Чужой

Нвабадаш полулежал на узкой постели, которую он вот уже пару недель как делил с государем, и мрачно разглядывал свою правую ногу. Ушибы и порезы, оставшиеся после того как древесный волк протащил его за собой через половину леса, давно зажили, как им и полагалось, но вот ступня, побывавшая под хвостом у лесного чудища, выглядела отвратительно. От кожи ничего не осталось, вместо нее была прозрачная, местами белесая пленка. Пальцы слиплись, и ступня напоминала орочью рукавицу. Нвабадаш поначалу порывался их разделить, но горе-целительница запретила что-либо трогать, и так как Белегаст со Шнобелем были на ее стороне, пришлось подчиниться. Как будто она что-то понимала! Олвен часто смазывала его ногу на редкость вонючей мазью, которая отпугивала мух, вот и всё лечение. Если бы она хоть что-нибудь знала о таких ожогах, он бы уже выздоровел! Пошевелить ступней тоже не получалось. Нвабадаш мог двигать ногой, сгибать ее, но лодыжка и всё, что ниже, будто и не принадлежали ему больше. Зато ничего не болело. В другое время он бы только порадовался этому, но сейчас Нвабадаш предпочел бы чувствовать, что с него сняли кожу, - и видеть, как отрастает новая. За окном был день, и Нвабадаш опять не спал. Как и вчера, и позавчера, и за день до этого. Эльфийский государь засыпал с наступлением темноты, будто лесная птичка, и Нвабадаш не смел шевельнуться до самого рассвета. Это напоминало пытку, ведь он не привык так подолгу сохранять неподвижность. В этом отношении хуже него были только орки, те вообще не могли усидеть на одном месте. С восходом солнца всё становилось только хуже, Нвабадаша невыносимо клонило в сон, но он совершенно не мог уснуть, когда рядом с ним постоянно кто-нибудь ходил или разговаривал. К его счастью, Финрод дремал по несколько раз на дню, и так Нвабадаш мог урвать хоть немного сна. Прямо сейчас золотоволосый государь сидел на порожке и грелся на солнышке. Олвен была с ним, и они снова разговаривали на своей тарабарщине, которую Нвабадаш не понимал, да и не хотел. Всё, чего он желал, это немного покоя. - Ну как ты не видишь, что мы похожи? - сидевший в углу Шнобель завел свою любимую песню. Нвабадаш прекрасно видел, что у них обоих черные волосы, но с его точки зрения, сходство на этом заканчивалось. - Я не такой здоровенный как ты, - буркнул он. - Тебе просто еще мало лет, - не задумываясь, парировал его мучитель. - Сколько тебе сейчас? - Понятия не имею. Шнобель ненадолго заткнулся. - Я бы не дал тебе больше тридцати, - наконец, сказал он. - Эльфы заканчивают взрослеть в пятьдесят, так что ты еще вырастешь. - Это не сделает нас более похожими. - Это неважно! - Тогда зачем ты пытаешься убедить меня в нашем сходстве? - поинтересовался Нвабадаш, хмуро глядя на неугомонного эльфа. Шнобель выразительно прижал ладонь к лицу и отвернулся. - Друг мой Нвабадаш, - позвал Финрод, и Нвабадаш мысленно скривился от этого ласкового обращения. - Олвен говорит, что скоро мы сможем попрощаться с гостеприимным Румилом и двинуться в сторону Нарготронда. Речь государя всё еще звучала немного странно, сказывалось отсутствие передних зубов, но в остальном он разительно переменился. Умирающий эльф, которого Нвабадаш вынес из подземелья, остался в прошлом. Олвен уже давно перестала делиться с ним своей жизнью, но сияние, которое вначале так привлекло Нвабадаша, только наливалось силой. Это пугало. Ну и слова Олвен, любезно переданные ему государем, разумеется, означали, что Финрод уже достаточно поправился, чтобы удержаться на спине у лошади. Никто бы и не подумал ждать, пока выздоровеет Нвабадаш. Если это вообще когда-нибудь произойдет. - Я тоже? - прошелестел он, прекрасно зная, что Финрод услышит. - Дай мне минуту, мой дорогой друг, - отозвался государь и медленно поднялся на ноги под оханья Олвен, которая немедленно бросилась ему помогать. - Я приду к тебе, и мы поговорим. У Нвабадаша сердце замерло и свалилось куда-то в задницу. Неужели Финрод собирается оставить его на милость "гостеприимного Румила"? Государь зашел в комнату, всем телом опираясь на Олвен. Та хоть и была невысокая и щуплая, но взрослого мужчину удерживала на ногах без особого труда. Олвен подвела его к постели и помогла сесть. - Бедвир, будь так любезен, помоги Олвен нагреть и принести нам воды. Шнобель мгновенно подскочил, и Нвабадаш уставился на него во все глаза, на мгновение забыв о своем страхе. Бедвир? Этот приставучий недотепа с огромным носом? Не смешите. Он Шнобель, и хватит с него. Целительница и охранник вышли, оставив им иллюзию уединения. Вокруг домика, разумеется, было полно стражи, но они остались настолько одни, насколько это вообще возможно среди народа, который без труда слышит, как растет трава вон на той горочке всего-то в миле отсюда. Финрод медленно повернулся к нему, и Нвабадаш послушно уставился государю в его единственный глаз. Жаль, что у него было так мало времени, чтобы смотреть Финроду в глаза, пока их было два. - Ты когда-нибудь бывал в эльфийском городе, Нвабадаш? - спросил государь, и он помотал головой. - Тебе понравится в Нарготронде. Это подземный город, солнце тебя донимать не будет. - Ты берешь меня с собой? - спросил Нвабадаш, набираясь духу, чтобы задать другой, по-настоящему интересующий его вопрос. - Ты бы хотел остаться на границе? - Нет, - поспешно ответил Нвабадаш, и Финрод улыбнулся уголками губ. - Конечно, нет. Но что я там буду делать? - Не знаю, - Финрод слегка развел руками, что было не так просто, ведь на одну руку он опирался. - Тебе самому придется решить. Крыша над головой для тебя найдется, а потом и занятие по душе. У Нвабадаша зародилось ужасное подозрение. Что, если государь и не думал оставить его при себе? Эта черта ему особенно не нравилась в эльфах: сейчас они говорят одно, завтра другое, и поди пойми, чему из этого можно верить. Привычка во весь голос вопила, что доверять не стоит совсем, но ведь так тоже не получится, если жить среди эльфов, а не только держать их в подземельях и время от времени допрашивать. - Но тебе я зачем, государь? - хрипло спросил Нвабадаш, и Финрод слегка нахмурился. Слова у Нвабадаша иссякли за время этой недолгой беседы, поэтому он схватил государя за свободную ладонь и сунул ее себе под задницу. Финрод изумленно уставился на него единственным глазом. Потом отмер и осторожно высвободил руку. - Я ничего не умею, государь, только орков по хозяйству гонять, я даже на вашем языке не говорю. У меня есть только я сам, и если тебе это не нужно, то зачем мне вообще ехать в твой замечательный город? - торопливо сказал Нвабадаш, уже не заботясь о том, что услышит и подумает охрана за стенами домика. Финрод отвел взгляд. - Раз уж такое дело, я буду с тобой честен, - и Нвабадаш приготовился услышать очередную красивую ложь, в которой может и есть зерно правды, но кто же знает, где его искать. - Я больше не государь, и Нарготронд больше не мой город, - грустно сказал Финрод. - Там теперь правит сын моего брата. Я возвращаюсь только потому, что Ородрет поклялся оставить трон, если я откажу ему в своей дружбе и совете. Но больше меня там никто не ждет, и мне нечем отплатить тебе за свою голову. У меня не осталось ни войска, ни золота, ни друзей, ни крыши над головой. Я калека, который вряд ли возьмет еще в руки меч или лук. Нвабадаш с оглушающей ясностью понял, что у него просто язык не повернется предложить Финроду расплатиться собой. Он, конечно, мечтал о том, чтобы по-настоящему разделить со "своим" эльфом ложе, а не как сейчас, когда целительница уложила их рядом, чтобы проще было выхаживать... Но даже если бы случилось чудо, и Финрод предложил ему себя взамен богатств, которых у него больше не было, Нвабадаш никогда такую награду бы не принял. Он хотел понравиться. Он все еще надеялся понравиться. - Но ни тебе, ни мне, не нужно платить настолько высокую цену, чтобы просто получить приют, - неожиданно закончил бывший государь. - Идем в Нарготронд, Нвабадаш. У меня хорошее предчувствие, что мы оба найдем там покой и вознаграждение. Нвабадаш уставился на него в отчаянии. Неужели и правда ничего не понял? Или понял, но изящно отказал? Пойди пойми этого эльфа!