Точка невозврата

— Где ты нашел виноградные листья зимой? Выйдя из душа, в котором мы не трахаемся, а только по-быстрому ополаскиваемся после его исследований моей задницы и разочарованного «так и знал, что ты меня наебал», мы проходим в кухню, в которой мне уже не приходится убеждать его, что я голоден физически. Я со зверским видом заглатываю первую партию миниатюрных голубцов, запеленутых в виноградные листья и ровными рядами уложенных передо мной в душистом бульоне. От острого соуса горят губы, но прекратить есть невозможно — долма залетает в рот только так, оставляя на языке кисловатый привкус винограда и пряный — кинзы. Он пьет вино, довольный моим аппетитом. — Купил на рынке летом и заморозил специально для тебя, — хвастается он. — Купил? — я поднимаю бровь. Для меня покупка листьев винограда равнозначна покупке… листьев одуванчика, например. Даже в моих северных краях виноград растет почти на каждом загородном участке. Я даю себе мысленный подзатыльник. Чем ты недоволен, кретин? Твой парень потратил время и деньги, чтобы зимой порадовать тебя любимым блюдом! — Спасибо, было очень вкусно, — благодарю я, с удовольствием выпивая из тарелки остатки ароматного бульона и заставляю себя отвалиться от стола. Всё, нужно остановиться, иначе я буду способен только на сон. — А ты бы хотел, чтобы я собственноручно нарвал их для тебя? — он ставит локти на столешницу, крутя в пальцах ножку бокала. На его губах появляется провокационная улыбка. — Ну, некоторые же рвут ромашки для любимых? Я расслабленно поддразниваю его. Лютики, ромашки — разговор двух взрослых мужиков… — Значит, букет из роз тебе не понравился? — он немного озадачен. — Он смотрелся странно, — я вспоминаю свою реакцию на цветы в аэропорту. — Понятно, — он думает. — Я и забыл, что ты непритязателен. Следующий раз подарю тебе веночек из клевера. — Только, если сплетёшь его собственными руками, — я смеюсь, представляя эту картину. Он тоже хмыкает. — А называть тебя писечкой и целовать в нос я могу? — неожиданно спрашивает он. — Чегооо?.. — за смехом в моем вопросе не слышно возмущения. — Ну, именно эта картинка сложилась у меня в голове, когда я представил, что водружаю тебе на голову веночек. Писечка. Веночек. И при этом он остаётся таким серьёзным! Внезапно я осознаю, как сильно скучал по нему. — Я согласен на писечку. При условии, что ты будешь целовать её, а не нос. Он смотрит мне в глаза, а затем, быстро допивая вино, поднимается из-за стола. Пауза, которая повисает между нами, снова наполняется томным сексуальным ожиданием. Я пью вино, глядя, как он обходит стойку, приближаясь ко мне. — Я в спальню, — говорит он, наклоняясь ко мне. —  Там тебя ждёт сюрприз. — Ещё один? — я запрокидываю голову, но он не целует меня, хотя наши губы почти соприкасаются. — Не один, — он снимает с себя майку и вдруг выдыхает: — Писечка. Я наблюдаю за его импровизированным стриптизом, наслаждаясь видом голой груди, запоздало реагируя на новое прозвище. Бля, теперь я не избавлюсь от него до конца жизни! — Дуй отсюда, если не хочешь, чтобы я трахнул твои сисечки прямо здесь, — я угрожающе приподнимаюсь со стула. Он пятится назад, посылая мне губами воздушные поцелуи, пока не исчезает за поворотом.

***

Вид его обнаженного, готового к сексу тела никого не сможет оставить равнодушным. Он специально демонстрирует мне себя, прогуливаясь по спальне и вытаскивая из ящиков множество полезных и не очень вещей. — Ты планируешь всё это испытать сегодня? — я занят разглядыванием «сюрпризов»: флаконов со смазкой, упаковок презервативов, разнокалиберных дилдо и прочих приспособлений, кучей сваленных на кровати. — Зацени, как я подготовился, — он чувствует себя королём банкета, на котором главное блюдо — я. — Всё — новое, самого лучшего качества. — Для презервативов это актуально, — я беру в руки гибкий двухсторонний член длиной около метра. — Тяжёлая штука, — удивляюсь я. — Этим хреном удобно пользоваться в групповой драке, — объясняет он. — Сначала бьешь, потом ебёшь. И драка плавно перерастает в оргию. Он наблюдает за мной. — Тебе срочно надо раздеться. А то я чувствую себя неуютно. — Кто бы говорил. Для тебя нагота — как вторая одежда. — Не спорю, — самодовольно ухмыляется он. —  Но ты видишь мою реакцию на все эти члены в твоих руках, а я твою — нет. Это нечестно. Он падает на кровать, позволяя мне раздеться без его помощи, и я, будучи слегка пьян, не испытываю каких-либо комплексов, скидывая одежду на пол под его пристальным вниманием. Когда я наступаю коленом на край матраса, ко мне скатываются несколько искусственных членов. Я беру один и, облизав его кончик, медленно веду им вдоль груди. — Я могу вставить его в себя, если хочешь, — соблазняю я. Винные пары, достигшие мозга, поддерживают моё настроение на нужном уровне. Он протягивает руку. — Мы займёмся этим позже. А сейчас я хочу сам вставить тебе. Поймав за руку, он затаскивает меня на кровать и склоняется сверху, затеняя собой верхний свет. На его губах играет улыбка. Он просто рассматривает меня, явно наслаждаясь моим присутствием в своей постели. Убирает волосы со лба, гладит тыльной стороной ладони челюсть, наклоняется и медленно покрывает мое лицо поцелуями. Я со вздохом раскрываю губы. Он бы не был так спокоен, если бы не его оргазм у двери, который я спровоцировал инстинктивно. Или специально, чтобы он не поранил меня второпях. Он слегка прикусывает кожу. Мягкие поддразнивающие поцелуи возбуждают меня не меньше, чем грубые ласки. Я раздвигаю ноги под давлением его бедра, чувствуя голой кожей прохладные складки простыней. — Шире, — просит он, поглаживая большим пальцем мой подбородок. Я подчиняюсь, широко разводя ноги и сгибая их. Задница сладко ноет в ожидании, член течёт. Он доволен моим послушанием. Кончики его ногтей неторопливо обозначают линии моей груди и пресса, спускаясь ниже. Я облизываю губы, когда он игнорирует мой подрагивающий на животе член. Целуя в губы, он играет с моим языком, то посасывая его, то щекоча своим. Подушечки пальцев ласкают кожу в моем паху. Это одна из моих эрогенных зон. Я завожусь, когда к ней прикасаются руками, а поцелуи в неё я готов принимать часами. Сейчас кожа в паху натянута и оттого более чувствительна. Меня пробивает дрожь от его касаний. — Ты такой отзывчивый, — шепчет он, получая удовольствие от моей реакции. Он царапает внутреннюю поверхность моего бедра, и я закрываю глаза, выдыхая со стоном. — Хочешь мои пальцы внутри? — шепчет он. — Да. — Сколько? — он облизывает мою нижнюю губу и отводит голову, когда я тянусь вслед за ним. — Два? Три? Я мычу с прикушенной и захваченной им в плен нижней губой. — Может быть, больше? Четыре? Я киваю, не в силах ответить. — Раскроешься для меня? — он вжимается в мое бедро твёрдым членом. — Да. — Примешь четыре пальца? Его приглушённый низкий голос трахает мне мозг. Я почти чувствую его у себя внутри, и моя дырка недоумевает, почему в ней до сих пор не хлюпает. Он садится на колени между моих ног, придирчиво выбирая лубрикант из кучи флаконов. — Надеюсь, у тебя нет смазки с жгучим перцем, — пытаюсь пошутить я. — С перцем — нет. Но есть с имбирём, — он загадочно улыбается. — Пожалей свой член! — умоляю я со смехом. — Значит, свою задницу не жалко? — он открывает бутылку, выливая прохладный гель на мои яйца. Они съеживаются в ожидании жжения, и он негромко смеётся, забавляясь. — Я не такой зверюга, — нависая надо мной, он снова целует меня в губы. — Этот раз у нас будет нежным. Как в сказке. — Или во сне, — вторю я, сплетаясь с ним языком. Он целует меня, проникая смазанным кончиком пальца внутрь. Я тихо ахаю ему в рот, пока он медленно вталкивает в меня палец, покачивая кистью и вводя с каждым разом всё глубже. — Ты такой тесный, любовь моя, — бормочет он. — Не могу представить, что испытаю, когда войду в тебя. Распределив внутри смазку, он касается входа двумя пальцами. — Потерпишь немного? — шепчет он, прикусывая мочку моего уха. — Даа… — я выдыхаю, принимая оба скользких пальца внутрь. — Охуенно, — не выдерживает он, двигая кистью назад и вперёд. — Ты чем-нибудь растягивал себя дома? Я вспоминаю свои жалкие потуги всунуть в себя что-то, кроме пальцев. Разве можно сравнить то, что со мной сейчас происходит, с тем, что я делал, будучи отлучен от его тела? Не стоит и пытаться. — Нет, — я мотаю головой. — Тебя ничто не может заменить. — И никто, — соглашается он, жадно всасывая мой язык. Он разводит пальцы внутри, и я начинаю двигаться сам, насаживаясь на них. — Вот так, трахай себя сам, — шепчет он, опуская голову и наблюдая за моими движениями. — Ещё, — прошу я. — Как пожелаешь, любимый, — говорит он, перебирая пальцами между ягодиц, поглаживая кожу вокруг ануса. — Три пальца, — предупреждает он и со стоном выдыхает одновременно со мной. — Боже. Мне кажется, я могу тянуть тебя всю ночь. — Трахать-то будешь? — я прихватываю зубами его плечо, раздвигая ноги, чтобы прижаться к нему теснее. — Буду трахать тебя в пупок, в сгиб локтя, между бёдер. Обмажу тебя ароматным маслом и буду елозить по тебе, трахая своей кожей твою кожу. Он обжигает мое лицо дыханием, вылизывая челюсть, губы, шею. Его пальцы свободно двигаются во мне — я полностью расслабился, подчиняясь ему. — Солнце, я хочу ещё. Сможешь выдержать? — он возбуждённо утыкается лбом в мой лоб, его глаза блестят. — Попробуй, — мне самому интересно, как будут ощущаться четыре пальца в моей почти девственной дырке. — Если мне будет неприятно, я скажу. — Тебе будет приятно, обещаю, — он чмокает меня в губы и отстраняется. Щелкает крышкой другого флакона, наливая в ладонь смазку, обильно льёт сверху, смачивая промежность. — Ты очень красивый, — сообщает он. — Я мечтал увидеть тебя таким открытым. Ждущим. Готовым для меня… Расслабься, — просит он, — и ничего не бойся. Я кусаю нижнюю губу. Даже во сне я так не доверял ему. Он вводит средний палец и гладит меня изнутри, вырывая из груди стон. Я подаюсь навстречу, прикрывая глаза, привыкая к волнам удовольствия, исходящим от одной-единственной точки. Левой рукой, смоченной в смазке, он начинает поглаживать мой член. — О, даа… — я толкаю бёдра вверх. Он продолжает ласкать мою простату, которая чувствительно набухает под его пальцем. Левая рука, обхватив мой член, ходит по всей его длине, выдавливая и размазывая предэякулят, и я не замечаю момент, когда один палец сменяется четырьмя. Края моей мягкой дырки натягиваются, когда введённая до самой широкой части ладонь останавливается. Жар и боль от растяжения достигают самых глубин мозга, смешиваясь в крепкий предоргазменный коктейль. — Я сейчас кончу, — хриплю я, извиваясь на его руке. Он выпускает мой член и вынимает пальцы. Я возмущённо распахиваю глаза, прерванный почти на самом пике. — Доведи дело до конца! — требую я. — Я хочу кончить. — Конечно, любимый. Я испугался, что сделал тебе больно. Ты так сжимался… Он немного растерян из-за своей реакции. И моей. Подтащив подушку, он пропихивает её под мои бёдра. — Раздвинь ноги шире и согни их в коленях, — тихо приказывает он. Я делаю так, как он просит, и длинные скользкие пальцы, сложенные лодочкой, снова оказываются во мне. Он больше не трогает мой член, размеренно трахая меня рукой, растягивая всё сильнее. — Ты такой горячий внутри, — он крутит кистью, задевая опухшую железу. Я стискиваю зубы. Мне не хватает стимуляции. Краем сознания я понимаю, что он хочет довести меня до оргазма простаты, но боли от натяжения недостаточно, чтобы набухающий в моей груди шар взорвался. Я касаюсь члена рукой, и, когда он отводит её, вскидываю голову, чтобы снова возмутиться, но вижу, как он опускает лицо к моему паху и жадно всасывает член в рот. Падаю на подушки, захваченный в фантастическую карусель эмоций и ощущений. Мой любовник полностью владеет мной, и только от его умения зависит, сколько раз и как я смогу сегодня кончить… Оргазм захлёстывает меня. Пока я освобождаюсь с громким криком, он наблюдает за мной, синхронно двигая рукой и ртом. Как в тумане вижу его глаза и втянутые щеки, чувствую осторожное движение, когда он вынимает пальцы. Слышу шорох разрываемой фольги, и, после паузы, он наклоняется ко мне, заглядывая в глаза. — Ты так растянут, что даже не смыкаешься. Тебе не будет больно. Он входит в меня единым резким движением, и я, очнувшись, инстинктивно сжимаюсь вокруг него. Горячий, ровный член, облачённый в латекс — мое лекарство. Я снова чувствую себя наполненным, слитым с ним в единое целое. Он не сдерживается, и его бёдра вбиваются в мой зад глубокими жёсткими толчками, постепенно сдвигающими меня к краю кровати. Не снижая темпа, он упирается рукой в изголовье, другой рукой удерживая меня за плечо. Напряжённый голый торс, блестящий от плёнки пота, укрывает меня, и я чувствую себя заключённым в надёжный панцирь. Твёрдые вершины его сосков ложатся под мои пальцы. Мои жаркие малыши, как я по вам скучал… Я прижимаюсь к ним лицом, вылизывая и прикусывая по очереди. Ловлю его вздох. — Твоя любимая игрушка, — на его губах проскальзывает улыбка. — Ты — моя любимая игрушка, — выдыхаю я, обнимая его за шею и притягивая к себе. Он склоняется ко мне ближе, подхватывая одну ногу под коленом, и глубоко входит в меня, задевая простату. — Да!.. — у меня под веками снова вспыхивают звёзды, хотя я кончил меньше пяти минут назад. Но его запах и вкус, звук дыхания и ритм, с которым он несётся вперёд к нашему обоюдному удовольствию, не оставляют мне шансов. Он прикусывает моё плечо. — Давай!.. — мучительно стонет он, и тело откликается на его просьбу, которой он умоляет меня пройти первым. Спустя несколько резких фрикций меня встряхивает от краткого оргазма, прошивающего позвоночник с головы до ног. Переждав мои спазмы, он выдёргивает из меня член и, сорвав с него резинку, переползает ко мне на грудь. Глядя на его бешено работающую руку и искаженное подступающим оргазмом лицо, я понимаю, что мои сюрпризы ещё не закончились. Он намерен залить спермой мой рот, как и обещал… Моя рука ложится на собственный член, дожимая из него остатки, я с готовностью открываю губы. Он рычит, касаясь их распухшей, тёмной от напряжения головкой, и я чувствую её насыщенный вкус, смешанный со слабым привкусом латекса. Вытаскиваю язык, на который, как на блюдо, ложится его член, и он толкается вглубь, не отрывая от меня взгляда. Я сглатываю с открытым ртом, поднимая к нему глаза, когда первая горячая струя спермы ударяет мне в горло. Он стонет, оседая на мою грудь и наполняя семенем мой рот. Я не глотаю, выталкивая сперму языком, и, видя, как она стекает по моим губам, он качает головой, размазывая её членом по подбородку. Кончив, он на дрожащих руках опускается ко мне, и я целую его, пачкая его и себя, смешивая наши запахи и вкусы. Мы пропитаны друг другом, как и постель, которая вся в мокрых липких пятнах. Он падает рядом, замирая. Подозреваю, что он давно так не выкладывался в сексе. — Ты живой? — вспоминаю я его вопрос. Несколько секунд он молча смотрит перед собой, потом вытаскивает из-под спины изогнутый барашком стимулятор простаты. — Ты не в то место воткнулся, приятель, — говорит он, и, переглянувшись, мы неудержимо смеёмся.