Превыше плоти

      Крик досады, сорвавшийся с губ Эроса, разнёсся по всей округе, и Фобосу и Деймосом даже показалось, что резкий звук отскочил от холмов и ударил им в уши с большей силой, чем сам голос брата. Схватившись за голову, крылатый бог застыл на мгновение, и только близнецы хотели задать брату вопрос о том, что случилось, как он сорвался с места и побежал вдоль холма.       Не в силах сдержать отчаяние, Эрос яростно снимал с себя немногочисленную одежду (братья пожалели, что в этот момент он был в своей взрослой форме, а не в излюбленной детской), скинул колчан и отбросил в сторону лук, вновь вскрикнул и повалился на землю. Близнецы бежали всё это время за ним, Деймос настиг Эроса первым и наклонился над братом, который лежал обнажённым на траве в позе морской звезды. Взгляд его был такой же отстранённый и нечитаемый. Пощёлкав пальцами над его головой, Деймос повернулся к Фобосу.       — Это он настолько в отчаянии от того, что не хочет нас видеть?       Фобос подошёл, тоже наклонился и, внимательно посмотрев на Эроса, который будто бы и не слышал, о чём они говорили, ответил:       — Обычно он просто в ванной запирался. А это — уже слишком.       Минут двадцать ушло у них на то, чтобы хоть как-то обратить на себя внимание брата, который, несмотря на широко открытые глаза, блестевшие в лунном свете, был всё равно что мёртв. Они его и толкали, и пихали, Фобос даже решился покатить его вниз с холма. Но видя, что тот не предпринимает попыток взлететь или хотя бы встать, чтобы избежать неприятного столкновения с чем-либо у подножия холма, догнал его тело и остановил.       Не понимая, что вообще с этим делать, братья решили позвать жену Эроса. В мгновение ока прибывшая Психея посмотрела на мужа внимательно несколько секунд и, нисколько не стесняясь, сняла с себя сорочку и также голышом свалилась рядом с ним в позе звезды, бездумно взирая на чёрное небо, испещрённое сияющими точками.       Фобос сдался и решил к ним присоединиться — валяться на траве всё же лучше, чем бесконечно повторять действие, которое не приводит к результату. Он уже начал снимать рубашку, как Деймос разорался, что их наверняка настигло проклятье и брата с его женой надо спасать. Поэтому было принято решение повалить обоих божеств себе на плечи и перенести в виллу Афродиты. Окончательно оставив Кору без надзора.       Богиня любви и красоты только уселась в широкую ванну и глубоко вздохнула, втягивая в себя потрясающий аромат цветочных масел, которыми щедро сдобрила воду, как щемящее чувство от надвигающегося блаженства было уничтожено криками, раздавшимися с первого этажа.       Узнав грубые голоса старших сыновей, Афродита цокнула языком — она не любила, когда дети шумели и мешали насладиться собой. Но что-то в их голосах её насторожило, и она прислушалась. Так и есть, эти крики не были похожи на их обычное ребячливое кривляние и переругивание, оба звучали очень взволнованно.       Афродита мигом выскочила из ванной, быстро обтёрлась и накинула свой любимый шёлковый халат. Выйдя из ванной, она увидела, как Фобос и Деймос на руках заносили в комнату Эроса с Психеей.       — Что всё это значит?!       — О, мама! — первым отозвался Фобос. Он резко повернулся в сторону богини, и стопы лежащей в его руках обнажённой Психеи ударились об косяк двери. — У нас тут чрезвычайная ситуация!       Раздираемая и любопытством, и негодованием, Афродита вошла в комнату вслед за сыновьями и сразу же кинулась к Эросу и Психее.       Поняв, в чём дело, она глубоко вздохнула. Союз этих двоих — бессмертного бога, внука самого Зевса, и обычной смертной царевны — с самого начала был странным. А когда бессмертие было даровано Психее, то они оба доказали, что стоят друг друга. Стоило ей расстроиться от чего-то и расплакаться, как Эрос мог спокойно разрыдаться на месте. Или как сейчас: стоило ему впасть в шоковый транс, как она тут же падала рядом с ним и не шевелилась, пока он не придёт в себя.       Афродита, ни капельки не церемонясь, влепила Эросу освежающую пощёчину. Не сразу, но в течение мгновения крылатый бог скривился, а затем протяжно ойкнул.       — Ты пришёл в себя! — радостно завопила Психея и принялась обнимать мужа. Где-то на заднем плане послышалось улюлюканье близнецов. И только одна Афродита старалась сохранять спокойствие, хотя это было очень непросто.       — Я попрошу вас всех выйти отсюда. Кроме Эроса.       — Ну, мам… — попытался возразить Фобос, которому до жути хотелось выяснить, что же на самом деле произошло, но суровый взгляд богини дал ему понять, что возражений сегодня она не принимает.       Когда близнецы вышли, Афродита переключила внимание на Эроса и Психею. Вечно юная богиня души с нежностью смотрела на мужа и успокаивающе поглаживала его плечи, пока тот тёр глаза и морщился, приходя в себя.       — Психея, ты тоже. Нам с Эросом нужно поговорить наедине.       Психея открыла было рот, чтобы сказать, что её присутствие нисколько не помешает, но вспомнив, что даже Фобос, её родной сын, не посмел с ней спорить и спокойно ушёл с братом, решила, что ей тем более следует спокойно покинуть комнату.       Расстроенно вздохнув и послав мужу подбадривающий взгляд, младшая богиня вышла, оставив мать с сыном вдвоём.       — Эрос, — проговорила Афродита, взяв в ладони его руку. Показная суровость исчезла, и на смену ей пришла материнская забота. Это не означало, что кого-то из детей она любила больше, а кого-то меньше — для неё, как для богини любви, это было в принципе невозможно. Просто она знала, когда нужно показать лицо строгой матери, а когда — нежной. И сейчас суровость меньше всего подходила для того, чтобы начать разговор с Эросом в его состоянии.       Несколько мгновений он смотрел впереди себя, потом перевёл взгляд на мать. Он посмотрел на свои ладони и с облегчением вспомнил, что находится в своей взрослой форме. Афродита редко поощряла его любовь к переоблачению в форму ребёнка, справедливо считая, что так он начинает относиться к своей работе как к игре, из-за чего и происходили всевозможные неприятные ситуации с нежелательными и необъяснимыми влюблённостями. Впрочем, даже на это она нередко умела закрывать глаза.       — Ты мне расскажешь, что случилось?       Эрос хотел рассказать. Но в нём опять запылал неизвестно откуда рождающийся страх перед той женщиной. Точнее, перед неизвестностью того, на что она была способна. А Эрос не любил, когда что-то было потенциально сильнее его. Его это раздражало.       Вздохнув, он повернулся набок, отвернувшись от Афродиты. Та терпеливо ждала. Гнетущее молчание и присутствие могущественной богини, которое было невозможно игнорировать, сделали своё дело, и Эрос сдался. Он повернулся обратно к матери и сказал:       — Я выстрелил в Кору.       — Ты… что?!       — Да, я… — Эрос был готов уже рассказать матери всё как есть, но внутри неприятно заскребло, и он решил соврать: — Я заигрался. Подумал, что это будет весело. А потом понял, что сделал. Как обычно, ты знаешь.       — Нет-нет-нет, Эрос, — железным голосом проговорила Афродита, поднимаясь с края кровати и нависая над сыном, который уже желал обратиться в форму мальчика сию минуту. — Это тебе не обычные забавы со смертными или с твоим дедушкой. На этот раз ты переиграл.       Афродита разразилась огненной тирадой, в которую вложила всё: недовольство безответственностью сына, раздражение его высокомерием, злость от бессилия, потому что он уже не был способен измениться. В конце концов, выдохнувшись, она решилась пойти на крайние меры:       — Решено. Я забираю твой лук. Твои младшие братья* гораздо лучше справятся с твоими функциями, а тебе останется только управлять человеческими телесными желаниями — всё равно это всегда выходило у тебя лучше остального.       — Мама, нет! — закричал Эрос и вскочил с кровати. — Они не справятся с моей работой, ты же знаешь. Антерос вечно себе на уме, Гимерос — лентяй, Пофос — не очень умный. Я ведь старший из эротов, ты не можешь забрать у меня лук!       — Могу и я сделаю это, — пожала плечами Афродита и уже было развернулась к двери, чтобы грациозно выйти, как Эрос взвыл и в сердцах обронил:       — Да что ж меня все вокруг пытаются шантажировать! Поняв, что сказал, он застыл на месте. Всё же повернувшись, он увидел лицо Афродиты, суровее прежнего.       — Всё-таки ты что-то мне не рассказал. Так ведь, Эрос?       Он мог придумать тысячу отговорок, почему и кто его шантажирует. В голове уже родились варианты, начиная от безобидных, вроде свалить всё на Деймоса и Фобоса, до вполне серьёзных обвинений в сторону Посейдона или Геры. Но поняв, как сильно его гложет ситуация с незнакомкой, пахнущей ароматной травой, он решил, что скрывать больше нет смысла.       И рассказал матери всё. ***       Аид был в тронном зале один, не считая Цербера. Избавленный от необходимости держать лицо перед кем бы то ни было, он лениво сидел на своём серебряном троне и без всякого энтузиазма бросал Церберу мячик. Огромный трёхглавый монстр со страшным рыком бросался вслед за игрушкой, разевал чудовищную пасть, из которой торчали смертоносные клыки, и деликатно брал жёлтый мяч в зубы, а затем срывался обратно к хозяину, не скрывая щенячьего восторга.       — Я повёл себя как полный идиот на том пляже, — сокрушался Аид, снова бросая мячик в сторону. — Если бы души это увидели, им стало бы стыдно.       Цербер остановился на полпути к игрушке, повернулся к царю, и правая голова громко гавкнула, выражая своё несогласие с хозяином.       — Так и было бы, Цербер, — пожал плечами Аид. — Они бы сказали: «Нам противно и стыдно, что ты наш царь». И посмотрели бы ещё на меня презрительно.       Трёхглавый пёс, недовольно рыча, отдал Аиду мячик и осторожно потёрся огромным влажным носом о стопы хозяина.       Бог мёртвых вздохнул и ответил:       — Нет, мне всё равно на мнение остальных, ты это знаешь. Но меня не отпускает мысль, что Зевсу бы никогда не пришло в голову сказать подобную глупость. А я сказал. Потому что…       Аид замолчал, раздумывая над своими словами. В глубине души он понимал, почему это сделал. И поднял взгляд на Цербера, чтобы найти в его устрашающе чёрных глазах ответ, который он не был способен произнести, но который легко читался.       Потому что ты заботишься о ней.       Бог мёртвых раздосадовано бросил мяч со всей силы так, что тот врезался в противоположную стену с глухим стуком, отскочил в соседний угол, а от него — в другую стену. Пока Цербер, радостно визжа, бегал за мячиком, Аид размышлял, что теперь он может предпринять, чтобы вновь встретиться с Корой. И неожиданно, ответ появился сам собой.       Один из слуг, поклонившись, объявил о приходе Гермеса. Бог-посланник был нередким гостем в Царстве мёртвых, а потому Аид без вопросов принял его к себе.       — Дин-дон, кто пришёл в ваш дом, — заявил Гермес, влетая в зал на крылатых сандалиях. Заметив, как Аид устало закатил глаза, он хохотнул. Цербер узнал гостя и тут же радостно подскочил к нему, виляя громадным чешуйчатым хвостом.       — Вы только посмотрите на этого хорошего мальчика! — воскликнул Гермес, чем заставил Цербера сесть и горделиво выпятить могучую грудь. — И у меня для тебя подарок. Вот! Это бедренная кость маньяка, убившего восемнадцать человек. Сегодня утром его казнили, и милашка Гермес смог добыть тебе эту вкусноту!       Цербер жадно облизнулся, по сторонам полетела мутная слюна. Монстр выхватил кость из рук ехидно ухмыляющегося бога и засеменил в угол, где принялся за лакомство. Довольный собой, Гермес подошёл ближе к Аиду, чей взгляд намекал на то, что у него возникли многочисленные вопросы.       — Я даже не хочу…       — И не надо! — прервал его Гермес и ткнул пальцем в сторону Цербера. — Главное, что он верит.       — С чем пришёл?       — О, у меня ворох новостей! — сказал он и упал на один из стульев, стоявших по бокам длинного зеркального стола. На нём стояла хрустальная ваза с гранатами, и Гермес принялся перебирать плоды, слегка сжимая кожуру каждого в целях выявить самый спелый. — На днях виделся с Афиной, так она…       — Гермес, прошу тебя, — Аид прикрыл ладонью глаза. — Я знаю, что ты носишь титул главной сплетницы всего Олимпа, но меня не интересуют мелкие склоки и события с земли. Даже не мелкие.       — Хорошо, — не стал спорить Гермес и, наконец, извлёк из вазы гранат, как ему показалось, своей мечты. — А как тебе такая новость?       — Гермес, прошу…       — Эрос выстрелил в Кору.       — Что?       — Эрос выстрелил в Кору.       В повисшей тишине было только слышно, как Гермес пытается раскроить напополам гранат, и как Цербер, расправившись с костью неизвестного происхождения, чесал левое ухо второй головы.       — Я так понимаю, что имя «Кора» тебе о чём-то говорит, не так ли? — тихо спросил Гермес.       Аид вскочил с трона и в пару прыжков настиг Гермеса. Тот испуганно зажал гранат в руке, сочный плод треснул, и красный сок обрызгал его лицо. Аид выхватил фрукт из его рук и отшвырнул к стенке. Цербер же, не сразу увидев, что полетело в пространстве, ринулся за «игрушкой», устраивая ураган своим виляющим хвостом.       — Теперь по порядку, — сурово сказал Аид, и его серые глаза засверкали сталью. — Откуда ты узнал о Персефоне?       — Это не по порядку, — возразил Гермес. — Сначала Арес пожаловался, что Эрос в чём-то облажался. Потом я пообщался с Деймосом и случайно узнал, что Эрос выстрелил в Кору, которая, как выяснилось, является Персефоной. А ему рассказала Афродита, когда начала на чём свет стоит клясть его и Фобоса в том, что они не доглядели за Персефоной, хотя у них была договорённость с тобой, чтобы обеспечить её безопасность.       Аид схватился за голову. Вот за это он не любил Олимп. И живых людей.       Бог мёртвых хотел выпустить всю злобу, которая в нём закипела, но вынудил себя выдохнуть. Закрыл глаза, вздохнул и как можно спокойнее спросил:       — И зачем Эрос это сделал?       — Понятия не имею. Афродита не сказала Деймосу. — Помолчав, Гермес понял, что нужно добавить: — А Деймос, соответственно, мне. Но судя по эмоциональному состоянию Эроса, тот несильно в восторге от происходящего.       Аид сел на стул рядом с Гермесом, который с любопытством его рассматривал. Царь Подземного мира смотрел вперёд и собирался с мыслями.       Главное сейчас — успокоиться. Афродита сказала, что стрела в духе Персефоны не может его покинуть. И что стрела в теле Коры не может изменить её чувств к нему, теплящихся где-то под кожей. И что ему надо просто оставить это и подождать, пока… Пока это всё покатится в Тартар.       — Желаю чудесно провести время с Цербером, — сказал Аид, покидая тронный зал и оставляя своего гостя в недоумении. ***       Очередной душный день вновь принёс толпы туристов в сувенирную лавку, и чем ближе время было к полудню, тем реже Коре удавалось присесть. Зато это удачно отвлекало от странных мыслей.       После вчерашней прогулки на мотоцикле с Костасом, она решила, что он на самом деле милый. Не такой недалёкий, как могло показаться сначала — в конце они смогли найти пару общих тем для разговора и даже пошутить. Это расслабило Кору, и она дала ему обещание сходить на полноценное свидание через пару дней.       Слова Алексиса о том, что она может идти на обед, буквально окрылили уставшую Кору. Бродившие неподалёку Кат и Кики присоединились к ней, и все вместе девушки направились в кафе недалеко от сувенирной лавки, где выбрали столик, сидя за которым можно было наблюдать шикарную картину волнующегося Средиземного моря.       — Значит, время на «гонках» было проведено не впустую, хехе, — улыбалась Кики, радуясь всему так, будто это она свела этих двоих вместе, и у них уже была назначена свадьба через неделю.       — Я не говорю, что это всё закончится чем-то определённым, — замялась Кора и попыталась изучить скучное меню.       — Но ты больше не зациклена на своём женатике, а в этом и была цель.       — Я не была на нём зациклена, Кики!       — Ты не видела себя со стороны.       Пока подруги решали степень зацикленности Коры, Кат молчала, делая вид, что её внимание уделено предлагаемому списку блюд. На самом деле она раздумывала, так как во вчерашнем вечере было много странностей. Во-первых, она заметила в толпе тусовщиков Деймоса и Фобоса. Увидев их, она хотела к ним подойти и поинтересоваться, какого Пана они там делали, но близнецы быстро скрылись в толпе. Во-вторых, она почувствовала присутствие ещё одного божества неподалёку от холма, как раз в тот момент, когда Кора и Костас проезжали мимо. Видя, что Кора стала более охотно идти на контакт с ухажёром, Геката заподозрила, что рядом был Эрос.       А это делало всё намного сложнее.       Сегодня вечером ей надо наведаться домой — пообщаться с Аидом, который просто провалился сквозь землю в самом прямом смысле, и навестить Афродиту, чтобы узнать, имеют ли какое-то отношение ко всему происходящему её сыновья. Возможно, когда все паззлы сложатся, ей удастся либо выяснить, либо понять, кто затеял нечестную игру.       — Я хочу шефталью*, — сказала Кат, прерывая поднадоевшую дискуссию по поводу привлекательности Костаса. Кики тут же натянула на себя маску разозлённого диетолога.       — Когда-нибудь такое количество жира тебя убьёт.       — О, тогда я попрошу полить это сверху оливковым маслом и добавить обжаренных во фритюре моллюсков. Ведь я служитель смерти.       — М-м, звучит аппетитно, — подхватила волну Кора и повернулась к Кики: — Присоединишься к нашему культу?       Кики скривилась.       — Это попадёт в мой желудок только в том случае, если вы начините им мой труп.       — Не забудь указать разрешение на это в своём завещании, — парировала Кора, сохраняя серьёзное выражение лица.       — Да, а то работники суда такие приставучие, — добавила Кат и картинно вздохнула.       Наконец, блюда для ланча были выбраны и принесены в течение пятнадцати минут, которые девушки провели в обсуждении ежедневных мелочей, без угроз закормить кого-либо до потери пульса. Они уже принялись за еду, и Кат приготовилась расслабиться, как совершенно случайно краем глаза заметила, как в сторону сувенирной лавки направляется сам Аид. Он, вероятно, почувствовал её присутствие, так как обернулся в их сторону, заметил, в какой компании сидит Геката, и тут же сменил траекторию движения. Её серые глаза увеличивались прямо пропорционально сокращению расстояния между ним и их столиком.       Замешательство на лице Кат вызвало любопытство обеих подруг, и они разом обернулись в ту сторону, куда она смотрела. Как раз вовремя — к их столику подошёл Аид.       Кора поперхнулась куском мяса и выронила вилку в поисках своего стакана с соком, а Кики подозрительно сощурилась, рассматривая подошедшего.       — Это кто? — без обиняков спросила она Кат, вероятно, не запомнив его лицо с нечаянного селфи в телефоне Коры. Аид, храня молчание, посмотрел на свою подчинённую, желая услышать, что она скажет.       — Это... Э-э, он...       — Мой знакомый с пляжа, — ответила Кора, когда наконец выпила сок. — Как вы меня нашли?       Но не успел Аид и рта открыть, как Кики подскочила с места и ткнула в него указательным пальцем, объявляя на всю террасу:       — Так ты тот самый женатик? Ты — мерзкий тип!       Вокруг воцарилась тишина на какое-то мгновение. Некоторые, поняв, что вызывают неловкость своим поведением, возобновили приём пищи и разговоры, другие же не стеснялись и смотрели на разыгравшийся спектакль.       Окинув Кики взглядом и оценив риски, Аид спокойно ответил:       — Так и есть.       Кики с нескрываемым удивлением опустила руку и села, принявшись его внимательно разглядывать.       Кора, пребывая в непрекращающемся шоке, повернулась к мужчине.       — Как вы меня нашли?       — Могу сказать, что здесь я вас нашёл случайно, но не могу отрицать, что искал новой встречи с вами.       Кат вздохнула — она единственная здесь понимала, насколько это правда.       — И зачем? — спросила Кора. — Вы достаточно доходчиво объяснили ваше положение.       — А если я скажу, что после нашей встречи на пляже я не мог перестать думать о вас, поэтому экстренно развёлся? — Аид решил идти напролом.       Кики, внимательно наблюдавшая за разговором, вновь скривилась.       — Ой, это прозвучало так ванильно, что у меня скулы свело от чрезмерной сладости.       Аид прикрыл глаза на мгновение. Открыв их, он придвинул к Кики стоящую рядом с ней бутылку.       — Тогда выпей воды.       Пока Кики закипала от негодования, Аид снова повернулся к Коре. Поймав его пронзительный взгляд, она моргнула, сбрасывая с себя наваждение его очарованием, и сказала:       — Знаете, я согласна с моей подругой. Это не звучит правдоподобно.       — Тогда я зову вас на свидание, где объясню всё в деталях.       Кора раскрыла рот от удивления вместе с Кики, Кат в очередной раз глубоко вздохнула.       — А знаете, что? — сказала Кора. — Я пойду с вами на свидание. Вот вы правда возьмёте и всё мне там объясните. Запишите мой номер телефона.       Аид был готов со всей силы ударить себя по лбу. Он знал, что люди пользовались смартфонами для этого. Он, конечно, мог достать бумагу и ручку и записать её номер по старинке, но выглядел бы он в её глазах ещё нелепее, и одни Мойры знали, чем это могло обернуться.       — У меня... Я забыл свой.       Увидев, как брови Коры поползли наверх, Аид подумал, что вариант с бумагой и ручкой был пусть и таким же глупым, но зато романтичным. Вариант же с умственной отсталостью этим похвастаться не мог.       — Я зайду за вами сегодня вечером в сувенирную лавку. Договорились?       Кора внимательно на него посмотрела. Логика кричала, что надо убегать, ведь чем больше она с ним общалась, тем страннее он ей казался. И Кики не давала покоя, пиная её ногу под столом. Но что-то внутри не позволяло ей отпустить его так легко. Что-то тянуло за ним... Явно сильнее, чем за Костасом.       — Договорились, — наконец, сказала она. Кики обречённо прикрыла лицо руками, Кат как-то дёрганно улыбнулась. Зато лицо мужчины украсила довольная и искренняя улыбка.       — До вечера, — сказал он и покинул террасу.       Остаток ланча прошёл за тем, что Кики никак не могла успокоиться и продолжала высказывать Коре, насколько её решение безответственно. Кора же молча кивала, жуя свою порцию, и мысленно была уже где-то на вечернем променаде. И только Кат угрюмо ковырялась в своей тарелке, пытаясь решить, что сулят разворачивающиеся события: безмятежное воссоединение возлюбленных или очередную кровавую драму на Олимпе?