Сгорая без огня.

      Гарри подбрасывает в синий огонь сухие ветви деревьев, море шумит и просит остановиться, однако Гарри все для себя решил, он кидает в огонь бесцветник и танцует на песке босиком, отбросив в сторону корону.       Корона Гарри — золотая, щедро украшенная чистейшими бриллиантами, прекрасная и дорогая, однако сам принц считает, что на ней уместней смотрелись бы слезы. Гарри поет на незнакомом языке, обжигая ноги, царапая до крови ладони, чувствуя, как горят его волосы, как плавится кожа и плотная белая мантия чернеет в магическом пламени. Обычно Гарри пахнет теплом и полевыми цветами, однако сейчас это тепло превратилось в обжигающий жар, и все ради одного:       Чтобы тот, кого он любит больше своей жизни был с ним.       Темноволосый фаэри выходит из леса, выглядя потрясенным, однако Гарри знает, что это не так. Гарри знает, что Том ждал этого, что гадал и спорил с Судьбой. Том спускается с мощного жеребца, и тот недовольно прядёт ушами, стучит копытами об землю, выбивая яркие звёзды, которые, радуясь, улетают в небо, все выше и выше, лишь бы не быть одним в этой холодной Вселенной. Гарри — тот, кто любит, а Том — это холод утренней росы, это многовековые деревья и темные туманные чащи. Гарри продолжает танцевать, танцевать вместе с пламенем, разгоняя яростно шипящую тьму, чувствуя всем телом тяжёлый нетерпеливый взгляд красных, как закатное небо, глаз.       Бледная кожа Гарри окрашивается в алый, отливающий в робком свете луны медью, он высоко поднимает руки, кружась в самом сердце костра, звеня браслетами. Огонь пожирает его корону, огонь пожирает его душу, но Гарри уже все равно. Он наслаждается песней сверчков, посланников солнца, он слышит траурный шепот волн, но главное — он слышит, как радостно смеется пламя, как яростно стучит сердце в груди Тома. Гарри чувствует его бесконечную, жёсткую, темную любовь, и точно так же любит в ответ — ослепительно, смертельно, сжигающе до тла, до пахнущего вереском праха.       Том подходит к нему крайне осторожно, он невозможно бережно перехватывает его запястья и впервые в жизни так звонко смеется, что, сгорая в агонии, не смея прервать ритуал, Гарри думает, что за этот смех он готов терпеть боль хоть каждую секунду своего существования. Он готов, он неустанно жаждет этого, лишь бы как сейчас кружиться в темпе вальса посреди горящего пляжа, слыша лай рвущихся с цепей Гриммов и зная, как четко отражаются в их глазах Смерть и Небо, как тепло зарыться пальцами в их мех холодной зимой. Гарри чувствует, как сама магия танцует с ним и его возлюбленным, ласково целует их в лоб, вьюном сворачиваясь вокруг рук, однако огонь беспощаден к чувствам, и он безумно хохочет, с нетерпением ожидая пополнения в рядах своих детей, затихая, лишь бы воскреснуть вновь в образе молодого феникса.       А Гарри падает, бесконечно долго падает в объятия своей смертельной любви, лишь бы раскрыть крылья.