Превыше плоти

      Закатное небо Элефсиса* было любимой картиной Деметры. Пасторальные виды были ей, конечно, ближе, но для неба города, который некогда являлся центром её культа, она делала исключение. Было в его цветах нечто завораживающее, притягивающее именно её — они были будто продолжением палитры золотистых полей пшеницы и ячменя, плавно перетекавшими в насыщенный кобальтовый. Она готова была смотреть на это вечно, если бы не заботы, назначенные ей как богине земледелия.       Но сейчас была редкая минута отдыха, и Деметра не упускала возможности насладиться каждым мгновением. В керамической чаше с античным рисунком золотился кикеон*, и богиня медленно пила любимый напиток. Она старалась ни о чём не думать, чтобы с пользой провести выделенное время для расслабления, но вот уже как двадцать лет, с момента изъятия духа Персефоны из мира богов, это получалось с трудом. И сейчас она снова пыталась не думать о том, как на самом деле решение Зевса усложнило её положение и отношения с Аидом и собственной дочерью, но получалось у неё плохо. Мысли утекали, как просачивался песок сквозь пальцы, оставляя лишь тяжкие думы об одном и том же.       Только она почувствовала, что было бы неплохо наконец поужинать, как за её спиной раздались аккуратные шаги, и стуку тарелки о деревянный стол аккомпанировал глубокий мужской голос:       — Ваш ягнёнок, госпожа.       Деметра разомкнула губы, чтобы поблагодарить слугу, но быстро поняла, что голос принадлежал не ему. Резко обернувшись, она увидела стоявшего во всём чёрном Аида с вежливой улыбкой на лице, не выражавшей, однако, ничего дружелюбного.       — Где Ипполит? — с трудом скрывая раздражение, спросила Деметра.       — Он отдыхает, — ответил Аид, присаживаясь. Во взгляде сестры промелькнула тревога, и он поспешил её успокоить: — Не в том смысле, в котором отдыхают те, кто отправляется в моё царство. Успокойся.       — Что тебе нужно?       — Поговорить.       — Ты не сменил парфюм, как обещал.       — Я не обещал, а пошутил.       — Тебе обязательно было портить мне настроение своим появлением? — Деметра тяжело выдохнула. — Твой разговор не подождал бы до того момента, как я покину Элефсис?       — Извини.       — Из… Что? — Деметра шокированно посмотрела на брата.       — Да, я не Зевс. Я умею извиняться. Но просто это дело не требует отлагательств. У меня ощущение, что я каждую минуту теряю возможность что-либо исправить.       Богиня земледелия выпрямилась в своём мягком кресле и поставила чашу с напитком на стол. Её ярко-зелёные глаза внимательно посмотрели на царя мёртвых.       — Что-то с Персефоной?       Аид сощурился, пытаясь прочитать, что пряталось за её беспокойством помимо материнской заботы. Но ничего подозрительного не учуял.       — И да, и… нет.       Аиду потребовалось семь минут, чтобы в деталях рассказать сестре, что произошло. Всё это время он тщательно следил за реакцией богини, но у той лишь нарастало волнение. Он не мог сказать с абсолютной уверенностью, что она что-то скрывала.       — «Злые растения не на своём месте»… — задумчиво повторила Деметра, потирая подбородок. Вдруг её пальцы остановились, и она со злостью посмотрела на Аида. — Ты думаешь, что это я?       — Я всего лишь прорабатываю все варианты.       — Какой мне в этом прок?       — Вероятно, ты хочешь скорее разлучить её с человеческой матерью, чтобы перерубить эту привязанность как можно раньше.       — Ты считаешь меня настолько жалкой?       — Деметра. — Не выдержав, Аид повысил голос. Вспомнив, что она не его подчинённая, он закрыл глаза и нервно выдохнул. Общение со второй по старшинству сестрой никогда не давалось ему легко. — Мы привыкли обвинять друг друга во всех грехах. И да, я пришёл сюда именно потому, что внутренне обвиняю тебя снова. Но на самом деле я надеюсь услышать, что ты здесь не при чём, и что это не ложь.       Прежде чем ответить Деметра несколько мгновений молча смотрела впереди себя на линию горизонта, где тёмно-синее море смыкалось с серевшим небом. Золотые всполохи угасали по мере удаления колесницы Гелиоса с небосвода.       — Я здесь не при чём, — наконец ответила она. — Не знаю, какой зарок тебе дать, но это правда. Наверное, лучше всего мою позицию объяснит моё отношение к этой ситуации: если бы я так сильно жаждала вернуть Персефону обратно здесь и сейчас, я бы нашла способ мгновенно перерубить её человеческую жизнь. Что толку интриговать со снами. К тому же, у меня нет связей ни с кем в Тартаре — у меня просто нет ресурсов, чтобы вызывать такие сны.       Она повернулась к Аиду, и в её глазах отразилась усталость.       — И ты это знаешь.       — Я знаю, что Тартар заперт, — невозмутимо ответил он. — Что оттуда нет хода и воздействия на внешний мир ни для кого. И тем не менее, кто-то имеет влияние на сны Персефоны, тревожа её существование.       — Почему бы тебе не спуститься туда и не выяснить? Тартар стоит под твоим царством, он практически находится в твоей юрисдикции.       Аид покачал головой.       — Это всё равно что открыть ящик Пандоры.       И он был прав. Олимпийцы, конечно, были могущественны, но не зря им понадобилось более десяти лет, чтобы сокрушить и низвергнуть в вечную бездну титанов вместе с их отцом, Кроносом, — эти создания были так же сильны, и открыть врата Тартара лишний раз давало повод заключённым сбежать или начать восстание, в котором никто не гарантировал победу нового поколения богов на этот раз.       И тем не менее, врата если не раскрыли настежь, то приоткрыли небольшую щель, через которую просочился кто-то, у кого была такая возможность.       Явно не их отец.       — Я постараюсь сделать всё, что в моих силах, — тихо сказала Деметра, — чтобы выяснить, что Гипнос имел в виду под «злыми растениями». Попрошу о помощи Артемиду — её лесные нимфы тоже могут подключиться.       — Спасибо.       Им больше нечего было сказать друг другу. За те годы неприязни, что Аид и Деметра пестовали в себе, они растеряли любые точки соприкосновения, кроме Персефоны. Но все разговоры о ней всегда заканчивались взаимными упрёками. Персефона исчезла по воле Зевса, чтобы брат и сестра вновь нашли, за что могли бы любить друг друга, а они были готовы ненавидеть с удвоенной силой, лишь бы пойти наперекор воле царя богов. Но новые обстоятельства, кажется, заставляли их действовать сообща.       Аид обнаружил, что впервые за долгое время он мог просто спокойно сидеть с Деметрой. Она его не гнала, и он не спешил скорее покинуть общее с ней пространство. Обещание помощи с её стороны расслабило его, и он ощутил неожиданное чувство поддержки. Он был не один в своей потере. Он разделял это чувство с Деметрой.       Наконец, Аид встал и отряхнул брюки.       — Что ж, кажется, я тебе мешал. Не буду более нарушать твой покой.       Деметра посмотрела на стол. Жареное на углях мясо в плоской голубой тарелке явно остыло, и ей уже не хотелось есть. В голове мелькнула мысль предложить Аиду разделить трапезу, но она быстро её отмела.       Аид, однако, уходить не спешил. Уже развернувшись к широкой стеклянной двери, он остановился и повернул к сестре голову.       — Ты так и не навестила дочь после той неудачной попытки.       Деметра опустила глаза на свои колени, её взгляд потух.       — Да, я думала об этом… Я не уверена, что правильно отреагирую. У неё ведь возникнут вопросы, если незнакомая женщина начнёт плакать при виде неё, ты так не думаешь?       Аид усмехнулся. Посчитав, что разговор на сей раз окончен, он повернулся к двери, но был снова остановлен.       — Аид… Ты не скучаешь по тем временам, когда мы были все вместе? Все вшестером.       Он полностью развернулся к ней и с удивлением посмотрел на её профиль — строгий, прямой, с царственными линиями челюсти и носа.       — Почему ты спрашиваешь?       — Я так устала от всего этого. — Деметра покачала головой. — Мы тогда были просто детьми, и между нами не было всей грязи, которой мы обмазали друг друга со временем. Никто не пытался никого изнасиловать, никто не стремился спать с чужими дочерями или убивать чужих сыновей. Мы не ненавидели друг друга. Нам было больно, но больно всем вместе. Мы были дружны.       Аид сомневался, что Деметра говорит искренне. Быть может, это был порыв момента, усталость или ещё что-то, но он не верил, что Деметра всем своим существом желала вернуться в прошлое. Поэтому ответил со всей жестокой честностью.       — Нет, я не скучаю по тем временам. То была эпоха, когда мы каждый день боролись за выживание. Когда мы были вынуждены убивать, чтобы продолжить жить. Когда мы свергли других таких же жаждавших власти. Мы были ничем не хуже или лучше их. Мы просто были отличны от их породы. И мы все ненавидели отца. Единение в ненависти было суждено привести нас к размолвке. Из этого никогда ничего хорошего не выходит. Но как показывает время, так было лучше нам всем.       Деметра грустно вздохнула и вернула своё внимание на горизонт, уже потухший и потемневший.       — Ты всегда был и остаёшься самым мудрым из нас.       Аид ничего не ответил. ***       У Коры было хорошее настроение. Ей удалось поспать спокойно — без кошмаров или странных разговоров во сне. К тому же сегодня был выходной, который она решила посвятить полностью себе, а вечером её ждало свидание с Йоргосом, что усиливало позитивный настрой.       У неё не было привычки наряжаться на свидания «во всё самое-самое», но обнаружив у себя избыток свободного времени, она не нашла ему лучшего применения, чем провести его за косметическими процедурами, маникюром, макияжем и прочей ерундой, которая, впрочем, оказалась приятным времяпрепровождением с удовлетворительным результатом. Кинув в зеркало быстрый взгляд на предмет поиска мест, где требовались финальные штрихи, Кора кивнула сама себе и провела ладонями по талии, обтянутой зелёным шёлком платья. Его подол, заканчивавшийся у колен девушки, был усыпан малиновыми цветами — Коре очень нравились цветочные мотивы во всём, что она носила и что её окружало. Решив, что дополнения и улучшения не требуются, она подхватила сумку, телефон и ключи и направилась к выходу.       Замкнув дом, Кора подумала несколько секунд, прежде чем отправить матери сообщение о том, куда она ушла. Деспина с обеда была на встрече с какими-то подругами и должна была вернуться до Коры, поэтому её отсутствие могло вызвать вопросы. Особенно после недавнего происшествия в ванной комнате — Деспина стала сильнее беспокоиться о здоровье дочери. Вспомнив предостережение матери о свиданиях с мало знакомыми парнями, Кора тяжко вздохнула и написала: «Я пошла гулять с Кики и Кат».       В глубине души Кора верила, что она была хорошей девочкой: по крайней мере, она всегда старалась ею быть, поэтому в такие моменты чувствовала себя неловко, ведь традиционно хорошие девочки так не поступают. Но она не видела причин не идти на свидание, как не видела причин говорить матери правду, зная, что отреагирует она отнюдь не тепло. Кроме как солгать, ей не оставалось ничего иного. Значит, не такой уж хорошей она была.       Отбросив рассуждения о морали, Кора направилась к «Ларнака Марина» — ларнакской пристани недалеко от пляжей. Идея того, как провести свидание, практически принадлежала ей: в телефонном разговоре с Йоргосом она упомянула, что давно не выходила в море, и он тут же подхватил её мысль, предложив прогуляться на яхте. Отказываться от такого было выше её сил, и Кора согласилась.       Йоргос ждал её у самого входа на пристань, встретив мягкой приветственной улыбкой. Она остановилась за пару шагов и изумлённо посмотрела на него.       — Что? — непонимающе спросил он.       — На тебе зелёная рубашка.       Йоргос посмотрел на своё облачение так, будто только что впервые увидел.       — Тёмно-зелёная. Разве это проблема?       — Нет, но я удивлена, что ты не в чёрном.       Йоргос усмехнулся.       — Надо же вносить разнообразие в свой гардероб. Тем более, кажется, этот цвет сочетается с твоим платьем. А оно тебе очень идёт.       — Какие изысканные подводки к комплиментам, — похвалила Кора, широко улыбаясь. — Засчитано, спасибо.       На пристани было немноголюдно, но и тишины здесь тоже не наблюдалось. По пирсу бродили семьи с детьми и державшиеся за руку парочки, туда-сюда сновали несколько матросов, занятых мелкими делами. В греческую речь часто вмешивались разговоры на английском и русском.       — Значит, ты умеешь управлять этой штуковиной? — спросила Кора, кивая на ряд яхт, мимо которых они проходили.       — Я-то? Ни за что на свете, — Йоргос закатил глаза. — Она принадлежит моему родственнику. И его поверенный будет рулить.       — А жаль, — Кора картинно вздохнула, изображая фальшивое недовольство. — Я уже рассчитывала на то, как буду стоять в торжественном одиночестве на носу, без лишних персоналий, мешающих наслаждаться красотой моря, но с бокалом игристого в руке для полноты картины.       — Увы, — Йоргос пожал плечами с расстроенным выражением лица — он с радостью подхватил её игру, — придётся тебе меня терпеть рядом. Игристое я, правда, обеспечу. Мы пришли.       Судно выглядело вполне себе стандартно, как и прочие стоящие рядом, но Кора сразу же обратила внимание на название яхты.       — «Амфитрита»? Как нереида — жена Посейдона.       — Спасибо, карманный мифолог.       Про себя Аид подумал, что Посейдон, его старший из младших братьев, мог бы назвать своё стопятидесятитысячное судно иначе, чем в честь собственной жены. Но воображение у бога морей было, на самом деле, так себе.       Вышедший из кабины матрос, тот самый «поверенный», как догадалась Кора, оказался высоким и крепко сбитым мужчиной со смуглой кожей и короткими тёмными волосами. Тонкая белая безрукавка открывала вид на плечи, покрытые татуировками с морскими мотивами: Кора окинула их быстрым взглядом, и ей показалось, что среди них можно было разобрать мифологические сюжеты и символы. К тому же, сам матрос очень странно на неё посмотрел, будто знал Кору и удивился её присутствию, но когда он перевёл вопросительный взгляд на Йоргоса, то тут же отвернулся.       — Спасибо за помощь, Тритон*, — сказал Йоргос. — Мы можем выдвигаться.       Когда они отошли к носу, Кора посмотрела на Йоргоса широко раскрытыми глазами.       — Поверить не могу, что его зовут Тритон, и он моряк!       — От судьбы не убежать, как говорится, — хмыкнул Йоргос и бросил на племянника косой мрачный взгляд.       Море было спокойным как никогда (Аид мысленно поблагодарил брата за выполнение маленькой просьбы о полном штиле), и яхта плыла по воде как по растопленному маслу, мягко разрезая сапфировые волны и двигаясь к горизонту, словно пытаясь нагнать луну. В чёрном небе блестели бриллианты и топазы звёзд, лениво мерцая, когда мимо проплывали редкие перистые облака, как газовая вуаль.       — Я вдруг поняла, что мало спрашивала тебя о себе, — сказала Кора, принимая в руки искрящийся в лунном свете бокал с обещанным игристым.       — Что ты хочешь услышать? — спросил Йоргос, стараясь скрыть напряжение — он плохо продумал, что ему говорить, если Кора начнёт задавать более личные вопросы.       — Ты упоминал, что ты грек, но как я вижу, ты находишься в Ларнаке постоянно. Почему?       — У меня здесь родственники, — уклончиво ответил он, с удовольствием замечая, что ложью это не назвать.       — Которые держат эту яхту?       — М-м, не только.       — Ты что, пытаешься строить из себя мужчину-загадку? — с прищуром в глазах спросила Кора и хитро улыбнулась. — Заметь, из этой ситуации два выхода: либо я начну лезть в твою жизнь ещё назойливее, либо просто потеряю интерес и сбегу. Оба варианта не слишком приятны, как мне кажется.       Аид выдохнул и засмеялся. Как это похоже на неё.       — Ладно, но только ради того, чтобы ты не сбежала раньше времени.       Кора изогнула бровь в немом вопросе, и он добавил:       — У меня ещё есть в рукаве пара тузов, которые точно тебя спугнут. Просто о них я заявлю чуть позже.       Услышав это, она ахнула и хлопнула себя по щеке.       — Ты — растлитель малолетних!       — Ну нет, я не пал так низко.       — Тогда ты наёмный убийца?       — Скажем так, я имею отношение к смерти, но самое легальное.       — Хм-м, — задумчиво протянула Кора и почесала подбородок. Совсем недавно Аид наблюдал это действие у Деметры, и у него непроизвольно прошли мурашки по коже.       — Ты… у тебя ритуальное агентство!       Йоргос внимательно посмотрел на свою собеседницу пару секунд и ответил:       — В точку. Как ты это поняла?       — А какое ещё легальное отношение к смерти ты можешь иметь?       — Хорошо, один-ноль. Теперь ты.       — А чего я? — Кора невинно захлопала глазами.       — Ты выудила у меня мой страшный секрет. И прежде чем я поделюсь деталями, ты ответишь на мой вопрос о тебе.       — Ха, спрашивай, что хочешь. Я чиста, как морская волна.       — Где твой отец?       Кора застыла с бокалом у самых губ, не решаясь глотнуть ароматный напиток. Углекислый газ защекотал нос, и она опустила руку.       — Почему ты спрашиваешь?       Йоргос пожал плечами.       — Ты живёшь только с матерью. А детей не находят в капусте.       — Ну-у, меня нашли.       Йоргос порывисто наклонился к её шее и втянул в себя воздух. Кора охнула и засмеялась, одновременно отодвигаясь на полшага назад.       — Что ты делаешь?!       — Ты пахнешь розой, и это скорее «Miss Dior», но никак не капуста.       Она вздохнула, и постепенно игривая улыбка исчезала с её лица, по мере того, как давние воспоминания заполняли её голову.       — Он погиб, когда мне было два года.       — Соболезную. Что случилось?       — Удар молнии.       Серые глаза Аида мгновенно наполнились сталью. Не веря своим ушам, он вплотную повернулся к Коре и переспросил:       — Что?       — Да, удар молнии. Звучит ужасно, я знаю. Даже в кошмаре такое мало кому приснится. Мама это видела… До сих пор не знаю, кого благодарить за то, что этого не увидела я. Но это по-прежнему страшный эпизод моей жизни, который я не люблю вспоминать. Даже мама долго отходила. Она многие годы ни с кем не заводила романы, ни разу не вышла замуж после. Потом у неё, конечно, появились мужчины, и в общем-то она стала мне говорить, что, раз побывав замужем, она туда больше не хочет. Ей комфортно просто встречаться, романы без напрягов, как она говорит. Но почему-то мне кажется, что ей до сих пор больно от потери. Я, наверное, просто строю иллюзии, пытаясь превратить эту жизненную трагедию в печальную сказку о неугасимой любви в своей голове, да?       Кора говорила и говорила, и Аид, поражённый, уже даже почти не слушал, поэтому внезапный вопрос застал его врасплох.       — Ах, да. Извини. Ты права, такое редко происходит. Ты не должна думать, что делаешь что-то неправильно. Если тебе так легче справляться с этой бедой, то ты всё делаешь верно.       Он ожидал, что часы после свидания будут наполнены чувством эйфории, но они внезапно омрачились. Проводив Кору домой через некоторое время, заранее договорившись связаться снова, он спустился в своё царство.       Удар молнии. Это не могло быть совпадением. Дочь Зевса перерождается в мире людей, и отец её земного тела умирает из-за удара молнии? Это не стечение обстоятельств.       Аид направился в архив. Чёткая система хранения, разработанная им самим, позволила ему быстро найти необходимый документ.       Ангелос Михаэлидес. Кипр, Лимассол.       Дата смерти: 4 мая 2002 года.       Причина смерти: удар молнии.       Дополнительно: запрос с Олимпа (согласование с Мойрами было получено).       Закрывая документ, Аид медленно выдохнул. В его глазах гневно засияла сталь. Кажется, пришла пора семейных посиделок: он уже виделся с Деметрой, теперь настал черёд Геры и Зевса.