Фиолетовая лента

      Каждое мгновение, что Цзян Чэн тратил на рассматривание слов на его теле, он ненавидел. Не потому, что просто не устраивал его соулмейт, а потому, что он не показывает себя. Мужчина был бы рад, чтобы у него вообще не было родственной души, чем жить в непонятной и раздражающей тайне, которую никто не может раскрыть.       Даже во время Аннигиляции Солнца не переставал надеяться на чудо и на то, что найдет владельца всех теплых слов на его теле. Каждая надпись появлялась на теле в сопровождении теплых и приятных ощущений. У Ваньиня даже не было времени, чтобы позлиться на непутевого соулмейта.       Она, а глава ордена Цзян даже не сомневался, что его родственная душа является девушкой, никогда не думала о нем в негативном ключе. Даже во времена, когда всем было плохо, теплота от слов продолжала разливаться по телу.       Он помнил, когда впервые в жизни увидел и почувствовал на коже первую надпись. «Он будет сильным заклинателем». Эти слова отпечатались не только на его коже, но они никогда и не пропадали. Кто-то когда-то говорил ему, что первая надпись не пропадает с тела, когда твой соулмейт застал проявление своих мыслей на теле родственной души.       Зная это, Цзян Чэн только сильнее злился, стоило ему только посмотреть на иероглифы на своей кисти. «Она знает…» каждый раз проносится в его голове и ненависть ко всему живому усиливается.       Вэй Усянь всегда подтрунивал над ним, стоило завидеть новые теплые строки на теле брата. «Странно, что твоя родственная душа не идет с тобой на контакт… Многие бы уже подумали, что она тебя ненавидит», — говорил Вей Ин, рассматривая черные черты, выведенные, словно на священном пергаменте. Каждая линия имела совершенно точную красоту и ровность, а слова наполнены любовью. — «Вот только это странно, что она не идет на контакт, ведь и ежу станет ясно, что она к тебе чувствует.»       Цзян Чэн тоже не понимал, почему девушка, являющаяся его истинной парой, зная, кто он, питая к нему явно теплые чувства, не хочет хотя бы подать знак, кем она может являться. Он понимал, что девушка, может быть, не является даже заклинательницей, поэтому и боится, что является соулмейтом молодого господина.       Но и это предположение перестало иметь смысл, когда в то время, когда он был в пещере с черепахой губительницей. Тогда он еле успел добраться до своего ордена, еле выжил. Когда молва об этом распространилась, на его теле появилось одно единственное слово, которое впервые не вызывало приятных ощущений: «Прости»       Это слово, хоть и единственное, но долго держалось на коже, отдавая таким странным ощущением, что было больно даже не на физическом уровне, а на каком-то душевном.       А после россыпь слов, появлялась на теле на протяжении трех дней. «Живи», «Не сдавайся», «Ты сильнее, чем многие», «Храни себя», «Ты выживешь», «Не смей умирать!».       Каждое слово словно было пропитано ее духовной энергией. Самое удивительное было то, что все ранения, ушибы, все это прошло, когда россыпь слов прекратилась. Потом только он узнал, что передавать свою энергию на большом расстоянии своему соулмейту могли только сильные целители.       Иногда Цзян Чэну начинало казаться, что он ненавидит ее больше, чем всех остальных на свете, даже больше чем Вей Ина или Призрачного генерала. — Да чтоб его! — крикнул мужчина, снова замечая жирную кляксу от чернил на пергаменте бумаги, которая образовалась в ходе его размышлений. Его раздражало уже буквально все, особенно сейчас, когда вокруг творился дурдом.       Вернулся Вэй Усянь, Лань Ван Цзи его опекает. Цзинь Лин опять куда-то подевался! Еще и чертов Призрачный генерал, а он тут еще и голову чертовым соулмейтом забивает. — Вот бы… — не успел глава ордена договорить свое недовольство в сторону своего соулмейта, как на руке, в области запястья, почувствовал приятное жжение. Сняв наручи, он с каким-то терпким чувством нетерпения осмотрел руку. «Словно высечен из черного алмаза» именно эти слова вырисовывалась на руке, заставляя задуматься, к чему вообще могли прийти такие слова. — И как прикажете ненавидеть ту, которая чуть ли не боготворит меня? — прозвучал вопрос в пустоту.

***

      Тем временем Циньчжао шла по улице в сопровождении с Юшенг, выслушивая ее непрерывную речь о каких-то ее переживаниях во время недавнего приключения. Хоть девушка внимательно слушала ученицу, сама была где-то далеко от разговора. — Ты меня слушаешь? — вдруг прозвучал неожиданный вопрос, что Бянь Цуэ даже остановилась на месте. — Да, ты говорила о том, что все-таки не стоило оставлять парней одних и взять с собой, — уверенно ответила целительница, получая в ответ смешок. — Что? — Я об этом говорила десять минут назад, — усмехнулась Юшенг, направляясь дальше, продолжая говорить. — О чем вы всегда думаете? — О том, живут ли кролики на луне? Или же, по какому принципу люди разделяются на пары?       Наступило молчание, пока Циньчжао все же не посмотрела на притихшую девчушку. Обратив на нее свой взгляд, Бянь Цуэ увидела весьма многозначительный взгляд черных очей, что на данный момент казались непривычно маленькими. — Что? — непринужденно спросила А-Цинь, все еще не понимая, почему у ее ученицы такой взгляд. — Я думала у тебя будут мысли, соответствующие твоему образу, — пробормотала Юшенг, опуская голову и нервно усмехнувшись. — Оказывается, вот о чем думают лучшие заклинатели ордена… — А… — сначала целительница не поняла, а потом засмеялась так громко и весело, что у юной девы даже глаз задергался от непривычности ситуации. — Ты думала, что я круглыми сутками думаю о том, как улучшить свое золотое ядро или как бы мне не нарушить правила ордена? — Иногда, когда смотришь на твое выражение лица, так и кажется. Правда… — даже немного виновато проговорила Юшенг, опустив голову. — Не все так плохо… — усмехнулась А-Цинь. — Я совсем не типичный взрослый среди нашего ордена. — По виду, самый обычный взрослый, причем занудный и серьезный взрослый. Наши заклинатели называют тебя Лань Ванцзи женской версией, — немного издевательский тоном произнесла Юшенг, задев тем самым по больному. А потом еще и продолжила. — А старушка Лань говорит, что лицо у тебя такое иногда, прям даже в дрожь бросает… — Я… — Она когда видит, как ты проходишь мимо нас, так смотрит, а потом еще и говорит: «Эта девушка не хуже Хань Гуан Цзюна сможет устроить порядок, стоит только посмотреть». А младшие девочки постоянно говорят, что ты изверг, ха-ха-ха! Знали бы они, о чем ты думаешь, когда делаешь такое лицо, — ученица теперь уже в открытую смеялась над своим учителем, совершенно не замечая, как напряглась Циньчжао. — Как Хань Гуан Цзюнь? — голос звучал даже как-то хрипловато, поэтому Юшенг все-таки решила посмотреть на свою наставницу, тут же пожалев об этом. На вид больше походила на лютого мертвеца, чем на примерную девушку из ордена Гусу Лань. — А… Бянь Цуэ… — начала отмахиваться девчушка, отходя на два шага в сторону. — Циньчжао… Сестра… Я это… Преувеличила слегка. Это к тому же не мои слова, так думают другие! — В любом случае они не только насчет меня ошибаются, — в ту же секунду выражение лица А-Цинь приняло мягкие черты, а на губах заиграла приятная улыбка. — Ведь стоит им увидеть, как Лань Ванцзи с упоением кормит кроликов… О! Или как раньше зарывал Сычжуя в них. Думаю, перестали бы видеть в нем только сурового второго молодого господина Лань.       Все это дева Лань говорила с поднятым вверх указательным пальцем, а потом потерла подбородок, кивая своим же мыслям. — Кстати, почему вас называют дева Лань, ведь так обычно называют наследниц? — поинтересовалась Юшенг, стараясь перевести тему, чтобы не видеть напряженное выражение лица своего учителя. — Хм… Меня так редко называют, в основном только в пределах ордена, в других же местах я больше известна, как Бянь Цуэ, что тоже, кстати, не должно быть титулом, так как мой отец еще жив, — размышляла вслух девушка, смотря то вверх, то куда-то вдаль. Она хмурила брови, силясь вспомнить какую-то информацию, то наоборот расширяла глаза, словно удивляясь чему-то. — Вообще, это скорее из-за того, что отец был приближенным целителем главы ордена, я так же являюсь приближенным целителем нынешнего главы. В целом, все из-за того, что я очень близка с молодыми господинами Лань. Многие даже считают меня их сестрой… — Странно, что в ордене тебя так зовут, а не за его пределами. — За его пределами мы вообще не афишируем ничего, да и я не особо часто куда-то выхожу, — с легкой улыбкой сказала А-Цинь, скрестив руки на груди, склонив голову набок. — Главы орденов тоже зовут меня девой Лань, не все, но в ордене Не и Цзинь меня многие так же зовут. — А в ордене Цзян? — заинтересованный взгляд ученицы заставил Циньчжао почему-то смутиться. Ну как, почему-то… Причину своего смущения она прекрасно понимала, а вот как объяснить это своей собеседнице она не знала. — Я стараюсь избегать контакта с адептами данного ордена, — попыталась отмазаться девушка, но Юшенг была настроена решительно. Встав перед наставницей, она игриво затопталась на месте. — Значит эта лента все-таки как-то связана с орденом Цзян? — самодовольно смотря на А-Цинь. У девчушки было такое лицо, словно она целое расследование провела и наконец-то смогла хоть что-то раскрыть. Смотря на замешкавшуюся наставницу, улыбка становилась только шире. — Ну так? — Да, в какой-то степени… — слегка неуверенно ответила девушка, на мгновение прикрыв глаза, словно вспоминая точно, что было. — Еще до Аннигиляции солнца, мне еще тринадцати вроде бы не было, у нас в ордене учились младшие адепты различных орденов. Один из них как-то обронил свою ленту, но я так и не успела ему ее вернуть. — У меня не получится всю правду узнать, да? — слегка обиженно пробурчала девушка, скрестив руки на груди и надув губки. — А тебе этого не хватает? — подняв одну бровь вверх, спросила Циньчжао, так же скрестив руки, наклонившись к своей ученице. — Думаешь, что я обманываю? — Не обманываешь, но точно не договариваешь все, — Юшенг опустила руки, потупив взгляд. На губах появилась легкая ухмылка. Молчание продлилось какое-то время, пока не послышалось недовольное мычание со стороны А-Цинь. — Что? Что еще ты конкретно хочешь узнать? Либо сама договаривай свои вопросы и то, что хочешь конкретно узнать, — недовольство девушки заставило младшего адепта почувствовать себя более, чем неловко. — Если хочешь получить то, что хочешь, умей задавать вопросы так, чтобы не получилось не договорить. — Как? — Напрямую! Задаешь вопрос прямо, уверенно, чтобы собеседник если и не ответил, то хотя бы встал в ступор, — отчитывала свою подопечную дева Лань, нахмурив брови, в точности как учитель Лань Цижень. — Тогда, — ответила ученица, приложив указательный палец к губам и задумавшись. — Эта лента связана с твоим соулмейтом, да? -… — главный целитель застыл, от чего Юшенг сразу же поняла, что это именно так. Когда Циньчжао все же продолжила идти дальше, вид ее все еще был задумчивым. — Странно, что ты так быстро выдала себя, думала, что именно этого вопроса ты ждешь, — с ехидной ухмылкой сказала ученица, но не увидев ожидаемой реакции, стала чуть серьезнее. Наставница молчала, а вот сама девушка отказалась молчать. — Если бы эта лента у тебя еще до Аннигиляции солнца, значит это было еще до того, как почти весь орден истребили. Если так, то твой соулмейт либо уже мертв, что можно объяснить, ведь на теле у тебя еще не видели ни разу ни одной надписи. Либо… — Заканчивай… — прошипела девушка, сжимая кулаки до побеления костяшек. — Не может быть… — изумилась Юшенг, прикрыв ладонью рот. — Если мои догадки верны, то… Твой соулмейт глава ордена Цзян, Цзян Ваньин?! Чего вы молчите? Я ведь права! — Не ори, — нахмурилась Бянь Цуэ, ускоряя шаг. Видно было ее напряжение за версту, но и это уже не могло остановить юную ученицу, что не поспевала шагом за темпом девы Лань, но бегом и так могла ее нагнать. — Не может быть, вы соулмейт Цзян Ваньина, а на вашем теле не было ни одной надписи? — донимала Юшенг, что в глубине души А-Цинь уже хотела дать ей хорошенько по лбу. — Да! Не знает ни про мое существование, ни про то, что я главный целитель в ордене! Он ничего обо мне не знает! Ты довольна? — все-таки вышла из себя заклинательница, резко останавливаясь, сталкиваясь лоб в лоб с Юшенг. — Я почти двадцать лет живу, с мыслью, что мой соулмейт может умереть, так и не узнав обо мне, но что я могу? — Вы можете заявить о себе, — на эти слова Циньчжао лишь сильнее сдавила кулак. — Расскажите ему, кто вы, покажитесь перед ним. Неужели это так сложно, просто рассказать своей родственной душе, что вы есть, вы живы и с вами все в порядке. — То, что я жива, он знает, что в порядке, тоже прекрасно понимает, — говорила дева Лань, голосом, наполненным скорбью, обидой и гневом. — Тогда… — Но я слишком долго не показывалась, чтобы идти и заявлять о своем существовании, если понадобится, то я буду и до самой смерти держать это в тайне. — Вы боитесь, — даже не спрашивала, а скорее утверждала ученица, с жалостью смотря на наставницу. — А ты слишком много лезешь не в свое дело, — отрезала А-Цинь, отвернувшись и следуя дальше. В какой-то момент притормозив и сказав. — Если я и впрямь предначертана ему судьбой, то она сведет меня с ним в любом случае, как бы я не избегала этого момента.       Голос девушки слегка дрожал на последних словах, а сама она уже не источала раздражение и гнев. — Один раз я уже повстречала его, встречу и вновь… Продолжение следует…