреть её полные нетерпения зелёные глаза и маленький вздёрнутый носик, придававший её облику сказочности, отчего злость на её лице выглядела ещё более нелепой. Мальчик хихикнул и спросил:       — Чего тебе, злюка?       Тонкие губы женщины искривились. Один резкий шаг вперёд, и она схватилась за цепь, резко остановив качели. Мальчику стоило усилий, чтобы не выпасть, но он вовремя сжал цепи в руках.       Шум привлёк внимание играющих детей, когда качели остановились, но их любопытства хватило лишь на пару секунд (подумаешь, очередная мамаша пытается загнать неугомонного сына домой), а потом они все вернулись к своим играм. Женщина нависла над мальчиком, опустив руки на цепи с обеих сторон от него. Горячий металл обжигал кожу, но, объятая гневом, она этого не ощущала.       — Ты не выполняешь свои обещания, Эрос.       Бог любви опустил руки на покрашенное жёлтой краской сиденье и поднял на женщину свой взгляд. В его уверенности не было ничего детского.       — А я что-то обещал?       Несмотря на грозные искорки, замелькавшие в его светло-карих глазах, голос по-прежнему звучал в детской манере игриво. Это только больше разозлило её, и она наклонилась ещё ниже, покрывая его полностью своей тенью. Эрос отчётливо почувствовал характерный запах тела женщины, преследовавший её повсюду. Благо, он был приятным.       — Я приносила тебе дары, отдавала тебе то, что ты захочешь, выполняя твои самые дурацкие просьбы. И всё ради того, чтобы ты сделал всего один выстрел.       — Я и сделал.       — Тогда почему Кора не влюбилась в ответ в этого парнишку?       — Потому что тогда потребуется ещё одна стрела.       Женщина поражённо посмотрела на него, широко раскрыв глаза. Зелень её радужек неприятно потемнела.       — Ха, а ты не знала? — радостно воскликнул Эрос. — Одно сердце — одна стрела. Чтобы создать взаимное чувство, нужно две стрелы.       На его пухлом личике играла коварная улыбка. Он, конечно же, понимал, что мало кто знал об этом правиле, в конце концов, оно касалось только его работы, и прочим знать о деталях необязательно. И в случае со своей собеседницей не посчитал нужным удостовериться, что она была в курсе.       — Почему ты мне об этом не сказал сразу?       — Я думал, ты знаешь. — Эрос пожал плечами и, чуть погодя, соврал: — Все знают.       — Да откуда мне знать? Ты же в курсе, что я…       Женщина ударила себя рукой по лбу. Ей хотелось придушить мальчишку на месте, даже пальцы тряслись от нетерпения. Но он был ещё нужен ей. Без его треклятых стрел нельзя было заполучить то, что она лелеяла в своих планах давным-давно.       Она прикрыла глаза на одно мгновение и сделала глубокий вдох. Это подарило ей небольшое спокойствие, и, устремив на Эроса потяжелевший взгляд, она прошипела:       — Ты вздумал играть со мной, верно? Что ж, это был твой последний фокус, крылатый паршивец. Я предвидела нечто подобное.       Потянувшись к маленькой сумке, что висела у неё на плече, женщина вытащила из неё небольшой стеклянный флакон. Внутри него бушевали красные всполохи, словно пойманный в ловушку ветер бился о стенки в поисках выхода. Эрос вопросительно приподнял бровь, но его собеседница не стала утруждать его длительным ожиданием.       — Помнишь про бессмертие, подаренное твоей драгоценной Психее*? Тяжесть её положения в том, что то, что было подарено, всегда можно отнять. Вот будь она рождённой бессмертной — эх, тогда было бы намного лучше, ты согласен?       Эта угроза уже не на шутку испугала Эроса. Он вцепился пальцами в сиденье, и ногти продавили в дереве глубокие лунки.       — Как я могу быть уверен, что это способно ей навредить? — тем не менее, спросил он. Женщина пожала плечами.       — Хочешь проверить? Можем прямо сейчас.       Эрос не мигая смотрел на неё. Обычно никакие угрозы в его сторону не работали: как правило, угрожающие плохо понимали, какой силой обладал Эрос, и что угрожать ему — значит, делать плохо себе же. А если находился кто-то достаточно могущественный, чтобы ему навредить, то на его защиту всегда вставал воинственный отец Арес или ревностная мать Афродита, да и всесильный дед Зевс тоже всегда был готов расправиться с обидчиками одного из самых любимых внуков, перед которым и сам порой испытывал трепет. Но с этой женщиной всё было иначе: она явилась неведомо откуда, не принадлежала ни одному известному ему поколению богов. Все те просьбы, которые он требовал её выполнить в обмен всего на один выстрел, она выполняла незамедлительно, ничто не вызывало у неё трудностей. А теперь этот флакон… У Эроса были мысли насчёт того, откуда она берёт эту силу, но ему решительно не хотелось проверять своё предположение.       Оттого он ответил:       — Мне несложно выстрелить. Но я не могу дать гарантий, что это сработает. Божественный дух Коры уже пронзён стрелой.       Женщина наклонилась ещё ниже, и Эросу пришлось буквально дышать её ароматом, хоть и приятным, но слишком сильным.       — Вот и узнаешь. Ты же так любишь развлечения, правда ведь, Эрос?       И она помахала перед его носом стеклянным флаконом, не оставляя крылатому богу выбора. ***       То, что Костас назвал гонками, можно было так назвать с натяжкой, ещё бы пришлось ставить в кавычки. Это было всего лишь вечернее сборище народа, эксплуатировавшего «железных коней» в качестве ежедневного транспорта и съехавшегося за город посоревноваться друг с другом в скорости на короткие дистанции и в шутливой форме. Основной причиной собраться были пиво, громкая музыка и весёлая компания.       Выяснив это для себя на первых минутах своего пребывания на «гонках», Кора погрустнела ещё больше. После неудачной встречи на пляже пару дней назад она ехала сюда без особого энтузиазма и, не желая оставаться наедине с Костасом, чтобы тот не пытался продвинуть их общение в более романтичное русло, привела с собой Кат и Кики.       Кат тоже не была в восторге от происходящего и скучающим видом со стаканом пива в руке осматривала мотоциклистов, надоедливо гоняющих взад-вперёд как мухи. После того как Аид покинул её квартиру и не вернулся, она чувствовала себя тревожно, но не рисковала спуститься домой. Ей приходилось тщательно скрывать своё волнение от подруг, чтобы те не заметили ничего странного. Впрочем, Кора сама была погружена в мысли, а Кики от души веселилась, ловя момент.       — Кстати, зацените, — сказала Кики и, отхлебнув минералки, показала подругам свежий маникюр. — Это стиль а ля «неряшливые ногти».       — И… зачем тебе этот стиль? — с сомнением спросила Кат, глядя на кривые линии и разноцветные кляксы на её ногтях, которые вместе имели мало какой смысл.       — Потому что намеренная неряшливость смотрится круче, чем натуральная, — авторитетно заявила Кики. Она хвастливо поиграла пальцами перед лицами подруг, но в полутьме, где источником света были лишь фары мотоциклов и автомобилей, было сложно рассмотреть детали, которые она предлагала увидеть.       Кат хмыкнула, в очередной раз поражаясь её непосредственности. Кора же предпочла дать лишь лёгкий намёк на улыбку и вернула себе прежнее печальное выражение лица.       — Так, выкладывайте! — приказным тоном воскликнула Кики и бросила пустой стаканчик в импровизированную мусорку в багажнике рядом стоящей машины. Она уперла руки в бока и, устремив на подруг суровый взгляд, выглядела столь же воинственно, сколь и нелепо.       — Выкладывать что? — без особого энтузиазма спросила Кат.       — Что случилось — вы обе не выглядите так, как если бы вам нравились эти импровизированные гонки.       — Не могу сказать, что это мероприятие — предел моих мечтаний, — вздохнула Кора, глядя в сторону.       — Да, но вы даже не пытаетесь развлечься.       — С кем тут развлекаться? — скривившись, спросила Кат. — С тобой?       Мимо на своём красном мотоцикле пронёсся Костас, не забыв одарить Кору широкой улыбкой. Та лишь ещё больше погрустнела, когда он исчез из виду.       — Да вот хоть с ним! — Кики махнула рукой в сторону незадачливого ухажёра своей подруги и схватила Кору за плечо. — Он же тебя пригласил сюда, забыла? Запрыгивай на его байк и ори какие-нибудь попсовые песенки, пока он гонит.       — Не хочется.       — Ты в таком состоянии уже два дня! — не унималась Кики. — Позвала нас на пляж, а на сообщения не отвечала. Потом мы стали звать тебя на прогулку, а ты всё отнекивалась. Теперь мы здесь по твоей просьбе, а ты выглядишь так, будто мы тебя сюда сами притащили против твоей воли. Как это называется, а?       Кора серьёзно стала размышлять над названием для этой ситуации, но Кики прервала размышления, толкнув её в бок.       — Рассказывай.       Кора подумала пару секунд и глубоко вздохнула.       — Вы подумаете, что я дура, — нехотя начала она.       — Мы так не думаем, — заверила её Кат, а Кики подхватила:       — Мы уверены.       Все трое переглянулись, а потом прыснули от смеха. Посмеявшись, Кора почувствовала, что настроение немного поднялось, и говорить стало немного легче.       — Я никогда об этом не говорила, потому что думала, что это звучит нелепо. Но я всегда представляла себе идеал мужчины. Его внешность, черты характера, даже голос. Как будто я знала его когда-то. И пару дней назад на пляже я встретила того, кто был просто списан с моих мыслей. Сейчас это пугает меня, но в тот момент я жутко обрадовалась. Мы немного пообщались, а в конце он признался, что женат.       На лице Кики отразилось недоумение.       — И ты из-за этого ведёшь себя так солофобно?       — Социофобно, — сказала Кат и легонько шлёпнула подругу по затылку. — Не используй умные слова, если не знаешь точно, как они произносятся и что значат.       — Как ни назови, а всё равно это не причина для вселенской грусти, — ответила Кики, почёсывая затылок. — Если он женат, то пошёл он. Ты с ним даже одного дня не пообщалась.       — Да, но это выглядело так, будто я вот-вот поймала мечту за крылья, а она поцарапала меня в ответ. Я чувствую разочарование и обиду.       — Как поэтично, — театрально всхлипнула Кики.       — Как бы банально это ни звучало, — сказала Кат, — но тебе правда нужно просто отвлечься. Здесь и сейчас у тебя отличный шанс.       — Да, ты слишком много думаешь об этом.       — А пример Кики показывает, что чем меньше думаешь, тем проще живётся.       — Однозначно.       Кора засмеялась и посмотрела на кружившего неподалёку Костаса. Он что-то кричал одному из своих друзей, смеясь, но из-за музыки ничего не было слышно.       — Я просто… не уверена, что Костас мой типаж, — замялась она, боясь новой волны негодования со стороны подруг.       — Да что ж такое, — оправдав её страхи, возмутилась Кики, — неужели тот окольцованный незнакомец был настолько хорош, что ты забыть его никак не можешь?       — О, — вдруг вспомнила Кора и полезла в сумочку за телефоном, — он же нечаянно сделал селфи, сейчас покажу.       Как только Кат увидела на экране половину перекошенного лица Аида, она выплюнула пиво, которое в этот момент пила, разбрызгав его перед собой. Кики многозначительно закивала головой.       — Да, я несомненно согласна с Кат.       — Что? — не поняла их реакцию Кора. — Он на самом деле очень красивый, это фото дурацкое.       — Никто не сомневается, — ответила Кат, стараясь привести мысли в порядок, — но как вообще у тебя это оказалось?       — Я подошла к нему с просьбой сфотографировать меня. Он сделал несколько щелчков, но подумал, что что-то не работает и перевернул телефон. Видимо, нечаянно нажал.       — Фотки хоть нормальные получились? — поинтересовалась Кики. Кора покачала головой.       — Они были настолько паршивые, что я их удалила.       Кат, не в силах сдерживать смех, прикрыла лицо руками. Она даже не успела испугаться тому, что её царь и царица наконец-то встретились, а только смеялась в ладони и думала: «Чтоб мне в Тартар провалиться, что это за ерунда, Аид?!»       — Ну, смотри, — важно начала Кики. — Да, он симпатичный. Но он женат, фотки делать не умеет, селфи тоже, неправильно обращается с навороченными гаджетами. Практической пользы — ноль. Так зачем он тебе? А с другой стороны есть Костас с широченной голливудской улыбкой и мотоциклом!       — Твоё умение неправильно расставлять приоритеты просто очаровательно, — с улыбкой ответила Кора, прекрасно понимая, что Ангелики говорила серьёзно лишь наполовину.       — Так что? — не успокаивалась она. И добавила в шутку, манерно поправляя пучок на голове: — Если он тебе не нужен, я его заберу.       — Кики, — сказала Кат, придя в себя, и закатила глаза. — Уровень его интеллекта даже ниже, чем твой.       — Вот и хорошо: в паре должен быть кто-то умнее.       Упомянутый парень, как чувствуя, что говорят о нём, подъехал к девушкам и продемонстрировал свою непомерно широкую улыбку.       — Хватит тут грустить, — сказал он им и повернулся к Коре: — Давай прокатимся.       Кора посмотрела на подруг. Кики одними губами ей шептала «давай же», Кат молча смотрела вперёд. Она сильно сжала кулаки, так что костяшки побелели, но ничего не стала говорить.       Кора вздохнула и ответила ему:       — До холма и назад.       Костас кивнул и развернулся, чтобы принять пассажирку.       Когда они удалились, Кат нахмурилась. Рядом что-то вдохновенно щебетала Кики, пока Кат размышляла. Она не стала препятствовать поездке, хотя очень хотелось. Но она была убеждена, что Коре и правда лучше подумать о чём-то другом, пока не станет ясно, что делать с Аидом.       «Не влюбится же она в этого Костаса в самом деле», — решила Кат и вернула своё внимание Кики, требующей постоянный надзор от совершения глупостей.       Эрос, уже в своём взрослом теле, наблюдал за вечеринкой с вершины холма не в лучшем настроении. Он терпеть не мог, когда его принуждали что-то делать.       — Всё должно происходить только по моему велению, а не чьему-то, — говорил он сам себе, глядя на то, как по дороге у подножия холма катит мотоцикл. Он знал, кто сидит на нём.       Эрос встал у невысокого дерева с раскидистой кроной, нехотя достал стрелу из колчана и приладил её к луку, но не поднял оружия. У него не было никакого желания действовать по приказу той женщины. Её возможности пугали его, но сама она выводила из себя. Бог любви чувствовал, что по своей сути она была созданием порядка более низкого, чем он. То, что она смела угрожать ему, было неслыханно. А то, что он пошёл на поводу её слов, вызывало стыд.       Мотоцикл приближался к холму, и крылатый бог поднял лук. Поколебавшись, он натянул тетиву.       Его всё ещё одолевали сомнения по поводу реальности угроз. Он пошёл на это, потому что просто не захотел проверять, сможет ли загадочная субстанция навредить Психее. В его голове роились вопросы, сменяясь один за другим: что если она блефует? Как это можно проверить? И если та женщина узнает о его попытках сопротивляться и использует зелье на Психее, а оно сработает, можно ли Психею снова сделать бессмертной? Что если просто пойти к отцу и попросить его вытрясти из шантажистки весь дух?       Ослабив бдительность в своих размышлениях, Эрос не заметил, как рядом с ним появились две массивные фигуры. Подначивая друг друга и стараясь вести себя как можно тише, они за пару стремительных шагов преодолели расстояние между ними и своим братом.       Деймос хлопнул Эроса по плечу, а Фобос радостно крикнул ему в ухо:       — Эрос, что делаешь?!       Вздрогнув от неожиданности, бог любви охнул и отпустил тетиву. Стрела полетела вниз, настигая свою цель.