«Find me and i'm gonna live with you»
На часах перевалило за семь вечера. Я дернулась от внезапного резкого стука в дверь. Через полминуты я услышала своё имя. Я вся вытянулась в кресле, вслушиваясь в голос за дверью и пытаясь понять, кому он принадлежал. Стук с каждым разом становился всё настойчивее. — Муза, открой эту чертову дверь! Иначе я её сейчас же выломаю! — это был Ривен… Я узнала его голос практически сразу, но не смогла поверить тому, что действительно он стоит за дверью. Ривен яро колотил в дверь кулаком, и я даже на расстоянии почувствовала его опущенный в пол взгляд, сжатые губы и его готовые сорваться в любой момент туго натянутые нервы. Я четко почувствовала это, но не могла сдвинуться с места и просто сидела, смотря на дверь. — Ривен, я сегодня устала, давай в другой раз, — довольно фальшиво протянула я. — Муза… — он сделал существенную паузу, — Немедленно открой дверь. Я не шучу! Либо ты сейчас же ее открываешь, либо, клянусь, я её вышибу к черту! Снова послышались глухие удары в дверь. Я посмотрела на часы — до ломки можно немного протянуть… Я медленно встала и неспеша подошла к двери, в раздумии уперевшись в неё лбом. Резкие колебания заставили меня вздрогнуть, после чего я в нерешительности сжала ручку двери, но спустя несколько секунд всё-таки приоткрыла дверь настолько, что была видна лишь половина моего лица. Не успела я опомниться, как Ривен влетел в квартиру. На нем была большая черная спортивная сумка, надетая через плечо, — в руках он нес огромный черный полиэтиленовый мешок, в которых обычно свозят трупы. — Ты что убил кого-то и решил схорониться? — неудачно пошутила я. — Иди сюда. — Прости? — Пойдём, — с этими словами он взял меня за руку и силком потащил в спальню. — Ложись… — Спасибо, но спать я ложусь позже, — раздраженно ответила я. — Пожалуйста, ляг, без лишних вопросов. Сейчас не время… — его лицо отчетливо говорило: «Умоляю, я не хочу причинять тебе боль, давай по-хорошему!» Я вздохнула, закатив глаза, и повернулась, чтобы пойти прочь, но Ривен схватил меня со спины, приподнял над кроватью и аккуратно положил на живот. Не успела я произнести слова протеста в его адрес, как услышала стук чего-то большого в пакете о пол рядом с кроватью, после чего Ривен вышел из комнаты. Я, ругнувшись про себя, собралась встать, однако моё любопытство взяло верх. Я подвинулась к краю кровати и взглянула на пакет, лежащий на полу, отодвинула немного край и застыла в ужасе. Внутри лежали крылья… Мои крылья. Мир во мне перевернулся в тот момент. Я неосознанно трогала эти коричневые с темным отливом перья и чувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Я готова была расплакаться от моей такой беспринципной эгоистичности, такому исключительному издевательству над человеком, который готов терпеть меня — ту, что убивает его изнутри. Я вернулась в прежнее положение, закрыв глаза и пытаясь сдержать слезы. Я сжала покрывало руками и стиснула зубы от безысходности. Через несколько минут пришел Ривен, поставил на край кровати сумку, постепенно доставая оттуда, судя по всему, какие-то препараты. Он казался спокойным, последовательным, однако, уверена, он сгорал внутри, ему тоже было страшно, и нервы его, вероятно, рвались и лопались, как тонкие нити, каждую секунду. Он стоял молча, сосредоточенный взгляд его метался от одной банки к другой, но мысли его, казалось, были уже далеко впереди. — Поэтому тебя не было две недели? — спросила я убитым голосом. — Прости, не смог раньше… Я всхлипнула от досады на саму себя. Он остановился и посмотрел на меня. Рука бесшумно опустилась на спину, он приобнял меня сзади и слегка наклонился к уху: — Муз… Я протянула руку назад и, не отрывая лица от покрывала, сжала ладонь Ривена. В тот момент мне стало до безобразия всё равно на свою гордость, спесь, бесполезную черствость души… В бессилии я расплакалась. Впервые за долгое время. — Рив, я не знаю, что делать… — Не волнуйся… — его шепот раздался у самого уха. Он осторожно поднял меня, повернул к себе и крепко прижал мою голову к груди, поддерживая меня со спины свободной рукой. Он слабо качался из стороны в сторону, пытаясь успокоить меня. Я же глухо рыдала, осознавая, как сильно мне не хватало его беспрекословного тепла и умиротворенного молчания. — Прости меня… Мне так сложно переступить через себя, мне некому рассказать, мне хочется, но я не могу… Ривен замер на мгновение, слабо выдохнул — я почувствовала, как он посмотрел на потолок, чуть сильнее прижав меня к себе. Он незаметно подхватил меня под колени и встал, направляясь в коридор. Ривен поставил меня на ноги перед зеркалом и сказал: — Ты должна признаться прежде всего самой себе. Не скажешь этого себе — не избавишься от кошмара. Я здесь, и я с тобой. Я смотрела на себя в зеркало снова… Рядом стоял Ривен с уставшим, напрочь убитым взглядом, но в этих глазах я видела непреодолимое желание помочь мне любым способом. У меня не осталось никаких сомнений в том, что я должна переступить через себя — сейчас или никогда. Я взяла его руки и обвила вокруг талии, после чего он вплотную приблизился ко мне, наклонясь к плечу, смотрел на мое отражение. — Я устала… — горячие слезы катились из глаз моих, — Мне очень больно… Я не сплю ночами, меня тошнит… Беспрерывно болит голова, — я сделала судорожный вдох. Ривен терпеливо слушал. — Я… Я умираю от ломки каждый вечер… — я взглянула на потолок, — Нет, я не могу! — Можешь! Ты все можешь, слышишь? — Ривен развернул меня снова к зеркалу, — Не бойся, ничего не бойся! Я тряслась всем телом. Я смотрела в глаза Ривену и видела там бездонное море.Глубокая вода, Муза. Вся твоя жизнь, все твои мечты — глубокие воды.
Я инстинктивно закивала головой, зажмурив глаза, и натужно выдохнула. — Я умираю… В десять вечера начинается ломка, тело сводит судорогой, я задыхаюсь и не могу даже помочь себе… — я опустила глаза в пол. Слёзы капали одна за другой, — Я не могу подавить свой эгоизм, я умерла внутри. Я уже ничего не чувствую, страдания меня забавляют, как какая-то увлекательная игра! Боль для меня ничего не значит, а калечить себя стало нормой. Я причиняю боль любимым людям и, осознавая это, всё равно раню их! Они хотят помочь мне, но я всех отталкиваю. Моё безразличие к самой себе уничтожает меня без остатка! Мне больно, понимаешь? Я ободранный человек, а вы все в броне. У всех вас: искусство, общественность, дружбы, развлечения, семья, долг — у меня, на глубину, — я сорвалась на шепот, — ничего. — У тебя есть я. Ты ведь знаешь об этом. — Да! — сказала я дрожащим голосом, вытирая слёзы ладонью, — Да, конечно! Конечно, это так… — я попыталась улыбнуться, — Мне… Мне н… — я мотнула головой, — нужна твоя… помощь. — Чем я могу тебе помочь? — он будто ждал моего признания, чтобы задать именно такой вопрос, без лишних изысков, вопрос, который обезоружит своей простотой. Я подняла глаза на него и сжала его руки. — Рив, я очень хочу жить! Пожалуйста, помоги мне… Он без слов крепко прижался носом к моей шее и застыл на несколько мгновений. Я, слегка повернувшись к нему, закрыла глаза. — Идём…Продолжение следует…