Чужой

Нвабадаш спал чутко. Несколько раз его выдергивало из глубокого сна в легкую полудрему, и он слышал, как открывался засов, как в его темницу заходили несколько эльфов, оставляли что-то на земле и тихо уходили. К нему не приближались, так он и ухом не повел, даже когда уловил запах съестного. По собственным ощущениям, он проспал довольно долго. Отлеживался после мучительного дня на реке, после побоев, после непривычных мыслей, совсем одолевших его в последнее время. Нвабадаш проснулся и некоторое время просто лежал на боку, притянув колени к груди. Всё тело болело, он замерз, а еще его одолевали естественные надобности. Так бы он еще подремал, но живот распирало уже совсем невыносимо, и пришлось кое-как собраться с силами и для начала сесть. Его заперли в довольно большом погребе. Ярдов двенадцать в длину да в ширину еще пять. Потолочные балки тоже были довольно высоко, можно ходить не сгибаясь. Пахло в погребе землей, сырым деревом и немного глиной. Как будто его вырыли и так оставили. Ни еду в нем не хранили, ни другие припасы, и пленников тоже в нем не держали, раз уж на то пошло. И по углам тоже чисто. В паре шагов от двери тюремщики оставили лампу с крошечным огоньком, миску с чем-то съедобным и одеяло. Даже деревянную ложку положили. Нвабадаш негнущимися связанными руками кое-как накинул на плечи одеяло, сжал в кулаке ложку и пополз в дальний угол. Кто знает, сколько еще ему тут сидеть. Пусть мерзкие запахи его не беспокоили, но все-таки Нвабадаш был гораздо чистоплотнее, чем орки или большинство людей. Он старательно выкопал небольшую ямку, справил в нее малую нужду и присыпал землей. После чего отполз к противоположной стене, запутался как мог в одеяле и задремал. Через некоторое время ему принесли миску со свежей едой и новую лампу. Нвабадаш даже не посмотрел в ту сторону. Его тело, в которое вот уже два или три дня даже маковой росинки не попадало, постепенно забывало про естественные нужды, и это было прекрасно, ведь земляной пол все-таки был довольно твердый. Тюремщики с едой и лампой появились еще раз, после чего до Нвабадаша снизошел их главный. У него за спиной застыли пара прихлебателей, и Нвабадашу это весьма польстило. Вот как его опасаются, даже связанного! - Я Румил, - с фальшивым дружелюбием сказал главный. - Я здесь начальник стражи. Мне сказали, что ты ничего не ешь. В чем дело? Тебе не нравится еда? Нвабадаш не удостоил его даже взглядом. Главный попытался зайти с другой стороны. - Пойми пожалуйста, ты здесь не пленник. Мы вовсе не собирались держать тебя в этом погребе так долго. Ты бы вообще сюда не попал, если бы не затеял драку на берегу. Нвабадаш мысленно закатил глаза. В его понимании драка подразумевала участие хотя бы двух сторон. На берегу его просто-напросто избили, но какой эльф признается в собственной ошибке? - Ты можешь выйти отсюда прямо сейчас, вымыться и поесть. Просто скажи, кто ты и как повстречал нашего государя. Кого?! - Вижу, ты не знал, - удовлетворенно кивнул главный, и Нвабадаш проклял собственную несдержанность. - Что же, теперь знай, что мы тебе очень благодарны, ведь ты вернул того, кто нам дороже, чем золото или алмазы. - Ваша благодарность. Переломала мне ребра, - прохрипел Нвабадаш. Прихлебатели, стоявшие до этого с безучастным видом, резко выпали из спячки и пригвоздили его взглядами. Ах, если бы взгляды могли убивать... - Ты напал на моих солдат, - главный слегка развел руками. - Они очень старались тебе не навредить, но сам посуди, им ведь надо было как-то тебя остановить. Нвабадаш отвернулся. С его точки зрения, бесполезный разговор, и без того затянувшийся, подошел к концу. - Я заговорю. Когда Он заговорит, - каркнул он и покрепче прижал к себе одеяло. - Как знаешь, - помолчав, сказал главный. - Но помни, что ты не пленник. Ты в любую минуту можешь отсюда выйти, просто расскажи нам хоть что-нибудь о себе. Нвабадаш молчал, пока его не оставили наконец в покое. Через некоторое время ему снова принесли миску со свежей едой и новую лампу. В общем-то, Нвабадаш понимал, что за игру затеяли его тюремщики. Хорошее обращение и доверительный разговор всегда действовали отменно, если пленника сначала хорошенько избить. И все-таки жаль, что он как дурак пошел к илькану за разрешением, надо было по-тихому перенести эльфа к себе в спальню, а там без разницы, даже если потом накажут. Илькан-то прав оказался. Эльфийский государь, надо же. Представился шанс попробовать такую красоту, а Нвабадаш его упустил. Но это уже в прошлом, а пока раны его заживали, и хотя Нвабадаш от голода и жажды постепенно впадал в нездоровую спячку, в целом он был в гораздо лучшем состоянии, чем когда его только приволокли в этот ужасный ледяной погреб. Он еще раз оставил без внимания свежую еду, и наконец за ним явились сразу четыре эльфа, которые подхватили его и вынесли на поверхность будто мешок с картошкой. Там стояли восхитительные сумерки. Теплый воздух и множество летних запахов ударили куда-то в сердце, и Нвабадаш с наслаждением вдохнул, не обращая внимания на боль в сломанных ребрах. Он понятия не имел, куда его волокут на этот раз, и в глубине души ему было все равно. Эльфы принесли его в невысокое строение с маленькими оконцами, которое пахло так знакомо, и все равно Нвабадаш не сразу сообразил, что это. С него срезали оставшиеся веревки, усадили на лавку и прислонили к стене. - Раздевайся. От тебя несет как от дохлого орка, - с отвращением сказал один из его тюремщиков. - Я не орк, - выдохнул Нвабадаш, глядя ему прямо в глаза. - Тогда снимай эти тряпки и мойся. И учти. Будешь кобениться - вымоем как скотину, - эльф достал из-под лавки скребницу и сунул ему под нос. Нвабадаш поморщился и отвернулся. Пальцы еле слушались, и его конвоирам очень быстро надоело смотреть, как он пытается выпутаться из куртки. Они моментально слупили с него все до последней нитки, ненадолго запнувшись только на легкой кольчуге. Один из эльфов немедленно принялся ее изучать, а оставшиеся три под руки отвели Нвабадаша в почти остывшую парную. Они не особенно полагались на его способность отмыться начисто и взялись за него в три пары рук. Нвабадаш поначалу не возражал, и только когда к нему поднесли ковшик с водой, чтобы сполоснуть волосы, он его тут же отобрал и моментально вылакал. - Не стесняйся, у нас еще есть целый чан, - сказал кто-то, и Нвабадаш мрачно зыркнул на него. Эльфы вычистили все его ссадины, не обращая ни малейшего внимания на раздраженное шипение. Они вертели его будто куклу, и Нвабадаш мысленно убивал их самыми жестокими способами. Он ненавидел, когда с ним так обращались. Над ним трудились довольно долго, и когда наконец его вытерли и заодно перевязали всё, из чего еще могла сочиться кровь или сукровица, Нвабадаш про себя уже обозвал их Дылдой, Шнобелем и Шрамоголовым. Его старая одежда таинственным образом испарилась из предбанника, как и кольчуга, и Нвабадаш сильно сомневался, что когда-нибудь их еще увидит. Зато на лавке его ждали чистая рубашка и штаны, соломенные сандалии, а еще миска каши. Нвабадаш мазнул по каше презрительным взглядом и отвернулся. Штаны ему принесли какие-то позорные, полотняные. Его собственные были из кожи, в таких можно и зимой, и летом, и двадцать лет прослужат, а это что - тьфу. Хотя чего это он размечтался, какие двадцать лет, эльфы только выяснят, кто он на самом деле - и вообще никакие штаны больше не понадобятся. - Тебе надо поесть, - терпеливо сказал Шрамоголовый. - А то ты на ногах еле стоишь. Не будем же мы все время тебя на руках носить. - И не надо, - сообщил Нвабадаш, споро натягивая на себя штаны. Он хорошенько отогрелся во время мытья и вдосталь напился. Без еды он сможет обходиться еще долго. Чувство голода уже притупилось, пока он сидел в погребе, и Нвабадаш по опыту знал, что вернется оно нескоро. Если его тюремщикам было настолько важно, чтобы он поел - что же, он не собирался им это давать. Из бани его вывели под руки и потянули туда, где среди деревьев виднелись маленькие деревянные домики. - Так и не скажешь нам, кто ты и откуда взялся? - между делом уточнил Шрамоголовый. Нвабадаш не удостоил его ответом. Эльфы не вернули его в погреб. Они привели его в крошечную комнатушку в одном из домиков. Судя по запахам, это была поспешно освобожденная кладовка, куда принесли настоящую кровать с подушкой и одеялом. Здесь было даже оконце под самым потолком. Нвабадаш туда в жизни бы не протиснулся, но он и не думал о побеге. Ведь он уже переселился во вполне сносную комнату, вымылся и переоделся, и даже напился, хотя так и не назвал даже своего имени. Осталось дождаться, пока его новый илькан оклемается от ран. Нет, Нвабадаш этим эльфам не по зубам.