Чужой

Шрамоголовый вел его под локоть. Дневной свет был слишком непривычный, слишком злой, и Нвабадаш сначала зажмурился, а потом еще прижал руку к глазам. На реке ему пришлось нелегко, но сейчас было во много раз хуже. Он покорно брел, думая только о том, чтобы поскорее оказаться под крышей. Какой угодно, пусть даже в погребе. Поселение было крошечное, идти недалеко, но для Нвабадаша целая вечность прошла, а потом его еще и заставили постоять на солнцепеке, прежде чем наконец пустили в полутемную комнату, пахнущую травами и уставшим от тяжелой болезни телом. Золотоволосый эльф лежал на постели, укутанный в несколько одеял. Возле него стоял начальник стражи и еще несколько воинов. Оружия у них при себе не было, но в их позах чувствовалось напряжение. Сразу становилось ясно, что они здесь охраняют государя, а не поговорить о чем-нибудь зашли. Нвабадаш почти не обратил на них внимания. Раньше не убили, а сейчас и подавно не тронут. Он смотрел только на "своего" эльфа, и в груди что-то дрожало. Золотоволосый всегда будил в нем желание - хоть грязный, хоть измученный, хоть посреди вонючего подземелья. Нвабадаш ни разу не думал о нем как-то по-другому. Даже на острове волкодлаков, когда он примостился рядом с раненым и увидел вещий сон, даже тогда Нвабадаш пытался урвать немного близости, пусть не снимая штанов и не прикасаясь к эльфу. Но сейчас он глядел на него, так тепло укрытого в летний день, и почему-то единственная мысль была о том, что "его" эльф настолько слаб, что мерзнет как старый орк. И любить его, такого, не хотелось. Хотелось... он сам не знал чего. Эльф открыл единственный глаз, и Нвабадаш с замиранием сердца подумал, что сейчас впервые услышит его голос. В полутемной комнате было не разобрать, какого же все-таки цвета у золотоволосого глаза, но Нвабадаш заметил одну странность. Несмотря на полумрак, зрачок у того был совсем крошечный, будто кончик булавки. - Нвабадаш, - промолвил эльф тускло. - Нолдо, рожденный в Средиземье, похищенный врагом и вернувшийся из плена. Я Финрод, сын Финарфина, сына Финве. - Я не нолдо, - возразил Нвабадаш. Он никогда не чувствовал себя так волнительно в присутствии Саурона, хотя Саурон в отличие от этих эльфов за плохо подобранные слова наказывал. А если бы у Нвабадаша похабные мысли про него завелись, так вообще оторвал бы кое-чего и заставил сожрать. Финрод чуть изогнул бровь. - Тогда кто же ты? - Я Нвабадаш, - сказал Нвабадаш единственную вещь, в которой был уверен. Он был самим собой. Не человек, не орк, не колдун, но и, конечно же, не эльф. Эльфийский государь чуть помедлил, разглядывая его, и наконец кивнул. - Скажи мне, Нвабадаш. В моем отряде был человек. Что с ним произошло? - Он ушел с той эльфийкой, - ответил Нвабадаш, не совсем понимая, почему какой-то человек настолько важен, что эльфийский владыка, едва отойдя от последней черты, про него спрашивает. - Она изгнала илькана... Саурона... очистила остров от его колдовства и ушла. - Это хорошо, - прошелестел Финрод и закрыл глаз. Он обмяк, будто все это время цеплялся за жизнь только ради этой новости, и теперь мог наконец отдать себя на волю судьбы. Он молчал некоторое время, и Нвабадаш было подумал, что эльф уснул. Целительница нахмурилась и тоже вгляделась в лицо своего короля. Она уже наверное собиралась сказать, что встреча окончена, когда Финрод опять заговорил. - Скажи еще, Нвабадаш. Ты бы хотел остаться среди эльфов? Узнать о нас побольше? - Зачем это мне? - удивился Нвабадаш. Эльф открыл единственный глаз и уставился на него булавочным зрачком. - Как знать. Быть может, ты найдешь в этих лесах то, что ищешь. Нвабадаш честно попытался представить. У эльфов точно не было Саурона, а чего еще можно искать? Всё остальное у него при себе: две руки, две ноги, еще бы оружие и кольчугу как-нибудь вернуть, и станет совсем хорошо. Его осенило. Эльф намекал на благодарность! Особую, о какой при всех не говорят. И, судя по таинственности, благодарить он собирался долго и усердно. Нет, Нвабадаш и раньше не сомневался: что эльфу нипочем, то орку смерть, но золотоволосый Финрод заткнул за пояс всех своих сородичей вместе взятых. В чем душа держится, а уже о таком думает. Нвабадаш замялся. Он бы и непротив, такому господину он бы служил и ночью, и днем, и даже с удовольствием, но как о таком сказать? Нвабадаш не силен был в намеках, читал-то он их легко, а вот чтобы самому... Темноволосая Олвен спасла его. Кивнула Шрамоголовому, и тот его вывел. Нвабадаш, конечно, легко мог бы стряхнуть его руку, но не стал. Его отвели обратно в кладовку. Не в погреб. Нвабадаш забрался с головой под одеяло, а когда немного отдышался, то понял, что охранника за дверью нет. Эльфы, разумеется, заметили его слабость перед солнечным светом и наверное решили, что днем его можно не сторожить. В таком случае, Нвабадашу есть, чем заняться. Пусть они и дальше думают, что днем он беспомощный, а Нвабадаш тем временем приучит глаза к яркому свету. Государю нужен сильный слуга.