Сгорая без огня.

      Волна за волной в глухом отчаянии бьётся об острый берег, море шепчет и плачет, зовёт и молит, кричит, и Гарри с трудом удерживается на холодном камне, с трудом проговаривает слова песни, всеми фибрами души чувствуя шторм, являясь штормом, качая кончиком зелёного хвоста в воде.       Том наблюдает за странным существом в окно стоящего на берегу особняка, всматривается в еле заметный силуэт и до безумия хочет разглядеть черты лица, линии рук, хочет почувствовать мягкость влажных волос, сжать тонкую талию. Том — живой мертвец, без-пяти-минут утопленник, волшебным образом спасенный, спасенный для того, чтобы умереть, утопившись в морской зелени глаз. Русал для него — очаг ненависти, точка невозврата, причина его экзальтации. Том ломает устои предков, все научные теории, в ярости разбивает об пол чернильницу и топчет осколки, ходит по кабинету, оставляя за собой иссиня-черные следы, следы цвета Его волос.       Гарри просит богов, морскую ведьму, своего отца Посейдона, однако никто не может превратить русала в человека. Гарри плачет, Гарри сердится и топит в своем отчаянии корабли, с удовольствием вгрызаясь в теплую плоть моряков, окружая себя ярко-алым, таким же теплым, таким же безумным, как и глаза Того человека.       День сменяется ночью, закат и рассвет окрашивают море в кроваво-красный, и это любимое время Гарри, он счастливо улыбается, сидя на камне, расчесывая костяным гребнем длинные черные волосы, смотря на белоснежный особняк, в котором прячется его возлюбленный. Гарри не знает, что такое любовь, он может лишь догадываться, как строят семьи люди, но он четко осознает, что не сможет без Тома, без его тонких губ, без его строгого бархатного голоса, и думает, что Том чувствует тоже самое, приходя в одно и тоже время на берег, читая вслух книги и глядя на спокойное днём море.       Гарри шепчет, Гарри шелком стелется под недовольными волнами, он надеется, что Том сможет услышать, понять, почувствовать. И Том слышит, он не выходит из особняка днем, а Гарри ждёт его, ждёт долго, и это ожидание ужасает.       Но когда Том приходит, в свете полной луны его бледная кожа становится красивее чистейшего серебра, Гарри задыхается, Гарри любуется, пытается отпечатать у себя на сетчатке глаз четкий профиль, острые черты лица, счастливую улыбку. Гарри шепчет о любви, о том, как мягки волны, как заботлива вода, как спокойно там, глубоко, на самом дне, посреди тьмы и чудовищ. Гарри молит уйти с ним, Гарри не слышит Тома, он судорожно обещает жемчуг, золото, знания, власть и силу, однако Том заходит в воду, опускается на колени рядом с сидящим на мелководье Гарри и собственнически притягивает его за плечи, целуя яростно, жадно, иссушающе.       Для Гарри Том — загадка, он пахнет книжной пылью и затхлостью подземелий, он любит змей, боится Смерти, боится когда-нибудь исчезнуть навсегда, и море шепчет, что он не пара наследнику вод.       Но Гарри — нежная морская пена, яростное цунами, солнечные блики на воде и стайки разноцветных рыб, он спит среди ревностно стерегущих его соленый сон Левиафанов, он может дать Тому все, чего тот пожелает, а в плату за это требует лишь любовь.        Но Том слишком влюблен, чтобы желать другого.