Чужой

Нвабадаш мазнул взглядом по золотистой лошадке с коротко стриженной черной гривой и отвернулся. Над головой горело почти полуденное солнце, и Нвабадаш спасал глаза тем, что стоял к нему спиной. Широкополая соломенная шляпа, которую эльфы сплели специально для него, тоже очень помогала. Провожал их только "гостеприимный Румил". Дневной патруль давно был на границе, ночной патруль отдыхал, и это было к лучшему, потому что прощание неожиданно затянулось. - Я не полезу на спину к этому неуправляемому чудовищу! - упрямо повторил Нвабадаш. - Солнышко вовсе не чудовище! - возмутилась Олвен. - На ней поедешь, будто у матушки на руках. Нвабадаш посмотрел на кобылу чуть более пристально. Солнышко жевала травинку, которая с каждым чавком становилась всё короче, и терпеливо ждала, пока двуногие наконец до чего-нибудь договорятся. - Понятия не имею, как выглядела моя мать, но точно не так. Он всем телом ощутил, как уставились на него сопровождающие из Нарготронда, прибывшие накануне. Плевать на них, это всего лишь эльфы. Пусть глазеют. Нвабадаш поудобнее оперся на свой костыль. - Я всё еще могу передвигаться на своих двоих... - Даже не думай, - строго оборвала его Олвен. - Если ты не чувствуешь боль, это еще не значит, что ты здоров. Ты просто не заметишь, как сотрешь ногу до кости, и не будет у тебя больше ноги. - У меня и так ее все равно что нету. - Да за что ты так невзлюбил лошадей? - Я их люблю. Они вкусные, - проворчал Нвабадаш, и чужие взгляды стали ощутимо тяжелее. И правда, с чего ему невзлюбить ненавидящего все живое монстра, который мгновение назад жевал сено, а потом сорвал лицо с ничего не подозревающего конюха? Кровавая орущая маска, оставшаяся на месте не самой уродливой орочьей морды, еще долго снилась Нвабадашу в кошмарах. Лошади кусались, затаптывали насмерть, лягались так, что мозги очередного несчастного разлетались по всему деннику. Они были умными и злопамятными тварями, игнорировали приказы и были слишком опасными, чтобы держать их даже на мясо. Между лошадью и волкодлаком Нвабадаш однозначно предпочитал второго. Тот хотя бы беспрекословно слушался Саурона. Лошади не подчинялись никому. - Я же поеду с тобой, будешь за меня держаться, - напомнила целительница. Слава государева спасителя уже давно разлетелась за пределы маленького гарнизона, и Нвабадаш чуял нутром, что только из уважения к Финроду его еще не увезли в Нарготронд в большом мешке. Или не оставили в дар "гостеприимному Румилу", который переглядывался с воинами из Нарготронда и помалкивал, но явно не потому, что ему нечего было сказать. "Было бы там за что держаться," - чуть не ляпнул Нвабадаш. Успел прикусить язык в последний момент. Ах, ну почему же молчит Финрод? Почему он не вмешается? Почему не прекратит этот бесполезный спор одним приказом? Бывший государь сидел на порожке ближайшего домика, привалившись плечом к дверному проему, и, кажется, дремал. Его раны уже затянулись, но Финрод все еще был очень слаб. Нвабадаш почувствовал, как внутри кольнуло. Какой же он бесполезный Нвабадаш! Думает только о себе, а о господине и забыл! А еще возомнил, что сможет приблизиться к этому высокородному эльфу и стать самым близким, доверенным слугой. Будь от Нвабадаша хоть какой-то прок, он бы давно уже запрыгнул на спину к чудовищу, а не заставлял господина тратить и так невеликие силы на бесполезное ожидание. Прав был Саурон, когда воли ему не давал. Он повернулся к Олвен, которая гладила свою кровожадную тварь по вытянутой морде и что-то шептала. - Я поеду верхом, - быстро сказал Нвабадаш и покрепче вцепился в костыль, который неожиданно затрясся и чуть не ушел из-под него. Здоровая нога тоже дрожала. Почему никто больше не замечает, что началось землятрясение? - Солнышко - самая добродушная кобыла, что я встречал, - неожиданно сказал Румил, и Нвабадашу показалось, что во взгляде эльфа мелькнула жалость. - Кроме того, лесные пастыри всегда благоволили к нашему государю. Думаю, они как обычно откроют для него короткую тропу, и вы будете в Нарготронде еще до завтрашнего ужина. Нвабадашу захотелось перехватить костыль как дубину и стереть это снисходительное выражение с его надменной рожи. Поэтому он совершенно упустил момент, когда Олвен подвела к нему свое чудовище, так удачно названное в честь самой безжалостной силы природы. ***** Верхом на лошади качало почти так же сильно, как в лодке. Нвабадаш изо всех сил вцепился в Олвен, которая сдержала слово, и правила кобылой сама. Поначалу он еще пытался сдерживаться и делать вид, что чего он не видел в эльфийском лесу, но очень скоро бросил это дело, и теперь вовсю крутил головой по сторонам. Нвабадаш раньше думал, что лес бывает трех цветов: зеленый летом, красный осенью и черный зимой. А теперь он увидел диковинные фиолетовые лишайники, карабкающиеся вверх по стволу и будто истекающие цветом по дороге к ветвям, с которых они свисали уже розовые. Листва была зеленая, но такая разная. Бледная, темная, и еще множество зеленых, для которых Нвабадаш не знал названия. Некоторые деревья стояли в цвету, а другие уже были усыпаны ярко-красными ягодами. У некоторых по стволам ползали оранжевые с черными полосками огромные гусеницы, у других с цветка на цветок перелетали разноцветные бабочки, каждая из которых была крупнее, чем ладонь взрослого мужчины. В лесу царил прохладный полумрак, порой переходящий в настоящую темноту, настолько густо сплетались ветви над головой. Лес рос настолько буйно и беспорядочно, что стоило их временному приюту потеряться среди стволов, как Нвабадаш понял, что ни за что не нашел бы дорогу назад. Он просто не знал бы, в какую сторону двигаться. И как эльфы только находили здесь дорогу? Прямо сейчас их лошади шли по узкой еле заметной тропе, и у Нвабадаша было неприятное чувство, что она исчезала прямо под копытами замыкающей гнедой кобылы. Эльфийский лес был по-своему прекрасен, но Нвабадаш чувствовал себя незваным гостем. Деревья шелестели листвой, покачивая ветвями от дуновения почти неощутимого ветерка, и Нвабадашу среди этих шорохов и скрипов чудились слова. Необязательно враждебные, но непонятные, и сама мысль о том, что лесу доступно то, что Нвабадаш раньше считал свойством исключительно двуногих существ, холодила позвоночник. Кто знает, какое колдовство таится в глубине эльфийских владений? После встречи с древесным волком Нвабадаш готов был поверить, что у эльфов пожалуй и деревья заговорят. С непривычки у Нвабадаша потихоньку заныли ноги и спина. Потом захотелось пить и справить естественную нужду. Но никто, включая Финрода, не заговаривал о привале, и потому он тоже молчал. Они ехали до тех пор, пока не стало ясно, что сумрак сгущается уже не потому, что деревья растут так плотно, и глава их маленького отряда объявил, что пора остановиться на ночлег. Олвен помогла Нвабадашу неуклюже соскользнуть со спины Солнышка, вернула ему костыль, а дальше он оказался предоставлен сам себе. Эльфы, облаченные в хорошо знакомый ему легкий доспех, увели лошадей чуть дальше по тропе. Кто-то расстелил одеяло, на котором тут же устроили Финрода. Бывший государь уснул, как только улегся, и Нвабадаш, пользуясь тем, что все чем-то заняты, подковылял к нему и улегся прямо на землю. Ему было не привыкать. Незнакомый эльф присел рядом на корточки и положил перед Нвабадашем небольшой сверток. - Поешь, - коротко приказал он. - Если хочешь по нужде сходить, иди к лошадям. И не сходи с тропы. Нвабадаш перевернулся на спину и посмотрел на него. - Этот лес. Он живой? Эльф кивнул, и Нвабадаш понял, что как-нибудь потерпит до самого Нарготронда. - И мы в нем гости, - сказал эльф. - Правила несложные: не сходи с тропы, не разжигай огонь и не вреди деревьям. Он перевел взгляд на его правую ступню, покрытую слегка изгваздавшейся в земле повязкой. - Новое правило - проси о помощи, когда она тебе нужна, - объявил эльф и протянул ему руку. - Я тебе помогу, а то сам ты пожалуй не доковыляешь, и утром Олвен тебя не подпустит к своей лошади. Нвабадаш сжал зубы и, делая вид, что не слышит смешки, вцепился в предложенную ладонь. Надменные эльфы ржут над слабым, будто ватага орков. Когда он уже перестанет удивляться? Он кое-как раскорячился под кустиком и попытался настроиться на нужный лад. К компании в столь уязвимые моменты Нвабадашу было не привыкать, все-таки он много лет провел среди солдат. Но к чему он был точно не готов, так это что его провожатый вдруг нагнется к нему и схватит за плечи. Нет, Нвбадаша и раньше подлавливали со спущенными штанами, но вот именно от эльфа он такого не ожидал. Хотя стоило бы, а то развесил уши и поверил, что ему и правда помочь хотят! А на самом деле просто увели в сторонку! - Не двигайся, - прошипел эльф. - Что бы ни случилось, не издавай ни звука и не шевелись. Нвабадаш на мгновение опешил от такого напора, а потом открыл было рот, чтобы доходчиво объяснить наглецу, как тому следует поступить со своими внезапно вспыхнувшими низменными страстями. Но тут дерево у него за спиной угрожающе заскрипело, будто разламывалось на части, а потом Нвабадаш кожей ощутил движение. Лес вокруг скрипел, в густом сумраке мелькали огромные тени, воздух двигался, и вовсе не потому, что ветер наконец-то пробился сквозь густые ветви. Нвабадаш прижал уши и пригнулся. - Это лесные пастыри, - прошептал эльф. - Они разбудили лес, чтобы открыть нам тропу. "Новые чудовища!" - обреченно промелькнуло в голове у Нвабадаша. Чем глубже в эльфийские земли, тем больше ужасов он встречал. Даже в черном замке было полегче! - Вовсе нет, - шепотом возразил его провожатый. - На самом деле, они берегут лес от темных тварей. Без них мы бы не смогли охранять настолько длинную границу. Нвабадаш знал, что всем когда-нибудь суждено умереть, и в глубине души надеялся, что его смерть станет платой за что-то большее. Интересно, сколько времени понадобится этим пастырям, чтобы заметить темную тварь, сидящую без штанов прямо посреди их драгоценного леса?