Чужой

Нвабадаш разлепил глаза. В ушах звенело, и он совершенно не мог расслышать ничего из того, что творилось вокруг. Непослушное тело отказывалось даже шевелиться, как если бы и не принадлежало ему вовсе. Рот набило пылью, а у него не было сил ни сплюнуть, ни проглотить противный вкус. К нему подошли, пошевелили его будто куклу и осторожно приподняли с земли, помогая сесть. К нему наклонился незнакомый эльф и что-то спросил. Нвабадаш смотрел на его губы и не разбирал ни слова. Эльф выпрямился. Нвабадаша подняли на ноги и повлекли куда-то, крепко удерживая с обеих сторон. Его принесли в огромный коридор, примыкающий к тому, что осталось от главной площади, и бережно усадили, прислонив спиной к стене. По обеим сторонам от него полусидели-полулежали раненые и оглушенные взрывом, но Нвабадаш их почти не замечал. Ему еще никогда не было настолько паршиво. Звон в ушах постепенно улегся, и он уже неплохо слышал, как суетились и перекрикивали друг друга эльфы, хотя до сознания по-прежнему не доходило ни одного слова. Над ним склонился еще один незнакомец, бегло ощупал шею, заставил задрать голову, а потом некоторое время внимательно всматривался ему в глаза. Когда он наконец ушел, на смену ему появилась темноволосая тонкая эльфийка. В руках у нее было ведерко и влажная тряпка, которой она принялась бережно протирать Нвабадашу лицо. На самом деле, он бы не отказался от глотка воды внутрь, пусть даже не особенно чистой. С этой мыслью Нвабадаш шевельнулся и осторожно покрутил головой из стороны в сторону. Эльфийка улыбнулась. - Ты помнишь, где живешь? Слишком людно. Слишком много эльфов, занятых свалившимся на них горем. Пора выбираться. - Тебе надо вернуться домой и отдохнуть, - медленно и четко произнесла эльфийка. - Я провожу тебя. Где ты живешь? Нвабадаш отлип от стены и попытался встать. Тело немедленно дало понять, что в свою комнату он поползет в лучшем случае на четвереньках. - Не спеши, - женщина поставила ведерко в сторону, и его тут же унесли. - Я помогу. Вот так. Они оказались почти одного роста, Нвабадаш слегка выше, но это не помешало тонкой и хрупкой с виду женщине почти что взвалить его на себя и поднять с земли. Нвабадаш встал, качнулся, но устоял. Пол шатнулся под ногами, будто лодка, и только женские руки, обвившиеся вокруг талии, удержали его на месте. - Куда тебя отвести? - терпеливо спросила эльфийка. Нвабадаш помнил дорогу, но в голове как назло не осталось ни единого слова, чтобы ее хоть как-то объяснить. Он шагнул вперед, и перед глазами снова всё поплыло. - Постой, - женщина без труда удержала его на месте. - Ты точно помнишь, куда идти? Кивни хотя бы. - Нашелся! Олвен торопливо его общупала, особенное внимание уделяя голове и шее. - Вроде бы цел. Спасибо, что присмотрела за ним, Фиринн. Я скажу тебе, куда его вести... ***** Эльфийка, чье имя Нвабадаш не вспомнил бы, даже если бы захотел, ушла, как только помогла ему упасть на нерасстеленную кровать. Всю дорогу до комнаты она наполовину поддерживала его, наполовину несла на себе, и Нвабадаш смутно порадовался, что не успел поесть как следует. По крайней мере, его не вывернуло прямо на собственные сапоги. Перед глазами всё кружилось, во лбу и висках будто закрутились десятки маленьких сверл, которые вгрызались в череп всё сильнее и сильнее. Нвабадаш кое-как подвинул руки и уткнулся лицом в сгиб локтя. Вдруг ему повезет, и он проспит всё самое худшее. Он, конечно, заметил, как по спине ползет что-то крошечное, но не придал этому значения. Чем бы оно ни было, неудобства оно не причиняло, а Нвабадашу больше ничего и не требовалось. Впервые в жизни он слишком устал, чтобы сопротивляться. И тут же за это поплатился. Неведомый враг вонзил в него сразу четыре ледяных иглы: две в основание шеи и две в основание черепа. Нвабадаш дернулся и захватал ртом остывший за последние несколько часов воздух. Холод полился в тело тонкими струйками, наполняя каждый сосуд, каждый орган, и постепенно добрался до костей. В сознании слабо трепыхался протест, и Нвабадаш проклял того, кто подстерег его в первую и последнюю в жизни минуту слабости. Его пытка закончилась так же внезапно как и началась. Иглы, впивавшиеся ему в шею, пропали, и Нвабадаш почувствовал, что может шевелиться. Он мгновенно скатился на пол, мельком отметив, что боль ушла, тело снова слушается, и голова соображает ясно, совсем как раньше. С помятого покрывала на него уставилась глазками-бусинками механическая мышка, про которую он совсем забыл. - Так это ты, - разочарованно сказал Нвабадаш. Подумать только, его пересилило настолько безобидное создание. Кто следующий? Сверчок? Или может таракан? Мышке как будто надоело на него смотреть. Нвабадаш готов был поклясться, что, будь она человеком или эльфом, то пожала бы сейчас плечами. Вместо этого мышка принялась умываться. Нвабадаш поджал губы и осуждающе покачал головой. Ну что поделать с такой крохой? Жажда снова дала о себе знать, и Нвабадаш отправился на поиски воды. Таблички с донесениями стражи пропали, как предсказывал Финрод. Еда и напитки тоже куда-то делись, и Нвабадаш еле сдержал разочарованный возглас. Вода в его комнате нашлась только в кувшине для умывания. Он торопливо выхлебал сразу половину за раз, вытер мокрый подбородок и застыл. Финрод. Нвабадаш вернул кувшин на место, закрыл глаза и прислушался, как уже делал на острове волкодлаков. Не сразу, далеко не сразу, в окутавшей его тьме возникла золотая искорка, сверкающая и переливающаяся - будто в такт колотящемуся сердцу. Нвабадаш улыбнулся и открыл глаза. Этот эльф был до сих пор жив, а значит, всё поправимо. Финрод, конечно, еще в прошлый раз возненавидел болеть, зато теперь он никуда не денется. Будет сидеть в своих покоях, в тепле и безопасности, а не лезть на рожон там, где это совсем не нужно. Если Нвабадаш хоть что-то понимал в эльфах, Ородрет прямо сейчас откапывал неразумного родича. Запряг наверное половину Нарготронда, а может, и сам взялся за лопату. Вдруг это у них семейная черта - заниматься не своим делом. Нвабадаш спохватился уже около двери. Опять забыл про питомицу! Он вернулся, ругая себя последними словами. Мышка стояла на задних лапках, вытянувшись в струнку, и озабоченно крутила мордочкой, как если бы и правда могла торопливо нюхать воздух. Нвабадаш подставил ей раскрытую ладонь, на которую она сразу забралась. - Сиди тихо! - строго велел он и позволил мышке перебраться с ладони на плечо, откуда она тут же нырнула в капюшон его куртки. За дверью впервые не оказалось ни одного стража. Это было разумно. Лучше пусть помогут разобрать завал, чем сторожат Нвабадаша, будто дикого зверя. Или пленника. Точно не гостя, с гостями так не обращаются. Нвабадаш торопливо зашагал в сторону главной площади. Скоро, скоро он снова увидит Финрода, и всё станет хорошо. Осталось подождать совсем недолго. Столько эльфов вокруг, от завала во мгновение ока ничего не останется. Наверняка его уже достали, пока Нвабадаш бока пролеживал. Как выяснилось, он ничего не понимал в эльфах. ***** Ородрета он увидел издалека. Один из двух золотоволосых эльфов Нарготронда стоял на огромном балконе, с которого Нвабадаш впервые увидел главную площадь. Вокруг него толпились эльфы, но постоянно оставались рядом только трое или четверо, остальные приходили и уходили. Подойдя ближе, Нвабадаш понял, что к Ородрету бурным потоком стекались донесения со всех уголков Нарготронда. Стражи, рудокопы, кузнецы, целители, представители знатных домов... Нвабадаш совсем не ожидал, что взрыв, от которого пострадали только те, кто был на площади, вызовет настолько сильный отклик. Эльфы непрерывно говорили о воздушных шахтах и водоносном слое, о плотности породы на нижних уровнях, о заклинившем механизме у одного подъемника. Обо всём на свете, но только не о своем единственном сородиче, который по-настоящему нуждался в помощи прямо сейчас. Нвабадаш слегка сощурился. У завала и правда были какие-то эльфы. Преступно мало эльфов, и занимались они совсем не тем. Суетились с мерными палками, вместо того чтобы вовсю махать лопатами. Нвабадаш снова прислушался к себе. Золотая искорка снова появилась в его внутренней тьме, она всё еще сверкала, всё еще жила. Как же так? Безумие охватило не только Финрода, но и весь его народ? Они же так... могут не успеть. Нвабадаш приблизился к группе эльфов и выбрал место, чтобы Ородрет его заметил. Золотоволосый владыка задержал на нем тяжелый взгляд, и его окружение расступилось, чтобы не стоять между ним и Нвабадашем. - Финрод прямо под этими камнями, - Нвабадаш показал рукой. - Он жив. Почему ты ничего не делаешь? Даже в полумраке было видно, как побелело лицо короля. И, когда Нвабадашу показалось, что белее уже некуда, он вдруг понял, что это не кровь отхлынула от лица Ородрета. Сквозь его кожу пробивался слабый свет. Ородрет засветился как луна в пасмурную ночь, когда облака почти скрывают ее блеск. - Я в точности знаю, где мой родич, - сказал он опасно тихим голосом. - Я знаю, что он жив. И я буду первым, кто узнает, если что-то изменится. Его свет уже нельзя было перепутать с бледностью. Ородрет сиял всё ярче. Синева его глаз растворилась в серебряном блеске, и эльфы отпрянули еще дальше. Нвабадаш сделал шаг вперед. Подумаешь, колдовство. Он и не на такое насмотрелся. - Почему ты ничего не делаешь? - повторил Нвабадаш. - Ничего не делаю? - переспросил Ородрет, и внезапный порыв всколыхнул его потерявшие золотой блеск волосы. Серебряные пряди повисли в воздухе будто водоросли в воде, вместо того чтобы опуститься обратно на плечи. От неизвестно откуда взявшегося под землей свежего ветра трепетали складки одежды на короле и всех, кто стоял вокруг. Этот же ветер бил Нвабадашу прямо в лицо, но он упрямо не отворачивался. - Чужак без роду и племени, надо ли напомнить тебе о том, кто я? О моем долге перед этим городом и народом? - Ородрет не повышал голос, только его свет становился всё ярче. Нвабадаш слегка наклонился вперед, чтобы не отступить перед набирающими силу воздушными потоками. Он твердо решил, что не отвернется, даже если ослепнет. - Иди в свою комнату и подумай о том, что значит долг, - сказал Ородрет, и всё разом закончилось. Сияние потухло, и его волосы снова заблестели как тусклое золото. Ветер стих, и Нвабадаш всем телом ощутил, как уходит напряжение из глазеющих на них эльфов. - И не думай, будто я не захочу услышать о том, где был ты, пока мой родич шел навстречу злой судьбе, - тяжело добавил Ородрет, и Нвабадаш понял, что, если не подчинится сам, его отсюда уволокут стражи, и необязательно в гостевые покои. Подарив королю полный ненависти взгляд, он развернулся и ушел той же дорогой, что явился.