Лонг Бич

Куними валяется на полотенце и лениво смотрит на ярко-голубое безоблачное небо. Все тело поглощено усталостью, а кожа приятно согрета солнечными лучами. В одном ухе наушник с негромко звучащими мэссив атак, другим он вынужденно слушает болтовню ребят. Вынужденно, потому что наушник выпал, а Куними лежит слишком удобно, чтобы нарушать гармонию. ― Может, останешься хотя бы до конца сезона? ― доносится голос Ханамаки. ― Без хорошего квотербека нас уничтожат в первом же матче. ― Мне еще нужна моя рука, Маки, ― заявляет Ойкава. ― К тому же, у меня есть достойная замена, вы справитесь. ― Но я все равно не понимаю, разве тебе не нужна спортивная стипендия? Что будет с ней? ― Я достаточно умен, чтобы справляться без нее. ― И богат, ― вставляет Куними. ― Не без этого, конечно, ― соглашается Ойкава. Куними переводит на него взгляд и видит широкую едва тронутую загаром спину на фоне синего неба. Волосы Ойкавы на затылке, еще влажные после купания, торчат во все стороны, лопатки и крепкие мышцы проступают под кожей, когда тот ведет плечами. Красиво. Настолько, что аж мерзко. Куними отворачивается, размышляя, есть ли в Ойкаве что-то несовершенное. Кроме характера, конечно. Отличник, лучший квотербек их команды, красавчик ― ходячий сборник клише, на фоне которого Куними с Ханамаки просто теряются. Раздается короткий сигнал-оповещение, и Ханамаки через пару секунд говорит: ― Маццун спрашивает, кто будет играть в Бегущего. ― Хочет присоединиться? ― Ойкава поворачивается к Куними и кивает ему: ― А ты не передумал, случаем? ― Там же надо бегать, ― тянет Куними. ― А, да, конечно, ― усмехается Ханамаки, быстро набирая что-то в ответ. ― Это будет весело, ты многое упускаешь, ― Ойкава растягивается на полотенце, опираясь на локти. ― Ага, смотреть, как девочки тянут друг друга за волосы или попасть в засаду к трем защитникам. Всегда мечтал. Ханамаки смеется, переглядываясь с Ойкавой. ― Всего-то один раз случайно получил по губе и теперь боится играть. Куними хмурится и отворачивается. Предложение от этого интереснее не станет. Хотя Куними не откажется понаблюдать со стороны. ― Та девочка с вечеринки, Юкиэ, ― начинает Ханамаки, прервав недолгую тишину, ― надеюсь, она тоже будет играть. ― Будет, ― кивает Ойкава. ― Она подружка Мики, которая занимается организацией. Набегаешься за девчонками вдоволь. Ханамаки счастливо вздыхает. ― Если мы с ними будем в разных командах. Девчонки. У Ойкавы, Мацукавы и Ханамаки с ними нет проблем, и никакие игры не нужны. А вот Куними… У Куними тоже не было с этим проблем. Нет девчонок ― нет проблем. Но, как бы цинично это ни звучало, Куними они просто не интересовали. И парни тоже. Вообще никто. В старших классах он смотрел с иронией на непрекращающиеся романы одноклассников. В колледже же с этим все куда проще. Киндаичи иногда подшучивает над ним, но, кажется, никого на самом деле не заботит, есть ли у Куними кто-то или нет. Самого Куними уж точно. Ойкава переворачивается на живот и накидывает на плечи рубашку, как будто боится сгореть. Он утыкается в телефон, с улыбкой что-то набирая. Куними прикрывает глаза и наконец решает поправить выпавший наушник. Они уходят с пляжа, когда удлиняются тени и становится слишком прохладно от ветра. ― Может, позависаем у тебя сегодня? ― предлагает Куними, разваливаясь на заднем сидении машины Ойкавы. ― Нет, я на пятую вечером. ― Опять пьяные оргии с байкерами? ― шутит Ханамаки. ― Не завидуй, Маки-чан, я тебя все равно не приглашу, ― лучезарно улыбается Ойкава. Ну и ладно, думает Куними. Но торчать в выходной дома в одиночестве совершенно не хочется. Он набирает сообщение Киндаичи с предложением потусить у него, и тот, к его радости, сразу соглашается. ― Выкинешь меня у Киндаичи? ― просит он Ойкаву. ― Без проблем. У Киндаичи небольшой дом в не самом престижном районе, максимум ― средний класс. Его отец ― разведенный коп, которого часто не бывает дома, а значит, Киндаичи самый удобный друг. После Ойкавы, конечно. Они устраиваются на диване в гостиной и играют в приставку, пока Куними не пробивает на голод. Он заказывает пиццу, и, в ожидании курьера, Киндаичи ставит игру на паузу, внимательно глядя на Куними. ― Ты же не просто так заявился? Куними потягивается и разминает шею. ― Не-а, пришел узнать, будешь ли ты играть в Бегущего. Киндаичи фыркает. ― Еще чего. Все так носятся с этой игрой, как будто у нас в городе проводят Супер Боул. Ладно, давай серьезно. Есть что? Куними минуту смотрит в потолок, прислушиваясь к своим ощущениям, потом дотягивается до рюкзака и вытаскивает серый пакет, а из него машинку для самокруток. ― Так и знал, ― улыбается Киндаичи, пока Куними достает бумагу из упаковки и набивает первую сигарету. Куними протягивает ему самокрутку и прячет траву обратно. ― Это крепкая, одной хватит, ― он достает зажигалку. ― Только не в доме, я не знаю, какая сегодня у отца смена. Они выбираются во внутренний двор, и Куними прикуривает, делая первую затяжку, затем отдает косяк Киндаичи. Тот затягивается следом, прислоняется спиной к двери и вздыхает. ― Класс. ― Еще бы. ― Я пробовал то говно, что продают местные. Не думал, что может быть настолько плохо. ― А ты на это когда-то плевался. Теперь сам просишь, ― улыбается Куними. ― Скучно. ― А то. Они молча курят, передавая самокрутку, пока Киндаичи в очередной раз после затяжки не ныряет в дом. Негромко щелкает выключатель, и теперь на заднем дворе Куними один в полной темноте. Не то чтобы за ними мог смотреть кто-то из соседей, если им вообще было дело до того, что творится на заднем дворе этого дома. Киндаичи снова выходит к нему с широкой улыбкой на губах. ― Ты чего? ― Куними становится смешно от одного его вида. ― На звезды хочу посмотреть. Они задирают головы и смотрят на темное небо, окрашенное в фиолетовый от далекого зарева над городом. ― Ну ничего так, ― хмыкает Куними, разглядывая небо, на котором не особо-то видны звезды. От романтика в нем нет ничего. Небо как небо. Пара спутников мерцают, мимикрируя под звезды. Тут они не такие яркие, как на диком пляже, где нет других источников света. И Млечного Пути не видно. ― Ничего? Это же офигенно, ― заявляет Киндаичи, усаживаясь на ступеньки и привалившись спиной к перилам. ― Я ни черта не смыслю в созвездиях, но то похоже на кондора Наски. ― На что? ― Куними не может сдержать смешок, присаживается рядом и тушит косяк, полагая, что с Киндаичи сегодня хватит. ― Наска ― пустынное плато в Перу, ну знаешь, там еще всякие рисунки на земле. ― А-а, ― тянет Куними, понимающе кивая, хотя на самом деле ни черта он не понимает. ― Типа граффити? Киндаичи начинает не просто хихикать, а откровенно ржать. ― Граффити. Граффити Наска, ― он сгибается от смеха. ― Представляю себе каких-нибудь древних инков, рисующих стометровые граффити в пустыне. Куними хмыкает. ― А чем они рисовали? Краски ж в баллончиках еще не изобрели. Киндаичи еще больше заходится, и Куними веселеет от его реакции. Они смеются до боли в животе, когда хлопает входная дверь и становятся слышны разговоры. Оба сразу замирают, но уже через секунду Куними поспешно прячет косяк в карман, подхватываясь на ноги. ― Рановато он, ― морщится Киндаичи, когда из дома доносится голос отца. ― Ютаро, ты дома? Куними неохотно идет следом за Киндаичи, хлопая дверью, в очередной раз забыв про тугие петли. ― Да, пап, привет. ― Добрый вечер, ― Куними прячет руки в карманы. У Киндаичи классный отец, но сейчас он очень не вовремя, общаться с ним нет никакого желания. К тому же, он еще и не один. ― Акира, и ты здесь, ― Садаюки Мизогучи растягивает губы в напряженной улыбке. Взгляд Мизогучи сразу сразу становится острее, а весь он ― собраннее, чем мгновение назад. Куними замирает, чувствуя, как в груди все сдавливает от одного его вида. Кажется, все копы города друг друга знают, к несчастью для Куними. Мизогучи ― их сосед и друг семьи. А еще друг семьи Киндаичи, но и понятно, они вместе с Киндаичи-старшим работают в одном отделении полиции, может, и сейчас после смены решили выпить вместе, и с чего бы им в бар не завалиться? Мизогучи не при исполнении, одет, как гражданский, в джинсы и какую-то темную майку под легкой коричневой курткой. Ему идет. ― Мы перехватили курьера с вашей пиццей, ― отец Киндаичи кивает на столик, где стоит квадратная коробка. Куними сдержанно кивает и лезет в карман за деньгами, стараясь не думать об обстоятельствах их последней встречи с Мизогучи. ― Спасибо, держите, ― он протягивает смятую десятидолларовую купюру, но отец лишь отмахивается. ― Развлекайтесь, надеюсь, мы вам не сильно помешаем. Киндаичи перехватывает деньги, подмигивая, а Куними старается не смотреть на Мизогучи, который так и стоит у порога, сверля его взглядом. ― Тебе не пора домой, Акира? ― спрашивает он. ― Еще рано, ― Куними не оборачивается, чтобы лишний раз не пересекаться взглядами. ― И я не маленький, могу вернуться, когда захочу. Отец Киндаичи, который может его спасти, как назло исчезает на кухне. ― Тебя отец искал. Поехали. В другой раз посидите. Куними садится на диван и смотрит в поставленный на паузу экран игры, игнорируя назойливое «эй, ты в порядке? чего это он? что случилось?» от Киндаичи, пока Мизогучи перебрасывается парой слов с его отцом на кухне. ― Я скоро вернусь, ― говорит он уже от дверей. Куними не сопротивляется его решению. Мизогучи ему не отец. Да и по возрасту не годится. Сколько ему? Лет… тридцать? Тридцать пять? Хочет отвезти его домой ― отлично. Путь не самый близкий. Плевать. Куними привычно бросает свой рюкзак на заднее сиденье, сам садится вперед, пристегивая ремень. В бьюике почти всегда пахнет одеколоном Мизогучи и иногда еще кофе. А еще его специфичным и очень приятным запахом с примесью дешевых сигарет. Мизогучи садится, негромко хлопая дверью, и заводит мотор. ― Я ничего не сделал, ― спокойно начинает Куними. ― Зачем было врать про отца? Мизогучи больше не изображает вежливую улыбку. Его отражение в стекле напряженное и хмурое. Он трогает с места и выводит машину на дорогу. ― Тебе не надоело лгать? ― А вам? ― То, что твои родители сейчас уехали, не значит, что ты можешь целыми днями обкуриваться у своих приятелей и накуривать их. ― Мы не курили, ― тянет Куними, отворачиваясь к окну. ― Ой, лучше заткнись. Они смолкают. Куними хочет многое высказать Мизогучи насчет испорченного вечера и дурацкой опеки, но знает, что лишь сильнее его спровоцирует. Хотя испорченным вечер все же назвать сложно. Компания Мизогучи ему нравится, но большую часть времени приходится выслушивать дурацкие лекции человека с очень строгими и даже где-то устаревшими взглядами на мир. Странно ещё, что Мизогучи живёт в Лонг Бич, а не в какой-нибудь колонии Дигнидад. Куними даже забавляется недолго, представляя Мизогучи суровым пуританином, а потом вспоминает, что в этом случае Мизогучи не носил бы этих джинсов, так славно подчеркивающих его зад. ― А у вас сегодня вечер свободный? ― интересуется Куними, не оборачиваясь. ― Какой догадливый? ― раздраженно отвечает Мизогучи. ― Так скоро и детективом станешь. ― Может, и стану, ― вздыхает он. ― Хоть тогда не будете на меня злиться из-за всякой ерунды? ― Это не ерунда, ― Мизогучи сбрасывает скорость и сворачивает на тусклую аллею. Конечно, Садаюки Мизогучи, который не срывается на Куними, ― это из раздела фантастики. Когда Куними было шестнадцать, тот впервые застукал его за курением травки, влетело тогда по полной, но отцу он не сказал. Хотя, может, лучше бы и сказал, потому что быть заложником своей тайны с Мизогучи в качестве надзирателя порядком поднадоело. К тому же, тогда еще закон о легализации принят не был. Только Мизогучи всегда был против. ― Ага. Сегодня трава, завтра ― кокаин, ― шутит Куними, когда машина полностью останавливается. ― Потом подамся в химики и мет-лабораторию обустрою. По наступившей тишине становится понятно, что этого говорить не стоило. ― Выметайся, ― мрачно говорит Мизогучи. Но Куними только глаза хочется закатить. Что за полицейская королева драмы? Он выходит из машины параллельно с Мизогучи, и уже тянется за своим рюкзаком, но не успевает, Мизогучи вытряхивает содержимое прямо на заднее сиденье своей машины, и вместе с полотенцем и влажными плавками оттуда сыпятся всякие мелочи — от жвачки до солнцезащитных очков, а сверху серый пакет. Куними напряженно замирает. ― Вы не имеете права. Мизогучи смотрит на пакет, но трогать не спешит. Бросает рюкзак Куними и отворачивается, доставая из кармана сигареты и терпеливо прикуривая. ― Собирай все и вали домой. У меня больше нет сил и желания с тобой возиться. Куними стискивает зубы, склоняется над сиденьем, опираясь на него коленом, и почти стыдливо запихивает вещи обратно в рюкзак. ― Законом не запрещено. ― Мне плевать, что здесь запрещено. Ты японец, твоя семья ― японцы, дома за такое сажают. Ты тратишь отцовские деньги на это дерьмо, а все, что тебя интересует в жизни ― это бессмысленные вечеринки. Думаешь, если у твоего отца есть деньги, то и с тобой всегда все будет в порядке? Ты ничего не умеешь и ни к чему не стремишься, твой табель успеваемости один из самых низких в колледже. Куними застывает, разглядывая пакет в руке, сжимает пальцами машинку для самокруток сквозь пластик. ― Но мы не в Японии, ― тянет Куними. ― Мы в Штатах, и можем жить по их правилам. Он почти раздраженно кидает пакет в рюкзак и выпрямляется, утягивая полотенце за собой. ― Вас так волнует мое будущее, как будто вам есть какое-то дело. И откуда вам известно про мой табель? Шпионили? Мне подать на вас в суд за сталкинг? Куними не сводит с него глаз, настала его очередь сверлить Мизогучи взглядом. Тот глубоко затягивается, явно справляясь с собой, запихивает сигарету в пепельницу в машине и подходит пугающе близко. В нос ударяет табаком и такой привычной туалетной водой, но Куними не позволяет себе сделать даже шага назад. Спокойно смотрит сверху вниз на Мизогучи, пока тот замирает, принюхивается и отстраняется, морщась. ― Ты продолжаешь врать мне. От тебя за милю несет этой гадостью, прими душ. Он возвращается к машине и садится за руль, раздраженно хлопая дверцей. ― Я поговорю с твоим отцом, когда он вернется. Раз уж законом не запрещено, то и бояться тебе нечего. Куними каменеет, медленно опуская руки. Конечно, глупо было рассчитывать, что Мизогучи вечно станет его покрывать. Это лишь вопрос времени. Но ему все равно обидно, как будто его иллюзия некоего доверия, связи с Мизогучи, теперь рушится. Из-за ерунды. Это даже не причина. Никто не застукал его с косяком в руке на заднем дворе Киндаичи. Вообще не стоило приезжать, они бы не пересеклись с Мизогучи. Он бы не получил очередную лекцию от раздраженного жизнью и работой копа. Куними следит, как бьюик Мизогучи исчезает за углом, и плетется к дому, где никого не будет еще минимум неделю. Банкой газировки из холодильника утоляет жажду и падает на диван, забивая в поисковике плато Наска.