Фиолетовая лента

      С приходом рассвета в этом месте вставали не только адепты ордена, но и жители долины ГуСу начинали бодрствовать с самого раннего утра. Мало было тех, что вставали позже девяти. К шести утра в окрестностях ордена все были на ногах, от мала до велика. Обычно именно к этому времени по одной из улочек ближайшей деревни проходила юная дева в белых одеяниях с лобной лентой, на которой были вышиты голубые облака.       Каждый прохожий приветствовал ее, а дети с веселым криком бежали к ней, наперебой привлекая к себе внимание. — Бянь Цуэ! Бянь Цуэ! Смотри! — звучало со всех сторон от нее. Улыбка так и сияла на ее лице, при виде того, что они ей показывали. Одна милая девчушка, что стояла совсем близко к ней, потянула ее за рукав. — Бянь Цуэ, я ведь смогу стать такой же, как вы? — проговорила она, робко пряча глаза за своей челкой. Присев перед ней, дева убрала волосы с ее лица, закалывая челку красивой заколкой, которую она достала из мешочка на своем поясе. — Несомненно станешь, когда вырастешь и еще немного окрепнешь, — почти шепотом, чтобы ее слышала лишь эта девочка, ответила Бянь Цуэ, тут же вставая и направляясь дальше.       На самом деле девушку не звали Бянь Цуэ. Это прозвище ей досталось еще до начала Аннигиляции Солнца, когда Облачные Глубины были сожжены орденом Вэнь. Тогда любая помощь была ценна, а совсем юная А-Цинь, теперь же получившая имя Циньчжао, была невиданным сокровищем. Будучи единственной дочерью лекаря Лань Бянь Цуэ, который по состоянию здоровья не мог как подобает помочь своему ордену и людям в ближайших деревнях, исполняла его долг, пользуясь его именем, как псевдонимом.       Ее так и запомнили, даже после того, как она назвала свое настоящее имя, продолжали звать деву Лань, как Бянь Цуэ. Хоть смутные времена окончились, А-Цинь продолжала каждое утро приходить в деревню и проверять благополучие находящихся там людей. Остановившись у одной из продуктовых лавок, она постучала по дверному косяку, стараясь привлечь к себе внимание хозяев. — А-Цинь, ты так рано? Проходи! — прозвучал откуда-то из глубины дома старческий женский голос, а ей навстречу выбежал парнишка, лет шестнадцати в слегка помятой одежде и с растрепанными волосами. — Шидзе, прости, я проспал! — раскаянно проговорил он, кланяясь так низко, как только мог. Если бы девушка вовремя не поймала бы его за плечо, то он бы и в ноги ей упал. — Ничего страшного, А-Чжу, но в следующий раз будь готов нести наказание, потому что в ордене на обучении тебе не будут спускать с рук даже такую, мелкую на вид, оплошность, — потрепав по голове парнишку, она вошла внутрь, проходя в последнюю комнату. В самом дальнем углу на кровати лежала очень дряблая на вид, но с очень веселыми глазами женщина. — А-Цинь, ты так добра к нам, — говорила женщина, стараясь принять сидячее положение, с чем Циньчжао ей помогла, сразу же присев возле ее кровати на стул. — Вам не стоит так утруждать себя, к тому же, вы тоже когда-то были очень добры ко мне, пришло мое время отдать вам свой долг, — девушка достала из мешочка цянькунь травы и перемолола их в чаше, лежащей возле кровати. — Вы дали мне кров и пищу, когда я помогала людям в деревне, во время Аннигиляции Солнца. — Эх, А-Цинь, ты ведь мне уже как дочь, а А-Чжу ты как старшая сестра, о себе бы хоть подумала, — говорила женщина, принимая отвар из трав в свои руки, медленно отпивая из чарочки по глотку. — Ты ведь только и делаешь, что исполняешь долг ордена и помогаешь людям в деревне. Тебе ведь уже давно не шестнадцать лет! Могла бы поговорить с главой ордена и пойти по миру, чтобы найти свою родственную душу, а то все ходишь лет с двенадцати, да ленту на своем поясе лелеешь. — Госпожа Хуа, не стоит так беспокоиться обо мне, — девушка подошла к окну и отворила его, пропуская свежий воздух в комнатку, а потом положила руку на ленту, что была привязана к ее поясу. — Ленту я когда-нибудь, да отдам ее хозяину, а родственная душа никуда не денется. — Да я даже ни разу не видела мыслей на твоей коже, откуда тебе знать, что твой соулмейт еще жив? — женщина обеспокоено смотрела на спину девушки, но та словно и не слышала слов, которые только что прозвучали. Она с прежней улыбкой развернулась к кровати, посмотрев на свою собеседницу. — Не стоит беспокоиться, да и мне пора идти, скоро будут утренние занятия, — девушка поклонилась и удалилась из виду, а женщина лишь допила отвар и покачала головой. — Дорогая А-Цинь, да прибудут с тобой боги и проявят свою милость. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь…

***

Flashback

— А-Цинь, прекрати бегать, — спокойный мужской голос ничуть не успокоил маленькую девчушку, что бегала по всему дому кругами и не остановилась бы, если бы в какой-то момент ее не подняли бы за шиворот. Дрыгая ногами, девчушка всеми силами пыталась высвободиться из крепкой хватки, но все было бесполезно. — Отпусти меня, пап! — возмущалась А-Цинь, пытаясь даже укусить за руку мужчину, но опять же, ничего не выходило. — Дорогая, ты нарушила уже как минимум три правила ордена, — красивая высокая женщина встала рядом, с улыбкой смотря, как девочка все не унималась, даже когда сама уже поняла, что ее отец намного сильнее ее самой. — Я не хочу подчиняться вашим правилам! Их больше, чем заклинателей в ГуСу! — малышка уже была поставлена на пол, но воротник ее еще крепко сжимали. — К тому же, может я не хочу становиться заклинательницей, а хочу просто найти своего соулмейта и спокойно жить. — Да кому понадобится такая простушка, что даже от небольшой ранки на пальце начинает плакать? — грозно смотря сверху вниз на девочку, мужчина слегка хмурился, а А-Цинь словно не замечала его хмурого взора, продолжая дуться и для лучшей выразительности еще и руки скрестила на груди. — Откуда тебе знать, что моя родственная душа тоже будет заклинателем? — казалось, что в этом маленьком тельце упрямости больше, чем в ком бы то ни было. — Может он будет простолюдином, а я своими заклинательскими способностями его только спугну? — Но ты ведь так же не можешь отрицать того факта, что твоим мужем может стать и тот, что будет с гордым нравом и ему будет лучше подходить в жены умная и способная заклинательница, — предположила мать, присев перед девочкой на корточки, заправляя за ушко выбившуюся прядь волос. — К тому же у тебя есть способности, у тебя очень хороший запас духовной силы был еще с самого твоего рождения. Неужели хочешь закопать свой талант? — А зачем мне этот талант, когда я хочу быть обычной? — не прекращала девочка, замечая, как громко выдыхает ее отец от безысходности и заметила, как он закатил глаза. — А ты чего глаза закатываешь? Я не из-за чистой случайности такая вредная, мне есть в кого. Наверняка я упрямее тебя! — Мне боги дали такую дочь, а значит у меня явно упрямости будет больше, — говорил мужчина, сильнее сжав ворот одежды А-Цинь. Хоть и казалось, словно он уже выходит из себя, его тон не менялся и был таким же, как и прежде. — К тому же, если уж ты имеешь предрасположенности к чему-то, значит твоя родственная душа не будет сильно отличаться.       Стоило только хоть немного ослабить хватку, как девчушка тут же вырвалась и побежала прочь из дома. — Не стоило с ней так грубо, Бянь Цуэ, — мягкий голос жены немного успокоил мужчину, но в своем решении он остался непреклонен. — Я знаю, что ты хотел, чтобы твой ребенок продолжил идти по твоим стопам и стал целителем, но будь, пожалуйста, с ней мягче. — Поверь, я уверен в том, что ее соулмейт и будущий муж будет не лучше меня, а то и хуже, — теперь уже Бянь Цуэ был абсолютно спокоен и в его голосе можно было даже различить нотки беспокойства. — Я сделаю из нее достойную заклинательницу, даже если ты будешь против. — Я не буду против, пока ты не заходишь за рамки, — женщина говорила с улыбкой, мягко взяв руку своего мужа. — Я поговорю с ней, а ты постарайся больше не быть таким грубым…

***

А-Цинь сидела возле небольшого ручейка и кидала туда малюсенькие камешки. Из ее глаз еле заметно текли слезы и иногда она пошмыгивала носом. — Снова плачешь одна у ручейка? — мягкий голос матери заставил ее встрепенуться и резко вытереть слезы. — Нет, просто глаза вспотели, я делала зарядку для зрения, — насупившись, ответила девчушка, утыкаясь лицом в колени, под тихий смех ее матушки. — А-Цинь, ты ведь понимаешь, что отец просто беспокоится за тебя и хочет тебе только всего самого лучшего? — женщина присела рядом, обняв свою дочь и притягивая к себе, укладывая ее голову себе на колени. — Он хочет, чтобы твой соулмейт был уверен в том, что ты хорошая для него кандидатура. — А зачем вообще нужны эти соулмейты? — буркнула девочка, свернувшись калачиком в ногах у матери. — А вдруг я полюблю другого или моя родственная душа полюбит другого? Почему я должна искать кого-то там ради того, чтобы выйти замуж? — Все не так просто, — мягко говорила мать, поглаживая девочку по голове. — Родственная душа на то и родственная. Сколько я помню тех, кто выбрал не того, кого предоставила судьба… Мало было тех, кто прожил действительно хорошую жизнь. Тебе был дан соулмейт, чтобы он дополнял тебя, как и ты его. — А вдруг мне не понравится мой соулмейт? — девочка подняла свои заплаканные глаза на маму, стараясь найти в добрых рубиновых глазах ответ на свои вопросы. — Я больше чем уверена, что он тебе понравится и ты будешь готова душу отдать, лишь бы он был в добром здравии. — Нет! — запротестовала девчушка, резко вскакивая на ноги. — Ни за что! Не хочу быть помешанной на своем муже! — Когда ты встретишь его, то поймешь, о чем я говорю… — Нет, не пойму!

End Flashback

      Погружаясь в воспоминания, на лице девушки появлялась грустная улыбка. — А ведь и впрямь думала, что не пойму… Продолжение следует…