Чужой

Течение оказалось очень быстрым. Нвабадаш такого не ожидал. Он всегда путешествовал на своих двоих, никогда не садился на спину лошади или другого животного, и сейчас он всем телом чувствовал, что лодку несло просто с ужасающей скоростью. Он даже не думал, что смог бы угнаться за ней по берегу. Это пугало. С другой стороны, было в их быстром передвижении и что-то хорошее. Десятки взглядов провожали проносящуюся лодку, и Нвабадаш точно знал, что не все они были звериные. Орки это были или люди, или еще какие-то существа, шныряющие среди прибрежных скал и в приболоченных заводях, им лучше было ни с кем из них не встречаться. Хотя было бы неплохо наткнуться на каких-нибудь эльфов, лучше сородичей того, что еле дышал сейчас на дне лодки. Нвабадаш понятия не имел, кто обитает в землях, через которые их стремительно проносила река. И даже если бы лучше был знаком с этими краями, он бы никогда не смог выгрести с середины реки, течение было слишком сильным. Нвабадаш кое-как управился с лодкой и веслами на спокойной воде, а сейчас он боялся даже приподняться над бортиком. Плавать он тоже не умел. Нвабадаш слышал, что эльфы умели заговаривать всё на свете, хоть бурную реку, хоть смертельную рану, и наверное золотоволосый тоже мог что-то такое, но толку от него сейчас было как от дохлой лошади. Хотя он даже просыпался несколько раз, и обрадованный Нвабадаш попробовал было покормить его тщательно пережеванным хлебом, но эльф решительно отвернулся от его губ, откуда только силы взялись!, и он не стал настаивать. Воду принимает, и ладно. Нвабадаш много раз пытался вспомнить то чувство, когда в подземелье он услышал плеск волн и как-то смог передать "своему" эльфу немножечко собственной жизни, но у него больше ничего не получалось. Видимо, в голове роилось слишком много мыслей, и это сводило любое усилие на нет. Река несла их куда-то на юг, с каждой милей всё дальше от севера, полчищ орков и омерзительного черного колдовства, но это было единственным хорошим, что с ними пока произошло. Запас питьевой воды почти закончился, и Нвабадаш больше не тратил ее даже на те раны, до которых мог дотянуться, не вставая. Запах, шедший от эльфа, становился всё хуже, и если сама по себе вонь Нвабадаша не беспокоила, он отлично понимал, откуда она берется, и то, что если бы на месте золотоволосого пленника был любой, даже самый здоровенный орк, тот давно бы уже сгнил заживо от гноя из ран, просочившегося в кровь и превратившего ее в такой же гной. Нвабадаш понятия не имел, что делать. Может быть, их в конце концов вынесет в соленое море, о котором он только слышал, и лодку будет вечно носить по волнам, а Нвабадаш умрет от жажды рядом с гниющим телом прекрасного золотоволосого эльфа, которого так и не удалось ни разу полюбить. Но пока они все еще были на реке, и эльф был все еще жив, и Нвабадаш шептал ему на ухо какие-то глупости, уговаривая продержаться еще чуть-чуть, даже если в этом не было никакого смысла. Нвабадаш не боялся смерти как таковой. Ему еще в детстве рассказали, что это всего лишь мгновение боли, один маленький шаг, сделав который он присоединится к мириадам теней, роящимся точно мухи у подножия чудовищного черного трона. Однако от собственного бессилия аж слезы наворачивались на глаза. Пусть ему повезло, и день выдался не особенно яркий, все равно солнце, враждебная стихия, висело над головой слишком долго, гораздо дольше, чем он привык. И вода, еще один враг всех темных созданий, тащила его куда-то и не хотела выпускать из своих холодных мокрых лап. И "его" эльф, которого удалось ненадолго удержать по эту сторону последней черты, неуклонно кренился к стороне той, и Нвабадаш понимал, что теперь это вопрос считанных часов, когда тот наконец за нее упадет. Каким бы выносливым ни был золотоволосый пленник, даже у его сил есть предел. Эльфу не суждено увидеть новый рассвет, и с этим ничего не поделать. Однако рассвету всегда предшествует закат, и вражеское светило сначала скрылось за еще более густыми облаками, чем прежде, потом небо посерело, и на реку опустились сумерки. Нвабадаш впервые за много часов перестал щуриться, повернул лицо к небу и уставился на его стремительно темнеющий купол. Кому нужно это солнце, если по небосклону рассыпано столько прекрасных, мягко светящихся звезд? Надо было выбираться отсюда. У Нвабадаша было в запасе несколько ночных часов, и он не собирался провести еще и следующий день на открытом воздухе. Он осторожно приподнялся на локте и посмотрел по сторонам. Лодка по-прежнему держалась середины непрерывно движущейся широкой ленты, правда река обленилась за дневные часы, и течение ощутимо замедлилось. Может быть, у Нвабадаша все-таки есть шанс. Животных вот никто не учит плавать, но они как-то справляются! Нвабадаш сам видел, как лошади и домашняя скотина перебираются вплавь через мелкие речушки. Надо только выбрать правильное время и место, а так, он явно не хуже, чем какая-нибудь свинья или теленок. Течение замедлилось, и лодку закружило в небольшом водовороте. Нвабадаш поспешно прижался к днищу. Ему показалось, или по дальнему берегу двигались проворные черные тени? Нет, зрение еще никогда не подводило его раньше, так с чего глазам врать ему сейчас? Прохладный воздух, наполненный плеском волн и ночными шорохами, рассек еле слышимый свист, слишком хорошо знакомый Нвабадашу. Он вжался во влажное дерево изо всех сил, будто пытаясь врасти в него. Тени на берегу хорошо умели держать рот на замке, и уже это говорило о том, что это были не орки. И все-таки, о везении пока еще рано было судить. Темному владыке служило немало людей, им часто удавалось пробираться доволько далеко на юг, ведь на вид они ничем не отличались от своих сородичей, что прислуживали эльфам. Свист метко пущенной стрелы ужалил их лодку в бок и в корму, а потом невидимая сила осторожно потянула ее к берегу. Чьи же стрелы это были? Нвабадаш искренне пожалел, что так и не преодолел свое отвращение перед открытыми водоемами и не научился плавать. Сейчас бы самое время соскользнуть в темную воду, и ищите рыбку в речке, как говорится. Тени на берегу явно знали, что делали. Они не пытались вырвать лодку из объятий течения, они шли за ней вдоль кромки воды, будто вели на поводу упрямое животное, и мягко разворачивали ее в нужную сторону. Они не боролись с рекой, а ловили момент, когда та согласна еще немножечко разомкнуть свою хватку, и эти ласковые уговоры, вместо того чтобы затянуться до утра, принесли неожиданно быстрый результат. Когда лодка оказалась на мелководье, несколько теней соскочили в воду, на удивление тихо, почти без плеска, и вытянули ее на берег. Притаившийся будто мышь Нвабадаш совсем не удивился, когда услышал наконец эльфийские голоса. Его выдернули из лодки как морковку из грядки и поставили на твердую землю, которая с непривычки покачивалась под ногами, и Нвабадаш оперся ладонями об колени. Голова слегка кружилась, и он очень надеялся, что это кошмарное речное путешествие не оставило его калекой. Пара эльфов, закутанных с ног до головы в темные тряпки, остались рядом с ним, тогда как остальные сгрудились вокруг умирающего. Они тихо переговаривались на языке, который Нвабадашу был неизвестен, и уделяли почти бездыханному телу гораздо больше внимания, чем оно того заслуживало. Как будто в первый раз выудили из реки падаль. Почти падаль, виновато поправил себя Нвабадаш, ведь "его" эльф все еще дышал, судя по тому, как забегали его сородичи. И все равно, даже такое описание как-то не липло к "его" эльфу, хоть и было вполне справедливым, но почему-то от него в груди неприятно засвербело. Нвабадаш почувствовал, что земля вроде бы не уходит больше из-под ног, и кое-как шагнул вперед. И тут же ощутил на обоих плечах тяжелую хватку своих стражей. - Я хочу взглянуть на него, - каркнул Нвабадаш и рванулся изо всех сил. Видимо он все-таки перегрелся на солнце, потому что холодная сырая земля тут же неласково приложила его по заднице. - Обожди, - один из эльфов склонился над ним и даже подал руку, помогая подняться. - Он очень плох, ты сейчас только помешаешь. Нвабадаш отпихнул чужую руку, едва оказался на ногах. На этот раз он повстречался с кулаком, с безжалостной силой влетевшим ему в солнечное сплетение. Будто лошадь лягнула. Нвабадаш никогда не любил этих животных. На вкус хороши, конечно, но не более того. Он кое-как отдышался, уткнувшись лицом в холодную грязь, и медленно встал. Руку ему на этот раз не подали. - Хочу. Его увидеть, - прохрипел Нвабадаш и все-таки шагнул вперед. Эльфы уже успели соорудить носилки из нескольких крупных веток и чьих-то плащей. Они как раз перекладывали на них умирающего, когда Нвабадаш снова оказался на земле. Он не боялся побоев, к тому же эти эльфы почему-то не хватались за оружие. Голову с плеч не снимут, а остальное зарастет. Разбитыми губами было слишком неприятно шевелить, и больше он ничего не стал говорить. Следующий удар был в пах, и Нвабадаш сдавленно замычал, когда рухнул на колени. После чего он разумеется встал. Он не считал, сколько раз он поднялся с земли, прежде чем его наконец догадались связать, и потащили, подхватив за подмышки, ведь даже избитый и связанный он, конечно же, брыкался изо всех сил. Нвабадаш не разглядел, куда его принесли. Там было темно и холодно. С него сняли большую часть веревок, он рухнул на плотный земляной пол, свернулся будто животное и мгновенно уснул.